***
Улюлюканье и шуточки Макки и Маттсуна, сопровождают половину разминки, но Кагеяма держится стойко, видимо решив, что хватит с него Ойкавы: возится с наколенниками, делает комплекс упражнений на разогрев и совсем не реагирует на шутки и уколы «Удобно ли спать на плече нашего грозного доигровщика?» Иваизуми даже мельком оглядывает свои плечи. Самые обычные, шире, конечно, чем у Тобио — тот со времён средней школы больше вытянулся в рост, и теперь, разница между ним и Иваизуми, всего каких-то жалких пять сантиметров. А потом начинается матч и все неуместные мысли наконец-то покидают его голову. Это неизменно приводило в восторг: полная сосредоточенность на игре, когда каждая мышца пела, а чувства обострялись до такой степени, что, казалось, ещё немного и ты взорвёшься. И триумф, когда им удавалось выиграть ещё одно очко. Первая партия остаётся за ними. Во второй Кагеяма наконец-то покидает скамейку запасных. Ойкава явно не в востроге, но принимает решение тренера, хотя его недовольное лицо так и говорит, что он обо всё этом думает. Тобио занимает место на площадке. Он сосредоточен, и его навыки, и связь с другими членами команды явно улучшились и Иваизуми ловит себя на мысли, что принимать подачи Кагеямы ему… приятно. Они не похожи на те, что бьёт ему Ойкава, но всё равно подходят ему и позволяют играть в удобном темпе. Если Кагеяма все это время наблюдал за их с Ойкавой тренировками, то это явный признак роста. Кагеяма захвачен игрой и полон энергии, настолько, что Иваизуми становится страшно и он даже пытается напомнить Кагеяме дышать, но тот, кажется, не слышит и не видит перед собой ничего, кроме мяча и рук атакующих. Иваизуми может поклясться, что видит, как напряжена каждая мышца в юном теле. И в таком состоянии, когда ты теряешь контроль над собой, очень легко травмироваться. Но прежде, чем он успевает прикрикнуть на Кагеяму, чтобы тот успокоился и дышал, тот на высокой скорости сталкивается с Киндаичи и неловко падает, подвернув под себя ногу. Ни крика, ни звука, но выражение боли на чужом лице настолько явное, что Ойкава на скамье рядом с тренером вскакивает, а Киндаичи бледнеет. Иваизуми не знает, что с лицом у него, он только отдалённо слышит звук свистка и шум крови в ушах, но видимо ничего хорошего, потому что Кагеяма тут же опускает глаза в пол. — Простите, Иваизуми-сан. И ты, Киндаичи. — Хэй, Кагеяма… — взволнованно подаёт голос Ютаро, — ты как? — Эй, Кагеяма, можешь встать? Не толпитесь вокруг него, — тренер машет ладонью, чтобы дать Кагеяме немного пространства, — Как голова? Головой он точно не ударялся, в глазах у него не двоится. Иваизуми помогает ему подняться, придерживая за плечи и талию, чтобы добраться до скамьи. Возможно, в его прикосновениях бережности и беспокойства немного больше, чем обычно, но едва ли это заметит кто-то помимо Тоору. — Придурок, так можно и ногу сломать! Который не думает сдерживаться. Вот уж от кого подобные слова услышать не ожидаешь, зато Кагеяма вроде как оживляется. Однако, помимо негодования, Иваизуми может прочесть на его лице тщательно скрываемое беспокойство. — Ойкава, на площадку. Кагеяма, ты идёшь с Кьётани в медпункт. Кагеяма выглядит так, будто невыносимую боль ему причиняет уход с площадки, а не вывихнутая нога. Эту партию они заканчивают быстро и Иваизуми никак не может сбросить напряжение, окутавшее его тело, до самого конца, пока после победы не видит Кагеяму рядом с тренером у входа. Он опирается о стену, держа ногу в бандаже на весу, кивает команде и выглядит гораздо лучше, чем до этого. — Как нога? — тихо спрашивает Иваизуми, после того, как в лёгких Ойкавы закончился воздух. Кто ещё здесь заботливый сэмпай. — Нормально, — Кагеяма всё так же старательно не смотрит ему в глаза. — Вывих, — тут же отвечает тренер, — пару недель придётся отлежаться, если хочешь опять играть. И я не хочу больше видеть подобное на площадке. Слушай своих сэмпаев. Ты играешь не один Кагеяма, научись контролировать себя. Это очень неловкая ситуация: быть отчитанным тренером на глазах у всей команды. И едва ли осознание того, что все они когда-то пережили этот момент поможет. Выражение стыда на лице Тобио заставляет его передёрнутся. Хочется утешить его: придержать за плечо, взлохматить небрежно волосы (Иваизуми помнит какими невозможно-мягкими они были), сказать что-нибудь ободряющее. Возможно, придержать рукой затылок и снова уложить чужую голову себе на плечо. «Стоп» Иваизуми моргает, мысли снова уводят его не туда, и он снова чувствует покалывание в ладонях и приятное тянущее чувство где-то внутри. Почти физическую нужду коснуться. — Отведите его в автобус. Хватит с него на сегодня, — машет рукой тренер. Кагеяме говорят, что он идиот, будущая опора команды, их «драгоценный связующий, но, конечно же, номер два, потому что только Ойкава может быть номером один, не обижайся, Тобио-чан». Всё это Макки и Матссун успевают протараторить, совсем не нежно запихивая его в автобус. Яхаба напоминает им быть осторожнее. Кагеяма в который раз отвечает, что у него «всё нормально». Иваизуми сойдёт с ума, переполненный незнакомыми ему чувствами, поэтому ему не приходит в голову ничего лучше, чем настойчиво поинтересоваться, не желает ли его величество Ойкава Тоору пересесть в переднюю часть автобуса, чтобы их связующий номер два, смог вытянуть на сидение ноги. Ойкава фыркает, недостаточно правдоподобно, чтобы всерьёз поверить, что он обижен, и уходит вперёд к тренеру. Ну и хорошо, рассеянно думает Иваизуми, укладывая ноги Тобио к себе на колени, по крайней мере, не ему сегодня будут выедать мозг очередным сумасшедшим планом тренировок. Кагеяма, вжавший голову в плечи, совершенно алый, и явно чувствует себя некомфортно. Иваизуми отказывается развивать мысль о том, что он мог бы сесть Кагеяме за спину и тогда бы им не пришлось так ухищряться, дальше. Очень эгоистичное желание наблюдать краснеющего Кагеяму Тобио как можно дольше. — Вытяни дальше ноги. Кагеяма злобно (или, скорее, смущённо?) пыхтит и устраивается поудобнее на сидении. Иваизуми мягко придерживает повреждённую ногу, практически не касаясь, чтобы не причинить боли и не смутить его ещё больше, потому что от стремительного побега, даже с травмой ноги, Кагеяму удерживает только отсутствие свободных мест в салоне. — Отъезжаем! В отличии от дороги по пути к соревнованиям, сейчас не спит никто. Обсуждение прошедшей игры бурное и громкое, такое, каким и должно быть после победы. Иваизуми может поклясться, что видел летающие по салону упаковки чипсов и жвачек, к которым им совершенно точно запретили прикасаться. Притихший Кагеяма — явление вовсе не необычное. Скорее наоборот. Он ещё со средней школы плохо шёл на контакт и испытывал трудности с нахождением в коллективе. Но сейчас, при активном участии членов клуба дела вроде бы стали лучше. — Что случилось? Кагеяма что-то неразборчиво бормочет в ворот олимпийки, что довольно странно для человека, не имеющего проблем с внятностью речи. Он повторяет ещё раз: — Я подвёл команду. Иваизуми моргает. А. Ну, конечно. Иногда Иваизуми поражало то, как другие люди старательно брали всю вину на себя, даже когда в этом не было смысла. Есть у них в команде ещё один такой человек. Синдром отличника, все дела, помноженный на воспоминания о том времени, когда Кагеяма ещё не совсем понимал значение слова «команда». И во что это вылилось после. Ему понадобилось достаточно много времени, чтобы напомнить Ойкаве, как работают связи в команде и что ему совершенно не хочется вытаскивать Кагеяму из закрытых туалетных кабинок и беспокоится насыплют ли ему гвоздей в кроссовки, только потому что капитан им пренебрегает. Разумеется, Иваизуми не верил, что кто-то из команды способен на столь низкие поступки. Дело, скорее всего, ограничилось бы обидными шутками и игнорированием Кагеямы, как члена команды, потому что понимал Ойкава или нет, но его агрессивное поведение с Тобио не могло не повлиять на отношение других. Конечно, он испытывает неуверенность в том, сможет ли влиться в команду. Иваизуми рассеянно гладит чужую кожу большим пальцем, а когда осознает, чувствует, как у него теплеют уши, чуть ли не отдёргивая руки от чужих острых коленок. — Прости. Кхм. Ты вовсе никого не подвёл, Кагеяма. Такое случается со всеми нами, даже Ойкава иногда делает наиглупейшие ошибки при том, что уже третьегодка. Он травмируется, мажет и принимает мяч лицом на тренировках, когда отвлекается. Благодаря тебе мы выиграли вторую партию. Все твои подачи пробили блок и принесли нам очки. Мы победили сегодня, потому что ты был на площадке. И ты чудесно справился. Понимаешь? Кагеяма, кажется, собирается скрыться в своей олимпийке полностью, натянув её на нос и выше. Лишь бы не задохнулся. — С-спасибо, Иваизуми-сан. Не за что, господи. — Ты привыкнешь. Кроме того, тебе ещё предстоит осознать и принять то, какими заботливыми бывают твои сэмпаи. Я уверен, что Яхаба лично наведается к тебе несколько раз за неделю вместе с заданиями. И ты точно не избежишь общества Маттсукавы и Макки, которые принесут в твой дом кучу вредной еды, которую нам нельзя есть. Его мучает вопрос куда деть руки и почему кожа Кагеямы жжёт его даже через ткань тренировочных шорт. — Ты всё ещё живёшь один? Родители Кагеямы словно находились в одной вечной командировке, из-за чего тринадцатилетний мальчик уже умел оплачивать счета, планировать бюджет на месяц и выбирать продукты рассчитывая срок годности. И Иваизуми был уверен, что в доме нет никого, кто смог бы ему сейчас помочь. Хотя бы не сойти с ума от тоски. — Вбей свой номер. Кагеяма быстро перебирает пальцами по экрану и возвращает телефон, стараясь не касаться пальцев Иваизуми. Проблема в том, что Иваизуми касаться хочется. По крайней мере, он больше не краснеет так сильно. Автобус мерно покачивается. Иваизуми предусмотрительно держит руки на бондаже. Кагеяма, как оказывается, может лежать спокойно минут двадцать от силы. Потом начинает крутится на сидении. Это даже не доставляет неудобств, не после десятка ночёвок с Ойкавой. — Не...бн. — Что? — Неудобно. Кагеяма привстаёт на локтях, затем садится, стягивая ноги с Иваизуми и осторожно опуская их на пол, после чего откидывается на сиденье. — Простите, если снова усну на вас, Иваизуми-сан. — Кагеяма. — Разбудите меня. Или просто столкните. — Кагеяма, — Иваизуми хлопает себя по плечу и отказывается верить в то, что следующие слова произносит его рот, — всё в порядке. Ложись. Кагеяма теряется. — Как я… — Потом всё равно скатишься, — Иваизуми подсаживается ближе, так что их бёдра почти соприкасаются. Боже, как хорошо, что у него не такая тонкая и светлая кожа. — Иваизуми-сан… — Тш. Он сам прижимает голову Тобио к своему плечу. — Забота, помнишь? Да, забота. Яхаба со своей домашкой. Макки и Матссун с чипсами. У Иваизуми нет ни знакомых среди первогодок, ни желания заработать себе гастрит в семнадцать. Зато есть весьма удобные плечи. Если Макки и Матссун не врут. Это тоже забота. Да, думает Иваизуми, именно так, в непонятном порыве наклоняясь и быстро целуя, скорее просто касаясь губами, куда придётся. Попадает в уголок губ и прижимает голову, громко выдохнувшего Тобио, к своему плечу, чтобы тот не смел поднять голову и увидеть его пылающее лицо. Во сне Кагеяма закидывает на него здоровую ногу. Иваизуми не хочет думать о том, как будет оправдываться перед членами команды.-
29 сентября 2022 г. в 14:45
— Боже, — тянет Ойкава, и его лицо приобретает совершенно идиотское выражение.
Такое, что Иваизуми хочется его стукнуть.
От Мияги до Токио триста с лишним километров. Это примерно три часа пути. Нет ничего удивительного в том, что половина команды, утомленная вчерашней четырёхчасовой тренировкой, сладко спит, а вторая умело притворяется, игнорируя взбудораженного предстоящей игрой Ойкаву, который в таком состоянии душу вытрясет из кого угодно.
Иваизуми это знание, увы, совершенно никак не помогает. Тёмные волосы, неожиданно невозможно-мягкие, щекочут ему щеки и шею. Кагеяма — совокупность острых локтей и коленок — уснувший на его плече, совершенно не подозревает о его мучениях.
Потребность стукнуть Ойкаву посильнее невозможно игнорировать.
— Ива-чан — заботливый сэмпай. Как мило.
— Заткнись, Ойкава.
Будьте прокляты трёхместные сидения в конце автобуса.
В таком положении Кагеяма болезненно (смущающе) открыт: вечно хмурое выражение его лица, словно разгладил руками талантливый скульптор — у него светлая родинка на щеке, и мягкая линия челюсти, ещё не до конца ушедшая детская припухлость на щеках. Так он выглядит менее угрожающе и устрашающе.
Мягче. Уязвимее.
От Кагеямы приятно пахнет. Это не какой-то определённый запах — чистая кожа и нейтральный шампунь для волос, но в их условиях такое удивительно. Он прекрасно помнил, как отказывался обниматься Ойкавой, пока тот не примет душ после тренировки и не смоет с себя пот.
Ладно, возможно, это даже приятно, в замешательстве думает Иваизуми. Кагеяма тёплый и его расслабленное во сне колено чуть съезжает в сторону, прижимаясь к колену Иваизуми.
Что вызывает совершенно необъяснимую реакцию — Иваизуми чувствует волнение в животе и колющее подрагивание в пальцах. И место, где они соприкасаются голой кожей, попросту горит.
— Что за выражение лица, Ива-чан?
Иваизуми вяло огрызается в ответ, но привычно, без огонька, и Ойкава разворачивает целую лекцию для него одного. О том, какие стратегии он собирается опробовать в этой игре.
Нет здесь ничего смущающего. Как будто Ойкава никогда не засыпал на его коленях, или Иваизуми не приваливался к его плечу после долгого, изнуряющего дня. Да взять хотя бы, Макки и Матссуна, которые даже в таких условиях уснули, переплетясь крепко, как сиамские близнецы. И явно не испытывали по этому поводу никаких неудобств.
Иваизуми мягко ведёт онемевшим плечом, чтобы ненароком не разбудить Тобио и не сделать ситуацию ещё более смущающей, и вслушивается в бормотание Тоору.
Ойкаве всё ещё трудно смириться с талантом Кагеямы, но Иваизуми видит, как он старается. Правда старается, хотя до приличного сэмпая ему как пешком до Токио, но бессмысленно отрицать то самодовольное выражение лица, которое появляется на его лице каждый раз, когда Кагеяма называет его «Ойкава-сан» и просит помочь с подачами.
Ойкаве нравится, что он может чему-то научить Кагеяму, нравится восхищение в его глазах. И несмотря на очевидный талант Кагеямы, для каждого в команде ясно: Ойкава является тем, благодаря кому они работают слаженно, как хорошо смазанные шестерёнки единого механизма. Заменить Ойкаву сейчас на позиции связующего — немыслимо, даже для Тобио несмотря на то, что с началом учебного года его отношения с первогодками улучшились и больше никто не норовит назвать его королём.
Кроме Ойкавы, разумеется. Что-то в этом мире должно оставаться неизменным.
Он настолько глубоко погружается в свои мысли, что не отмечает момент их приезда.
Автобус резко тормозит, и он выставляет одну руку вперёд, упираясь в спинку сидения Кьётани, чтобы не улететь вперёд по проходу, а второй, чисто инстинктивно, придерживает Тобио на своём плече, чтобы тот, не ударился головой.
— Приехали!
Он не успевает убрать руку или как-то обдумать ситуацию. Потому что Кагеяма, конечно же, просыпается от резкого шума и торможения.
— С пробуждением, спящая красавица.
Разумеется, Ойкава не способен промолчать в такой ситуации. Его удовольствие от ситуации можно почувствовать кожей, оно сквозит в его мурлыкающем голосе и приторной улыбке.
— Как спалось, Тобио-чан?
Тобио краснеет мучительно, спешно пробираясь вперед по проходу, едва не забыв на верхней полке сумку с формой и что-то неразборчиво бурчит на очередную колкость Ойкавы. Кажется, тот советует ему вытереть слюни.
«Уж кто бы говорил» — думает Ивазуми, проверяя, не забыл ли кто из команды телефон или наколенники под сидением.
Странную неловкость и жар в ладонях не получается игнорировать совершенно.