Сын Графа

Когда ты живёшь на свете достаточно долго, ты начинаешь видеть людей иначе. Каждый новый человек похож на кого-то из твоего прошлого, и иногда это имеет превалирующее значение: вот встретишь ты двух близняшек или близнецов; внешность у них одна, происхождение, обучение и родители тоже. Но вот одна или один из них имеет манеру говорить или интонацию какого-нибудь человека, что дурно обошёлся с тобой. И всё, и одной только интонацией убивается всё очарование прелестного создания. Или наоборот, ты встречаешь совершенно незнакомого человека, который чем-то едва уловимым напоминает твоего давно почившего возлюбленного или возлюбленную, с которыми было многое связано, и если ваше расставание уже не свербит занозой в вашем сердце, то этот знакомец за несколько минут может стать гораздо ближе тех, кому ты годами целовал руки. Герберт мог рассказать о сотне таких встреч. Мир был для него понятен, а каждый человек похож на кого-то из прошлого. Возможно, ему бы даже наскучила Вечность, вот только реакции "похожих" не всегда были идентичны реакциям тех, "на кого они похожи". Хотя шалости графского отпрыска не поменялись. Иногда, Фон Кролок-младший даже понимал своего отца, что предпочитал фигуристых дев с пламенно рыжими волосами. Похожие на его мать. А если уж и характер у них был боевым, то тень графини Кролок могла поселиться надолго в их фамильных замках. Надолго, но не на Вечность. Ведь крестьянские дочки никогда не смогут выйти из зеркального отражения госпожи графини. Ещё никому не удавалось. Даже, если им и предлагали Вечность, то всегда временно, посмотреть реакцию на обращение, полюбоваться тем, что было сотворено тобою. Ведь провести бессмертную жизнь с кем-то, очень сложно, особенно если девушка юна, глупа, и безмерно влюблена. Со временем, её любовь наскучит, а потом и вовсе опостылеет. И не стоит говорить, о том, что два представителя скверного характера (а долгая жизнь способствует обширному жизненному опыту, а он не способствует благодушности характера) редко уживаются между собой. Как наследник характера своей матери, Герберт признавал, что его нередко спасало только то, что он еще и наследник крови своего отца... И лучше тебе оставить девушку, а она начнет метаться в ревности и обиде, даже если и была тобой обращена... Ох уж эта глупая вера в вечную любовь и того единственного, уготованного тебе судьбой. Сведенных с ума этой идеей, даже получивших вечную жизнь, приходится убивать – так много хлопот они доставляют, так и не понявшие, что поменялось, с момента их обращения. А поменялось многое: вампиру нужен человек. Человек, а не другой вампир. Вампир по сути своей мертвец, что забыл упокоиться. И как и всякий мертвец, он не испытывает никаких плотских желаний, кроме жажды крови. То, что современные учёные назвали физиологией объясняет причины отсутствием кровообращения, дыхания и многим чем другим, физически непреодалимым... Но мертвец, бывший когда-то живым, испытавший на себе действие тех самых – стыдных, потаённых, низменных и сладострастных желаний. О, он будет желать испытать их вновь. Как человек под водой, лишённый возможности сделать вдох, вынырнув, опьянен от первого глотка свежего воздуха. Так человек, с отрубленными ногами, желает вновь ощутить их, вновь пойти. И видит во сне, как идёт и бежит. Так и вампир. Но он не способен утолить свои желания и воплотить свой сон в реальность, хотя его конечности и кое-что другое на месте. Поэтому, нужен человек. Способный испытывать желание, вожделение. Способный жить. В этот момент, пищей станет она, её эмоции для эго и кровь для тела. С момента вхождения в Вечность она уже не столь прекрасна и интересна. Если только как новое дитя для Графа. Если милая девчушка не совсем безнадёжна, она очнется от своего разочарования, переварит обиду, зайдёт в библиотеку, начнёт учиться, выучит манеры, выйдет в Бессмертный Свет. В общем, станет той дочерью Графа, за которую ни отцу, ни брату не будет стыдно. Хоть брат, то есть Герберт, и не учавствовал в её появлении в Ночи, хоть он и признавал, что возможно, игры отца жестоки, он не осуждал его. У каждого свои способы скоротать Вечность. И вот, когда пришла пора новой игры Графа, Герберт даже не планировал наблюдать за происходящим – отец уже давно не маленький, и даже если пассия решит прибить его в процессе, не умрёт. Но тут появился он. Человек, которого Герберт не сумел привязать к кому-то из прошлого. Он жил много лет. И это был не первый студент, не первый Альфред, и вовсе не первый юноша, к которому мертвец умом да с первого взгляда воспылал страстью. Но привязать его даже частично к кому-то из прошлого у Герберта не вышло. А такие изменения сильно способствуют увеличению интереса к жизни. И то, что ученик вампиролога оценил библиотеку, любовно собранную Кролоками, лишь добавило ему баллов к обаянию. Как жаль, что бедный юноша пришёл за Сарой и до безумия в неё влюблён. Как жаль. Ведь так, у Герберта быстрее появился бы возлюбленный, а после брат. Не сын, а брат, ведь отец его так же одобрил. Но позже, не значит никогда. И пусть не возлюбленным, но Альфред к нему вернётся, и сам задаст вопрос о вечной жизни. Хотя бы потому, что у него для Вечности есть цель – изучать и систематизировать. Быть учёным. И в будущем, Юный Альфред быстро решит изучить парадоксы живых мертвецов, хоть бы и на себе. Герберт видел это будущее ясно, как день. Это было очевидно. Так бы оно и было. Если бы не глупая новообращенная игрушка отца. Обращать таких ярких и светлых людей (Герберт скорее мысленно считал их зашоренными, воспитанными в уверенности в собственной неполноценности, если они или их желания несоответсвуют нормам общественной морали), так вот, таких людей нужно обращать исподволь, медленно подводя к черте, за которой ясно, что люди – идиоты, а наши желания дают нам силы жить и иногда, и являются нашей жизнью. Да и то, что ущербным или цельным... это всё выбираешь ты – каким себя считать. В общем, соплячка всё испортила и обратила будущее Солнце Ночи слишком рано и без разговоров. И ничего не помогло. Ни то, что люди Кролоков нашли их и вернули в замок до того, как новообращенный юноша и его учитель очнулись. Ни то, что новообращенные особенно остро чувствуют жажду и не понимают, что творят – Чего скрывать, Герберт и его "сестрицы" в тот момент могли даже проверенных годами слуг испить досуха. Так вот, Альфред, новообращенное дитя ночи, проснувшись от смертельного сна, вместо того, чтобы испытать всепоглащающую жажду, доводящую до безумия... он испытал самоосознание. И поняв, что он больше не человек, предпочёл шагнуть в рассвет. Уже много лет спустя, Кролоки, расследовавшие этот случай узнали, что в годы, пока Альфред взрослел Кёнинсберг и близлежащие края сотрясала засуха и голод. Такие, что люди ели опилки, землю, грязь и... друг друга. "Есть всё же в людях что-то такое, что делает их людьми. – сказала младшая сестра Альфреда, которую они встретили в своём расследовании, – и отступая, рано или поздно, мы дойдём до рубежа, после которого ногу некуда ставить." "Если хочешь остаться человеком, – хмыкнул про себя Герберт, – а так, до края земли ещё шагать и шагать." И всё то будущее, что видел когда-то Герберт – оно никогда уже не сбудется.