Мельница у Лисьей горки

Ренар влюбился быстро, резко и бесповоротно в того мальчишку, назвавшегося Полем. Как будто ледяная вода из речушки у его мельницы окатила с ног до головы, затянула в свой бурный поток. Этот слепой бродяга, видящий, однако, больше, чем другие, пробрался в его душу, словно змея, и свернулся там в тугой клубочек. А Ренар противился. Гнал, пугая самого себя, глупые мысли, прячась, прячась, прячась… С напускным равнодушием, сверкая хитрыми кошачьими глазами, предлагал решить его загадки в обмен на помощь. "Попробует пусть, - думал Ренар, - узнать меня из дюжины горлиц. Посмотрим, каков из него вещун" А он и узнал. Погладил каждую по мягким перьям, да отпустил в сине небо. А когда до Ренара черед дошёл, приласкал особенно нежно и сказал ласково: - Узнал тебя. На другой день поручил ему колдун перемолоть зерно. Уверен был Ренар, что не под силу слепцу такое, сам порой не справлялся. А он справился. Тяжело мальчишке, к вольной, степной, полуголодной жизни привыкшему, пришлось, но сделал всё молча, не жалуясь. Только шептался всё время с кем-то да заговорщически за печку поглядывал. С лютеном говорил. - Хорошо, - сдался, наконец, Ренар, - Проведу тебя. Поль бросился к нему на шею. Сердце забилось раненой птицей, щеки заалели, будто у невесты перед венчанием. Идти решились на утро. А куда торопиться? Это один Поль бы проплутал долго, а Ренар лес уже давно знает, он ему как дом. Никакие мавки его не сманят, не собьют с пути. Спать оба легли на печь. А чего на лавке ютиться, если места хватает? Об одном только Ренар не подумал - он и смотреть на гостя не может, чтоб голова кругом не шла. Куда уж там рядом лечь? Но на лавку как в прошлые дни не полез, не захотел привычное местечко надолго оставлять. А гостя этого туда спать отправить казалось совсем неприличным. Так и устроились вместе. Поль уже носом сопел, а Ренар всё глаз оторвать не мог. Юноша красивым был, и болезненная худоба не сильно его портила. Хозяин мельницы запустил ладонь в чужие волосы. Пушистые, мягкие и пахнут горькой ромашкой и хлебом. Поль только улыбнулся: - Нравлюсь? Ренар кивнул. Шершавые ладони нежно обхватили его лицо и долго изучали, гладили: - Ты тоже красивый. Только несчастный очень. Столько плакал, что дорожки от слез как клеймо на щеки въелись. Разреши сделать тебе легче. Поль осторожно притянул его к себе и припал к губам. Ренар обнял его крепче и неумело ответил. Ему действительно стало хорошо. С самой зимы он не чувствовал себя так. - Можно мне посмотреть тебя всего? - Можно. Одному тебе позволю. Поль залез руками под рубашонку, ласково ощупал: - Красивый... Складный такой. Кожа нежная очень, тонкая. Ты будто королевич. Ренара словно огнём обожгло. Он замер, боясь пошевелиться. Ему очень хотелось, чтобы это прекратилось, но в то же время длилось вечно. - Шрам... Откуда? - Подстрелили, когда соболем по лесу бегал. Старый шрам, не болит уже. - Болит. Вижу, что болит. Поль опустился к животу колдуна и любовно поцеловал рубец. Ренар глухо ахнул, пальцами вцепился в волосы. - Тише, тише. Всё хорошо. Я сделал тебе больно? - Нет... Поль поцеловал снова, а затем ещё раз и ещё. Он продолжал гладить напряжённое тело, изучая каждую впадинку. Ренару было очень жарко. Ему казалось, что он очутился прямо внутри печи. Мысли путались и плавились. Он мог думать сейчас только о том, как хотел бы снять рубашку с Поля. Приласкать его, понежить, расцеловать впалый живот, бледные веснушки на лице и шее, а потом... От одной мысли об этом "потом" у Ренара перехватывало дыхание. - Можно и мне теперь на тебя поглядеть? - шепнул он вдруг севшим голосом. - Отчего же нельзя? Гляди, - улыбнулся гость, снимая с себя рубашку. Ренар прильнул губами к молодому телу, оставил влажную дорожку от ключицы до пупа. Поль издал сладостный стон, и на душе у хозяина стало тепло, будто что-то давно в ней вышедшее из строя снова вернулось на круги своя. - Чудо моё дивное, откуда ты взялся такой красивый, такой хороший? И продолжили друг друга ласкать, да так, что вскоре услышал Поль недовольное ворчание из-за печки: - Что ж творите, бесстыдники?! Юноша только улыбнулся, а Ренару ничего не сказал - не хотел смущать. Мальчишки оба зелёные, ничего ещё толком не знают, не понимают, чего хотят, а насытиться друг другом не могут. Всё большего им хочется, и страшно в то же время до дрожи. - Можно я дальше посмотрю? - вдоволь намиловавшись, спросил Поль. - Смотри, чего уж. Поль ниже спустился, порты снял, а Ренар пуще прежнего зарделся, и сердце его, кажется, почти замерло. Поль провел рукой по концу молодецкому, расцеловал колени. - Красивый ты. Везде красивый. Ренар его уже не слышал. В мыслях он далеко-далеко был. - Да что ж вы тут устроили, негодяи? Постыдились бы, - пуще прежнего причитал лютен. Гость не удержался от лёгкого смешка. Больно забавными ему казались эти жалобы. Ну какой же может быть стыд, когда так любо? Поль снял последние и с себя, сел поближе к Ренару. Поцеловал его прямо в губы, да снова ловкой рукой уд чужой ухватил. Ренар за ним повторил. Теперь слышали они только сбивчивое дыхание друг друга и стук сердец. Напрасно возмущался гном - Поль и думать про него забыл. Долго юноши любились, впервые познав плотский грех. В прочем, ну какой же это грех, когда души будто в одну сливаются? Нацеловались, намиловались, да уставшие спать повалились в обнимку, про одежду позабыв. Только и сказал Поль: - Теперь счастливым со мной будешь. Лютен мальчишек пожалел, накрыл ночью одеялом. Но отомстить не забыл - спутал им волосы, да между собой переплёл. Получите, мол, голубки неразлучные.