если бы я был тобой, меня бы вырвало

Это был день середины лета. И все. Ничего особенного в этом. Ни рифмы, или причины чтобы он сидел в своей комнате, прислоняясь к стене, просто- думая. Лицом к холсту, что должен быть наполнен идеями, на обдумывание которых он потратил так много времени, но так никогда в самом деле и не воплощенными. Бумаги стали чувствовать себя восхитительно, прям как дома, день за днем разбросанные по полу и никогда не убираемые. Может если бы он пожелал достаточно сильно, они бы просто сами себя убрали, и ему самому не пришлось бы. Сейчас же, он шагал-шагал-шагал через них, вокруг них, зигзагом пересекая комнату и покидая ее чтобы спуститься, поесть, и вернуться к рисованию или лечь в постель. Процесс повторялся пока он не становился слишком уставшим для того чтобы встать вновь, и дальше он засыпал. Не нужно пытаться. Просто нужно повторять процесс пока кто-нибудь не заставит его попытаться. Обычно этот кто-нибудь обличался в школьную форму, или в друга. Они оба вытаскивали его из комфортной рутины ешь-рисуй-спи-и повтор. Он никогда не говорил, нравится ли ему это или нет. На улице был солнечный вечер, как это было во множество дней прошедшего месяца, но все продолжало видеться непримечательным. Выходить было бессмысленно. Не было ничего чем можно себя занять, только взять в руки карандаш и сесть за лист вновь. И вновь. И еще раз, просто чтобы хорошенько проверить, и может он создаст что-то славное в этот раз. Это не происходило с Ятору довольно долго, не важно как много раз ему ни хотелось бы этого. В таком случае, ему все равно. Ему никогда не получилось бы соответствовать кому-то стоящему, он никогда не будет стоить чего-либо. Поступить в Гэйдай раньше было "целью", но сейчас это превратилось в петлю из "о, я должен сделать это снова. Что ж, ладно, если ты так считаешь." Это такой стыд. Его родители были о-так-горды своим милым маленьким старшеклассником-теперь-студентом-университета, что поступил со своей первой попытки, вы слыхали? Его первая попытка. Он был просто рычагом для активации их бахвальства об этом. Не надо. Если он провалится, они больше не смогут хвастаться о нем. Он был уже на пути к провалу. Его друзья стали замечать, как он перестает выходить на улицу. Как он перестает делать все идеальным, как делал раньше. Но он делал. Он устал. Это не было идеально. И никогда не будет. "Ятора, давай, выходи из дома." "Ятора, давно не виделись, хочешь займемся чем-нибудь весёлым?" "Ятора, эй, эй, ты там в порядке? Что твое сознание нашло, чтобы пережёвывать на этот раз? Не забудь меня в своем путешествии по своим мыслям." "Ятора, ты ничего не ел сегодня. Спускайся вниз." "Куда же мой милый мальчик ушел? Он спрятался там?" Нет. Он не собирается выходить сегодня. Он не стал бы делать что-либо весёлое. Он тоже не был уверен, "в порядке ли он тут". Он точно не мог бы забыть кого-то столь громкого, к сожалению. Нет, он не спустится вниз. Нет, его там больше нет. Его семье придётся продолжить поиски их дорогого маленького милого мальчика, что невероятно преуспевал во всем. И ему пришлось бы смотреть на то как они терпят неудачу. И это было не так уж весело наблюдать. Ему слишком много нужно было сделать. Слишком много на чем сфокусироваться. Со слишком многим разобраться. Бесполезный. Бесцельный. Бессмысленный. Неэффективный. Что может сделать одинокая лодка в бушующем море? Понедельник за понедельником, он терпит неудачу. Он просыпается только для провала. Несущественный. Поскользнулся на полу и ударился своей головой о стену. Импотент. Поднялся вновь. Недостаточный. Он наступил на рисунок. Незначительный Он пнул другой в сторону. Напрасный Наткнулся на еще один. Тривиальный, пустой. На этот раз даже не старался. Разорвал один пополам. В любом случае, это не стоило его времени. Бесполезный. Руки двигаются, ноги двигаются, тело двигается, глаза открыты. Слишком много. Больше не надо. Новый круг по комнате. Выключи свет, включи, выключи вновь. Больше рисунков отброшено в сторону. больше рисунков замечено. Больше лишних телодвижений. Побереги силы. Побереги дыхание. Вместо этого займись чем-то продуктивным. Шаг-шаг-шаг зигзагом не нужен более. Больше никакой осторожности. Ятора уже слишком устал чтобы снова вставать, но он стоял и смотрел. Холст бросал на него неприятный взгляд. Работай, читалось во взгляде. Смотри на меня, читалось во взгляде. Давай же, подойди ко мне, читалось во взгляде. Давай, давай же, гротескная тварь, кричал он. Ятора обернулся и пошел прочь. Это может подождать. Ты глупец, продолжал он кричать. Вернись, вернись к своей работе, делай то что твои чёртовы руки должны делать, ты знаешь что ты тоже хочешь. Он не хотел. Пожалуйста. Нет. Он не сделает этого сейчас. Он не хотел браться за кисть и холст в эти выходные. Он собирался спать и смотреть в потолок, и плакать, сколько ему нужно, в комнате что могла позволить ему это сделать. Тонкие стены не особо помогали, но, если нужно, одеяло может задушить все звуки. Теперь он, наконец увидит как садится солнце. Он прогуляется, может, понадеется, что что-то произойдет, может, будет молить чтобы что-то произошло, может, побежит вниз по улице. Наткнется на Мираи. Хашидо. Ётсуке. Юку. Маки. Кинеми. Имена проносились в его голове, но, в самом деле, ни одно не запоминалось. Все они были чертовски раздражающими, ясно? Ятора позволил себе припасть к изголовью своей кровати, не заботясь о ударе головы об него, жгучее оцепенение головы было его наименьшим переживанием. Уже было слишком много, того с чем нужно разобраться и он внутренне знал что его горло увеличится десятикратно если он скажет хоть одно слово. Так что он не раскрывал свой рот. Больше ни одного раза. Только если ему нужно было держать лицо и натягивать улыбку каждый раз и смеяться безжизненным смехом в холодные вечера. В Сибуя. В Токийском Университете Искусств. Со своими друзьями. Со своей семьей. Все видели его насквозь. Он был гостем на маскараде с слишком большим количеством слоев укрытия, с простой маской скрывающей все его лицо, для Ятору видеть себя хмурым и плачущим не было тем что ему хотелось бы видеть. Никогда вновь. Не после того как он скакал от зеркала к зеркалу в его комнате, однажды купив одно просто для того чтобы разбить его кулаком и смотреть на красивые кусочки себя, осколки зеркала, и как кровь из его руки капает, струится, прямо на пол. Марля всегда была спасением. Другом - никогда, вы никогда не должны восхищаться своими героями. Однажды они предадут тебя, даже не понимая, что они наделали. "Молодец," Сказал он сам себе, тогда, уставившись на свои руки. Уставившись в зеркало. Может он разделил один или пару смешков, с собой из разбитых осколков. "Это я," Сказал он. "Это я, во всех этих поломанных осколках." Это было. Это всегда был он, понял Ятора, подбирая осколки зеркала. Это было так же как и в тот день на экзамене. Он видел себя во всех этих осколках. Он видел больше чем двойственность, больше чем несколько кусочков себя. Он просто выбрал те что было легче изобразить. Легче ударить по холсту случайным образом, просто чтобы суметь завершить, чтобы он мог поступить. Тогда не было ничего важнее чем сдать и перейти к следующему испытанию. Теперь Ятора поймал себя на мечте о провале, просто чтобы ему не пришлось разбираться со всем этим. Со всеми новыми людьми. Со всей новой работой которую он должен заставить себя выполнить. Это не стоило его времени, думал он вновь и вновь, но как-то умудряясь продолжать работать. Чтобы выпуститься. Чтобы вернуть улыбки на лица семьи. Чтобы не провалиться в том единственном деле, которое ему вверили. Он не может потерпеть неудачу. Но, ох, как сильно ему хочется провалиться. Он молит о какой-нибудь неудаче. Все всегда застревало в его голове. Каждый раз что-то, что было сказано оставалось с ним на года. Он не мог ошибиться. Он должен был провалиться. Он не мог. Он должен был. "Если ты увидишь тонущего человека, то побежишь звать спасателя, но никогда не прыгнешь в воду сам. Если ты увидишь кого-то голого в слезах, то ты дашь ему одежду и выслушаешь, но никогда не разденешься сам. Дай мне сказать тебе кое-что. Ты всегда спокоен, хладнокровен, всегда делаешь правильные вещи. Ты делаешь правильные вещи, что значит, что ты более лучший человек. Ты всегда был лучше." Нет, нет, нет- он никогда не был лучше, он пытался, но он никогда не был лучше, несмотря на то что остальные думали что он был. Конечно, он пытался. Конечно, он был аутсайдером, что всегда вставал и дрался еще раз, даже когда у него не хватало энергии, не хватало дыхания, не хватало времени. "Это также, причина, почему я так ненавижу тебя, до закипания крови." Ётсуке. Боже, как он иногда его ненавидел. Счастье в его присутствии было чем-то совершенно невозможным. Он даже не был уверен, сможет ли вытерпеть его еще раз. Было слишком тяжело слушать как он говорит о естественности всего происходящего. Как он должен работать усерднее если он хочет совершенствоваться. Как он должен продолжать двигать рукой. Он пообещал сам себе что воплотит все вещи что он загадал. Он воплотил. Ётсуке все еще ненавидел его. Безжалостно. "ПЕРЕСТАНЬ УЛЫБАТЬСЯ."       Он не мог. Он должен создавать видимость для всех. Чтобы они могли поверить в то, что он в порядке. Это никогда не было проблемой. Он знал, что они видят проблему, но его это больше не беспокоило. Он улыбается, чтобы обмануть самого себя. Он улыбается, чтобы откинуть неловкость ситуации проч. Он улыбается чтобы не выглядеть таким отбросом. Он улыбается чтобы не чувствовать вину во все те разы когда он выходил из всех ситуаций с тщетным оправданием что не принесло бы ему ничего кроме большего времени чтобы погрязнуть в собственных страданиях и усомниться в этом. Усомниться в боли. Она была реальна, или это просто затянувшееся чувство его затянувшегося подросткового возраста, что все еще преследует его день за днем?       "Я думал я смогу нарисовать что-то лучшее чем это. Почему я не могу этого сделать?"       "Когда трудящиеся изо всех сил занимаются чем-то что они обожают, они неостановимы."       "Когда работы расставлены рядом, легко увидеть насколько низки мои навыки."       "Мой мир изменился с тех пор как я начал рисовать. Теперь, тот вид, что я всегда видел стал яснее чем когда-либо до этого. Я думал я знал... Но такое ощущение что до этого я никогда ничего не знал."       "В подготовительной школе, на самом деле, я была пятой с конца."       "Безмолвный крик отражался внутри меня."       "Люди не могут прировнять себя к богам."       О, как же Ятору хотел оставаться таким же. Беззаботным , в том плане чтобы его заботили всякие дела, но все еще мирно жить. Все еще иметь возможность переживать, но контролируемо. Так чтобы он мог управлять и разбираться с ними, вместо того чтобы тонуть в этом. Так чтобы ему не приходилось постоянно лгать всем вокруг себя. Он не чувствовал себя нужным для других, или даже для себя самого. Кто будет заботиться о ком-либо, кто не сделает того же для себя самого? Будет ли это жестоко желать подобного? Будет ли это эгоизмом? Будет ли это всем перечисленным? Будет ли он вновь смотреть в зеркало, вопрошая?       Все ситуации постоянно заканчивались Ятору, спрашивающим в чем был смысл произошедшего. Он слушал столь много людских разговоров, но все еще продолжал чувствовать себя сторонним наблюдателем. Никогда тут. Никогда активный участник в жизни. Просто наблюдатель - наблюдатель как это проходит.       "Что ненормального в том что мужчина хочет другого мужчину?"       Все это время он не знал. В то время он задавал такой же вопрос, и о, как же он ненавидел себя за то что думал об этом и когда он влюбился. Это нормально, ловил он себя на мысли, почему я, он продолжал говорить, почему я не могу быть нормальным , каким все хотят меня видеть, но, увы, жизнь сбросила на него проблемы и сказала ему жить со всем этим. О, как бы ему хотелось расти в каком-нибудь месте получше, в каком-нибудь месте без отчуждения определенных людей из общества, в каком-нибудь месте где он чувствовал бы себя правильным. Не там где он думал что единственный человек, чье присутствие рядом он мог вынести был в какой-то степени неправильным. Это никогда не было чем-то гладким. Там всегда была злость. Ненависть. Всегда способ огрызнуться в ответ. Друзья. Нет, это тоже не особо подходит.       С тех пор, Ётсуке не возвращался в подготовительную школу. Ни единого раза.       Это не стоило его времени, даже если бы он попытался. Возможно, просто возможно, он был бы рад что Ятора потащил его с собой, но счастье сидело на слишком высоком барном стуле. Почему он пытался остаться и наладить отношения, он не знал. Он все еще помнил фестиваль. Он все еще помнил те слова. Они все еще преследовали его. Он все еще вспоминал все что он когда-либо говорил. Оно не отпускало. Надеяться что это пройдет было бесполезно.       "Ты мне не нравишься, Ягучи."       "Почему ты пытаешься перейти на эту сторону, когда у тебя уже все есть?"       "У тебя нет необходимости выбирать живопись." Он нуждался. Он нуждался в этом. Он никогда не знал как, почему или когда он нуждался в этом. Но он знал это. Это довало ему ощущение дома, каким бы бракованным этот дом не был. Это было ничто, ничто, ничто, но пока слова слонялись близь это что-то означало. То же самое утверждение применялось. Те же слова. Если бы его работы были более убедительны, может он не сказал бы все те вещи что говорил ему все эти годы.       Моя живопись убьет их всех.       Это происходило однажды. Только один раз. Никогда после этого. Пробы и ошибки. Это все чем это было. За исключением этого он застрял в ошибках. Без успеха. Просто повторение процесса, снова и снова, вновь.       Это причина почему ты мне нравишься, Ётсуке.       Вновь. Вновь с Новым Годом. Он продолжал возвращаться к этому.       Ох! Вот и все. Счастливого Нового Года!       С тех пор прошел год. Он все еще боролся. Все еще болело. Все еще ходил кругами по своей комнате. Все еще пялился на холст пока его мысли разрывали друг друга на части как две гадюки в норе, натравленные против друг друга на вечность. Он не был чем-то что заслуживает Ётсуке. Не то что ему хочется. Не то что ему нужно. Он не мог закончить что-либо. Ничего хорошего не длилось долго для него. Для них обоих. Все это ощущалось как протяжный крик скребущий уши, тому, кто должен был его услышать. Это было чувство, на котором Ятора ненавидел концентрироваться, пока оно продолжало поднимать свою ужасающую голову и разрывать его на части. Хватит. Пожалуйста, хватит. Теперь это даже не была просьба. Это был беспомощный плачь боли, изнеможения - Свет включен, выключен, включен. Свет выключен, включен, выключен. Один шаг. Два. отчаяния, ненависти-       Два шага. Три.       Лязг холста и задушенный в его горле крик.       Больше не было причин чтобы переживать об этом.       чистой агонии, отвращения-       Тривиальный.       Незначительный.       Кропотливый.       Несущественный.       дигрессии, неудачи-       Три шага, четыре.       Мигающий свет.       Изображение Ятору отскакивает назад и ударяется об осколки на полу, один за другим.       неотвратимости-       Его плачущее хмурое лицо       было тем что ему никогда не хотелось видеть.       Больше никаких маскарадов.       Больше никаких маск.       Больше никакого ожидания как жизнь просто смоет его в канализацию, и он растворится.       Больше никакой крови на полу.       Больше никаких осколков.       Больше никаких слез.       Больше никаких вопросов по ночам, остановок на мостах, беготни по лестницам высотных зданий просто для того чтобы сдаться и уйти как самый обычный трус.       Хотя,       Это все еще был он во всех этих поломанных осколках зеркала засоривших пол.       "Молодец."       Уставившийся на них. Уставившийся на его лицо. Его страдальческое, израненное, заплаканное, ужасное, лицо. Его свободно забинтованные руки перекрывали его мираж из себя когда он разрыдался вновь, разочарованный болью, разочарованный осколками стекла, отражающими его один за другим, разочарованный жизнью как таковой. Ятора отвел свой взгляд прочь.       На этот раз, он встанет и попытается.       Ведь каждый заслуживает шанс собрать себя воедино.        Шанс покрыться коркой и исцелиться.       Даже если это займет целую вечность.