Happy endings taste like honey/Счастливый конец на вкус, словно мёд

Не желая нарушать тишины, царящей в квартире, Нил как можно тише открыл входную дверь и вошел внутрь. В голове промелькнула мысль, что, наверное, следовало бы предупредить Эндрю о своем раннем возвращении, но ему, признаться честно, не особо хотелось этого делать. Они не виделись в течении двух недель, и даже несмотря на то, что Нил знал, насколько сильно Эндрю ненавидит сюрпризы, не мог ничего поделать со всплеском эмоций, возникающим, когда он понимал, что теперь для него это что-то нормальное и обыденное — возвращаться в общую с Эндрю квартиру и не быть обязанным объясняться, почему он здесь на день раньше. Нил знал — Эндрю ненавидит дистанцию между ними так же сильно, как и он сам. Теплый свет ламп разливался по комнате, освещая входную дверь. Нил невольно задался вопросом, Эндрю уже проснулся или свет был оставлен просто для удобства. Он в молчании снял ботинки, думая лишь об одном — чтобы, поскорее накрывшись простынями, свернуться калачиком рядом с теплом знакомого человека… Фигура Нила замерла, когда внезапно раздался голос. — Добро пожаловать домой. Его взгляд поднялся, найдя Эндрю, сидящего на диване. Он не прекращал смотреть на него. На коленях покоилась открытая книга, а кот, по имени Сэр, свернулся калачиком у его бедра; серый мешковатый свитер, который был на Эндрю, делал его чересчур нежным, как для человека, который мог без раздумий вонзить в грудь человека нож. Он обожал быть таким противоречивым — прямо как сейчас. При виде него тело Нила наполнилось теплом, что напрочь прогнало последние остатки холода ночного воздуха. Сейчас чувство безопасности, тепла, счастья, любви и принадлежности являлось чем-то, о чем он никогда раньше и не мечтал, пока занимался только тем, что бежал, избегал и лгал. Он чувствовал так много, просто глядя на Эндрю, дыхание сбивалось от эмоций, которые он привык считать невозможными для такого «ничто», как он; а ведь он скучал по Эндрю, скучал, скучал так сильно! В некоторые дни он чувствовал себя в растерянности, ведь попросту не знал, что делать с ошеломляющими эмоциями такого рода. Словно их было слишком много, словно однажды они могут поглотить его целиком. Но сегодня — не такой день. Сегодня он просто хотел пройти по комнате, перегнуться через диван и нежно прикоснуться своими губами к губам Эндрю. И он сделал это, а после начал, как ребенок, улыбаться, ощущая, что теперь ему стало намного легче отдавать. Он шепотом произнес: — Я дома. И для кого-то, кто раньше проводил большую часть своей жизни, дыша одной лишь ложью, это звучало, как самая правдивая истина.