Оборотни и все, что с ними связано

«Настала ночь: ушёл сотник с молодою женою в свою опочивальню; заперлась и белая панночка в своей светлице. Горько сделалось ей; стала плакать. Глядит: страшная чёрная кошка крадется к ней; шерсть на ней горит, и железные когти стучат по полу. В испуге вскочила она на лавку, — кошка за нею. Перепрыгнула на лежанку, — кошка и туда, и вдруг бросилась к ней на шею и душит её. С криком оторвавши от себя, кинула её на пол; опять крадётся страшная кошка. Тоска её взяла. На стене висела отцовская сабля. Схватила её и бряк по полу — лапа с железными когтями отскочила, и кошка с визгом пропала в тёмном углу. Целый день не выходила из светлицы своей молодая жена; на третий день вышла с перевязанною рукой. Угадала бедная панночка, что мачеха её ведьма и что она ей перерубила руку» — Н. В. Гоголь «Майская ночь»

Превращение в животное является весьма распространенным сюжетом прежде всего в мифологии, при том разных народов мира. Сейчас, когда кинематограф вот уже долгое время спонсирует нас огромным количеством всевозможных вариаций на тему оборотничества, вампиризма и ведьмовства, нас, зрителя искушенного, вряд ли уже можно чем-то удивить, но много лет тому назад сама идея превращения в зверя пугала граждан до такой степени, что те устраивали целые гонения на тех, кого могли заподозрить в подобных деяниях. Тем не менее, такой страх царил в обществе отнюдь не всегда, и культ животных (тех или иных, сути не меняет), был культом посвященных, культом воинов и жрецов, отголоски которого можно увидеть в балладах и преданиях, сказках и легендах. Но обо всем по порядку. Сюжет с перекидыванием можно встретить во многих произведениях. Так, в «Слове о полку Игореве» имеется герой Всеслав Полоцкий, представленный колдуном и оборотнем. Богатырь Вольга Святославич мог и в рыбу, и во льва, и в тура-золотые рога, и в кого только не умел. Своего рода инкуб у славян — Огненный змей — мог превращаться в красивого юношу и обольщать таким обликом дам, а про Кощея Бессмертного и говорить нечего, но в этом плане даст фору многим. Разумеется, в упомянутых случаях вряд ли можно говорить о неком слиянии духа и животным-тотемом (ибо тогда у Вольги их слишком многовато будет), но определенный культ зверя у славян был, как и сам миф с умением перевоплощаться. Греки тоже не далеко ушли и вот Цирцея превращает людей Одиссея в свиней в «Одиссее» Гомера, что так или иначе является своего рода оборотничеством. Они не могли перекидываться обратно, и даже действовать как теже шелки у кельтов, однако сам факт превращений в животное был знаком давным-давно (древний культ Зевса Ликейсиного, т.е. волка, возможно, предполагал в магическом плане обращение, а на практике — имитацию поведения волка). В скандинавских сагах (с их-то берсерками) перевертыши упоминаются и в «Саге о Вёльсунгах» (там оборотничество произошло через найденную в доме колдунов волчью шкуру, а другой случай — превращение через колдовство), и в «Саге об Эгиле». Стоит отметить, что животные культы не были чужды язычникам в целом, и некоторые исследователи полагают, что это связано с культом предков. Тотемизм предполагает подражание зверю, дабы заполучить его сильные качества (индейцы были весьма близки к подражанию, надевая маски и шкуры, сопровождая ритуалы имитацией поведения животного). Христианство же, ясное дело, яростно искореняло все подобные культы, а в особенности досталось волчьим, что впоследствии коснулось облика этого умного и гордого животного в целом даже в фольклоре. К слову о фольклоре. Там оборотень может обратиться не только в животных, но и в утварь или атмосферное явление вроде тумана или тучи. Превращение может сопровождатся каким-либо символическим действом, обозначающим переход в иную форму, например, биться о землю: «Пришла она в свою горницу, открыла коробочку — перышко Финиста, ясна Сокола тотчас вылетело, ударилось об пол и явился перед девицей прекрасный царевич». Сжигание же кожи/шкуры оборотня грозит обернуться для него бедой в большинстве случаев: «Иван-царевич поехал наперед, нашел там где-то кожух, взял его да и сжёг. — Ну, Иван-царевич, немного ты не потерпел, твоя бы я была, а теперь бог знает. Прощай. Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве. — И не стало царевны». Это объясняется, вероятно, тем, что в звериных культах при прохождении инициации посвящаемые условно говоря умирают, перестают быть частью общества, становясь животными (через шкуры и маски), а когда шкурка сжигается, человек символичестки лишается тела, части души, он не может жить среди людей и уходит в царство мертвых. Оборотничество часто приписывали, считая не только проклятьем, но и расчудесным умением, колдунам и ведьмам, и, чтоб вы понимали, вели документацию по этому поводу с особым усердием. Способность обращаться в животное (для той же Франции, к примеру, было актуально подразумевать конкретное животное — волка), называется ликантропией и впервые используется в трактате «Молот ведьм» в редакции 1669 года. Суды над «вервольфами» происходили в основном во франко- и немецкоговорящих странах, и это занимательное действо началось как часть охоты на ведьм. У таких одаренных граждан как демонологи волк вообще никогда в хорошем свете не бывал, даже до костров инквизиции, и считалось, что именно на волках, а не на черных петухах или козлах ведьмы ездят на шабаш (Иван-царевич, видимо, спешил туда же). «Иные тела дьявол подменяет, и, пока они отсутствуют или спрятаны где-нибудь в тайном месте, сам овладевает телом спящего волка, образовываясь из воздуха, и, окутав его, производит те действия, которые, как полагают люди, совершаются отсутствующей зловредной ведьмой, которая выглядит спящей».​‌‌​‌‌​ ​‌​‌‌‌‌ ​​​‌​‌ ​​​‌‌​ ​​‌‌​​ ​‌​​​‌ ​​‌‌‌​ ​​​‌‌‌ ​​‌​‌​ ​‌​​​‌ ​​‌‌‌​ ​​​‌‌​ ​​‌‌​‌ ​‌​​​‌ ​​‌​​‌ ​​‌​‌​ ​‌​​‌‌ ​‌​‌​‌​ ​‌‌​‌‌​ ​‌‌‌​‌‌ ​​‌‌‌‌ Франческо-Мария Гваццо «Compendium Maleficarum», 1626​ У славян, к слову, волкулаки самые миролюбивые, даже порой у близких помощь просят, зачастую при этом не могут говорить по-человечьи, и у них же весьма распространены истории о превращении в волков целых свадеб (на такой не грех и гульнуть). О‌‌днако, именно славяне, а еще на Балканах волколак и упырь, т.е. вампир связаны между собой очень и очень крепко. Помнится, когда я увидела в фильме «Дракула» Стокера графа в обличье зверя, то как-то растерялась, все-таки немножко существа-то разные (хотя, стоит отметить, что само превращение Влада в старика, красавца, летучую мышь, туман и т.д. уже является оборотничеством)​, ‌‌ однако в той же Хорватии или Боснии волкодлакупотребляется наряду со словом вампир​. У македонцев этот термин обозначает ‌‌‌‌​«вампира на сороковой день», «мёртвого, но живого, подобного живому человеку». Граждане полагали, что волкодлак может вступать в половую связь со своей весьма себе живой супругой, а также оплодотворить ее: «од вóлколак си́н, волко́лаче (Од во́лколак си́н. М’жев со же́нава спа́л, и та поро́дила, а м’жет у́мрен, и то т’си претворило ка́ко во́лколак)» Хотя у славян и превращение в медведя вполне могло быть, именно волк есть самый распространенный зверь в такой роли, что вполне может указывать на наличие ранних культов этого животного среди мужского населения (поклонение медведю точно было, сие есть факт, но именно в волка славяне считали перекидываться лучше всего согласно поверьям). Хищник, связанный с кровью, ночью, его эротическая символика, еще языческая способность быть между миров, что потом вылилось в связь с темными силами — все это и многое другое делало волка и своим и чужим. Его порой связывали с хозяином леса — медведем, чья мощь и сила также прельщала древних охотников. Считалось, что прежде чем превратиться в медведя, сначала стоит научиться обращаться в волка, что, вероятно, гласит о том, что культы соседствовали и существовали целые рода, где поклонялись этим животным. Отметим, что собака, хотя и является родственником волка, зачастую противопоставляется ему, что скорее всего связано с тем, что волк зверь дикий, а собака одомашненный, значит, более понятный, а также то, что стая псов вполне может загнать одинокого волка, являясь в данной ситуации врагом своему предку, а не другом. Оборотни бывают двух видов: те, которые превращаются в зверей по своему желанию, и те, кого заколдовали, превратив в таковых. Первые более разумны и могут свое превращение контролировать, а вторые зависят от времени суток, фаз луны, помимо воли и зачастую человеческая часть у таких просто отключается, как и память о сотворенном в облике зверя. Разумеется, сила оборотней поражает, как и их ловкость, быстрота, ночное зрение, нюх и т.д., но в разном фольклоре (как и сейчас в кино) возможности варьируются. Об этом мы и поговорим далее. «Оборотни линяют перед полнолунием. После этого процесс уже не обратим» Я выбрала для примера всего лишь два фильма (их по теме, разумеется, куда больше), дабы, так сказать, показать, насколько фольклорная самобытность оборотней сохранилась в кинемотографе. Почему именно эти два фильма? Все проще некуда: они одни из моих любимых про вампиров и оборотней, где в одной картине можно увидеть два вида сразу. Оборотни в фильме Ван Хельсинг, по факту, вполне соответствуют общим представлениям, как в той же «Серебряной пуле», за исключением главных факторов: обращение не обратимо, а после первого полнолуния волкулаки становятся слугами графа Дракулы. Оборотень может восстать, и на этот случай есть зелье, способное превратить зверя обратно в человека. Физическая мощь, огромная дистанция прыжка, регенерация, чувствительность к серебру и прочее остается по канону. С серией фильмов «Другой мир» все немного интереснее. Те, кто смотрел фильм, знают, о чем речь, для остальных введу краткий экскурс: был бессмертный древний воевода Александр Корвинус, у него имелось два сына; одного укусила летучая мышь, другого волк; укусы мутировали в организмах братьев, и по итогу один стал вампиром, а другой оборотнем. Последний одичал, став огромным зверем, стал кусать всех подряд, превращая их в себе подобных, став таким образом своего рода прародителем ликанов — знакомых нам оборотней, только слегка иного типа. Этот самый брат обращаться обратно не умел, контролировать себя тоже, был крупнее своих потомков и полностью покрыт шерстью. Последующие оборотни уже менее габаритные, с менее выраженной формой челюсти, а уже их потомки научились не просто держать себя в лапах, но и обращаться вне зависимости от времени суток и фаз луны. В последующих частях фильма появляется новый вид ликанов, с иммунитетом к серебру, который колет себе сыворотку из ДНК гибрида обоих рас. Как и вампиры, оборотни бессмертны, а вот что касается супер чутья, обостренного слуха и силы, тут я вас ничем новым удивить не смогу. А вот что касается гибридов, здесь уже становится интереснее. Всю эпопею с потомками Корвинуса и их генетикой я упущу, а также с тем, кто там как в форме изменяется (кто чернеет, кто бледнеет, у кого крылья как у летучей мыши вырастают), скажу лишь то, что у таких существ более развитая физическая мощь, отсуствие слабости перед серебром или солнечным светом, очень быстро регенерируют и вообще становятся фактически неуязвимыми. Сложно сказать, насколько каждый из этих фильмов соответствует фольклорному представлению об оборотнях, однако можно четко проследить общую тенденцию к сохранению общих сильных сторон и слабостей зверей, вражду между вампирами и волколаками (не слишком, по правде сказать, фольклорную, но все же), а также способы убийства оборотня. Только откуда взялась история, что первертыш боится серебра? Ну, тут есть несколько вариантов, один из которых связан не сколько с самим металлом, сколько с монотеистческими легендами. Териоморф (т.е. тот, кто в зверя может) не переносит серебро по весьма религиозным причинам — значится, за серебряные монеты Иуда продал Иисуса, так что это символ некого искупления (как через метал можно искупить свою вину, если ты используешь тот же металл, который был замешан в грязном дельце, мне не совсем понятно), однако эта версия кажется мне не слишком логичной. Другой вопрос, это связь оборотня и луны, а серебро, еще по древним поверьям, является металлом именно этого светила. Почему оно убивает зверя, а не придает ему сил — вопрос третий, но тут хотя бы есть какая-то ниточка. А вообще, все, как по мне, проще: препараты серебра обладают антибактериальным, вяжущим и прижигающим действием, что связано с их способностью нарушать ферментные системы микроорганизмов и осаждать белки; существует целая легенда, что однажды воины Александра Македонского, возвращавшиеся из похода, стали жертвами кишечных расстройств, которым подверглись лишь простые солдаты. Причина заключалась в том, что знать пользовалась серебряной посудой, в то время как остальные довольствовались медной утварью. Целители и врачеватели подметили уже давно целебные свойства серебра и стали приписывать ему не только способность бороться с недугами, но и умение уничтожать всякое страшное. Вот и выходит, что такое страшное существо, как оборотень, может убить только такое страшное средство, как серебро. На этом все, спасибо за прочтение!