What's In a Hug?

Первым, что Рицу узнал о Шо, была его невероятная тактильность. Конечно, это случилось после того, как Рицу надрали зад. И после всего этого "взрывай свой дом и пошли со мной мудохать моего батю, и нет, у тебя нет выбора!". Эти разы не считаются. Это случилось после того, как Шо появился без предупреждения — он дал ему свой номер, хоть бы предупредил, — в его доме снова, уже после попытки уничтожения того. К удивлению Рицу, он постучал во входную дверь вместо того, чтобы забраться через окно. К сожалению, дверь открыл не Рицу. Рицу объяснял своим родителям, почему дверь была разорвана в клочья, а полы расколоты, пока с одной стороны стоял Шо, одной рукой обнимая Рицу за плечи и ухмыляясь как дурак, а с другой, поодаль — брат, смущаясь сердитого взгляда и прожигая в затылке Шо дыру (фигурально). Они все же решили на будущее, что заходить через окно гораздо проще. После того происшествия, Шо пробирался сюда практически каждый день. В любое время. Независимо от того, что делал Рицу. Он постоянно был рядом — со своим громким смехом, яркими глазами и бесконечной энергией. Это не беспокоило Рицу, ни капли. Его беспокоили касания. Хоть и звучит так, будто Рицу от этого плохо, но это не так. И уже вот это смущало до бесконечности. Шо, будучи, ну, собой, охотно цеплялся за плечо или локоть при любой возможности, по-свойски взлохмачивал чужие волосы, брал Рицу за руку, когда они были в толпе. Он опутывал Рицу конечностями, когда был особенно драматичным (привычка, несомненно, перенятая у Ханазавы) или переплетал свои ноги с ногами Рицу, когда они залипали в видеоигры. Рука покоилась на чужом плече почти постоянно. Периодически она располагалась на предплечье, бедре или прижималась к спине — неосознанно, предполагал Рицу. Шо набрасывался сзади и цеплялся за спину, все еще слишком мелкий, чтобы опрокинуть их обоих. У него не было проблем с прикосновениями к людям. К Рицу в особенности. Это было кристалльно ясно, и стало даже яснее, когда Шо признался однажды весенним вечером, два года спустя. Силуэт на фоне заходящего солнца, в кои-то веки руки засунуты в карманы этой дурацкой куртки, которую так любил Рицу, но никогда не мог заставить себя признаться в этом вслух до того момента. Они рассмеялись, и Рицу поцелуем стер нервную ухмылку с лица своего лучшего друга. Шо любил говорить, что Рицу влюбился в его "бомбически сексуальную" куртку. Что было не совсем ложью, — Рицу она действительно нравилась, — но это была далеко не главная причина. Что Рицу по-настоящему любил в Шо, так это его беззастенчивое стремление быть настолько тактильным, насколько это возможно физически. Это создавало некоторые проблемы, поскольку реакция Рицу на проявления тактильности Шо все еще была, ну. Странной.

***

— Так что я сказал ему: "Ни за что, чувак, это мои черви, отвали", а он такой: "Вам нужно иметь разрешение, чтобы находиться здесь", нет, ну ты вообще слышал это? Разрешение, твою мать! — Мгм. — Вот именно! По сути, я послал его, так что он был немного зол, и теперь мне запрещен въезд на территорию всего штата Невада. Рицу приподнял бровь, выглядывая поверх книги. — Между этими двумя событиями чего-то не хватает. — Ну, да, — Шо взмахнул забинтованной рукой, поправляя свои ноги, которые на данный момент лежали на коленях Рицу. — Просто американское правительство сосет. В этом все дело, сечешь? — Хмм. Они погрузились в умиротворенное молчание. Рицу со своей книгой, Шо со скетчбуком, из телефона на кровати доносилась какая-то иностранная песня. Это была их повседневность. Зимние каникулы только начались, и резкое похолодание заставляло всех сидеть по домам. Рицу не возражал, ему все равно не особо нравилось проводить время на улице. Шо, однако, уставал от замкнутого пространства быстрее, чем кто-либо из знакомых Рицу. Этот факт делал тихие моменты особенными. Рицу ценил их, радуясь всякий раз, когда они наступали. Он был бы еще счастливее, если бы его ноги не ощущали, будто под кожей проходит ток высокого напряжения. Дело не в том, что они онемели — он сразу понял разницу. Это особое чувство возникало каждый раз, когда кто-то прикасался к нему. Не имело значения, кто, где и почему. Оно просто было. Первой реакцией Рицу после того, как это началось, было изучить проблему, что казалось совершенно логичным решением. Но вместо того, чтобы обратиться к родителям, Рицу принял блестящее решение найти помощь в интернете. В свою защиту, ему было тринадцать, и у него был особый период. Как и у большинства других подростков в свое время. Он обнаружил термин "тактильный голод" или "сенсорное голодание". Лично он предпочитает первый, потому что звучит менее жутко. Тем не менее, по лучшему непрофессиональному мнению Рицу, его состояние соответствовало всем симптомам, которые он не смог бы объяснить самостоятельно. Факт, что люди нуждались в физическом контакте друг с другом, был для него странным. В конце концов, до сих пор он прекрасно обходился без этого. С чего бы это вдруг стало проблемой сейчас, и когда это вообще было проблемой? Ответ пришел после пары особых событий. Они были обусловлено внезапным появлением одного конкретного тактильного рыжеволосого друга. Рицу никогда не чувствовал себя так до Шо, так что, очевидно, тот был частично причастен к проблеме. Поиск причины потребовал гораздо больше личностной рефлексии. Из того, что Рицу прочитал на эту тему, он узнал, что тактильный голод часто развивается у молодых. Учитывая, что Рицу был довольно юн, пришлось вернуться далеко назад, чтобы выяснить, откуда все пошло. И он не был удивлен результатом. И Рицу, и его брат остались с душевными травмами после того инцидента в детстве. Шигео подавил свои эмоции, у Рицу развился комплекс. Прямо говоря, тяжелое было время. Однако теперь все было в прошлом — они упорно трудились, чтобы пройти через это вместе; Рицу был безмерно горд, что был ближе к своему брату и счастливее, чем когда-либо. Где-то на этом пути, однако, был обнаружен другой защитный механизм, о котором Рицу даже не подозревал до Шо. Маленький Рицу, естественно, был ужасно напуган тем событием. В юном возрасте дети склонны замыкаться в себе, когда ранены или напуганы, особенно если рядом нет никого, кто мог бы их тотчас утешить. Тот факт, что брат не мог ничего вспомнить, не помогал. Тот факт, что родители изо всех сил пытались понять, что произошло, тоже не помогал. Дело было не в том, что они не пытались, конечно нет. Рицу всегда был благодарен родителям за то, что они сделали их жизнь настолько нормальной, насколько это возможно для него и брата. Иметь сына с чрезвычайно сильными неконтролируемыми способностями... немного усложняло задачу. Рицу понимал. Слишком хорошо понимал. И все же, маленький Рицу боялся. Боялся выходить на улицу, боялся своего брата, — который был всем его миром, который все еще им был, — и теперь смертельно боялся людей. Тогда-то все и началось, предположил он. Рицу несколько дней анализировал каждое взаимодействие, которое мог вспомнить, каждое слово и действие. С родителями, братом, учителями, знакомыми, одноклассниками, всеми. Если только он не дрался, или контакт не был кратким и чисто случайным, Рицу избегал любого человеческого прикосновения. Его было настолько мало, насколько это вообще возможно. Практически ноль. Он даже не замечал, что делает это — вероятно, никогда бы и не узнал, если бы не Шо. Рицу понятия не имел, сколько времени ему могло бы понадобиться на осознание. Это была единственная вещь, о которой он не сказал своему парню. Вещь, которая казалась слишком личной, чтобы разглашать ее. Глупая мысль, но она засела в голове и отказывалась прислушиваться к доводам разума. Рицу сожалел об этом решении, ужасно сожалел. Каждый. Раз. Рицу раскачивался, как метроном, между желанием еще еще еще того искрящегося ощущения, которое дарил ему Шо, потому что было так хорошо, что он мог заплакать. Что он и делал иногда, когда Шо отсутствовал день или неделю, или даже несколько часов, и все существо Рицу жаждало ощущений от кого-то рядом. Он нуждался в этом, как в воздухе, как в сладостях в плохой день. Он так сильно нуждался в теплоте Шо, которая прогоняла холод в его костях, что он готов был принять даже боль от уколов, лишь бы почувствовать какой-никакой контакт. К превеликому разочарованию Рицу, книги и фильмы были правы — не понимаешь, насколько сильно в чем-то нуждался, пока не потеряешь. Иногда он обращался к брату. Они на самом деле не обсуждали этот момент, но понимание само сформировалось между ними, когда Рицу нашел Шигео, свернувшегося калачиком под огромной кучей одеял, прижатого к дивану всем их весом. Они уставились друг на друга и поняли. Иногда, в особенно плохие дни, они могли посидеть вместе на диване. Рицу выпрямлял ноги поперек ног Шигео, и они сидели и смотрели бессмысленно в телевизор, пока не становилось чуточку легче. Но Шо все еще был единственным, кому Рицу мог довериться в этом плане. Он любил Шигео и знал, что они чувствуют одно и то же. И, возможно, когда-нибудь они станут настолько откровенными друг с другом, что Рицу сможет поделиться всем. А до тех пор, у него был Шо. И этого было достаточно. По крайней мере, он так думал. — Эй, Рицу. — Мм? — Ты в порядке? — Рицу встретил слегка обеспокоенный взгляд своего парня. — Вполне. А что? — Просто... твои ноги. Они, эм. Подрагивают? Мне нужно подвинуться? Боже, нет, никогда, пожалуйста, никогда больше не двигайся, замри. Он подавил свой внутренний крик. — Не, все нормально, такое бывает. Можешь подвинуться, если хочешь. Шо кивнул, успокоенный ответом. Он подогнул ноги под себя. Рицу неконтролируемо опустил плечи от облегчения, что покалывание исчезло, но одновременно с этим жалел, что Шо сдвинулся. В любом случае, это выглядело жалко. — Слушай, Рицу. — Да? — Рицу снова поднял глаза, слегка раздраженный. На самом деле, у него не было причины быть таковым, книга была едва интересной. — Могу я... Я хочу кое-что спросить, — беспокойство вернулось в глаза Шо, и сердце Рицу забилось чаще. — Спрашивай? — Это тебя раздражает? Что я такой... что я постоянно такой прилипчивый? Твою мать. Он что, телепат? — ...Что? — Ты просто, ну, я заметил, что ты всегда вздрагиваешь, когда я дотрагиваюсь до тебя. Ты становишься нервным, когда это продолжается какое-то время. И ты всегда расслабляешься после, так что я думал, что все нормально, но я просто... — он замолчал, уставившись в точку на стене. — Я никогда не спрашивал об этом, хотя, думаю, должен был. — Нет! — Рицу поморщился от своего резкого тона. — Я имею ввиду, все в порядке. Я не против твоей прилипчивости, никогда не был, — ему удалось ухмыльнуться, несмотря на подступающую тревогу. — Если бы я был против, то давно бы уже послал тебя. — Думаю, это имеет смысл, — Шо ответил на ухмылку своей собственной робкой улыбкой. — Я полностью в твоем распоряжении, детка. — В любое время, да? — Конечно! — На самом деле, я тоже кое-что хотел спросить. — Слова слетели с губ прежде, чем Рицу осознал их, и он мысленно пнул себя. Он винил себя за подверженность моменту, но Шо уже выжидающе глядел на него, так что было слишком поздно отступать. — И что же? — Ты... ты когда-либо слышал о... — Рицу несколько раз открывал и закрывал рот. Не так он хотел объяснять свою тупую проблему, не сейчас. Шо, должно быть, увидел конфликт на его лице, потому что потянулся вперед, мягко положив ладонь на руку Рицу. — Все хорошо, Рицу. Не переживай. Он издал нервный смешок, рука Шо посылала электричество в то место, где касалась другой. Хватит тянуть резину, ну же! — Ты когда-нибудь слышал о тактильном голоде? — выпалил Рицу. Его трясло, это был его единственный секрет, его бремя, и теперь Шо знал. Он поймет, почему Рицу был таким странным, и прекратит, и тогда Рицу, скорее всего, просто умрет и- Шо одернул руку. — О. И это все? Рицу уставился на него. Он искал сарказм в тоне или насмешку в глазах. Но не нашел ничего. — Это... это немного не та реакция, которую я ожидал?.. — Я так понимаю, твоя тупая задница опять слишком много себе надумала, да? — выжидающе поднял брови Шо. — Ты, мм, не так уж неправ. — Смотри. — Его парень подался вперед, обращая все свое внимание. Рицу ценил это, но чувствовал себя немного незащищенным. — Перед тем, как ты начнешь паниковать, я кое что скажу. Да, я знаю, что это такое. У меня, эм, был личный опыт. Легкие Рицу стали словно хрустальные, грозящиеся разлететься на тысячи осколков, если он сделает слишком глубокий вдох. — Личный опыт? — Ага. — О-окей... Дай- дай мне секунду. — Все хорошо, я понимаю. Не в первый раз Рицу был благодарен за то, что Шо так хорошо его знал. Знал, что нужно дать ему время переварить сказанное, прежде чем они продолжат, поскольку теперь это был официально Разговор. Рицу сосредоточился на своем дыхании в течение нескольких минут, дал сердцу и разуму успокоиться. — Думаю, я в норме. — Рицу отложил книгу в сторону и сел лицом к Шо. — Ты сказал... личный опыт, верно? Когда это произошло? — В восемь, — начал Шо. — Тогда мама ушла. Технически, Тоичиро был моим опекуном, но он просто дал мне огромную комнату со всем, в чем бы я мог нуждаться, и сказал не высовываться. — Ублюдок. Они оба хихикнули. — Ага, вот уж точно. Я избегал общения с кем бы то ни было около двух лет. Почти никого не видел, кроме уборщиц и тех немногих людей, которые пытались приблизиться к бате через мое расположение. Я ненавидел их всех. Глаза Шо отстраненно блуждали по комнате, пока он сам предавался воспоминаниям. Рицу ткнул его в живот, вернув в реальность. — Ты выглядишь вполне общительным после такого. — Ага, но понадобилось некоторое время. — Теперь Шо наблюдал за ним, оценивая реакцию. — Я понял, что хочу большего, чем просто чахнуть в комнате целыми днями. Примерно тогда был нанят Серизава, и мы случайно пересеклись, когда он исследовал местность, а я улизнул в первый раз. Мы до смерти напугали друг друга. — Звучит правдоподобно. — Он был первым человеком, который не относился ко мне, как к трофею. А Серизава говорит, что я был первым, кто не спросил сразу, почему он выглядел как пугало. Остальное ты знаешь. Рицу кивнул. — Где-то между тем, как мы стали друзьями, и тем, как я начал его ненавидеть, я попросил обняться. Не помню почему, наверное, был зол на Тоичиро за то, что тот был эгоистичным мудаком, но Серизава согласился, и я- я, эм... — Ты..? — Лицо Шо стремительно начало краснеть, а он сам отказывался встречаться взглядом с Рицу. — Да ладно тебе, я не буду смеяться. — Я начал рыдать, — наконец признался Шо. Рицу пытался сдерживаться, но начал хрипеть под оскорбленным взглядом. — П-прости... — Да ты издеваешься! — П-просто... это так забавно и мило, ты-малыш плачешь в этот ужасный старый халат, который был у Серизавы тогда- — Я знаю, — застонал Шо, уронив голову на руки. — Я просто был мелким, ясно? И наконец обняться впервые, наверное, за три года? Это... это было слишком. Рицу сразу успокоился, почувствовав важность момента. — Так... значит, тем, кто помог тебе, был Серизава? — В конце концов, да. После того, как мы оба успокоились... — Рицу подавил смешок, когда Шо пристально зыркнул, — ...он сделал все возможное, чтобы объяснить одиннадцатилетнему ребенку, что такое тактильный голод, и впоследствии приложил много усилий, чтобы помочь мне. Несмотря на свою максимальную неквалифицированность в этой сфере, он все же научил меня снова общаться с людьми. — Он проделал хорошую работу. Не считая ту историю с поджиганием. Мне стоит поблагодарить его. — Внатуре. — Ни в нем, ни в тебе нет ничего натурального, — пошутил Рицу, на что Шо лишь закатил глаза, откидываясь назад. — Теперь моя очередь спрашивать? А, точно. Все ведь началось с него. У Рицу внезапно пересохло в горле. Он с трудом сглотнул, собираясь с мыслями. — Я ведь рассказывал тебе о... о том, что случилось со мной и Шиге в детстве? — Кивок. — Это, эм, началось тогда. Я никогда не осознавал, что избегал людей все это время, пока, мм... пока ты не появился в моей жизни. Рицу мог видеть, как вращались шестеренки в голове Шо. Как он пересчитывал цифры, а затем его глаза расширились. — Рицу, это почти восемь лет? И ты сказал, что понял после меня?.. Это... Рицу, прошло два года, почему ты ничего не сказал?! — Я не знал! — рявкнул Рицу. Они оба вздрогнули, и Рицу накрыла волна усталости. — Прости, — пробормотал Шо. — Это не твоя вина, я понимаю. — Мне тоже жаль, не стоило кричать, — вздохнул Рицу, проводя дрожащей рукой по волосам. — Только после того, как мы стали все чаще зависать вместе, я понял, как сильно скучал... по людям, наверное. Я погуглил, и везде писали, что все пройдет при контакте с людьми, которым вы доверяете и о которых заботитесь. Я думал... если я подожду достаточно долго, то потихоньку приду в норму? — Ну... обычно это работает, ага. — Не в моем случае. — Рицу слышал горечь в своем голосе, но лучше ему не становилось. Он просто устал. — В смысле, когда ты рядом, это реально помогает, но- — Этого не хватает, да? — закончил Шо с растерянной грустью в голосе. — Все это время, ты был... Боже, мы уже восемь месяцев вместе. Рицу, я мог бы помочь. Я имею в виду, гораздо больше. Целенаправленно? — Я знаю. — В уголках его глаз собрались слезы, он вытер их и поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Шо. — Я не... Я думал, ты прекратишь все, если я скажу тебе. Я не знаю, что бы я... что бы сделал, если... если... — Эй, эй, — Шо неуверенно потянулся к Рицу и осторожно смахнул слезы, которые тот уже не замечал. Его пальцы были шершавые, они оставляли следы раскаленных искр на коже Рицу. — Рицу, м-могу я..? То есть, ты хочешь..? Все, на что Рицу был сейчас способен, это кивнуть и обхватить себя руками. Он так старался не рассыпаться на кусочки, сосредотачивал все силы на то, чтобы держать себя в руках. Медленно, очень, очень медленно, Шо сел напротив Рицу. С нежностью, которую Рицу даже не мог ожидать, он заключил дрожащее, перевозбужденное тело Рицу в крепкие объятия. Рицу плакал, — рыдал, — пока Шо бережно укутывал его своими руками. В другой ситуации, он бы смутился. Было одновременно горячо и холодно, и, хоть раньше его тоже обнимали, сейчас все ощущалось иначе, потому что теперь Шо знал и понимал. Все движения были плавными, чтобы дать Рицу время привыкнуть. В конечном счете, Шо мягко усадил парня к себе на колени. Рицу никогда не чувствовал себя таким маленьким, как сейчас, он вцепился руками в рубашку Шо спереди и вздрогнул, когда его начали гладить по спине. Трепетные движения оставляли за собой след теплого покалывания, из глаз все еще текли слезы, но Рицу не мог разжать кулаки, чтобы вытереть их. Он боялся, что, стоит только отпустить, и Шо исчезнет. *** Никто из них не знал, сколько времени они провели вот так, сцепленные друг с другом. Достаточно долго, чтобы Рицу задремал с красными, но сухими глазами. Шо потерял всякую чувствительность в ногах минут двадцать назад, но отказывался двигаться. — Рицу... — Мм... — Тебе нужно поспать. — Мгм... — Тогда нам нужно переместиться, — промурлыкал Шо. Рицу мог слышать вибрацию его груди. — Я, я не... — Чшш, не волнуйся, я все сделаю. Рицу почувствовал знакомое ощущение от ауры Шо, которая окружила их обоих. Он смутно осознавал, что они поднимаются, переворачиваются вбок и снова осторожно опускаются. — Пойдет? — прошептал Шо. Рицу притянул его ближе в качестве ответа. Свет погас. Занавески задернулись. Рицу балансировал на грани сна, однако сумел почувствовать, как ласково Шо поцеловал его в макушку. И затем они уснули.