Очарованная грозой

Туве чувствовала себя… Обманутой? Нет. Разумеется, нет. Как можно думать, будто тебя обвели вокруг пальца, если никто тебе ничего и не обещал? Разгневанной? Ближе, но по-прежнему мимо. Да и, если оценивать честно, на злость у нее нет ни малейшего права. Разочарованной? В яблочко! Подходящее определение наконец-то нашлось и Найгаард не собиралась его упускать. Она ощущала себя именно что разочарованной и никак иначе. Почетный председатель ордена чтецов. Завсегдатай библиотек, что в мировоззрении девушки приравнивались к священным храмам со своими жрецами — архивариусами. Будущий магистр Университета Осло по направлению «Викинги и средневековая Скандинавия». Норвежка еще в детстве едва ли не дословно вызубрила мифы и легенды родной страны и ныне просто-напросто отказывалась верить в представшую перед глазами реальность. Если перенос в волшебный сад Зевса вызвал в Туве абсолютный восторг, который заставлял подушечки пальцев покалывать от мыслей о приобретенном опыте, а сердце замирать в приторном моменте предвкушения от встречи на яву с героями многочисленных саг и сказаний, то знакомство с данными героями мгновенно скинуло опустошенную правдой Найгаард в пучину беспросветного уныния. Серьезно? Вон тот вот рыжий шалопай, озорно показывающий ей язык — само зло во плоти? Чудовище Локи, которое из-за своих обид и зависти привело Асгард к Рагнареку? Прародитель опоясывающего мировой океан змея Ермунганда? Огромного Фенрира, чьи сыновья в последней битве за девять миров проглотят и Луну, и Солнце, и повелительницы царства мертвых Хель? Он родил Одину восьминогого Слейпнира? О, Всеотец… Да мальчишка, судя по уровню его дурачеств, невинный ягненок в сравнении со своим образом. А эта… эта… сухопарая каланча — победитель Йотунов, защитник богов и людей, могучий Тор?! Где его окладистая борода, заплетенная в роскошные косы? Позолоченный рог, до краев наполненный сладкой медовухой, в одной руке и верный молот Мьелльнир во второй. Почему он настолько… тощий? Туве всегда представляла его скорее приближенным к квадрату из-за широких плеч и бугристых узлов мышц, а не тем молодым человеком, которого она имеет честь лицезреть в Академии. И хотя Бальдр на фоне соотечественников смотрелся настоящей отдушиной — светлой и прекрасной — его выдающегося обаяния явно не хватало, чтобы вытеснить из беспокойной головки Найгаард мысли о грандиозном историческом подлоге. С трудом взяв себя в руки, девушка постаралась стереть с лица все признаки иррациональной горечи и, приложив значительное усилие, попробовала посмотреть на ситуацию под иным углом. Верно. Обожаемые ею асы на деле оказались совершенно не такими, какими их воображала норвежка. Но многим ли в принципе посчастливилось встретиться со столь — без преувеличения — легендарными личностями? Тем более, что судить книгу по обложке — подлинный моветон. Сколько увлекательных трудов прошло бы мимо Туве, если бы она обращала внимание на блеклые, ветхие корешки или сочащиеся вульгарными клише аннотации? Буквально дюжины дюжин! А какую уникальную диссертацию можно написать! «Разоблачение тысячелетия. Ни с чем не сравнимая подтасовка фактов. Боги такие же люди, как мы.» Однако на моменте споро проступающей в дымке фантазий оглушающей бури оваций настроение девушки, словно вагончик на американских горках, рухнуло с вершины к ее подножию. Ей же наверняка запретят рассказывать об увиденных чудесах, угрожая мучительной расправой. Сицилийским быком*, например. Или менее вычурным, но аналогично фатальным, испепеляющим дотла ударом молнии. Подавив грустный вздох, Найгаард с досадой распрощалась с манящими ее блистательными перспективами. Прикусила губу, разгоняя остатки волнующих сердце миражей. Искренне пообещала себе, что испытанные от знакомства с новыми соучениками эмоции останутся самым негативным опытом, приобретенным во владениях Зевса. И приготовилась влиться в школьную рутину, алчно впитывая открывшиеся ей знания об окружающих ее небожителях. Исключительно ради научного интереса, конечно же.

***

Первые робкие капли дождя застали Туве врасплох. Невесомо, будто здороваясь с давним приятелем, щелкнули девушку по носу. Расползлись едва заметными мокрыми пятнышками на камнях. Осели на зеленой траве, терпеливо ожидая прибытия своих многочисленных друзей, дабы собраться в крохотные озерца, скатиться по тонким стебелькам наземь и скрыться в тоскующей по щедрой подпитке почве. Естественно Найгаард заметила, как ласковое солнце, сопровождающее ее с самого утра, в какой-то миг заволокли молочные облака. С течением времени сменившие свои чистые парадные одежки на мрачное рубище различных серо-сизых оттенков. Но девушка до последнего надеялась, что погода ее не подведет и не заставит прервать маленькую экспедицию, связанную с поиском культурно-исторических ценностей. Что же… Туве не повезло. И теперь ей оставалось лишь смириться с закономерным итогом собственной недальновидности. Аккуратно сложив вчетверо испещренные мелким почерком листы бумаги, Найгаард бережно спрятала драгоценные заметки поглубже в карман. Повертела головой из стороны в сторону, выискивая направление, которое приведет ее обратно к Академии. И, обнаружив искомое, бодрым шагом двинулась по едва заметной тропинке, ежесекундно бросая на предгрозовое небо встревоженные взгляды. Норвежка трезво оценивала свои шансы на удачу. Она определенно не успеет добраться до студенческого корпуса хотя бы относительно не промокшей. Особенно учитывая отсутствие у нее зонта. Но все же девушке хотелось максимально оттянуть момент своего превращения в несчастное, продрогшее создание, всюду оставляющее за собой многочисленные лужицы. К досаде Туве погода напрочь проигнорировала скромные мольбы страждущей. Дождь усиливался. Неповторимый запах леса, окропленного ниспадающей на него влагой, начинал распространяться в воздухе. Осторожно подкрадывался к Найгаард, вынуждая и без того спешащую особу ощутимо ускориться. Однако игра в догонялки с изъявлением воли природы ожидаемо не увенчалась успехом. Где-то рядом сверкнула молния. Выждав соответствующую паузу, вызванную покорностью перед нерушимыми столпами мироздания, раздался гулкий громовой раскат. И Туве обреченно вздохнула, уже приготовившись выжимать из школьной формы целые ведра холодной воды. Внезапно фокус норвежки сместился со своих бедствий на одетую в белое фигуру, случайно выцепленную зорким карим взором в редких просветах между деревьями. Насколько девушка могла судить, загадочный некто отличался внушительным ростом и неуклонно приближался. Робкий призрак надежды проступил в душе Найгаард. А еще через пару минут он вспыхнул обжигающим до костей пламенем благодарности. Без лишних слов над головой Туве распустился бирюзовый купол большого зонта, укрывая норвежку от ненастья. Одарив спасителя мягкой, признательной улыбкой, девушка внимательно всмотрелась в донельзя знакомое лицо, пытаясь разыскать на нем потаенную тень недовольства сложившейся ситуацией. Пусть они и договаривались встретиться, но тащиться за ней в лес, понимая, что возвращаться придется в сопровождении нешуточного ливня — испытание не для каждого. Но, как и всегда, единственное, что удалось обнаружить Найгаард — отблески теплоты и чего-то большего, особенного и предназначенного исключительно для нее, таящиеся в глубине смотрящих на девушку золотых глаз. Не тратя ни мгновения на бессмысленную, докучающую болтовню, молодые люди продолжили прерванный путь. Но даже если дорогу не скрашивала непринужденная беседа, мысленно Туве всласть посмеивалась над переменчивостью человеческой натуры. Совсем недавно она едва не взрывалась от возмущения при встрече со скандинавскими божествами. Зато теперь… Какой разительный переворот мнений. Теперь Найгаард искренне полагала, что неимение раздутых, похожих на корабельные канаты мышц вовсе не является проблемой. Она на собственном опыте прекрасно убедилась в том, что и без них ее непременно уберегут от любого падения. Не позволят сорваться со скалы, предавшись витанию в облаках, или провалиться по колено в мелкую речушку, увлекшись рассказом об очередной прочитанной книге. Да и борода абсолютно необязательный аксессуар. Норвежке не хватало данных для сравнительного анализа, но почему-то она беспрекословно верила, что сия излишняя растительность наверняка будет неприятно колоться при поцелуях. А поцелуи Туве до неприлия нравились. Вдобавок молчаливость и сдержанность ничуть не уступают в своей притягательности буйному нраву вкупе с неуемным желанием померяться удалью с ледяными великанами. А уж про пристрастие к хмельной медовухе и вспоминать нечего… Найгаард все-таки не выдержала и тихонько рассмеялась. Никогда в жизни она еще так не радовалась ошибочности собственных суждений. Вторя веселью девушки, по ушам, сотрясая перепонки, ударил новый громогласный раскат. И никакая музыка в мире не вызвала бы у Туве столько же пьянящего восторга, как неповторимая, древнейшая мелодия неукротимой стихии.