Эдельвейс

Битва с наладкой локальной сети для офиса шла полным ходом, не дав мыслям убежать в мутные очертания каких-то бесформенных суждений. И это уже само по себе было очень и очень неплохо. — У тебя свидание с системным блоком? — задумчивый голос раздался откуда-то сверху, отчего Алиса вздрогнула и неудачно стукнулась головой о гладкий изгиб столешницы, под которым подключала роутер. Провода бежали дельтами и струнами до стены, где скрывались в дырах перегородок классических офисных каморок. — Боже, Иса... Ну разумеется, как я могу упустить такого мужчину, способного хранить информации на сотни террабайтов, — для порядка девушка закатила серые глаза, фыркнув, чтобы сдуть со лба порядку светлых волос, что к концу меняли оттенок на дымчато-сапфировый, — можешь не ждать, я надолго застряла. — Не больно-то и хотелось. — Исами! — Да шучу я. Дженна просила зайти, у нее "синяя смерть" второй день с монитора не слезает. Глядишь, Дрима своего ненаглядного повидаешь, — немного саркастичный тон голоса на первый взгляд не вязался с почти лисьим блеском в хищных глазах подруги. — Он не мой, — обреченный ответ протянула из-под стола закончившая втыкать провода в нужные гнезда девушка. — Ничто не вечно~, — ещё более поддевающая провокация, на которую Алиса привычно не поддалась, а только ответила снисходительной улыбкой прежде, чем пойти в контрнаступление. — Пфф... Иди лучше Инка донимать, милая, он соскучился, — она подмигнула Исами, что от таких ее слов почти нервно сжала ремень на брюках, ощутимо сглотнула и нахмурилась. — Тшшш, куда ты так громко, эй!.. — вскрикнула было та и воровато огляделась, но после прищурила глаза с острыми зрачками и подалась вперед, понижая тон беседы на заговорщические ноты, — а где он, к слову? — На проходной чаи гонял после дозора, сегодня тихо, вот и скучает. — На день рождения компании идёшь ведь? Уже через пару дней, Алис... О, вижу по глазам, даже не начинай песнь синего чулка. Ты идёшь и точка. Поверь, Джен и Микки тебя уломают. А если нет, то заломаю уже я и потащу силой, — Исами пригрозила ей пальцем, собираясь уходить, на что Алиса лишь прыснула тихо, неловко прикрывая рот рукой и добродушно толкая подругу локтем напоследок. — Звучит как начало хренового детектива. — Вся наша жизнь — хреновый детектив, детка, — на этой ноте попрощалась немного мрачная собеседница, торопливо покидая офис, и Алиса не без улыбки точно знала, куда именно та так торопилась, хоть и не признавала этого до последнего момента. Кажется, об их словесных баталиях с Инком во всей корпорации ходили настоящие легенды и байки, одна другой краше. Некоторые из них даже записывали и потом делали по ним зарисовки, чем парочку несомненно дразнили пуще прежнего. Но только подруги, в число которых входила и достаточно скромная, и отзывчивая к чувствам близких Алиса, видели куда больше и старались лишний раз не мешать становлению этих двоих как пары, пусть и язвили они друг другу чаще, чем здоровались. Мысли плавно перетекли на путь грядущего корпоратива, и девушка обреченно вздохнула, точно зная, что друзья не отстанут от нее, пока не уговорят присутствовать на шумном мероприятии. Суетность подобных встреч Алиса откровенно избегала, будучи существом интровертным и достаточно меланхоличным. Не по себе ей было в таких местах, словно даже подруги на миг становились самую малость чужими и не способны были оградить от неважно переносимой "социальности". Куда лучше было бы просто посидеть дома, написать какую-нибудь любопытную зарисовку на тему жизни в целом, а то и порисовать, медитативно подбирая наиболее удачные оттенки к наброскам пейзажей или и вовсе абстрактным мотивам. А стоило представить образ Дрима на этом мероприятии, его голос, разлет золота его крыльев, как и вовсе кружилась голова. Да только вот не былой страх перед его авторитетом был тому причиной. Вовсе нет, наоборот даже. Это и восхищение, и восторг, и уважение, и желание помочь, чем только было возможно... Но и ещё кое-что, что Алиса трепетно скрывала в самых глубоких лабиринтах сознания, чтобы ни в коем случае не дать и следа шлейфа ее эмоции, родившейся уже давно. Да, они были в хороших, теплых отношениях достаточно крепкой и нерушимой ничем дружбы, но душа девушки взывала к другому исходу... Исходу, на который она даже не смела надеяться... Где она, а где монстр такого уровня влияния... Пессимистично фыркнула и задумчиво проверила в компьютере работоспособность сети, чем вполне удовлетворилась и, закинув извечный рюкзак на одно плечо почти небрежно, отправилась к Дженне, надеясь застать ее на месте и все проблемы с операционной системой решить в этот же день. Так она сама себя убеждала, хотя и лелеяла надежду встретить до смутной тоскливой боли знакомый солнечный взгляд начальства. Коридоры спокойными изгибами довели ее до двери нужной сотрудницы, что работала в строю их организации на правах приближенной Дрима, как человек действительно крайне преданный делу, к которому Дженна Ягер подходила со всей отдачей, на какую только была способна. Даже шрам через ее правый глаз был красноречивым намеком на стремление девушки идти в миссиях до победного конца. Этим она нравилась Алисе. Своим неуклонным стержнем, который мог дать опору не только ей самой, но и близким друзьям. Вспоминая некоторые моменты их совместных с подругами вылазок в выходные, Алиса с лёгкой тенью улыбки уже подошла было к кабинету Дженны, чтобы постучать, да так и замерла на полувдохе от раздавшегося за спиной бархата низкого голоса. — Не поздновато ли для работы? Все уже по домам разошлись, а Вы всё трудитесь на благо справедливости, — Алиса развернулась, стараясь не делать этого порывисто, но, кажется, все равно получилось с лёгким кадансом волнения выдоха. — О... А кто бы говорил. Вашим рабочим режимом можно преступников наказывать, — неловко пошутила девушка, старательно выдерживая взгляд начальства. Дрим, хоть она и не считала свое чувство юмора хоть сколько-нибудь годным, мягко посмеялся, пуская во взгляде лучики веселья, но при том не теряя цепкости внимания к собеседнице, которую, как тот пытался уверить свой разум, не ждал последние десять минут у двери своего кабинета, что находился за его спиной. Просто так совпало... Просто он давно ее не видел... — Ладно, мисс Гилберт, может, Вы составите мне компанию по дороге домой? Дженна уже ушла, — монстр красноречиво кивнул на дверь соратницы, мягко качнув крыльями. — Племянники? — Алиса понятливо опустила плечи, словно скинув с себя тяжесть формальности, ведь свидетелей не планировалось. Дженна любила проводить время с детьми своей сестры и никогда не отказывала в помощи, когда та просила. Стало быть, в этот раз всё снова так и сложилось, но по лукавому прищуру начальника не было ясно наверняка, не съюлил ли он, не скрыл ли какие-то детали. — Они самые. Идём? — он сложил одно крыло, а вторым указал в пустой проем светлого, как в больничном крыле, коридора. — Да, хорошо, — девушка с готовностью перекинула и вторую лямку рюкзака через плечо и поправила капюшон извечной толстовки... Точнее, она хотела это сделать, но совершенно неожиданно рядом оказался Дрим, осторожно вытащив кусочек мягкой ткани и устроил на плечах замершей девушки, специально или нет, погладив по ним тёплыми даже через одежду ладонями. Та подняла взгляд к его весьма высокой фигуре и ожидаемо для себя самой засмотрелась на пламя его глаз. Было в нем что-то гипнотическое, отчего изнутри вытягивалось самое сокровенное и услужливо ложилось в русло размышлений, едва ли не раскрывая перед ним то, что лучше было бы спрятать. — По-твоему, я много работаю? А на что мне ещё свободное время? Тем более надо разбираться с каждым преступником, даже если он задумал лишь шалость. Шутка сегодня – преступление завтра, — вопрос с подвохом. Алиса сразу же это почувствовала. Как и тяжелый массив его ауры, что по ощущением напоминала погружение в глубокие воды. Вместе с тем она ненавязчиво ступила в коридор вместе с начальником, чтобы завершить рабочий день по его явному на это намеку. — Даже если "преступник" был с водяным пистолетом? Ну прямо-таки мокруха, — отшутилась девушка, неловко поправляя на плече лямку от рюкзака и отводя глаза, в которые Дрим смотрел неотрывно, чем порой несколько напрягал. Тот рассмеялся тихо, сложил золото крыльев за спиной и галантно придержал дверь в холл, чем немного смутил застенчивую подругу. Дрим не стал отвечать на шутку, лишь благосклонно кивнул, не то подтверждая ее слова, не то ища способ перевести тему, а не скатиться до споров, которыми оба грешили. А причина была в чуть разных взглядах на Добро и Зло. И Алиса совсем не представляла, как убедить Дрима в том, что по своей сути Зло всегда относительно. Да и Добро можно совершать из нечистых помыслов или ради двуличной выгоды. Но руководитель компании и слушать ничего не хотел, всегда рьяно отстаивая свои интересы. По крайней мере, Алисе казалось именно так, но на самом деле она и не могла догадываться, что в душе своенравного монстра медленно расцветали перемены давно позабытых дней. Сеялись и прорастали зерна сомнений в том, все ли тот делал правильно, и стоила ли его репутация всего того, чем он так долго жертвовал. Стоила ли она её?.. Тему взглядов на жизнь они по дороге домой тактично не поднимали. Говорили о чем-то отвлечённо, привычно вне стен организации перейдя на "ты". Дрим провожал ее до дома, как делал уже не в первый раз, но Алиса не могла привыкнуть до сих пор и немного в неверии посматривала на высокую, внушительную фигуру того, кого несмело, но могла назвать другом. Будто не получалось осознать, что с ней мог дружить кто-то такого уровня, впечатляющего во всех смыслах этого слова. Дрим же будто всегда искал ее взгляда, приковывал внимание глаз, цвета прохладного серого утра, в котором именно он был тем самым солнцем, что согревал залитые туманом степи и яры. И все чаще они могли смотреть друг на друга слишком долго, чтобы можно было это объяснить какими-то дурацкими ничего не значащими словами. Чтобы это понять, это нужно почувствовать на себе. Ощутить, как по кровотоку сердце толкает, гонит по венам всполохи электричества. Как между ними мельтешат искры. И как золото души недвусмысленно замирает, стоило увидеть знакомые дымчато-горечавковые кончики светлых волос в толпе рабочего коллектива каждое чёртово утро. Особенно было неловко на пороге ее дома, когда предстояло прощаться, пусть и всего лишь до следующего дня, но... Все мысли из головы буквально выдавливало не то собственным смятением и огорчением скоротечностью времени, не то присутствием рядом существа действительно могущественного, и факт этого до сих пор было никак не отбросить. Из песни слов не выкинешь, и Алиса каждый раз училась держаться ещё более непринужденно, чем в предыдущий, но стоило отметить, что у нее действительно получалось. Больше шутить, искреннее смеяться, вести себя расслабленно и тепло. Взаимно вел себя и крылатый, держал рабочую дистанцию, в которой так легко было переступить незримую грань, по которой они иногда начинали ходить в обоюдных спорах на тему все тех же жизненных взглядов. — Спасибо, что проводил, Дрим. И всё-таки, тебе бы хоть немного отдыхать, а не проверять каждый случай так дотошно. А то с такими темпами в жнеца превратишься, и крылья почернеют, — Алиса добродушно фыркнула и достала ключи из кармана толстовки. Дрим на это лишь расправил полотна крыльев, что в полумраке ночной улицы отливали тонами охры и бронзы. — Мне бы пошел этот цвет, — почти самодовольно ответил монстр, что повернулся в полупрофиль, явно красуясь, подобно тому, как это делают птицы. — С учётом твоего юмора, у меня бы в глазах потемнело, — в тон ему протянула Алиса, пока ее рука медленно поворачивала ключ входной двери. Дрим снова посмеялся и мягко толкнул ее крылом в плечо, дав ощутить жар мягких перьев. — Всё не настолько плохо, маленький эдельвейс... Доброй ночи, — чинно кивнул скелет и, дождавшись, пока Алиса скроется за дверью своего дома, ушел, задумчиво бросая взгляд на тонкий изгиб лунного серпа в небе. А Алиса ещё долго стояла, прислонившись спиной к стене узкого коридора, потому как душа тонко дрожала от этого его прозвища, что тот недавно ей дал, сравнив с серебристым альпийским растением цвет ее глаз однажды. Следующие дни, как и ожидалось, подруги не оставили попыток уговорить Алису остаться на корпоратив, и не последнюю роль в этом сыграла, пожалуй, самая мягкая в характере из их четверки девчушка. Против железных аргументов Микки наравне с ласковым нравом было очень сложно что-то противопоставить, особенно когда та самым заговорщическим шепотом сообщила, что кое-кто пернатый вообще это все затеял не столько ради компании, сколько ради сотрудников, в особенности одной конкретной работницы, которая с мероприятия хотела бы тактично дать дёру. Спорить с ней было как минимум ужасным преступлением, особенно, когда милая девушка так по-доброму смотрела и так доверительно обнимала, ну очень прося прийти хотя бы ради друзей. А если совсем стало бы кисло, то они могли бы все развернуть в сторону неплохого девичника с просмотром фильмов и опустошением всех недр холодильника. — Ты уговоришь и мертвого, знаешь ведь, Микки? — обреченно уточнила Алиса по телефону, когда многие пили кофе в офисной кухне и обсуждали дела насущные, будь то поиски давно надоевшего всем вора или подбор одежды на мероприятие. — Нельзя пропускать события, способные дать волю судьбе, — философски отметила та по видеосвязи, невинно блестя зелёными глазами под одобрительные кивки двух других подруг рядом с Алисой. Полная капитуляция, и уже после работы они в полном составе утащили сероглазую за одеждой, стоило только выяснить, что у Алисы не имелось подходящих случаю комплектов. Платья она попросту не носила, а явиться на праздник в толстовке, джинсах и кроссовках — не слишком-то презентабельно, мягко говоря, если не сказать, что и вовсе очень стыдно. Но в конечном итоге Алиса отбила свое право на выбор и вместо платья на корпоратив явилась в красивом костюме со свободным шлейфом полупрозрачной ткани, струившейся за ней вуалью цвета ночного неба, не прячущего своим покровом нежно-голубые тона основной ткани. Она походила на шелк, была удобной, но Алиса все равно ощущала лёгкую неловкость на пути в общий и довольно просторный конференц-зал, в котором весь состав сотрудников попросили пройти для речи перед стартом праздника. А ведь действительно пришли все, даже зануда и вредина Инк был тут и с нарочитой ленностью, но явным интересом в глазах, высматривал Исами, что не укрылось от взгляда подруг, которые на монстра показали с весёлым хихиканьем. Они же были задорно посланы к чертям синеглазой бестией, успевшей отпустить и в их адрес пару колкостей, воспринятых, впрочем, с добрым смехом. Алиса ловила себя на мысли, что в толпе многочисленных отделов и коллег искала проблески мягкого золота и от подобных умозаключений стыдливо прятала взгляд в пол или пыталась отвлечь себя разговорами с друзьями, что затеяли спор едва ли не со ставками на то, кто с кем хотел бы станцевать "медляк". Это помогало переключиться и не зацикливать внимание на насущном, на том самом моменте, в котором сгущались всё понимание масштаба социальной пропасти между человеком Алисой и монстром Дримом. Будто бы ещё немного и она почувствует высоту этого обрыва, с которого душа настойчиво звала сорваться. Когда в зале повисла тишина, то сердце в такт с ритмом чужих шагов пошло сильным биением, в унисон и до звона в ушах. А вот и он... Тот, чей облик стал символом всей корпорации куда более значимым, чем пресловутый значок "JR" на логотипе их офисов или бейджей. Он высился над всеми, с высоты роста и размаха крыльев взирал на всех с почти нечитаемым выражением, застывшим в расплавленном золоте его почти хищных глаз. Почти... Потому как она могла прочитать. Научилась за то время, которое знала его, с того самого первого дня их встречи, когда в погоне за преступником она невольно встала на пути. Была сбита нарушителем закона и по сути спасена именно этим крылатым монстром, перед которым долгое время глотала слоги трудноподавляемого страха и трепета. Ушло немало дней, чтобы привыкнуть к нему. Ещё больше, чтобы перестать бояться. Немалую роль в этом сыграли Дженна и Исами, а ещё большую — сама аура монстра, что будто бы сам вдруг устремился к контакту, то ли уязвленный ее страхом, то ли очарованный милой манерой порой путать окончания или выдавать занятные шутки и каламбуры, которые тот почти всегда награждал довольной улыбкой, а то и смехом. О, его смех... Отдельный пункт личного наваждения. Алиса даже думала, что могла бы слушать его на диктофоне или, быть может, на будильник поставить, но это в равной степени с экстравагантностью походило на первые признаки одержимости, заставив эту мысль стыдливо затолкать куда подальше. Не без печали она смотрела в этот момент на Дрима, что прошел мимо коллег внушительной фигурой в неизменной золотистой куртке, под которой в этот раз темнел атлас шоколадного цвета рубашки. Он скользил по толпе почти скучающим взглядом, но в нем тут же вспыхнуло изумление, стоило остановиться им на фигурке Алисы, непривычно одетую не в довольно простом молодежном стиле, а... столь изящно и воздушно. Он просто не мог пройти мимо, не сделав комплимента, чуть шевельнув переливами вспушившихся перьев: — Это точно Вы, мисс Гилберт? Или засланный шпион, которого отправили украсть мою душу? — подруги тактично сделали вид, что общаются с другими коллегами, даже если видели их едва ли не впервые. Дженна буквально утащила в сторону какого-то паренька из отдела кадров, чем ввела его в смутное чувство паники. Алиса на такой практически флирт даже слегка растерялась, поправляя за спиной вуалевый плащ. — Боюсь, что Вашу душу уже украла эта корпорация, — все же та отсалютовала бокалом кем-то всученным ей шампанского. Дрим на ее слова непонятно нахмурился и прошел дальше, оставив их в подвешенном состоянии некоей недомолвки. Алиса обреченно выдохнула, а в голове мелькнули слова: "Ну, молодец... Обидела его наверняка, а, между прочим, надо было поздравить с праздником его детища". Так и проводила до сцены зала погрустневшим взглядом, в котором острыми тенями заиграли первые признаки самобичевания. Девушка смиренно приняла это в счёт очередной неудачи достучаться до Дрима да при том деликатно, чтобы намекнуть на то, как часто могли справедливо расходиться жизненные убеждения разных существ. Показать, что это вовсе не плохо, а способ узнать и изучить проблему с куда большего количества сторон, чем с одной конкретной точки зрения, откуда другой ракурс попросту не просматривается. От размышлений ее отвлекла тишина, прошедшая по залу волной ауры Дрима, который без всяких слов привлек всеобщее внимание таким образом. Этот его дар мог быть пугающим, когда это необходимо, но сейчас это было сродни касанию к плечу в немой просьбе обратиться к сцене, на которой монстр развернул золото массивных крыльев, концентрируя на себе сотни взглядов разношёрстной публики. — Что ж, ещё один год, на этот раз юбилейный. В первую очередь я благодарен каждому из вас, мои коллеги. За вашу преданность и отдачу. Многие, не жалея сил и времени, работают во благо искоренения любых проявлений Зла. Кто-то готов тратить на это всё своё свободное время, и это похвально и ценно как в непростые времена, так и в дни относительного затишья, как сейчас. Важен каждый. Любой сотрудник: кадровик, агент, врач или простой администратор. Мы все части одной системы, работающей во благо единой, благой цели. Так было раньше. И так будет и впредь, друзья. И вам за помощь в установлении мира, каждому из вас, я очень благодарен. Мир начинается с мира в ваших душах. В том, что и кого любите вы. Это начало... И я поздравляю вас с днём зарождения этой корпорации, ставшим юбилейным в этот раз. Организации, благодаря которой год от года становится все меньше желающих пойти наперекор закону. Пойти наперекор тому хорошему, что имеет место в каждом, в большей или меньшей степени. Я не сомневаюсь, что зерно доброго начала есть в абсолютно каждом существе. Так давайте же будем стремиться взращивать их повсюду вместе! — бокал был поднят. Слова — встречены овациями и свистом с нестройным хором голосов. Празднику был дан старт. Алиса с первых аккордов углубилась в беседы с подругами, которые словно бы специально прилагали все усилия для того, чтобы сероглазый интроверт не сбежал с корпоратива. Вся эта яркая суета немного действовала на нервы непривычной к таким сборищам Алисы, и она все больше искала поводов побыть немного одной. С разговоров с шутками все чаще скатывалась в задумчивые паузы, ела угощения, все больше избегала лишних поводов с кем-то танцевать, а от одного особенно настойчивого любителя медляков пришлось спешно эвакуироваться под предлогом необходимости, что называется, припудрить носик. В итоге Алиса не нашла лучшего случая, чем этот, чтобы улизнуть из зала на пустынную запасную лестницу, ведущую на крышу их корпорации. Идеальное место для небольшой рефлексии и созерцания. А то, что компанию ей в итоге составил нечаянно прихваченный с собой бокал шампанского, она сочла даже забавным фактом. Крыша дохнула прохладой, как только девушка открыла старую, скрипучую дверь. Выдох ветра взметнул потемневшую на улице полупрозрачную накидку, пустив ее струиться по боку, лизнул щиколотки под брюками и всё норовил сходу заледенить плечи и шею. — Как в гробу холодно, — пробурчала та недовольно, но возвращаться обратно в толпу шумящих, а иногда и подвыпивших, коллег не пожелала. Даже общество подруг отчего-то стало менее предпочтительным. Весь этот визуальный шум очень выматывал, и хотелось чего-то менее стремительного. Плавно текущие реки автострад засыпающего города — идеальный кандидат на то, чтобы немного разделить с ними меланхолию настроения. Бокал устроился на парапете крыши, на него же оперлась и Алиса, со вздохом всматриваясь в линии дорог внизу. Мысли текли подобно автомобилям в их руслах: то летели стремительными огнями, то вставали в затруднительных пробках, не в силах отыскать кратчайший путь решения проблем. Казалось бы, ну где тут проблема? Была ли она вообще? Для кого-то могло показаться глупостью, что предполагаемое отсутствие шансов на внимание большее, чем дружеское, — полная чушь, а не проблема. Но только не для нее. Все смешалось в странную смесь, где впуталась нить сомнений в расхождении убеждений и ещё многих и весомых "но", каждое из которых можно было разложить прямо здесь, на парапете, и рассмотреть под пристальным лучами городского сумрака, а кое-что, быть может, отсюда же сбросить прямиком вниз, как несостоявшийся домысел. Препарировать собственные мысли — вот, что Алиса могла делать долгими часами при подходящей волне эмоционального фона. Каждую рассматривать со всех сторон, выбирать все "за" и "против", пытаться разобрать на составляющие или развернуть в другом направлении. Иногда это действительно помогало, иногда — нет. А конкретно сейчас и вовсе примешивалась неуместная растерянность и немедленное желание уйти прямо сейчас домой, да только вот останавливало что-то от скоропостижных решений. Как будто смутное ожидание опустило покрывало предчувствия прямиком на эту крышу, побуждая остаться на месте и делить свои мысли с бокалом искрящегося бликами города шампанского. — Ну, раз уж мы с тобой вдвоем, то, стало быть, это наш вечер, да? Только на танец не приглашай, а то будет "вертолётить", — фыркнула смешливо и постучала ноготками по стеклу бокала, который мелодично ответил ей сочувственным звоном дорогой посуды. Да, Дрим не скупился даже на простые вещи, будь то посуда, офисный чай с печеньем или мебель. Иногда доходило до абсурда, стоило в столовой обнаружить стулья из красного дерева и люстры из горного хрусталя. Возможно где-то в чем-то этот монстр был даже эпатажным, зачастую в погоне за собственным имиджем влиятельной персоны. Можно было бы счесть, что Дрим в этом перегибает палку, но никто и никогда так не говорил и не думал даже по одной простой причине. Все потому, что Дрим это всё в общем-то делал от чистого сердца, без двуличного умысла. Просто он был таким: иногда странным, эксцентричным даже, иногда страшным в своей силе и власти, но к своим сотрудникам, коллегам и друзьям — всегда справедлив. Этого у него было не отнять. В этом был весь он... Его суть... Алисе думалось уже, что и нет смысла убеждать его в том, что относительность каких-то черт мира он искоренить не сможет никогда. Что каждый случай нужно рассматривать индивидуально, а не грести всех под одну гребёнку. Она отпила шампанского и поежилась — ветер продолжал попытки добраться до всех открытых участков кожи, с немалым успехом пустив по ней колючие мурашки. Но очередная волна вдруг прошлась по телу не из-за холода. А из-за слишком знакомой поступи шагов позади. Даже дверь не скрипнула, как он сюда попал? Алиса обернулась, пожалуй даже слишком порывисто, тут же встречая шафрановый блеск глаз совсем рядом. — Я тебя потерял. Если бы не Дженна, то долго бы ещё тебя выискивал по ауре, будто на рыбалке, а не на празднике, Ли, — Дрим укоризненно прищурился и снял с себя куртку. Накинул ее на плечи удивленной и смущенной подруги и скептически посмотрел на бокал шампанского на парапете. Алиса отчётливо ощутила, что от такого сокращения имени внутри всё будто на диафрагму рухнуло. Он звал ее так очень редко, обычно в минуты редкого уединения, когда мог поговорить по душам, не тая ничего абсолютно, рассказывая то, что все прочие не знали. Никто не знал, кроме нее одной. — В таком случае ты браконьер... Ну... Ты куртку на меня накинул будто невод забросил, — неловко фыркнула Алиса, но одежду запахнула, тут же чувствуя приятное тепло вещи, что была ей ощутимо велика. А ещё запах, в котором мешался аромат цветущей мяты, клевера и чего-то, что отдаленно напоминало собой сандал. — И какие будут санкции за браконьерство? — Дрим подмигнул ей и расплылся в хищной улыбке. — А ты и рад проштрафиться, да? Ничего святого... — Я грешен, как никто другой, — усмехнулся монстр, широко раскинув полотна крыльев и выглядя даже слишком самодовольно в этот момент. Даром, что птица — красуется. Алиса тепло улыбнулась на такой жест и снова повернулась к городу, не в силах выдержать того, что внутри клубилось какое-то смутное отчаяние и не верие, что ему могло быть интересно о чем-то поговорить с простым человеком, который был его младше на многие десятки лет. — Мир в душе, да? Дрим, а ты... нашел его в своей? Есть ли он там, чтобы говорить о мире вокруг тебя? — на волне собственных размышлений вдруг спросила она, носом уткнувшись в лёгком смущении в ворот отданной ей куртки. Она не рассчитывала на ответ, думала даже, что крылатый уйдет от темы или и вовсе покинет ее общество, но... Монстр и сам встал с ней рядом, локтями оперевшись на заграждение и скрестив пальцы. Он выглядел уставшим — это сквозило в самой позе. Чуть приспущены крылья, перья кое-где легли неровным рядом, взгляд все чаще терял конкретную точку привязки, уходя до дальних объектов, где ночью размывались очертания мегаполиса. Он вздохнул, опустив голову и собираясь с мыслями. Кажется, они давно так не говорили. Чтобы без лишних ушей и глаз. Чтобы только они вдвоем... Дрим скучал по таким беседам, даже когда они спорили до цветных кругов перед глазами. Скучал по возможности быть честным до последнего сказанного слова, даже если оно шло наперекор ее взглядам, многие из которых заставляли его задуматься всерьез о собственных мотивах. Скучал по ней. — Ли, а помнишь, что ты сказала мне в первые дни наших встреч, когда я спросил тебя о том, в чем главная опасность мироздания? — спросил Дрим и почти невесомо прикрыл крылом плечи Алисы. — "Мир опасен не потому, что некоторые люди творят зло, но потому, что некоторые видят это и ничего не делают"... Эйнштейн так писал, — сказала девушка не без улыбки вспоминая те времена, — помню, словно вчера было... Я тогда думала, что ты сочтешь эти слова за невежество людского рода. Слишком долго молчал в ответ. — Я молчал не поэтому. Я действительно задумался и думаю об этом до сих пор. Думаю... о том, что в собственной душе мира не было так долго, что я напрочь позабыл, ради чего всё это затеял. Что к этому привело, и какова наша общая цель. Благими намерениями вымощены дороги в ад? Вот что идеально охарактеризовало бы всё то, что я делал десятки лет. И этот юбилей мне, признаться, почти как кость в горле, — от последних слов Дрим усмехнулся и прищурился даже сейчас не теряя некоей хищности в своем облике. Но Алиса прекрасно видела в его взгляде это чувство потерянности и неприкаянности, которое тот нес как бремя, настолько тяжёлое, что уже давным давно перестал летать. Будто оно тянуло его к земле непреодолимой силой гравитации, приглашало разбиться и больше не искать ответов на слишком сложные вопросы. — И в толпе можно быть одиноким, да? — вздохнула она, понимая и чувствуя, что неоднозначность касалась и его самого. Ему было трудно справляться со всем этим грузом ответственности ещё и по той причине, что поделиться с кем-нибудь он не мог очень и очень долгое время. — Верно, маленький эдельвейс, — мягко кивнул в ответ, снова смутив этим прозвищем до ощутимого румянца на щеках подруги, который по счастью прикрывала темнота ночных улиц под ними. — Не думала, что ты... То есть, я надеялась, но не верила, что ты можешь мыслить как-нибудь иначе, — Алиса перевела взгляд с монстра на пузырьки напитка в прозрачном наполнении бокала, — выходит, что относительно не только Зло, но и убеждения Добра. — Надеялась? Так ты чего-то все же ждёшь от меня, Ли? — монстр зацепился за слово, снова повернув к ней заинтересованное лицо и тут же одарил улыбкой, явно используя ауру для прощупывания почвы беседы. — Эм... Это называется "читерство". Такой тяжёлой аурой можно гравитацией собственной обзавестись, — Алиса назидательно ткнула такого близкого сейчас монстра под бок локтем. — О, так я для тебя притягателен? — И где ты только научился таким дурацким шуткам? — возмущённо девушка снова уткнулась взглядом в дельты дорог под ними, на которых стремительно таяло наполнение автомобилями тех, кто уже давно разъехался по домам перед выходными. — С кем поведешься, родная, — со вздохом некоего облегчения прозвучал ответ, а крыло уже увереннее легло на хрупкие плечи. Тепло... Но не лишь из-за этого касания. Тепло было изнутри, словно щекотливым огоньком обзавелась сама душа, не то в предвкушении какого-то приятного будущего, не то в осознании этого уже оставшегося в прошлом разговора. Он был довольно расплывчатым, но за несколько фраз прояснил едва ли не больше, чем они носили в себе месяцами, поочередно и с неважным успехом занимаясь самокопанием. Казалось, что они в странном движении невидимого и медленного танца синхронно перешагнули за линию, которую прежде пересекать не смели. Алиса ее ощущала как ритм дыхания через соприкосновение боков в этот момент, на крыше. Такого не было прежде. Такой близости. Такого доверия. Такой честности... И желания быть близко без всякой спешки. О чем в этот момент думал сам Дрим? О, он бы многое отдал за то, чтобы подобный момент и шанс появился у него много раньше. Чтобы он мог и имел право так касаться ее раньше. Греть теплом своей магии, унимать волнение и не говорить об этом никому на всем белом свете. Но говорить с ней о том, что теплилось в душе тем, что уже не хватало сил сдерживать. Каждый долгий взгляд и бездействие вслед за ним били ударами раскаленной плети прямиком по его жизни. Не осталось сил сопротивляться... Пусть во многом они могли быть не согласны, но каждый мог и хотел искать компромиссы. Именно это и отличает истинность чувства от прочих, ошибочных убеждений. Именно желание идти на компромисс ради того, кто не безразличен... Этого же мнения придерживалась и Алиса. И, кажется, думали они в этот момент об одном и том же, ведь... Она выдохнула, когда над головой взорвался первый залп праздничного фейерверка, на который внизу высыпала посмотреть вся корпорация. Он ближе поджал крыло, привлекая к себе девушку и твердо решая для себя больше не совершать промедлений, от которых мог бы заставить чувствовать себя ненужным любимое и дорогое существо. Алиса не заметила с какого момента они оба начали смотреть не на яркие искры веером расходившихся салютов, а друг на друга. Близко настолько, что в глазах друг друга четко видны были всполохи меняющего цвет неба. Оно грохотало над ними канонадой, но его не слышали... Куда громче бились две души, между которыми расстояние измерялось лишь сантиметрами и теплотой тел. Сказать что-нибудь сейчас было бы преступлением в высшей степени ужасным. А когда особенно яркий всполох фигурных шапок праздника над головами парочки расцвел лепестками серебристого эдельвейса — последние дюймы растаяли, соприкоснув их в медленном поцелуе, оставив все попытки что-то объяснять, смущаться или обсуждать на потом. Не для того было дано это время. Не для того Дрим взлетел на крышу, не используя никаких лифтов, желая избегать любой вероятности испугать. Не для того ее подруги самолично отыскали его в толпе, помогая определить ее местоположение. Не для того Алиса ускользнула с праздника, в смутном предчувствии, что Дрим бы пожелал сделать то же самое. А для того, чтобы любить... Учиться делать это. Учиться жить и видеть в жизни не одну лишь рутину и эфемерный и недостижимый идеал в работе или карьере. Не стараться весь мир прогнуть под свои убеждения, это попросту невозможно, только силы потратить впустую... Нужно просто пытаться делать этот мир лучше, а начинать надо с себя в первую очередь. И первым шагом была именно честность и признание собственных чувств, старательно забитых в дальний угол. Дрим был даже удивлен, как, вырвавшись из этого ящика Пандоры его души, эти эмоции заставили магию буквально вскипеть и углубить поцелуй, распушив перья на крыльях, отливавших из-за салюта многими оттенками, не способными перебить яркое золото покрова. Алиса и вовсе подумала на мгновение, что таких красочных и ярких снов ей ещё не снилось, но чем больше проходило времени этой сладкой близости, тем сильнее приходило понимание, что теперь, вероятно, вся ее жизнь будет напоминать такой прекрасный, нежный сон. Мечту, в которой с золотом мешалось серебро цветущего альпийского эдельвейса.