***
Уже вечером, уставший Гарри, лежа в своей постели в настоящей спальне, пусть и маленькой, не мог поверить в свое счастье. Возможно, это была судьба? Или Магия, что свела его с человеком, которому оказалось не наплевать на него, пусть поначалу и из-за того, что он оказался знаменитостью в волшебном мире. Хотя Хагрид и оказался добрым здоровяком, но, по сути, он лишь выполнял распоряжение своего начальства. И то, не особо ответственно. Но Гарри не винил его, совсем не винил. А мадам Боунс, тетя Амелия, как она разрешила себя назвать, отменила все дела на день, послав куда-то удивительное светящееся животное, сотканное словно из света, и помогла ему с покупками по списку. А потом, немного подумав, снова отвела его в банк за дополнительными деньгами, чтобы обновить его гардероб. Как сказала женщина, чтобы он выглядел достойным маленьким джентльменом, которым и являлся. Ведь в любом мире, обычном ли, волшебном ли, встречают людей по одежке. В Гринготтсе произошла заминка. После первого посещения Хагрид забрал ключ у Гарри, а мальчик, на радостях и не заметил. Не подумал, что раз сейф принадлежит ему, то и ключ теперь должен храниться у него. Однако он не успел расстроиться, так как гоблины совершенно спокойно выдали ему новый ключ, предварительно проверив его личность, проведя какие-то странные манипуляции с его волшебной палочкой. Насколько он понял, палочка у волшебников заменяла маггловское удостоверение личности. Новый ключ привязали к нему, капнув на него капельку его крови. А почему-то чем-то очень недовольная мадам Боунс посоветовала запретить доступ к любым сейфам рода Поттер всем, кроме него самого. Пожав плечами, он последовал совету. Он подумал, что, наверное, это правильно. Ведь никто не сможет распоряжаться его деньгами. Ведь до этого его ключ находился неизвестно у кого. После похода в банк, они довольно быстро справились с закупкой стильных и удобных вещей. И все они были ему по размеру, что неимоверно радовало мальчика. Не могли они пройти мимо волшебного зверинца. Пусть у него и не было кому слать письма, ведь Дурсли вряд ли обрадуются весточкам от их ненормального племянника, присланными совой, но мадам Боунс все же настояла. — Пусть у тебя нет пока друзей, которым ты захотел бы писать письма, но я бы была рада, если ты мне пришлешь весточку о том, как устроился в Хогвартсе, — мягко сказала женщина. — К тому же, в этом году вместе с тобой в школу едет моя племянница Сьюзен, и я была бы тебе очень благодарна, если бы ты присмотрел за ней одним глазом, — подмигнула она. Таким образом, волшебница могла быть уверена, что Гарри непременно пошлет ей письмо, в случае чего. И она сможет продолжить знакомство с мальчиком-который-выжил, а значит и потихоньку выяснить обстоятельства его жизни до и держать руку на пульсе, когда он поступит в Хогвартс. Кроме того, кто в здравом уме откажется иметь лояльно к нему настроенного героя? Да и Сьюзен, Амелия была уверена, будет рада такому знакомству. Что удивительно, судя по задумчивому лицу Гарри, женщина подумала, что он все понял и была этим в какой-то мере довольна. Мальчик не дурак, и это радовало, но она и не забывала, что он все-таки ещё совсем ребенок. В волшебном зверинце они провели довольно много времени. Там Гарри убедился, что ему не послышалось тогда в зоопарке и он действительно мог разговаривать со змеями. Продавец и тетя Амелия объяснили, что это довольно редкий дар, но все же встречается. Кроме того, волшебников, обладающих таким даром очень уважают представители Индии. Но проблема магического общества Британии в том, что тут этот талант считается темным. — Но почему? Ведь это просто как знать другой язык. Меня же не будут считать плохим, если я буду знать, к примеру, французский? — не понимал Гарри. — Верно, так и есть, — согласился продавец, — но, к сожалению, тот волшебник, который лишил вас родителей, мистер Поттер, учился на факультете Слизерин и тоже умел разговаривать со змеями. — Но это же не значит, что все остальные, кто знает этот язык или учились на том факультете — плохие? — нахмурился волшебник. — Конечно нет! Но, к сожалению, подавляющее большинство считает именно так, — покачала головой Амелия. — Поэтому, я хотела бы тебя попросить не распространяться об этом своем умении. Только если ты будешь уверен, что это твой друг. — Мне это не нравится, так не должно быть, — честно сказал мальчик, рассматривая переливающегося радужного черного удава, который в ответ внимательно смотрел на него. — Я обязательно за тобой вернусь, — сказал он сам себе твердо, но и змей его понял, судя по тому, как кивнул на его слова. В этот раз он ограничился покупкой простой почтовой совы, ничем не отличающейся от других. Она клюнула его в палец, попробовав его крови и Гарри почувствовал такой же отклик, как и во время привязки ключа. Он уже понял, что в волшебном мире многое завязано на привязке по крови. И подумал, что это даже логично. А потом мадам Боунс отвела его к Дурслям, с которыми в последствии и поговорила по душам. Что удивительно, Гарри не заставили уйти и не мешать взрослым разговаривать. Более того, его попросили остаться. Стоило им вернуться на Тисовую улицу, как тетя Амелия превратилась в главу Департамента Магического Правопорядка. То есть, навестила Дурслей, как официальное лицо. Вот тут-то тетя Петуния и разошлась. Она, кажется, была очень довольна тем, что появился человек, которому она могла пожаловаться на тяжелую долю опекунов ненормального, коим был ее родной племянник. Гарри с удивлением слушал сбивчивый и эмоциональный рассказ своей тети, и открывал для себя новые подробности своего появления в доме родственников. Теперь у него было больше информации, чем откровения на маяке ненавидящей и завидующей собственной уже давно погибшей сестре женщины. Мадам Боунс внимательно выслушала жалобы магглов, запоминая все мелочи, а затем популярно объяснила Дурслям, где они были не правы. — Миссис Дурсль, я Вам очень сочувствую и мне жаль, что Вы испытали столько неприятных моментов по отношению к себе от своей сестры, ее друзей и волшебников в целом. Однако позволю себе Вам напомнить, что маленький ребенок, сын Вашей родной сестры, сам лично не сделал Вам ничего плохого и не заслужил такого отвратительного к себе отношения. — Ничего плохого? Ничего плохого?! — взревел красный, как помидор дядя Вернон, — Вы знаете, сколько нам пришлось выложить денег на починку всего, что сломал мальчишка своими выкрутасами? Мы могли закрыть глаза на летающие по дому игрушки, парящие книги и тарелки с едой, которую он не желал есть в детстве. Но выбитые стекла? Сгоревший телевизор? Несколько раз мы едва смогли избежать сильнейшего пожара! А что нам приходилось придумывать, чтобы объяснить все это соседям?! Так что не смейте говорить нам, что мы, видите ли, слишком строго обходились с мальчишкой! — Только огромное количество работы по дому практически гарантировало то, что он не будет делать все эти вещи, — подхватила Петуния. — Когда он очень уставал, то не был в силах совершать эти все разрушения. — Миссис Дурсль, мистер Дурсль, — нахмурилась мадам Боунс, — мне жаль. Действительно жаль. Я понимаю, что это огромное испытание для обычных людей без дара к волшебству воспитывать маленького волшебника. Но я не понимаю, почему Вы, миссис Дурсль, прекрасно знающая о существовании волшебного мира, так как росли вместе со своей сестрой, даже не подумали обратиться за помощью к одному из нас? Вы ведь упоминали, что в ваш дом приходила профессор Макгонагалл. И ходили с сестрой за покупками в волшебный квартал. Вы могли попробовать связаться с кем-то, если те, кто оставил у вас ребенка не удосужился помочь. А с этим я разберусь, будьте уверены. — Как это не пыталась? Я почти сразу попросила Вернона отвезти меня к «Дырявому Котлу», — фыркнула тетя, — кое-как упросила открыть проход на Косую Аллею, нашла почтовый отдел и отправила письмо с совой этому вашему Дамблдору. Но ответа не получила. Я ведь уже как-то писала ему, — вдруг добавила она. — Когда Лили отправилась в вашу школу, я хотела поехать с ней. Ведь мы с ней были дружны в детстве. Но директор распрекрасного Хогвартса почти насмехался надо мной в ответном письме. Что мне, презренной маггле, нет места в вашем мире. А потом, с каждым годом Лили возвращалась домой все более неохотно, все более высокомерной. И в конце стала относиться к нам с отцом и матерью также, как и ее дружки. И я возненавидела ее и все, что связано с вашим миром. Вы отняли у меня любимую сестру. И сделали это задолго до того, как она умерла. Гарри был поражен, сломлен и не мог вымолвить и слова. Он смотрел, как строгая и выдержанная тетя Петуния впервые плачет. Она говорила и, кажется, не замечала, что из глаз ее уже давно текут горькие слезы. Те слезы, которым уже давно стоило пролиться. — Так что не смейте нас осуждать за то, что мы справлялись с навязанным ребенком и его чудачествами, как могли, — припечатал дядя Вернон, обнимая жену. Было видно, что он тяжело переживает слезы любимой женщины. — Простите меня, — негромко сказал Гарри, но в установившейся тишине эти слова были подобны грому. — Гарри, — кажется, это был третий раз за всю жизнь, когда тетя Петуния назвала его по имени, — тебе не за что извиняться. Мне тяжело это признавать, но мадам Боунс действительно права, и несмотря на мои личные отношения с твоей матерью и ее друзьями, да и самим миром волшебников, я не должна была быть так строга к тебе. — Так уж и быть, — нахмурив брови, через силу заговорил дядя Вернон, — Петти, может быть, права. Но ты и сам не можешь отрицать, что жилось тебе не так уж и плохо, в последние несколько лет ты вообще почти не исполнял свои эти выкрутасы. — Мистер Дурсль, — начала было Амелия, возмущенная тем, что этот мужчина продолжает оправдывать свои действия в отношении ребенка, но тот ее прервал. — Но, думаю, что мы действительно были не правы, что не рассказали тебе всего. Возможно, если бы ты все понимал, то смог бы контролировать это. Мы думали, что если не будем говорить о… о волшебстве, то ты и творить его не будешь. Если запретим тебе упоминать что-то такое, думать об этом, то и всем нам жить будет легче. — Простите меня, — еще тише произнес ребенок, понурив голову. — Я ненавидел вас за все это. Но теперь я, кажется, понимаю. Гарри было чертовски сложно. Ужасно сложно перебороть глубокую обиду и злость на родственников, чтобы попробовать их понять. Но он сумел. Он попробовал поставить себя на их место и подумал, что и сам бы, наверное, испугался и не знал, как себя вести. Хотя и был уверен, что вряд ли бы так жестко себя вел с маленьким ребенком. Как бы то ни было, каким бы умным и рассудительным мальчиком не был Гарри, он все-таки был еще ребенком. И работу по дому, которой загружали его Дурсли расценивал как жестокое отношение. Да, к этому можно было отнести жизнь в чулане под лестницей и скотское поведение Дадли, но не работу по дому. После этого, они еще долго разговаривали и даже разработали примерный план дальнейших действий. Как оказалось, помимо всех прочих проблем, Дурсли не получали и кната за неучтенного ребенка в семье. Так что мадам Боунс пообещала решить этот вопрос. Гарри подтвердил, что готов поделиться деньгами, оставленными им его родителями. Тем более, что они помогут улучшить отношение родственников к нему. Пусть так. Но он в тайне надеялся, что теперь, когда они рассказали друг другу правду, то еще смогут по-настоящему стать семьей. И вот, теперь он засыпал в своей полноценной комнате, практически счастливый и не до конца веривший, что такое чудо могло произойти с ним. Он боялся проснуться на следующий день в своем чулане, а все это бы оказалось просто сном. Как же он был счастлив узнать, что это все было взаправду! Это не сон. Он волшебник, встретил тетю Амелию, помирился с Дурслями. Он был уверен, что теперь все будет по-другому.***
Следующий месяц жизнь юного волшебника изменилась. И, надо отметить, в лучшую сторону. Растерянное выражение лица Дадли, когда он увидел Поттера за общим столом, кушающего полноценный завтрак, а не жалкие объедки, Гарри запомнит навсегда. Весь август перед началом учебы Гарри запоем читал учебники, приобретенные для школы. Все было так ново и интересно, по-настоящему завораживающе. Тетя Петуния нередко замечала племянника за чтением, забывающего обо всем и вся вокруг. Она только качала головой, но видя, как горят интересом глаза ребенка, просто не могла больше найти в себе силы окрикивать его и заставить заняться делами по дому. Не то, чтобы Дурсли резко полюбили племянника всей душой, но все же относиться стали гораздо теплее, чем раньше. И вот, сейчас мистер Поттер сидел в купе поезда и разговаривал со Сьюзен Боунс о факультетах и процессе распределения, о котором прочитал в Истории Хогвартса. Они оба очень хотели на Рейвенкло и раздумывали над тем, как бы уговорить шляпу на факультет умников. Ведь они очень хотели учиться и познавать мир. Хотя тетя Амелия и говорила, что несмотря на тягу узнавать новое, Сьюзен прямая дорога в Хаффлпафф. А красный поезд мчал будущих и старых учеников все ближе к волшебному замку, полному тайн, загадок, новых знаний и приключений. За время поездки к ним в купе заходил мальчик по имени Невилл и спрашивал, не видели ли они его жабу. За ним забегала симпатичная, очень активная и любознательная девочка с каштановыми вьющимися волосами. Она сразу понравилась Гарри и Сью, пусть и была немного напористой. Гермиона, так звали эту девочку, вызвалась помочь Невиллу в поисках. Тревор обнаружился в туалете, ближе к влаге, когда вся компания отправилась на поиски земноводного, а затем ребята вернулись в купе Гарри и Сью, продолжив общение вчетвером. Так остались незамеченными попытки одного рыжего семейства найти некоего знаменитого мальчика. Вид, открывшийся первокурсникам, приближающимся на лодках, был завораживающим. Гарри не мог поверить своим глазам, когда увидел невероятный замок. Он был огромен и величествен, гордо возвышался над ними и всем своим видом обещал приключения. Гарри уже не терпелось раскрыть тайны, которые таил в себе старый замок. Помимо учебы, разумеется. Когда пришло время распределения по факультетам, четверо ребят уже знали, куда хотят попасть. Гарри, Гермиона и Сьюзен собирались на Рейвенкло, а Невилл серьезно настроился на Хаффлпафф. И если Сьюзен и Гермиону шляпа совершенно спокойно распределила на факультет к воронам, хотя Сью и волновалась до последнего, что тетя окажется права, то с остальными было не так все просто. Невиллу пришлось довольно долго уговаривать шляпу распределить на факультет Хельги. Гарри видел, как его новый знакомый с силой сжал руки по бокам табурета, на котором сидел. Так сильно, что костяшки его пальцев побелели от напряжения. Когда же наступила очередь и самого Поттера примерить шляпу, он нервничал. — Хм, что ж, мне все с Вами ясно, мистер Поттер. Вы, как и Ваши новые друзья, жаждете знаний, — раздался в его голове голос шляпы. — И, разумеется, я уже знаю, что с Вами делать, — парень расслабился, понимая, что сейчас присоединится к девочкам за столом воронов. — Рей… Гриффиндор! Гарри совершенно растерялся, и не сразу встал с табурета, когда профессор Макгонагалл сняла с него шляпу. Факультет Годрика взорвался аплодисментами. Он обвел взглядом Большой Зал, встречая много удивленных лиц, в том числе увидел и нахмуривших бровки Гермиону и Сьюзен. Кажется, все в зале заметили оговорку шляпы, кроме Гриффиндора. На негнущихся ногах, Гарри отправился за стол алознаменного факультета. Он задумался и не особо обратил внимание на то, как его усадили рядом с собой представители рыжеволосого семейства. А когда очнулся, то чуть не оглох от хором говорящих близнецов и самого Рона, которого тоже сегодня распределяли вместе со всеми первокурсниками. — С нами Поттер! — скандировали близнецы, а к ним подключились несколько других гриффиндорцев. — Поздравляю, Гарри, — важно проговорил еще один рыжий. — Меня зовут Перси, я староста, — представился парень, на что Гарри только кивнул. Он не понимал, что произошло. — Не обращай внимания на этого индюка, Гарри, — отвлек его от раздумий один из близнецов, — он не может не похвастаться своим новым статусом. — Мы рады, что ты с нами, друг, — хлопнул его по плечу Рон. Гарри поежился, но ничего не ответил. — Да, ты там, где ты должен быть, — согласился с братом Фред. Или Джордж. Кто их разберет. Да и не мог Поттер сейчас об этом думать. Он посмотрел на стол преподавателей. К этому моменту распределение уже закончилось и профессор Макгонагалл уже сидела рядом со своими коллегами, выглядела она, надо сказать, довольной происходящим. В середине стола на огромном золотом троне сидел, судя по всему, директор Дамблдор. Тот тоже не проявил и доли озабоченности оговоркой шляпы и ее окончательным решением. Как будто все так и должно быть. Директор объявил начало праздничного пира и на всех столах появились разные кушанья, словно из воздуха. Гарри наложил себе в тарелку немного печеной картошки и куриную ножку, когда почувствовал на себе пристальный взгляд. Он поднял голову и увидел Сьюзен, вопрошающе глядящую на него. Он нахмурился еще больше и пожал плечами, понимая, что имела в виду девочка. Когда все наелись, еда пропала со столов, а директор поднялся со своего места, привлекая к себе внимание учеников. Все разговоры практически сразу затихли. — Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом… Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли. — По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью. — Что?! — вырвалось у Гарри, и он нашел глазами такую же ошарашенную Сьюзен. Нет, шутка это или нет, но тетя Амелия просто обязана об этом знать. Таким образом, уже следующим утром, когда друзья встретились в полупустом зале во время завтрака, было написано письмо обо всем, что произошло за вчерашний вечер. Вскоре совсем невзрачная сова отправилась в сторону министерства магии, где Амелия Боунс уже сидела за своим рабочим столом. Прочитав совместное письмо ее племянницы и Гарри, женщина была крайне недовольна. Конечно, возможно и такое, что дети превратно поняли предупреждение администрации, и на третьем этаже просто идет ремонт. Если это так, то директор выбрал просто удивительную формулировку. Все же, это дети, и такое предостережение для них — это прямое руководство к действию. Приглашение лично посмотреть, что же там за смертельная опасность. Она не удивится, если уже сегодня там побывает полшколы любопытных учеников. Однако женщина решила, что все же лучше перебдеть, чем недобдеть. Ей не понравился момент с распределением Гарри на Гриффиндор, так что решила прояснить этот вопрос с директором. Тем более, учитывая, что, по словам Сью, оговорку шляпы заметили все. Какое-то время Амелия еще раздумывала над тем, стоит ли ей отправиться в Хогвартс одной, как сотрудник министерства, или взять с собой группу поддержки в виде нескольких членов Попечительского совета школы, в который и она сама входит. Принять решение ей помогли двое представителей Попечительского совета, которые лично зашли к ней, так как получили практически идентичные письма от своих отпрысков. А именно Августа Лонгботтом и Люциус Малфой. Таким образом, было решено отправиться в Хогвартс втроем. Пока что не было нужды привлекать всех двенадцать членов совета.***
А дальше события понеслись со страшной скоростью. Гарри и Сьюзен даже не подозревали, какую лавину они сдвинули с вершины горы, отправив то самое письмо мадам Боунс. Буквально на следующий день в школу пришла тетя Амелия в сопровождении двух волшебников, оказавшихся бабушкой Невилла и отцом Драко Малфоя, с которым Гарри и ребята успели познакомиться перед распределением. Немного высокомерный, но неплохой мальчик, которого распределили на Слизерин. Надо сказать, директор был неприятно удивлен явлением попечителей в школу. Это явно отразилось на его лице, когда он увидел непрошеных гостей, входящих в Большой Зал во время завтрака. Дамблдор очень быстро увел их в свой кабинет, но новость о гостях распространилась по всей школе в мгновение ока. Спустя некоторое время, как раз когда у первокурсников Гриффиндора и Слизерина закончился первый урок зельеварения, Гарри вызвали к директору. Профессор Снейп был не сильно рад тому, что ему придется отвести Поттера в кабинет. К слову, урок прошел не так плохо, как того ожидал зельевар. Видимо, мальчик удосужился прочитать первую главу учебника перед занятием. Это приятно удивило мужчину и он подумал, что возможно, только возможно, следующие семь лет обучения мальчишки не будут такими уж плохими. По пути в директорский кабинет, Северус размышлял о причинах, по которым Поттера мог вызвать Альбус. Может, это касалось того, что произошло во время распределения? Конечно, весь зал заметил оговорку распределяющей шляпы. А Снейп успел наслушаться различных предположений своих подопечных. Даже Драко, который отзывался о Поттере в довольно положительном ключе, сомневался в правильности распределения мальчика-который-выжил на факультет львов. В кабинете обнаружилось куча народу. Северус посмотрел на Люциуса, на что друг одарил его нечитаемым взглядом. Малфой был собран и серьезен. И только слегка трепещущие ноздри говорили о том, что сиятельный лорд раздражен. Снейп только выгнул бровь и посмотрел на нервничающего Поттера. Что крайне удивило зельевара, так это то, что мальчишка успокоился, стоило ему заметить мадам Боунс среди присутствующих. Интересно. — Спасибо, что привел юного Гарри, Северус, — обратился к мужчине директор. — Можешь идти. — Нет-нет, пусть мистер Снейп останется, — попросила мадам Боунс, — как незаинтересованный свидетель произошедшего во время распределения по факультетам. Северус снова поднял бровь, но остался, ничего не сказав. — Итак, перейдем непосредственно к происшествию. Мистер Поттер, насколько я поняла, распределяющая шляпа собиралась отправить Вас на факультет Рейвенкло? — официально спросила его глава Департамента Магического Правопорядка. — Да, мадам, — подтвердил мальчик. — Вы могли бы сказать, что произошло по Вашему мнению? — Не знаю, мадам, — пожал плечами первокурсник. — Шляпа будто оговорилась. И почему-то отправила на Гриффиндор. — Возможно, она поняла, что тебе будет лучше на факультете, где учились твои родители? — мягко вдруг сказал директор, обратив на себя внимание не только самого мальчика, но и всех остальных. — Не знаю, сэр, — нахмурился Гарри. — Шляпа четко сказала мне, что так как я жажду учиться, то мне прямая дорога к воронам. Она даже не предлагала других вариантов. — Да, — раздался скрипучий голос откуда-то сверху, — мистер Поттеру дорога в Рейвенкло, и никак иначе. Присутствующие в кабинете директора, наконец, увидели распределяющую шляпу на шкафу, практически у потолка. — Уважаемая шляпа, не соблаговолите ли Вы объяснить, почему тогда мистер Поттер был распределен на Гриффиндор? — спросила леди Лонгботтом, впервые заговорив. — Не могу знать, — тяжело вздохнула шляпа. — А как насчет моего внука? — не успокаивалась почтенная дама. — Невилла? — уточнила она. — А что с ним? — в голосе шляпы было слышно удивление, — отправился, куда полагается. С его-то талантом к гербологии. Упрямился правда, малец. Собирался на Гриффиндор, но не место ему там. Августа набрала было воздуха побольше, чтобы высказать свое возмущение, но ее прервала мадам Боунс. — Я бы все-таки хотела решить проблему с распределением мистера Поттера. Как вы все слышали, уважаемая шляпа подтвердила, что мальчик должен быть именно на Рейвенкло. — Сожалею, Амелия, — печально вздохнул Альбус, — Гарри уже распределили на факультет его родителей. Я уверен, что он найдет себе верных друзей, как и Лили с Джеймсом. — Не вижу проблемы, — снова вступила в разговор шляпа, и так как все смотрели на нее, то не заметили, как скривился директор на эти слова. — Так как по неизвестным мне причинам, я распределила мальчика на неверный факультет, то результат этого распределения считаю недействительным. — Замечательно! Предлагаю провести перераспределение прямо сейчас, — предложила Амелия, и никто не посмел возразить. Взмахом волшебной палочки, директор приманил шляпу вниз со шкафа и сам водрузил ее на голову переминающегося с ноги на ногу Гарри. — Рейвенкло! — незамедлительно прозвучал вердикт. Гарри сиял. Он и сам не знал, почему ему не особенно хотелось учиться на факультете Годрика. Ведь если верить Истории Хогвартса, на всех факультетах программа обучения одинаковая. Но по какой-то причине Рейвенкло манил со страшной силой. К тому же, первый день на факультете показал, что покоя ему там не будет ни на минуту. Тишины там не бывает. А Сью с Гермионой уже успели похвастаться личной мини-библиотекой факультета Рейвенкло, и с каким уважением однокурсники относятся к личному пространству друг друга. Гарри оставалось только вздыхать. А тут такое! Его распределили к воронам! Он думал, что никогда не сможет расплатиться с мадам Боунс за помощь. Он поблагодарил взрослых, а затем профессор Снейп отвел его в гостиную его нового факультета. По дороге они не проронили ни слова, но почему-то обоим было непривычно легко в обществе друг друга. — Рад за Вас, мистер Поттер, — проговорил Северус, когда они уже были на месте. — Благодарю, сэр! — улыбнулся Гарри, да так заразительно и искренне, что мрачный зельевар не смог подавить гораздо более скромную улыбку в ответ.***
А на следующее утро во время завтрака в Большой Зал влетели совы с экстренным выпуском «Ежедневного пророка». Как оказалось, на третьем этаже был спрятан самый настоящий цербер. Правда, всего лишь щенок, чья слюна пока еще не разъедала любую поверхность, на которую попадет. Бедная животина была привезена прямиком из Греции. Да не просто так, а для того, чтобы охранять легендарный философский камень, подлинность которого еще предстояло выяснить. По словам директора Дамблдора, его об этом якобы попросил его давний друг и учитель Николас Фламель. Естественно, никаких доказательств этому не было, так как уже очень давно никто ничего не слышал о старом алхимике. Должно быть, он отлично скрывается от людей, которые могут ему досаждать своим вниманием. А значит, закономерно напрашивается вопрос, если мистер Фламель несколько сотен лет успешно скрывается от потенциальных воров философского камня, то с чего бы вдруг он решил отдать его на хранение в школу, полную детей? Далее корреспондент газеты всех заверила, что цербер был доставлен обратно на родину в целости и сохранности. В конце статьи, она задала несколько вопросов о вменяемости директора Хогвартса, которые неминуемо заставят задуматься очень и очень многих. А также незабвенная акула пера Рита Скиттер обещала непременно держать в курсе событий своих благодарных читателей. Читающие сей опус четверо друзей сидели за столом Рейвенкло. Что удивительно, вороны совершенно не были против присутствия за их столом одного стеснительного барсука. — Мерлин, как хорошо, что мы написали тете! — громким шепотом сказала Сью, прижав ладошки к щекам. — Вы только представьте, сколько бы учеников захотело бы попробовать свои силы и выяснить, что же там за смертельная опасность на третьем этаже?! Ужас то какой! — воскликнула Гермиона. А еще спустя несколько дней подтвердилось, что камень и вправду был подделкой. На связь с редакцией «Ежедневного пророка» вышел сам великий алхимик Фламель. Он написал письмо с опровержением. Мол, никакой камень под защиту Хогвартса не отдавал. Ведь прожил больше пятисот лет без помощи в сокрытии философского камня, и еще столько же проживет, если на то будет желание. И этим самым подтвердил догадки большинства. Также добавил, что считает очень низким поступок своего бывшего ученика и не желает принимать никакого участия в каких-либо планах дражайшего Альбуса. Школа гудела. Но вскоре и эта тема перестала быть такой важной. На факультетах строились разные догадки о предназначении цербера и «философского камня» в школе. Гриффиндор стоял насмерть за директора, Слизерин тихо сделал свои выводы и не высовывался, а Рейвенкло и Хаффлпафф подумали-подумали и решили посмотреть со стороны, что будет дальше. А Гарри с друзьями лишь пожали плечами и отправились грызть гранит науки. Так уж получилось, что в тот же день, когда вышла статья с опубликованнымв ней письмом Фламеля, куда-то пропал профессор-заика Квиррелл. Совпадение ли это или нет, никто не знал. Но до конца года его заменял профессор Снейп и, надо отметить, вся школа была довольна. Северус был строгим, всегда серьезным, но материал давал интересный и многому научил своих подопечных. Кроме того, стал менее нервным, ведь ему больше не нужно было вдалбливать в мозги детей азы зельеварения и следить за котлами, словно коршун летая по классу. А все потому, что зелья теперь снова преподавал профессор Слизнорт, у которого явно было больше терпения и другой подход к обучению. А у Северуса даже появилось свободное время, чтобы заниматься исследованиями, которые он забросил много лет назад, когда только устроился в школу преподавателем. Квиррелла так и не нашли, на что Альбус только грустно вздыхал.***
Год подошел к концу, экзамены были сданы, и ребята уже были готовы отправляться домой на каникулы, непременно пригласив своих друзей в гости. Так уж получилось, что четверка, которая сформировалась в самом начале, преобразовалась в действительно крепкую дружбу. Конечно, ребята не обделяли вниманием и других своих сокурсников в равной степени общались с представителями всех факультетов. Однако были и не самые приятные моменты. По непонятной для Гарри причине, Рональд Уизли очень болезненно воспринял его, Гарри, перевод на факультет умников, а так же тот факт, что Поттер смел общаться не только с ним, Роном, но и со всеми желающими. Мальчишка с чего-то вдруг вбил себе в голову, что они должны непременно быть лучшими друзьями, а значит, что больше никого в их компании быть не должно. Гарри предпочитал мягко отмахиваться от обвинений рыжего приятеля, продолжая общаться со всеми, с кем он сам захочет. На каникулы все друзья разъехались в хорошем настроении, ожидая такого же плодотворного обучения в следующем году. Несколько раз за лето, Гарри гостил у своего друга Невилла. Хаффлпаффец пригласил всех троих друзей и гордо показывал им свою оранжерею, которую все же позволила ему завести бабушка. Железная Августа сдалась под напором внука и декана его факультета, которая не уставала нахваливать своего ученика. Профессор Спраут говорила, что у мистера Лонгботтома есть необычайная связь с растениями. Будто они тянутся к нему. Долго ждать не пришлось, и леди Лонгботтом убедилась в этом, наблюдая за процессом своими собственными глазами. И тогда пожилая ведьма впервые подумала, что возможно ей действительно стоит дать своему внуку развиваться в том направлении, в котором он захочет. И не заставлять его становиться копией своего отца. Как ни горько это было осознавать, но женщина приняла это и стала поддерживать Невилла во всех его начинаниях. А как она была рада, что у него появились настоящие друзья! Чего стоили только сам Гарри Поттер и Сьюзан Боунс! Но и магглорожденная девочка Гермиона тоже произвела на женщину только приятное впечатление. Возвращаться на Тисовую улицу Гарри немного побаивался, но все оказалось не так плохо, как он ожидал. Конечно, за время его отсутствия его родственники не воспылали к нему безграничной любовью, но все договоренности, которые были достигнуты перед началом первого учебного года, все еще были в силе и хуже не стало. Помимо развлечений со своими друзьями, куда совершенно спокойно его отпускали Дурсли, Гарри не прекращал помогать тете по дому. Но теперь он это не воспринимал как наказание. Кажется, даже Дадли стал более терпимо к нему относиться, когда увидел, что родители больше не шпыняют кузена по поводу и без. Кроме этого, друзья не переставали учиться. Упросив тетю Амелию сходить за покупками к второму курсу пораньше, аргументировав это тем, что так они избегут ужасной давки в тот день, когда все школьники одновременно решат отправиться за учебниками. Мадам Боунс решила, что это весьма умно, и собрав целую компанию из четверых детей и трех взрослых (родители Гермионы не упустили возможность хоть одним глазком посмотреть на мир, в котором предстояло жить их дочери), отправились на Косую Аллею. Впечатлений, конечно, было море. И все эмоции были самые положительные. Дети были рады возможности снова увидеться и заодно прикупить несколько книжек сверх учебной программы. Сама же Гермиона была счастлива, что смогла хотя бы на Косой Аллее продемонстрировать маме с папой то, чему успела научиться за целый год в Хогвартсе. Ведь там колдовать было можно. Надо отметить, помимо новых учебников, друзья решили сходить и в волшебный зверинец. Там Гермиона просто влюбилась в рыжего кота-пройдоху, который всячески показывал, какой он хороший и верный будущий фамилиар. Родители девочки не устояли перед двумя жалостливыми взглядами, принадлежащими дочери и коту. Так, у них появился новый член семьи. Гарри же был рад за подругу и с тоской смотрел на так приглянувшегося ему при первом посещении магазина удава. Он понимал, что без разрешения тети и дяди просто не сможет себе позволить купить этого красавца. Нет, он, конечно, мог сейчас купить его и принести в дом, но где гарантии, что тетя Петуния и дядя Вернон не заставят его вернуть обратно в магазин, или еще хуже, отпустить на волю. Заметив расстройство мальчика, мадам Боунс посоветовала сначала поговорить с родственниками. Возможно, если он пообещает заботиться о своем питомце, то они и не будут против? В общем, решать проблемы по мере их поступления. Гарри сразу повеселел и бодро зашагал вслед за друзьями.***
Тем временем, пока будущие второкурсники отдыхали на каникулах и всячески духовно обогащались, Амелия решила навестить старый добрый Хогвартс с проверкой. Так как сильно ей не понравилось то, что происходило в начале первого курса обучения ребят. Для такого важного и ответственного дела, она взяла с собой уже привычную группу поддержки из членов Попечительского совета школы. Не ожидавший никаких гостей и проверок Дамблдор был найден практически в гордом одиночестве в целом замке. И ладно бы он просто был в своем кабинете, или разгуливал по коридорам. Волшебники знали, что директор фактически живет в школе круглый год. Однако то, где они нашли Альбуса заставило их задуматься о ментальном здоровье пожилого директора. А дело было в том, что великий светлый волшебник был в не работающем туалете, ныне занятом призраком Миртл Уоррен, убитой в одной из кабинок полстолетия назад. Директор едва ли не вынюхивал каждую дверцу, каждый кран умывальника. — Директор? — осторожно окликнула его Амелия, чем заставила Дамблдора резко подскочить и ощутимо удариться головой о дно умывальника, под которым в данный момент в раскоряку стоял на четвереньках в поисках непонятно чего. То, что произошло дальше, заставило волшебников на миг застыть прежде, чем развить бурную деятельность, но проблема была в том, что сделать то уже было ничего нельзя. Впоследствии, они думали, что причиной могло стать то, что директор был полностью уверен в том, что находится совершенно один во всем замке и так был сосредоточен на том, что делал, что его сердце просто не выдержало нагрузки от неосторожно позвавшей его мадам Боунс. Да, все верно, директор Дамблдор скончался от всплеска страха и довольно сильного удара головой об умывальник. Сказать, что Люциус, Амелия и леди Лонгботтом такого не ожидали, ничего не сказать. Вызванный школьный домовик только грустно опустил голову и констатировал мгновенную смерть, просканировав своей магией тело уже бывшего директора Хогвартса. Вместо внеочередной проверки, магам пришлось срочно созывать в школу деканов факультетов и авроров. Учитывая, что до окончания летних каникул оставалось всего три недели, им нужно было успеть за это время сделать очень многое. Помимо похорон и всех остальных, связанных с этим дел, требовалось найти нового директора. А также, разобраться с другими проблемами, коих оказалось целое множество, как потом обнаружили волшебники. Прибывшие в Хогвартс авроры, министр и деканы факультетов были потрясены произошедшим и не сразу смогли сообразить, что делать. Минерва долго смотрела на неподвижное лицо наставника, не замечая, как в ее глазах собираются слезы. Помона и Флитвик лишь грустно вздохнули и больше старались не смотреть в сторону тела Альбуса. А Северус… Северус пребывал в довольно странном состоянии. Он не скорбел, нет. Хотя ему и было жалко старого пройдоху. Такая бесславная смерть. А с другой стороны, он был практически счастлив, ведь теперь его в Хогвартсе больше ничего не держит. Но хочет ли он уходить, вот в чем вопрос. Весь прошлый год он преподавал Защиту и на удивление, ему это нравилось. Особенно было приятно видеть отдачу учеников, которые пусть и не стали его обожать, но было видно, как они стараются. Не то, что на зельях, где почти все ученики только и делали, что бросали в котел все подряд. Только несколько человек со всех курсов действительно горели зельеварением, как и он сам. Горели и желали развиваться. Что ж, у него еще было время подумать. До начала учебного года осталось три недели. Он успеет принять решение. Всех удивила леди Августа. Она удивительно быстро собралась с мыслями и мягко, но настойчиво стала управлять процессом, пока все, грубо говоря, сопли жевали. Тут переглянулись Амелия и Люциус. Кажется, они впервые поняли друг друга без слов. И уже совсем скоро новым директором школы стала Августа Лонгботтом, которая никак не ожидала такого счастья, свалившегося ей на голову. Какое-то время она пыталась сопротивляться, но когда к уговорам подключился и сам министр, весьма красноречиво описывая те положительные стороны директорства и изменения уровня образования в лучшую сторону, если она встанет у руля, женщина все же сдалась. Она и сама понимала, что сможет существенно улучшить положение Хогвартса. Кроме всего прочего, она будет рядом с внуком и больше не будет отдавать все свои душевные силы на надежду, что ее сын и невестка когда-либо выйдут из того вегетативного состояния, в котором находятся. Проблемы и вопросы множились, а время не останавливаясь бежало вперед. Все ближе было начало нового учебного года, а школа и профессора были еще совсем не готовы. Отгремели похороны. Весь магический мир был в шоке от такого известия и не было практически ни одного волшебника, кто бы не захотел прийти попрощаться со своим бывшим наставником. Альбуса похоронили в Годриковой Впадине, рядом с могилой матери, отца и сестры. А затем, как бы это удивительно не было, жизнь продолжилась. Со смертью Дамблдора, в министерстве освободилась должность верховного чародея Визенгамота, а также Международная Конфедерация Магов лишилась своего главы, что привело к некоторому хаосу, который следовало как можно скорее упразднить. Следующую же неделю «Ежедневный пророк» то и дело пестрел заголовками о смерти великого светлого волшебника, но общественность пока не знала о том, что происходит в стенах Хогвартса. А происходило там что-то довольно волнительное. Некоторые жители Хогсмида довольно часто видели снующих туда-сюда авроров и министра на границе защитного купола школы. Обыватели только могли строить предположения о том, что же там происходит, но ни одно из них не могло и близко быть похожим на правду. Осваиваясь на новой должности, Августа попросила о помощи Минерву, которая больше всего помогала бывшему директору со школьными делами. Женщины вплотную занялись финансами школы. Уже давно профессора жаловались директору на нехватку инвентаря для того или иного урока, на неисправность метел для полетов и многое другое, но Альбус всегда отговаривался тем, что бюджет у школы, выделяемый Попечителями не резиновый, а потому чем-то придется пожертвовать. Но заглянувший на «огонек» Малфой-старший в сдержанной форме выразил свое недоверие отговоркам бывшего директора. И хотя Макгонагалл не особо жаловала бывшего Пожирателя Смерти, сжав зубы все же согласилась проверить и каково было ее удивление, когда оказалось, что лорд Малфой говорил правду. Покосившись на еще не очнувшегося на своем портрете Альбуса, женщины стали разбирать всевозможные бумаги бывшего хозяина кабинета. К слову, вскрыть тайник им удалось далеко не сразу. Пришлось позвать Филиуса, как мастера чар. И только спустя час им удалось вскрыть тайник с документами Дамблдора. Чего там только не было! Настоящая черная бухгалтерия. Переводы денег непонятным людям, контракты, расписки и досье на каждого члена Ордена Феникса, их слабости. Бывший директор обзавелся огромным количеством должников, которые не смели отказать доброму магу, который когда-то где-то промолчал, где-то кому-то запретил что-то сказать и так выявилась целая паутина, которую не представлялось возможным распутать без объяснений погибшего. Портрет все так же не двигался, и Минерва с Августой, к которым присоединились остальные деканы, уже отчаялись что-либо найти. Но спустя некоторое время им все же улыбнулась удача. Они нашли документы, характеристику с комментариями, написанными Альбусовым почерком, некоего Томаса Риддла. Вскоре открылась правда, от которой у волшебников кровь стыла в жилах и волосы шевелились на голове. Как оказалось, директор был лично ответственен за то, что Том Риддл в последствии стал Волдемортом. А потом и всячески усугублял ситуацию в стране, науськивая всех людей на в начале совершенно безобидного политического деятеля, который однажды хотел стать министром магии. Но Альбусу это было не выгодно. О нем стали забывать, как о победителе его бывшего любовника Гриндевальда, с которым они когда-то просто не поделили власть. А потом всплыла информация про крестражи и то, как бывший перспективный юноша стал разрушать свою личность под бдительным контролем Дамблдора. А потом ситуация вышла из-под его контроля, Альбус сам себя переиграл, запустив бомбу с часовым механизмом, и так появился последний крестраж — Гарри. А дальше бесконечное количество записок-указаний, планов и мыслей, которые бывший директор записывал практически везде на тех документах. И так, сложилась полная картина злодеяний Альбуса Дамблдора, а также его планов на маленького мальчика Гарри Поттера, которому не суждено было дожить до совершеннолетия. Взрослые волшебники, и так пребывающие в шоковом состоянии, сравнялись цветом с первым снегом. Амелия встала со своего кресла в кабинете директора и пошатнулась от накативших на нее чувств ужаса, страха и омерзения. — Я за Гарри, — сказала она. — Мы должны достать из него эту дрянь. Деканы и директор Лонгботтом только согласно кивнули. Спустя всего час мистер Поттер уже был в больнице святого Мунго на обследовании у главного целителя. К счастью, был ритуал, который позволит без ущерба отделить крестраж от души ребенка. Темный, запрещенный ритуал. Однако учитывая, что ситуация совершенно внештатная, министр Фадж дал разрешение на проведение данного ритуала, если все сохранят строго в тайне. Все согласились. К слову, было решено не открывать общественности правду о том, что сотворил бывший лидер света. В будущем, они были уверены, все забудут о том, кто такой Альбус Дамблдор, так как волшебный мир ждут большие перемены. И так оно и было. Спустя шесть лет, четверо друзей, образовавшие две пары, закончили Хогвартс с отличием. Многое успело поменяться за это время. Уровень образования действительно стал выше, как и предрекал когда-то министр Фадж. Августа Лонгботтом и по сей день была у руля и по праву могла называться лучшим директором школы за последние Мерлин знает сколько лет. Уже давно у Гарри полностью наладились отношения с родственниками. А к концу второго курса выпустили из Азкабана его без вины осужденного крестного отца Сириуса Блэка. Тогда еще мальчик долго не мог поверить, что у него действительно есть семья. Тетя Амелия инициировала пересмотр дела Сириуса как только наткнулась на записи Дамблдора о его «успешно» проведенной миссии по заточению его в тюрьму. Да, под клятву о неразглашении Гарри и его самым близким друзьям открыли правду об ужасных планах бывшего директора. Вскоре был отловлен Петтигрю, по приказу все того же Дамблдора прячущийся в семье Уизли, приняв свою анимагическую форму. Портрет Альбуса все же ожил и даже пытался объяснить мотивы своих действий, но две разъяренные женщины не желали слушать жалкие оправдания его злодеяниям. — Вы не понимаете, — говорил он, — это все ради общего блага… Это были последние слова волшебного портрета Альбуса Дамблдора. Его объяснения были прерваны языками пламени, в считанные секунды поглотившие раму и отпечаток души бывшего директора в портрете. — Все правильно, — успокаивающе сказала Августа, когда Минерва, которая разочаровалсь в таком близком для нее человеке, опустила волшебную палочку, из которой сама только что выпустила Адское Пламя. Женщина тяжело дышала, пытаясь справиться с охватившими ее болью и отчаянием. Много лет прошло с того дня, изменившего жизнь магов Британии к лучшему. Медленно, но верно, они шли к лучшему будущему. И друзья были уверены, что дальше будет только лучше. Получив свой диплом, Гарри обнял Невилла и Сью, поцеловал Гермиону и отправился к неподалеку стоящей Главе Департамента Магического Правопорядка. — Поздравляю, детеныш, — обнял крестника стоящий рядом с женщиной Сириус. Как это ни удивительно, шебутной Бродяга довольно быстро успокоился и решил жениться. Так что Гарри теперь имел полное право обращаться к ней тетя Амелия. Правда, мистер Блэк все еще бурчал периодически, недовольный тем, что жена не взяла его фамилию. Но это уже скорее по привычке и совсем беззлобно. — Знаете, тетя Амелия, а ведь это все благодаря Вам, — сказал Гарри. — Пустяки, о чем ты говоришь, — отмахнулась женщина. — Если бы Вы тогда не решили узнать, нужна ли мне помощь, если бы прошли мимо и не стали заниматься моими проблемами, которые Вас и не касались, то все могло бы закончится куда хуже, — безапелляционно заявил парень с пронзительно зелеными глазами. — Спасибо, мадам Боунс! Он обнял растрогавшуюся женщину, а когда отстранился, то все могли видеть его счастливое лицо и совершенно нахальную морду черного удава, обвившего торс своего хозяина. Все были счастливы, все было хорошо.