Красная роза.

Единицам известна история Оффендермена. Его брат - Слендер, стал популярным героем ужастиков. Оффендермен - странное существо, телосложением напоминающее человека. Лицо полностью отсутствуют, однако даже издалека, можно увидеть его улыбку или оскал. Он преследует свою жертву до тех пор, пока та не возьмет у него красную розу. Жертва, что взяла ее будет страдать. Оффендермен будет ее долго насиловать. Стас — обычный парень и следующая жертва Оффендермена. Но разве что он единственный парень, который смог несколько раз ему противостоять. Именно он смог как-то проявить в этом брате Слендера, хоть чуточку почувствовать боль и страдания Стаса. - Эй, Стас, что с тобой? - спросил мой друг, конечно же, у меня. Просто было слишком паршивое утро, которое началось с одного паршивого сообщения. - Ничего, мне пора, пока — попрощался я быстро с ним, после чего закинул рюкзак на плечо и ушел из учебного заведения. Учился я в музыкальном училище, в классе скрипок и вокалов. Сегодня снова произошло то, что и ожидаемо. Девушки все одинаковые, хоть и выглядят по-разному. Вроде бы начинаешь с ними встречаться, отличается от твоей бывшей, а тут на тебе... конец один и тот же. Она сразу начинает чувствовать себя гордой, высокомерной, ставит все выше всех, эгоистичной, наглой — словно принцесса, а я ее слуга. Именно недавно я хотел ее бросить, но почему-то ее поведение поменялось. Позже, хотя нет, уже сегодня, она пишет мне с таким же эгоистичным тоном: «Извини Стасик, но, по-моему, именно ты начинаешь ломать наши отношения... Я это не люблю... Ты мало даришь мне подарки, мало внимания ко мне... Так что я расстаюсь с тобой, хочешь ты этого или нет...» - в итоге таких вот сообщений у меня много, хотя сборка предложений разная, но смысл один и тот же. Да они просто издеваются надо мной! Я больше ничего не хочу иметь на данный момент общего с девушками. Идя по тропинке в лесу, я ничего не замечал вокруг себя. Мои русые волосы были длинными, но часто всегда заплетены в слабый хвостик, который плавно лежал на плечике, и кончики волос были немного ниже ключицы. Лохматые волосы, в большей степени, на самой макушке. Настолько лохматые, что челка закрывает левый глаз. Глаза чисто серого цвета. Рост можно сказать где-то 187. На мне были обычные джинсы и наверху майка, сверху куртка. Все по погоде — только начало осени, где лето наконец-то уходит на покой, а осень начинает свои холодные, ветреные и дождливые процедуры. Как бы я ни старался, все девушки были одинаковые. «Хотелось бы найти хоть одну верную и не такую наглую девицу. Но нет. Я смог убедиться, что в этом 21 веке все куда хуже, чем в 20. Все равно на эти технологии, люди становиться эгоистичнее некуда. Куда хуже, ах да, наверное, это война. Сразу давайте Третью Мировую!» - да я не просто был в нервном состоянии, я просто был в бешенстве. Меня бесят такие девушки, как все те, что у меня были. В итоге, с этим бешенством я смог дойти до озера, где сел возле берега и из рюкзака достал флейту. Поднеся ее к губам, я начал наигрывать мелодию. Меня называли в училище способным и талантливым мальчиком, потому что играл я на флейте, на скрипке, ну и немного на фортепиано. Все мелодии рассказывали о моих чувствах: о моем характере быть вечным романтиком, о моей верности, о моей боли, о любви, которой я желаю, о многом другом. Ничего не сможет успокоить душу человека, как хорошая музыка. Именно таким паршивым чувствам, что создались у тебя на душе, может помочь печальная и грустная мелодия, которую я уже наигрывал. Не все бесконечно, как нам хотелось, особенно песни. Всем хочется их слушать хоть весь век, хоть до самой смерти и даже после нее. Моя мелодия кончилась и я, закинув обратно рюкзак на плечо, посмотрел в последний раз на озеро, развернулся и во что-то носом уперся. Я почувствовал резкий запах мужского одеколона, после чего поднял голову и застыл на месте. Высокий парень, с бледной, будто мертвец, кожей, без глаз и носа, лишь с улыбкой до ушей, шляпка на голове, и плащ раскрывает грудь большим вырезом, что некоторые кубики открывает. Я застыл на месте и просто не мог пошевелиться. Этот ужас, который я не мог описать даже внутри себя, заелся до самых пяток. Этот жуткий человек протянул мне красную розу, которая выглядела довольно привлекательно, словно эта девушка моей мечты. Но себе дал слово, что не буду больше ни с кем встречаться, пока не закончу учебу. С неким хладнокровием посмотрев на его «лицо», я просто прошел мимо, чуть прикрывая свои глаза. Мне просто не хотелось принимать то, чего и так ясно. Меня снова могут использовать, как игрушку какую-нибудь. Не хотелось этого чувствовать на себе когда-либо ещё в этом училище. Я оставил это неизвестное мне существо позади себя, хотя страх, все еще, оставляя при себе. С того момента прошло уже три дня. Сначала, я подумал, что это были вовсе мои галлюцинации, но в каждой тени, в каждой щели, в каждом конце, переулка я видел силуэт этого подобия человека, только без половины лица, где было словно просто маска с широкой улыбкой, хотя это уже казался оскал или даже усмешка до ушей. Я уже начал думать, что схожу потихоньку с ума. Даже сидя дома, в просторной квартире многоэтажки, на улице, возле дороги, стоял «он». Меня пробирало до жути, и тело покрывалось мурашками. Так я страдал недосыпом у себя дома и тихонько сопел в две дырочки на уроках. В конце недели мой лучший друг Андрей предложил помощь. Чтобы успокоить себя от депрессии мы начали игру. Андрей играл на скрипке, а я на фортепиано. Снова эта мелодичная музыка, которая просто пробирается в душу и даже немного успокаивает, по-своему это делает, будто у нее есть свои методы. Свое лечение от подобных ситуаций. Я давно желал услышать эту мелодию, так как дома попросту боялся прикоснуться к инструментам, однако, краем глаза заметил тень, где была немного открыта дверь. Снова эта усмешка на все лицо, что сразу будило холод во мне. Стас прекратил игру, и Андрей последовал его примеру сразу после него. - Ты чего? - спросил он у меня. Я лишь покачал головой. - Ничего... Мне просто пора домой, так что можешь уходить и меня не ждать, — попросил я его. Андрей несколько минут простоял и посмотрел на меня, а мне то и приходилось, что смотреть в сторону. В итоге, мой друг ушел, а я остался один в большой аудитории, однако ненадолго. Через минуту после ухода Андрея, кто-то вошел, а когда я обернулся, то застыл на месте. Он протянул мне снова ту самую красную розу, но снова ко мне вошел Андрей и только хотел что-то сказать, как вдруг, заметил такую картину: я стоял бледный, как облако на небе, а рядом со мной стоял Оффендермен, который протягивал мне розу. Только после крика Андрея, я зажмурился, а когда открыл глаза, то не увидел того самого человека с розой. Андрей подошел ко мне, и сразу начались расспросы. После них он мне рассказал, что это был Оффендермен. После его буквального досье я был хуже, чем сам мертвец. Да я бы согласился на новую девушку, но только не видеть снова этого насильника. Сегодня был вечер, а за окном шел большой ливень. Я не хотел возвращаться домой. Я не хотел идти никуда, ведь у меня произошло самое худшее, что даже Оффендэрмен не сравнится с этим страхом, что пережил я за три дня. Моя лучшая подруга. Только недавно я узнал, что она заболела раком и лежала давно в больнице, а Андрей знает, как я к ней очень заботливо отношусь. Девушку звали Дарья, и она умерла от рака сердца, который случился как раз три дня назад. Я вынудил Андрея рассказать, что случилось с Дашей, ведь долго она не умеет болеть, а когда ответ был сказан с палатой, то мигом отправился к ней. После того, как она меня увидела... точнее, можно сказать лишь одно: я был единственным, кого она успела увидеть до своей смерти. Никто ее не навещал, а как только я вошел, то, как всегда и произошло: улыбка нежная и где-то грустная, печальная, что сердце разрывало на несколько частей. Глаза были наполнены слезами, а губы прошептали лишь «Прости». Это все, что она успела сделать до того, как умерла. Я был знаком с ней давно и мне больно осознавать, что не смог уберечь свою подругу. Ее парень бросил ее, и она также страдала, только они встречались три года, а не две жалкие недели. Она хотела покончить жизнь самоубийством, но я смог ее остановить. Только она начала счастливо жить и улыбаться от всего сердца, как она заболела и умерла. Я плакал, нет, я рыдал целых три дня. Андрей хотел скрыть, лишь бы я не страдал после случая с этим Оффендером, однако же, не целыми годами скрывать под глупым оправданием о том, что она заболела. Облокотившись спиной об стенку заброшенного здания, я играл довольно печальную мелодию на скрипке. Самые чувствительные и эмоциональные мелодии бывают только у них, а не на флейте или фортепиано. Я видел, как вдалеке шел знакомый для меня уже силуэт. Эта улыбка, почему-то, сводила меня с ума. Широкоплечий и довольно мускулистый силуэт. Только я закончил игру, как он снова протянул мне эту чертову розу. Я не видел в ней смысла, но решил принять все же ее. «Мне уже терять нечего» - подумал тогда я про себя, после чего улыбка на его лице спала. Я посмотрел на его лицо. Что заставило его так расстроиться? Я ведь принял его чертову розу! Я ничего не понимал и лишь со слезами на глазах смотрел на него. Он приподнял рукой меня за подбородок, наклонился и нежно коснулся моих губ. Мои глаза расширились. Я никогда не целовался с парнями, а тут раз тебе — вроде человек, но всё же вообще непонятное мне существо целует меня не по-детски в губы. С такой нежностью, словно это я девушка, а это мой парень. Я лишь ответил на его поцелуй, что удивило меня совершенно и окончательно. Мои руки, почему-то двигаются самостоятельно. Они обхватили его шею, и я, того самого не подозревая, прижался к нему. Это все эффект его жаркого языка, который хозяйничал в моем ротике и попросту игрался с моим языком. Обжигал, словно огонь, десна, неба, щеки и даже зубы. Я чувствовал, что теперь я не стану контролировать свое тело и попросту остается подчиниться ему. Руки Оффендермена нежно поскальзывали по моей талии, и снова возвращались к плечам. Они свободно сняли с меня куртку, а там уже и майка полетела на мокрые и грязные лужи. Он избавился от верхней одежды и оторвался от моих губ. Такие холодные лишь на прикосновение и вид губы, стали покрывать мою шею поцелуями. От одного поцелуя, все тело прожигало насквозь, будто меня, как еврея, кинули в печку для сжигания. Он стал спускаться ниже, к ключице, к груди. Руки самовольно сжимали его плечи, а из губ еле слышно вырывались стоны. Не знаю почему, но мне было приятно. Он дарил телу нежность, тепло или даже жар до потери сознания. Я услышал какой-то треск и понял, что он уже дошел и до штанов. Мои глаза расширились, но я не успел нечего сделать. Он стянул с меня последнюю одежду, а мой член почувствовал холодные руки этого брата Слендера. По телу прошлись мурашки, а глаза предательски от страха зажмурились. «Твою мать! Делай все, что тебе хочется!» - подумал я про себя недовольно, хотя чего я возмущаюсь? Я сам подписал себя на этот приговор, зная его историю. Почему? Почему я пошел ему на встречу, когда два раза ему отказал? Я... Я... Я не понимаю даже уже самого себя! Его язык, такой слизкий и длинный, стал аккуратно лизать мой член. Возможно, было бы приятнее, если бы мне миньет делал не какое-то неизвестное мне существо, а девушка, ... хотя куда лучше? Мои глаза медленно закатываются, но не от усталости, больше от наслаждений. Хоть такой и противный на первый взгляд его язык, он все же оставался таким же горячим. Несмотря на то, что на улице шел дождь, а мы вытворяли шалости в темном переулке, куда никто не заходит по причине своей безопасности, мы ничего не боялись. Он заглотил почти всю длину, а мне лишь оставалось, что стонать от такого приятного ощущения по всему телу. Его движения, его работа языка даже внутри своего же рта, когда он почти занят именно моим членом, продолжает дарить мне удовлетворение. Мне уже лишь приходилось стонать чуть ли не в полный голос, сжимать руки в кулаки, царапать ногтями холодную, сырую и мокрую стену переулка, а губы лишь прикусывать, чтобы нас никто не услышал. Я чувствовал, что уже на подходе, и даже не стал терпеть, потому что плохо соображал, кончил ему в рот. Не знаю почему, но я от страха позабыл, что происходит и снова задрожал, словно беззащитный котенок. Оффендермен, лишь встал на ноги и, развернув меня силой, хотя не очень то и грубо, лицом к стенке, медленно вошел в мой зад. Вот теперь я был готов поклясться, что хуже этого ничего не делал. Резкая боль пронзила именно мой зад, как никогда. Хуже этого я никогда себя не ощущал, а теперь было страшно представить, что чувствовали девственницы, когда ты в них входишь. Его холодные и огромные руки, немного сжимали мои и все также прижимали к стенке. Через несколько минут, когда я только привык к боли, он начал свои движения. Почему-то та самая боль начала превращаться в еще большее наслаждение, что я ощущал как раз сейчас. Оффендермен повернул мою голову к себе и впился в мои губы своим, как всегда горячим, нежным поцелуем. Снова я ощущал его язык, и как он хозяйничал у меня во рту. Я смог ощутить себя сегодня на месте девушки, с которыми я часто встречался. Хотя сексом мы и не занимались. Ни с одной из них нет, потому что они и двух недель не выживали со мной. А что там уже о серьезных отношениях. Его член, такой огромный, что двигался внутри меня, становился еще, можно было сказать, что почти с каждым движением. Несмотря на его нежности, действия стали грубее, и темп увеличивался, а наши языки были сплетены в каком-то танце — танго. Я лишь мычал свои стоны через этот же поцелуй, а щеки просто горели от жары внутри тела. Он оторвался от меня, после чего сделав последний рывок, кончил в меня. Тут-то и прозвенел мой звонкий стон, после чего я без сил упал рядом со своей одеждой. Я смутно помнил, что было дальше, хотя почувствовал холодные и сильные руки на своем теле только под конец. Очнулся я только днем в своей кровати, после чего приняв сидячие положение, я начал думать: а не приснилось ли мне все это? Но, увидев на тумбочки ту самую красную розу, я лишь удивился. Стас хранил красную розу у себя в комнате в вазе с водой, никогда не забывая о Оффендермене. Никто не знает, почему Оффендермен проявил такое любопытство, такое упорство и такую нежность к жертве. Возможно эта жалость, а возможно он смог понять чувства парня, который пережил столько много боли и страданий, решив подарить ему хоть какое-нибудь маленькое счастье.