***
– Убирайся по-хорошему, малец. Приказ есть приказ. Иначе... - острие копья миллетита остановилось напротив груди юноши. Было ясно что будет иначе. Иначе его просто убьют. От обиды и неверия хотелось смеяться громко и надрывно, но получился только сдавленный хрип - пока шел в столицу попал под проливной дождь и простыл, и даже, будь у него деньги на лекарство, купить его у него не получилось бы – главный вход гавани для них, бедняков и скитальцев, был закрыт в день сошествия архонта по приказу Цисин. Где это видано, чтоб шваль путалась под ногами в такой великолепный день, да ещё пугала многочисленных заморских гостей Ли Юэ. Юноше ничего не оставалось как уйти ни с чем. Ватные ноги привели его на небольшую возвышенность, с которой виднелся город. Сердце богатства не только Ли Юэ, но и всего Тейвата сегодня полностью оправдывало свое звание. Город сегодня был разряжен, как невеста на выданье - реяли золотые и алые знамя, сияли украшения и фонари, слышался радостный смех. Такой далёкий, но такой желанный для него мир. В какой-то момент все затихло и гром разверз небеса, массивная, величественная фигура дракона спустилась на бренную землю, чтоб выслушать желания и просьбы людей. Руки невольно сжались в кулаки, ногти пронзили ладони до крови, хотелось выть волком. Он, тот кому больше всего сейчас была нужна защита и помощь бога, был выброшен на обочину мира, за пределы досягаемости. Теплый ветер обласкал щеки, на которых засохли дорожки слез, неся сладкий аромат успокоения. Взгляд юноши упал на глазуревую лилию, росшую в гордом одиночестве над обрывом. Верно, ему не обязательно быть рядом с Мораксом, он же архонт, он может услышать искреннюю молву о помощи. Сорвав цветок, юноша собрал последние силы и направился к статуе архонта недалеко от города. Его последняя надежда. Ха, какая это его подсчёту последняя надежда с тех пор, как он потерял дом, семью и стал нежеланным гостем в любой даже самой захудалой деревушке Ли Юэ. Он крепко сжал стебель лилии, тонкую соломинку надежды, рухнул на колени перед статуей и молился. Молился до сорванного голоса, до хрипа в лёгких. Молился о помощи, сетовал на судьбу и несправедливость, как он устал жить, просил подарить смысл жизни. Однако, холодный камень молчал и мольбы его так и остались без ответа. Юноша рухнул на землю, и в бреду горячки ему казалось, что нежные голубые лепестки утешительно касались его ладони.***
Глядя на иссохшие, некогда небесно-лазуревые лепестки цветка, Панталоне усмехнулся. Кто бы мог подумать несколько лет назад, что грязный оборванец с пыльных дорог Ли Юэ станет одним из самых богатых и влиятельных людей не только в Снежной, но и во всем Тейвате. Мог ли тогда тот мальчишка, отчаянно молившийся из последних сил богу богатства, представить, что будет держать в руках сердце того самого архонта. Сила, что давала тому власть над всей морой Тейвата, заключённая в хрупкой шахматной фигурке, лежала у предвестника в руках как какая-то безделушка. Казалось, что стоило ладони сжаться немного сильнее и фигура разлетится на мелкие осколки. Пути судьбы и звезд поистине неисповедимы. В темных, бездонных глазах отражался золотой свет гнозиса. Осталось совсем немного, и вскоре он увидит, как тот, кого считали сильнейшим из семёрки будет смотреть на то, как рушиться его детище, останавливается золотое сердце Тейвата. Если судить по докладам Тартальи, Мораксу все ещё не безразлична судьба его народа. Лгун. Каким он и был всегда. Только если Панталоне знал об этом с самого начала, то маленький и наивный Тарталья столкнулся с настоящим ликом бога совсем недавно. Бедняга, даже жалко было его. Не все боги благородны и честны перед своими детьми, как Царица. Шальная мысль промелькнула в голове Банкира навестить юного коллегу в Каменной гавани – давно он там не был. Кинув последний взгляд на засушенную глазуревую лилию, предвестник направился на аудиенцию к Архонту. Многие в заполярном дворце шептались, что предвестник Панталоне не надевает маску, потому что считал, что прятать свое красивое лицо - грех. И только сам Панталоне и, возможно, Царица знали, что он хотел, чтобы тот мальчик, которого оставили все боги, увидел падение руин Селестии к его босым ногам.