Самая тёплая зима

Раз в год наступает время, когда вся наша семья собирается вместе, стекаясь в маленькую провинцию родной страны из разных уголков мира. Это время года выглядит наиболее волшебно как раз в этой крохотной деревеньке. Хрустящий толстый слой снега сверкает под ярким зимним солнцем, ветки деревьев покрыты ослепительно белым инеем, даже дороги выглядят чистыми, ведь машины проезжают по ним очень редко. Я вышла из такси, глубоко вдохнув промёрзший чистый воздух, щеки тут же заколол мороз. Больше всего я соскучилась по двоюродной сестренке — она была всего на год младше, и мы были очень близки с раннего детства. Водитель помог мне вытащить чемоданы из багажника, я поблагодарила его и направилась к дому. Дом принадлежал нашей бабушке, которая проводила в нём весь год, содержа в отличном состоянии, занимаясь огородом и ухаживая за небольшим количеством скота: молодой коровой и несколькими курицами. Чтобы добраться до бабушкиного жилища, нужно было пройти от хорошей дороги не меньше двух километров. Таксисты редко соглашались подъезжать ближе, так как дорогу никто не чистил, да и необходимости не было — большинство жителей покидали провинцию один-два раза в год. Я прокручивала предстоящую встречу в голове, пока тащила чемоданы, пытаясь обойти глубокие сугробы. Месяц, проведённый с семьей, для меня всегда был одновременно долгожданным и пугающим, ведь не всегда и не со всеми мы могли долго уживаться на маленьком клочке земли. Через полчаса, продрогшая до костей я добралась до желтой деревянной калитки, которая сама открылась мне навстречу, и из неё, раскинув руки, выскочила бабушка. Она прижалась к моей груди, а я все думала, как она может быть такой маленькой. Поприветствовав друг друга, мы прошли в сад, засаженный аккуратными снежными яблонями, между которыми сейчас была натянута гирлянда. И так как уже вечерело, она горела теплым жёлтым светом. Дом из дорогого красного кирпича, когда-то построенный моим отцом, тоже был украшен к празднику. На зелёном деревянном крыльце стояли мои родители. Увидев меня, они кинулись обниматься и помогать с чемоданами. Изнутри дом был более обшарпанным, но не менее уютным. Оставив чемоданы и обувь в прихожей, мы попали в гостиную, в центре которой располагался камин с толстым слоем копоти, напротив него — два советских кресла, накрытых пледами, чтобы не было видно дыр в старой обивке, у противоположной от камина стены стоял огромный красный диван. Вдоль остальных стен, обитых вагонкой, выстроились три кровати, одна из них принадлежала бабушке, а две другие были исключительно для гостей. Овальная арка в стене рядом с диваном вела на кухню, где уже был накрыт стол, и было совершенно не понятно, как мы все помещаемся за ним каждый год. Родители усадили меня отогреваться у камина, а сами пошли хлопотать на кухне вместе с бабушкой. Мы ждали ещё нескольких гостей: моего дядю Сергея и двоюродную сестру — Марину. Нет, Сергей вовсе не приходится Марине отцом, он мой дядя по папиной линии, а покойная мать Марины была сестрой моей мамы. Марина осталась сиротой в пять лет, когда ее мать умерла после тяжелой болезни, а отца лишили родительских прав за пьянство. Большую часть жизни она провела в этом доме, воспитываясь под строгим бабушкиным надзором. Вот наконец-то послышались скрип калитки и звонкие шаги по деревянному крыльцу. Я вышла встречать гостей. К моему удивлению их было на одного больше, чем я ожидала. Поэтому я, сконфузившись, остановилась в дверном проеме и только с улыбкой кивнула в знак приветствия. В прихожей стояли трое: Сергей, Марина и Александр — родной брат Марины. Он на 3 года старше меня, и мы много летних каникул проводили втроём, устраивая шутливые драки и рассказывая друг другу страшные истории на ночь, но все это было много лет назад. Александр вырос в очень высокого, худого мужчину с широкой улыбкой и растрёпанными темно-русыми волосами. Он был редким гостем в этом доме — работа не позволяла каждую зиму уезжать так далеко. Наша семья знала про него очень мало, потому что Александр никогда лишний раз о себе не говорил и даже с неохотой отвечал на прямые вопросы, как будто думал, что его спрашивают лишь из вежливости, на деле вовсе им не интересуясь. Бабушка, которой он был как сын, принялась целовать его в щеки, а Александр смущенно улыбался и пытался вырваться. Мне удалось утащить сестру из столпотворения в прихожей и увести по деревянной лестнице на второй этаж, чтобы наконец-то наедине поделиться новостями, накопившимися за такой длинный год. Мы сели на ковёр среди шкафов с нашими детскими игрушками и трёх гостевых кроватей. — Не знала, что Саша приедет. — Да он сам узнал в последний момент, — пожимала плечами Марина, — сейчас в его фирме не лучшие времена, работы не много. — Может, оно и к лучшему. Ба уже сто лет не видела внука, а на работе устаканится. — Кто знает. Он ведь, как и всегда, не рассказывает, что на самом деле происходит. Надеюсь, он не потеряет работу, — по Марине было видно, что она действительно переживает за брата. — Даже если так, мы всегда рады помочь ему, он ведь член семьи, — успокаивала ее я. — Ты же знаешь, что он не примет помощь. — Это мы ещё посмотрим, — я подмигнула Марине, и мы стали обсуждать учебу и города, в которых теперь живем. В отличие от меня, Марина была прекрасной студенткой и в следующем году должна была получить красный диплом. Наш разговор прервал зов на ужин. Мы сбежали по лестнице и уселись за стол. Мое место оказалось напротив Саши, и я все время пыталась избегать столкновения наших взглядов. Честно говоря, я абсолютно не представляла, как с ним общаться, спустя столько лет. Остальные родственники мучали Сашу вопросами, касательно его жизни: где живет, чем занимается на работе, сколько зарабатывает. В ответ он обходительно улыбался и пытался отвечать максимально коротко и расплывчато. — А как с зарплатой у тебя, Саш, — как будто бы абсолютно естественно спрашивала моя мама. — Мне хватает, — и улыбка с едва заметным хитрым прищуром. Да кто вообще лезет в чужой кошелёк? Когда все поняли, что в этом пруду ловить больше нечего, разговоры сместились на Марину. Я всеми силами пыталась участвовать в беседе, но почему-то никак не могла расслабиться в присутствии Александра. Когда пытка под названием «Семейный ужин» закончилась, все стали убирать со стола — кто-то уносил грязную посуду, кто-то ее мыл, кто-то убирал остатки еды в холодильник. Взяв со стола миску салата, я круто развернулась, не заметив Александра, собиравшего тарелки, и мы столкнулись предплечьями. Мое тело передернуло. Тихо извинившись, я поняла, что это первый раз за вечер, когда я обратилась к нему лично, и мне стало неловко. Он же, кажется, абсолютно не придал значения такой мелкой бытовой ситуации. Убрав последствия ужина, все разбрелись по дому, чтобы наконец-то распаковать вещи. Мы втроём, как самые младшие, были поселены на второй этаж. Наши кровати стояли вряд, почти соприкасаясь металлическими спинками. Марина захотела спать у окна, поэтому выбрала крайнюю слева койку, мне же пришлось избрать ту, что посередине. Раскладывая вещи, мы с сестрой тихо болтали о жизни, как будто думали, что Александр не может нас услышать. Он же, уже давно распаковав свой маленьких рюкзачок, сидел в кресле, приставленном ко второму окну, и читал книжку, совсем не обращая ни на кого внимания. В полночь вся семья уже была в кроватях. Снизу доносился чей-то храп. Мне, как всегда, было тяжело уснуть в этом доме. Каждый январь, приведённый здесь, я страдала бессонницей. Зато у меня было полно времени, чтобы побыть наедине с собой. Вот и сейчас я устроилась в кресле, где недавно читал Александр, и, скрестив ноги, завороженно смотрела на Луну. Я вздрогнула, когда чья-то кровать позади меня заскрипела. Кто-то подошёл к спинке кресла и встал за моей спиной. Я напряглась, но почему-то не стала оборачиваться. Вид за окном был куда привлекательнее, чем происходящее в комнате. Мы провели так пару минут. И вдруг я почувствовала, как тяжёлая рука легла мне на плечо. Опять это странное ощущение в теле. Неожиданно мое ухо обдало горячим дыханием и я услышала шёпот: «почему не спишь?». Я вздрогнула и повернула голову, что была огромной ошибкой, ведь теперь между моим лицом и лицом Александра было всего несколько миллиметров. Его глаза весело улыбались, и он даже не думал отдалиться. Сообразив, что происходит, я отклонилась через подлокотник в сторону и прошептала: — Не спится. Убрав руку с моего плеча, он присел на противоположный подлокотник и стал разглядывать Луну, заливавшую слабым светом комнату. Я немного выдохнула, и снова удобно устроилась в кресле. Но теперь мою голову заполонили мысли, во всем теле играло пламя. Что только что произошло? Не показалось ли мне? Почувствовал ли он то же самое?