За чертой

***

      Через лесной массив пробивалось послеполуденное солнце. Его лучи лишь слегка проникали внутрь сквозь небольшое окошко, позволяя рассмотреть в пыльном помещении то, что произошло не так давно. От деревянных брусьев исходил приятный запах леса и смолы. Кажется, этот маленький дом был построен из сосны… Но стоит сделать вдох чуть сильнее, как лёгкие тут же заполняются другим запахом. Кровь. Её было так много, что казалось, на языке чувствовался её металлический привкус — солоноватый и резкий, к нему нельзя было привыкнуть.       Сколько Эви просидела так, прижавшись спиной к деревянной стене, она не знала. Знала лишь, что пошлёт этот мир куда подальше, если что-то потревожит возникшую тишину, нарушаемую лишь пением птиц и шелестом листвы. На её коленях лежала голова другой девушки, что была младше на восемь лет. Её отливающие тёплым золотом волосы растрепались пушистым облаком, у лба закручиваясь завитушками. Две сестры, совершенно непохожие друг на друга, расположились на деревянном полу, младшая из которых лежала тихо, будто спала крепким сном. Вторая же сидела и гладила Ханну по голове, смотря на неё стеклянным взглядом. Весь мир брюнетки сейчас сосредоточился на ней. Такой хрупкой и невинной, что напоминала ангела. Да, ангела… Что спустился с небес совершенно неготовый к страданиям и жестокости наземной жизни. Неготовый, чтобы выживать.       Её глаза были прикрыты, а блондинистые волосы испачкались кровью, так же как и шея, руки, да и всё тело, в общем-то. Но её лицо… оно было не тронутым. Безмятежное на нём умиротворение в очередной раз обманывало мозг, убеждая, что младшая сестра просто спит. Но это было не так. Она больше никогда не откроет своих лазурных глаз, что достались ей от матери. Никогда не зальётся звонким смехом. Не обнимет в поддержке при неудачах, так как умела только сестра, забирая все переживания и боль. Эвелин иногда казалось, что это Ханна была старшей, а не она. Блондинка была более заботливой в отличие от неё. Особенно после смерти родителей младшая решила, что теперь в семье она будет дарить заботу и тепло. Но это тепло ушло и вместе с ней…       Хотелось закончить все эти муки, всё это дерьмо, что творится за стенами этого домика. Просто пойти в след за Ханной… Чтобы сестра не оказалась там одна. Снова не оказалась одна. В правой руке был сжат Глок, и всё также, не отводя с блондинки зелёных глаз, она медленно поднесла его к своему виску. Один выстрел и всё, больше не будет боли, не будет горечи от потерь. Одно движение пальца и она вновь будет рядом со своими родными, забыв о запахе крови и гнили. Забыв, что такое утрата. По щекам беззвучно лились слёзы уже час, она даже не знала, что может так долго плакать. Лучше вообще никогда не узнавать о себе таких подробностей…       Едва надавив на спусковой крючок она не испытала страх, лишь сожаление и раскаяние, что не уберегла, не защитила… Но хруст веток, под чьими-то ногами, донёсшийся с улицы, подействовал как отрезвитель. И дуло пистолета теперь было направлено не в висок, а в дверной проём. Желание защитить покой сестры перебороло минутную слабость. Нет, так просто она не сдастся!       В висках пульсировало, брови сжались в переносице, а ярость вновь наполнилась до краёв. В коридоре послышалось скрипение половиц от осторожной поступи. Мертвецы не крадутся, значит, это люди. Люди, что возможно, являлись приятелями тех, из-за кого она потеряла сестру. Проверив сначала кухню, кто-то очень осмотрительно подкрадывался в единственную комнату в доме.       Их оказалось двое. Мужчина, которому на вид было около пятидесяти, был довольно крепко сложен и очень коротко подстрижен. Уверенно держа в руках винтовку, он дёрнул щекой, смотря на ту, что уже нацелилась в него. Другой с арбалетом, был ровесником её брата и на фоне первого выглядел более подтянутым, с русыми волосами, что небрежно растрепались на лбу. Оба доверия не внушали, как собственно и их оружие, направленное в её сторону. И что она может со своим жалким пистолетом, в котором от силы две пули? Она была вымотана и побита, сил хватит только на одного из них. И то, это было слишком оптимистичное суждение. Но терять было нечего, и если они одни из тех мразей, то она не станет упускать этот шанс. — Ещё шаг, и я пристрелю тебя, — хриплый, но ровный и холодный голос девушки нарушил тишину. Глядя на того, что постарше, она также уверенно держала пистолет.       Мужчина, будто совсем не боясь её, оглянул помещение присвистнув. Второй всё также не сводил с девушки прищуренных светло-голубых глаз, направляя арбалет в её сторону. Он словно застыл, полностью готовый обороняться в случае чего. — Вы их дружки, да? — с ненавистью произнесла она, кивнув в сторону двух трупов.       Оценив всю обстановку, мужчина постарше, опустил винтовку повесив её на своё плечо. И подняв руки в примирительном жесте, осторожно шагнул к зеленоглазой вперёд. Но девушка дёрнула пистолетом в предупреждение, и он остановился. — Что ты, крохотулька, впервые их видим, — с секунду подумав, он снял оружие и аккуратно отложил его в сторону, затем ухмыльнувшись, упрекнул, — Я безоружен. — Зато он нет, — кивнула брюнетка головой в сторону арбалетчика. — Пусть будет подстраховкой для меня, — усмехнулся мужчина, — а то ты во мне дырку быстро сделаешь. — Уходите, — голос дрогнул, так что это было похоже, скорее, на мольбу, чем на грозное предупреждение. — Мы не плохие ребятки, хотим только помочь, — на слова напарника тот, что с арбалетом мимолётом зыркнул ему в спину. По его взгляду ничего нельзя было понять. — Не сложно догадаться, что тут произошло…       Ещё бы… Два мёртвых мужика валялись недалеко друг от друга, в слегка неестественных позах. У одного из них было перерезано горло, из раны которого ещё медленно лилась кровь. И две девушки. Одна сидит зарёванная, с множеством царапин и синяков, глядящая на них безжизненным взглядом. Тёмные волосы растрёпаны, кудри прилипли к мокрой от пота и алой жидкости шее. Джинсовка и белая майка со штанами, сделанными под военную раскраску, были все в крови. Её рука, из-за того, что долго находилась навесу, начала дрожать. Но брюнетка упрямо старалась напрячь на ней мышцы, чтобы та перестала ходить ходуном. Другая девушка, совсем молоденькая, лежит завёрнутая в плед, что давно пропитался кровью хозяйки. В комнате был погром. Стул перевёрнут, деревянный журнальный стол сломан пополам. Всё что можно было разбить — разбито, даже диван был исполосован в нескольких местах и почти весь так же как и почти всё в этом доме заляпан кровью.       Резко накатившее бессилие заставило брюнетку обречённо опустить пистолет и, поджав губы, вновь посмотреть на слишком юную девушку. Скорбь снова вытеснила все эмоции… Плевать, будь что будет. Ей уже всё равно на себя. Больше сил нет ни на что… Мужчина, кажется, поняв её настрой, осторожно подошёл к девушкам и присев на корточки с долей сожаления посмотрел на блондинку, а затем брюнетку. — Подруга? — Сестра… — она вновь провела ладонью по светлым волосам, со всхлипом добавив, — младшая… Она была безобидной, совсем не умела за себя постоять. Наивная, добрая душа…       Предательские слёзы вновь обожгли щёки, солёная вода тут же стала щипать ещё свежие царапины на них. Руки задрожали, и она, наконец, почувствовала, как всё тело ломает от боли. — А эти уроды… — тяжёлый ком в горле не дал договорить. — Я оставила её здесь, а сама ушла на поиски еды. Думала, в доме ей будет безопаснее, чем со мной, ведь там ожившие трупы бродят. Когда вернулась… Они стояли над её телом…       Брюнетку пробил озноб, и та ужасная картина вновь всплыла перед глазами. Как её, ещё несовершеннолетняя сестра лежит на этом чёртовом диване, обнажённая и истерзанная. А рядом стоят два мужика, застёгивая брюки. Они повернулись в её сторону, заметив в дверях застывший силуэт. Оглядев Эви с ног до головы, они победно ухмыльнулись, ведь при девушке был только боевой нож, и направились в её сторону. Ухмылялись они недолго.       Застелившая глаза ярость, чуть и её саму на тот свет не отправила. Эви даже не помнит из-за чего так болит позвоночник… А ведь именно её спиной и сломали тот несчастный столик. Но это сейчас не важно. Важно то, что она непростительно оплошала перед сестрой, да так, что теперь и ад казался недостаточным наказанием. — Я не уберегла её, не защитила… — прошептала девушка, срываясь в рыдания.       Спустя минуту крепкие ладони сжали её плечи, заставляя повернуться и посмотреть в ясные глаза мужчины. Утерев слёзы и размазав вместе с ними кровь по своим щекам, она нехотя посмотрела на него и тут же замерла. На неё так смотрел папа, когда она проигрывала на соревнованиях. В те моменты она ненавидела себя за свою слабость, корила себя за то, что плохо старалась, а он смотрел точно также. Без жалости, но с верой и упрямой уверенностью, заражая своим настроем. Хоть отец бывал на её выступлениях редко из-за своей работы, но от этого его присутствие не становилось менее ценным. — Её нужно упокоить, — сказал он серьёзно, не дав усомниться в правильности своих слов. — Я видел лопаты на крыльце, — впервые подал голос арбалетчик, опустив всё-таки своё оружие вдоль тела.       Лопаты шумно вонзались в землю недалеко от дома под небольшой липой. Сказав девушке ждать, они вышли на улицу, вновь оставив её одну. Но выскочив из дома спустя около минуты, она решительно подошла к мужчинам, перехватив ручку инструмента у самого старшего. Сказав, что должна сделать это сама, она начала копать. Лопата не без усилия вонзалась в твёрдый грунт. Мышцы ныли, а руки нещадно сводило, но Эвелин не обращала на это внимание. Она не слабачка, и постарается ради своей сестры, даже в последний раз…       Попросив подождать мужчин на улице, она обернула её тело в найденную простынь. Последний раз, погладив сестру по щеке, она бережно поцеловала её в лоб и накрыла лицо тканью. Арбалетчик помог вынести её тело из дома, изредка поглядывая на брюнетку. Они уложили Ханну в выкопанную яму. Со щёк Эви беззвучные слёзы не переставали бежать ручьём. И вот, когда могила была готова, она обессилено рухнула перед ней на колени, тихо всхлипывая. Нужно что-то сказать, сказать на прощание. Ведь это действительно нужно сделать…       А сказать хотелось многое… Но даже в таком отчаянном состоянии Эвелин не сможет сделать это при незнакомцах, хоть те и отошли в сторону давая ей проститься. Поэтому, сжав кулаки, она с усилием заставила себя перестать плакать, проговорив только самое, как ей казалось, важное. — Не прощай меня, Ханна. Потому что себя я не прощу… Я люблю тебя, сестрёнка. Обними там маму с папой за меня, — утерев слёзы двумя ладонями, она положила руку на холодную землю, всхлипнув последний раз.       Собрав в свой рюкзак некоторые вещи Ханны, Эви вышла из треклятого дома. Она не знала, что делать дальше. Отправиться ли в округ Кинг на поиски брата или искать его в другом месте? Она на сто процентов была уверенна, что они тоже бежали подальше от населённых пунктов, так же как и она с сестрой из Атланты. — Дальше я сама. — Ты давай не дури, одной точно нехрен шастать. Идиоткой окажешься со своим «я сама», — возмутился её словам Мерл. — Вы и так со мной провозились. Не хочу никому мешать, — искренне ответила девушка. — Всё не гунди — с нами пойдёшь. У нас там нормальный такой лагерь образовался. Кого только нет… И дети, и старики, домохозяйки, полицай даже есть… Быстро тебя подлатают, даже выспаться дадут, — хмыкнув мужчина вдруг спросил, — Тебя как звать-то? — Эви Граймс. А вас? — поняв, что ей от них уже не отвертеться, поинтересовалась в ответ девушка. — Я Мерл, вон тот угрюмый Рэмбо — Дэрил, — охотник, фыркнув на насмешку, отвернул от них голову в сторону леса, — Диксоны. — Так вы родственники? — Братья, — коротко ответил Дэрил, всё также высматривая что-то среди деревьев. — Выдвигаться пора.       Они шли сквозь низкую листву, прислушиваясь к каждому резкому звуку, и присматриваясь к каждому постороннему движению. Недалеко от сюда был посёлок загородных домов, откуда могли наведаться ходячие. Из оружия у Эви были нож и тот Глок, который она взяла у одного из насильников сестры. Чуть одёрнув край тёмной джинсовки вниз, она старалась не думать об этом. Девушка сделала глубокий вдох, заставляя себя внимательнее вглядываться в пространство. На свежем воздухе мысли немного прояснились и теперь она могла более-менее здраво осмыслить произошедшее. Всё-таки раньше убивать ей не доводилось…       В Эвелин боролось странное противоречие. С одной стороны, теперь она мало чем отличалась от тех людей, и это, мягко говоря, пугало. Ведь кто она такая, чтобы решать, кому жить, а кому нет? На это есть закон и правосудие. Был закон и правосудие… Но девушка могла просто сбежать от них, скрыться где-нибудь в лесу, не уподобляться этим людям.       А с другой… она сделала бы это снова. Смотря на то, что они сотворили с Ханной — в ней разом отключились все человеческие чувства. Не могла она вот так взять и сбежать, оставив зверство над сестрой безнаказанным. И теперь, на руках Эви было три смерти. Именно три, ведь зеленоглазая будет винить себя и в смерти Ханны, хоть прекрасно понимает, что подобное предвидеть никто бы не смог. Но те ублюдки… она упрямо убеждала себя в правильности своих действий по отношению к ним и ни о чём не сожалела. Они заслуживали этого. Ведь если бы им удалось уйти, то пострадал бы кто-нибудь ещё.       На пути им встретился ручей, где девушка отмывала свои руки от крови. Эта жидкость настолько въелась в её руки, что ушло на это минут десять. Пришлось помогать себе песком и втирать маленькие частицы в красную уже не от крови, а от таких долгих усилий кожу. Лицо она тоже умыла, правда, как чисто это получилось — понятия не имела. Холодная вода помогла немного взбодриться, но только сейчас Эви поняла, насколько опустошённо себя чувствовала. В ней не было абсолютно никаких эмоций, теперь даже сонливость пропала.       Мерл отошёл в кусты, Дэрил же в это время выглядывал по сторонам тех, кто мог наведаться к ручью. Будь это люди, дикие животные, что пойдут им на ужин или же мертвецы. Изредка он косился на Эви, что уже довольно долго с усилием оттирала руки и как будто отключилась от этого мира. Наверняка в первый раз убила. Хотя кто её знает… От этой девчонки можно ждать чего угодно.       Он совсем не хотел вникать, в очередной поступок брата, который мог понять только сам Мерл. Лишь бы из-за этого странного порыва заботы о девушке, не попасть уже им в неприятности. Да, её действительно было жаль, и хотелось помочь. Мало ли что она удумает с собой сделать… Но с каких пор чужие проблемы стали их проблемами? К тому же каждый, кто сумел выжить в этом аду столкнулся с потерей близких. Чем её история отличается от других? В этом и вся загвоздка, только Мерл знал ответ на этот вопрос. Он редко посвящает Дэрила в свои планы, веря, что младший всегда будет на его стороне. И так, в общем-то, оно всегда и оказывалось. А ещё на меня постоянно ворчит, видите ли я жалею каждую ободранную собаку. Кто бы говорил…       Но тащить девушку в лагерь, где полно детей и других неспособных постоять за себя людей не узнав кто она такая было опасно. Слишком опасно. Особенно видя собственными глазами, на что эта малышка способна. Её внешний вид был обманчив, Дэрил точно это знал. Чувствовал. В её больших выразительных зелёных глазах, что на первый взгляд казались чертовски обаятельными, виднелась холодная решимость. Не-а, она точно не милый одуванчик…       Начало смеркаться. Идти дальше стало опасно. В лесу сгущалась темень, из-за чего нельзя было разглядеть ничего дальше вытянутой руки. Полыхающий костёр изредка выплевывал из себя пепел с тихим треском от сгорающих веток. Дэрил жарил на импровизированном шампуре, из заточенной палки, пойманного зайца. Эви заметила, только когда они обустраивали место привала, что мужчины были с «грузом». Подвешенные за лапы несколько куропаток и тетерев, а также три белки и второй заяц. Для группы охотятся?       Запах жареного мяса навязчиво заполнил лёгкие. Живот скрутило от голода, ведь брюнетка не ела почти сутки. Раньше она не пробовала зайчатину, но выбора больше не было. Ешь то, что предоставит тебе возможность. Ведь люди даже белок теперь едят.       Чтобы не изнывать от голода, Эвелин достала из кармана куртки отцовскую зажигалку. Привычка вертеть её в руках появилась давно, она дарила чувство безопасности, помогала успокоиться. Плечи девушки опустились, а дыхание замедлилось, погружая ту в свои мысли.       Протянув палку с дымящимся мясом, Дэрил задержал на девушке изучающий взгляд. Он ей не доверял. На протяжении всего их небольшого путешествия, он косил на неё напряжённые взгляды, будто ожидая нападения с её стороны. Желание спросить у брата — «какого чёрта?», так никуда и не делось.       Эви, заметив краем глаза, что на неё выжидающе смотрят, мигом убрала зажигалку обратно, повернувшись корпусом к арбалетчику. Осторожно приняв из рук Дэрила свою порцию еды, она вновь напряглась. В ответ, с опаской смотря на охотника, девушка старалась сохранить невозмутимость и уверенность. Хмыкнув мужчина отвернулся к огню, готовя следующую порцию для Мерла. Эви не винила его за такое поведение, ведь он имел полное право не доверять ей, как и она ему. Но от чего-то хотелось, чтобы эти люди ей верили, относились без опаски. Может это всё из-за навязчивого чувства благодарности? Всё же она бы покончила с собой, если бы им не приспичило обследовать дом. К тому же помогли проститься с сестрой…       Выпив что-то из фляжки, Диксон старший прочистил горло негромко прокряхтев, намеренно привлекая к себе внимание. — Лапуля, может, расскажешь, как обычная на вид девчушка завалила двух крепких мужиков? — Мерл спросил это с какой-то насмешкой, но было видно, что за ней скрывается недоверие.       Эвелин немного съёжилась, рассказывать о себе сейчас совсем не хотелось. Она глянула на двух мужчин, смотрящих на неё вопрошающим взглядом, поняв, что просто промолчать не выйдет. В них считывалась настороженность, которую Дэрил даже не пытался скрыть. Медленно выдохнув, брюнетка решила, вряд ли рассказанная о ней информация сможет навредить. — Если ты не заметил, то я это сделала не без труда… — ответила девушка, намекая на свои побои. — Я понимаю, что вы мне не доверяете, и не стану уговаривать об обратном, — поразмыслив Эви продолжила, — Я выжила в драке благодаря шести годам в дзюдо. Ещё на курсы самообороны ходила, когда училась в универе. Готовилась быть копом, но не сложилось… — Что ещё? — голос Дэрила по-прежнему был холодным и колючим. — Мой отец из меня бойца растил. Считал, что девушка должна уметь за себя постоять. Брал меня с собой на охоту и рыбалку, стрелять я умею тоже благодаря ему. Вроде это всё… — Так ты и охотиться умеешь, волчица? — с наигранным удивлением спросил Мерл. — Не так хорошо как вы, но подстрелить фазана сумею. Рыбачу, если что, так себе, — бесцветно ответила Эви, решив не обращать внимания на очередное прозвище. — А я-то думал ты какая-нибудь наёмница… — также наигранно протянул с разочарованием Диксон старший. — Да этот мир, оказывается, сплошное разочарование!       Мужчина сипло рассмеялся, подкинув полешко в огонь. Эви слабо улыбнулась, услышав последнее, придвинув колени к себе ближе. Переведя взгляд на Дэрила, девушка облегчённо отметила, что тот слегка расслабился. А на его профиле скрывалась едва заметная полуулыбка. Больше никто не допытывал её вопросами.       Кончик импровизированного шампура обуглился, всё ещё дымясь тонкой струйкой вверх. Откусив, наконец, уже не такое горячее мясо, девушка вспомнила, что однажды всё же ела зайчатину. Это был последний поход с отцом, и Эви могла поклясться, что вкус был точно таким же.