obfuscation

— Ты ебанутый, — качает головой Сережа. — Ебнутый, блядь, на голову. Это ж надо было… — он взмахивает руками, хочет продолжить, но в итоге только вздыхает. — Это был не я, — в который раз говорит Вова, поджимая губы. — Я бы даже подойти к такому зассал, не то, что залезть и обнулить. — А Хесус что? — интересуется Сережа, все еще пытающийся уложить в голове, что его друг с десяток часов назад уложил Арасаковского робота. — Прикрывал меня, вроде, — хмыкает Вова. — Я ж не помню нихуища, только с его слов, а там в потоке оскорблений Дрейка и Арасаки сложно было что-то разобрать. — Больно было? Ну, когда тот гондон тебе в живот пулю всадил. — Не представляешь, — кивает Вова. — Но это первые секунды две-три, потом я отключился. Когда в себя пришел у Руслана на кушетке, уже терпимо было. Хотя это, наверное, потому что я щас ходячая аптека. Они в меня после операции столько пилюль напихали, пиздец, я скорее от них откинусь, чем от пулевого. — Внатуре, человек-таблетка, — смеется Сережа. Совершать резкие движения до сих пор больно, хотя прошло уже больше пятнадцати часов с момента имплантации синтетической селезенки. По рассказам Леши, Вове сильно повезло отделаться не самым важным органом и не превратиться в решето. Четыре пулевых, из которых два — сквозные, были быстро залечены Спидхилом и ускоренной регенерацией щепки, оставив после себя лишь напоминания в виде розоватых шрамов, но вот с родной селезенкой пришлось повозиться. Руслан с Максимом вчера накормили его стимуляторами, обезболивающими и еще какими-то неизвестными препаратами до отвала, и сейчас Вова своим почти хорошим самочувствием обязан лишь этому. Правда, есть и минусы — никакого алкоголя, и теперь приходится каждый раз с завистью глотать слюну, натыкаясь взглядом на пиво в холодильнике друзей. Леша свалил еще утром, так внятно и не объяснив, куда. Вариантов, впрочем, немного: либо давать пизды Пандоре за несвоевременную помощь, либо же давать пизды Дрейку за сам факт существования Арасаки. А может, и то, и другое. Вова в это время решил не просиживать зад в одиночестве, а проведать Ваню с Сережей и заодно рассказать им события последних дней. Из коридора слышится звук открывающейся входной двери. — Ваш рамен, — вернувшийся Ваня садится на диван и достает из пакета три коробки с едой. — Прикиньте, у них терияки кончился, и они ничего лучше не придумали, чем намешать туда карри. Я там такой скандал хотел устроить, но слишком уж жрать хотел, поэтому перед уходом спиздил у них Ни-колу, — с этими словами он кидает Вове банку газировки. — Спасибо, — кивает Вова, тут же открывая жестянку и чувствуя, как по верхней губе начинает стекать теплая кровь. — Блядь. В ход сразу идет рукав черной толстовки, чтобы вытереть кровь, и таблетки Руслана, которых Вова глотает три штуки, запивает шипящей Ни-колой и поднимает взгляд на удивленных и слегка напуганных друзей. — Все настолько плохо? — первым делом интересуется Сережа, чуть нахмурившись. — Это после вчерашнего, — отмахивается Вова, не имея ни малейшего желания обсуждать тему постепенного умирания собственного мозга с друзьями. — Я ж говорил, пилюли хуярю, все нормально. — А Хесус что об этом думает? — с изрядной долей скепсиса спрашивает Ваня, садясь рядом. — Говорит, что все будет хорошо, — хмыкает Вова. — Мы трахаемся, что еще ему говорить. Друзья удивленно молчат пару секунд, после чего Сережа не выдерживает: — Нихуя себе. Я, конечно, думал об этом, но чтоб настолько… — Завали, — отмахивается Вова. — Он тебя любит? — чуть тише обычного спрашивает Ваня, склонив голову, и Вова удивляется реакции. Как будто это что-то значит. — Не спрашивал. Может, да. Наступает очередная молчаливая пауза, и Вова уже жалеет, что рассказал об этом друзьям. Удивительная сверхспособность — сменять одну неприятную тему такой же неприятной, и потом не знать, как завершить разговор. — А ты его? — звучит ожидаемый, но не менее удручающий вопрос от Вани. Вздохнув, Вова медленно качает головой. — Не думаю. — Правду, Вов, — вздыхает Ваня, а Сережа просто смеряет Вову укорительным взглядом. — Не вчера знакомы, я за милю чувствую, когда ты пиздишь. Это глупая уловка и манипуляция, Вова отлично умеет врать так, чтобы никто ничего не прознал, но сейчас сыпется, лишь посмотрев в глаза другу, и находит в себе силы лишь пожать плечами. *** Холодная чернота множества экранов сменяется ровным белым сиянием, не менее холодным. Леша смотрит прямо, спокойно, внутри же томясь от ожидания ответов. — Ты хотела поговорить об Арасаке, Пандора, — начинает он. — Я же хочу поговорить о чипе, который ты дала Вове. «Говори» — Зачем он нужен? — стараясь не придавать голосу лишних эмоций, интересуется Леша. — Что он делает? «Копирует сознание» — Что? «До полного разложения мозга осталось недолго. Ты сам это знаешь» «Сохранить ему жизнь можно только таким способом» — Погоди, — с нервным смешком мотает головой Леша. — Это та щепка с рекламы? С ебаного буклета?! «Экспериментальная ее версия» — Если это шутка, то хуевая, — Пандора на это никак не реагирует, и Леша постепенно начинает осознавать, укладывать сказанное у себя в голове. — Ты серьезно сейчас? Экран мигает. — Зачем? Откуда? «Других вариантов его спасти нет» «У меня остались друзья в Арасаке» Звучит достаточно исчерпывающе, но Леша все равно чувствует дикий недостаток информации и бурю вопросов. — Ты сказала, что это экспериментальная версия, — начинает он. — В чем отличие… от обычной? «Копирование происходит безболезненно, но может быть завершено исключительно в момент смерти носителя» Леша понимает, что Пандора включила ему какую-то вырезку из лабораторных отчетов Арасаки. «После завершения копирования биочип должен быть извлечен и активирован в локальной Сети. Далее, в случае отсутствия повреждений внутренних органов, в течение шести минут биочип может быть введен обратно в тело носителя» — Зачем копировать сознание в труп? «Чип запустит регенеративный процесс» «Результаты предыдущих исследований показали, что вероятность возращения к жизни носителя равна 70%» — Как вообще это работает? — не понимает Леша, чувствуя, что с каждым ответом Пандоры картина в голове становится все запутаннее. «Биочип начнет самостоятельно воссоздавать записанные на него нейронные связи и клетки мозга. Внутренние органы он восстановить не сможет» — В Арасаке, блядь, научились оживлять людей? «Разработка экспериментальная. Она не должна была попасть за пределы лаборатории» — Хочешь сказать, что если выстрелить человеку в голову, а потом вставить чип, он выживет? «С условием отсутствия смертельных повреждений внутренних органов — да» — Блядь, — Леша вздыхает. — Как активировать чип после копирования? Что за локальная Сеть? «В лабораторном отчете говорится о специального подготовленной для биочипа Сети, в которой энграмма проверяется на целостность и отсутствие ошибок. Сейчас попасть туда невозможно» — Почему? «Потому что ее не существует» Леша выжидающе молчит, подняв бровь и подавив нервный смешок. «Я смогу активировать биочип самостоятельно через киберпространство. Для этого вам нужно будет попасть в Микоши» — Это еще что? «Тюрьма душ» «Крепость данных Арасаки» «Все энграммы — копии сознаний — хранятся там» — И у тебя есть туда доступ? — спрашивает Леша, осекаясь: конечно, есть. Для Пандоры даже стены Арасаки не прочнее жестянки от Ни-колы. «Есть» «Но провести вас самостоятельно я не могу. Для этого и нужен Дрейк» — Зачем? Где находится Микоши? «Под башней Арасаки» Уже не удивляясь, Леша только обреченно вздыхает. В принципе, а на что он надеялся? Что единственный путь к спасению Вовы окажется в соседней забегаловке или ближайшей помойке? Уж точно не в этой жизни. — Зачем было врать Вове? Про чип и Арасаку? Очевидно, что она кинет нас в первый представившийся момент. «Слишком опасно» «По приказу командира он расскажет весь план» Леша поджимает губы. Думать о том, что существует человек, имеющий возможность разрушить Вовину жизнь за долю секунды, совершенно не хочется, от этого становится почти физически больно. Поэтому Леша спрашивает: — Ты знаешь, кто это будет? Кто командир? «Тебе ответ не понравится» «И ты этого человека знаешь» На экране появляется фотография, и губы непроизвольно растягиваются в широкой улыбке. После всех сегодняшних известий эта новость добивает, но Леша, видимо, уже сломанный, потому что только смеется. Над собой, Вовой, Пандорой, Арасакой и человеком с фото — над всем этим. Смеется, потому что знает: нужно смеяться над всем, что причиняет боль, чтобы сохранить равновесие, чтобы не сойти с ума. Со стороны это, должно быть, выглядит, как приступ невроза у сбежавшего из дурки бедолаги. Пандора никак не комментирует и фотографию вскоре убирает. «Вы не сможете попасть в Микоши самостоятельно, а в Арасаке не проведут вас туда просто так. Для этого им нужен повод» Леша и сам понимает, что просто так туда пробраться не получится — слишком высок уровень защиты, даже собрав людей, пробиться через толпы охраны, штурмуя башню, у них не выйдет. — И у тебя есть варианты? — интересуется он, будучи готовым к любому исходу событий. На экране начинают проявляться черные буквы. *** Вентиляция отлично справляется со своей задачей, но Леша, только переступив порог, все равно чувствует запах приторного подсластителя, такие обычно суют в дешевую дурь. Сразу становится ясно, что Вова воспринял запрет на алкоголь слишком буквально, и взамен накурился чем-то, подозрительно похожим на Синт-М. — Привет, — внезапно мальчик выходит из оружейной, а Леша пытается вспомнить, блокировал ли он туда дверь. — Я тут с Пандорой общался. Вовина широченная улыбка говорит сама за себя, он, чуть покачивающейся походкой, приближается к дивану и с пьяной вальяжностью разваливается на нем. Брови Леши ползут вверх. — И о чем вы… разговаривали? Хочется, скорее, спросить — «как?», потому что Вова сейчас вообще не похож на человека, способного на конструктивный диалог. Но хотя бы становится понятно, каким образом Вова попал в оружейную — Пандора может открыть любую дверь, и эта не исключение. — Все тебе расскажи, — мотает головой Вова, хитро улыбается, потом чуть хмурится и сдается. — Она спрашивала, как я себя чувствую после той… после произошедшего в парке. — И все? — Еще интересовалась, нравится ли мне с тобой, — добавляет Вова, оттопыривает ладонь, загибая пальцы и при этом сохраняя предельно серьезный вид. — И про то, как ты ко мне относишься. Я сказал, что хорошо. Представляешь, у меня была отличная возможность на тебя нажаловаться, — он прыскает от смеха. — Ты получил бы от нее кибер-пизды. Но я не стал, — на лице Вовы появляется гордая улыбка, и он убирает руку. — Молодец, — с усталой усмешкой кивает Леша, вешая плащ на крючок у двери. В мини-баре он находит бутылку водки, забирает ее и ставит на стол. Садится на диван и отвинчивает крышку, поздно соображая, что Вову, наверное, все же стоит отчитать за несоблюдение Руслановых рекомендаций. Но это дело слишком энергозатратное, после встречи с Пандорой единственное, что хочется сделать, это напиться до потери сознания. — Что с тобой? — спрашивает Вова, придвигаясь ближе, почти вплотную. Леша чувствует жар его кожи даже через одежду. — Я тоже разговаривал с Пандорой, — вздыхает Леша. — Только мой разговор был не такой приятный. — Почему? Водочная крышка летит куда-то в сторону, а содержимое бутылки жжет горло, когда Леша делает первый глоток. Горечь водки отдает сладостью безответственности: завтра — день парада, и уже к вечеру нужно быть максимально собранным и готовым. Но сейчас Леша чувствует, что попросту сдохнет от внутренней усталости, если не напьется и не забудется. Завтра будет завтра, к тому же, никто не отменял нетронутую пачку стимуляторов в холодильнике. — Мы обсуждали Арасаку. И то, что будем делать, если она нас предаст. Наглая ложь, придуманная находу, но Вова ведется. Или Леше так кажется, но мальчик продолжает смотреть своими глазами-безднами и сочувствующе кладет ладонь Леше на плечо. Пандора четко дала понять, что Вова знать ничего не должен. Для него заготовлена легенда, где Арасака — манна небесная, за бесценок согласившаяся спасти ему жизнь. — Ага, и что будем делать? — Еще не знаю, — качает головой Леша, откидываясь на спинку дивана. — Все зависит от того, что скажет завтра Ханако. Вова задумчиво хмыкает в ответ, быстро теряя интерес к разговору. Видимо, стимулятор в крови уже почти полностью себя исчерпал, потому что Вова выглядит больше расслабленно-задумчивым, чем веселым. Леша берет бутылку за горлышко, намереваясь сделать еще несколько глотков, но Вова ее перехватывает и ставит обратно, глядя на удивление серьезно. — Не хочу, чтобы тебя хуевило на параде, — говорит он. — На себя посмотри, — беззлобно огрызается Леша, но обратно за бутылкой не тянется. — Без моего участия наш тандем ничего не потеряет, а без тебя — развалится к хуям, — спокойно пожимает плечами Вова. — К тому же, моя жизнь буквально зависит от твоего успеха завтра. Я почти бесполезен сейчас. — Скучаешь по чипу? — Нет. По тому, как я себя с ним ощущал, — Вова вздыхает и опускает голову Леше на плечо. — И как же? — спрашивает Леша, хотя и догадывается, каким будет ответ. — Когда я мог его использовать, я чувствовал себя… важным, — спустя секунду отвечает Вова. — Знал, что могу защитить друзей, если придется. Понимаешь, раньше мне казалось, что чип дает мне только ощущение безопасности и силы, но нет. Больше всего мне хотелось чувствовать себя нужным, и сила чипа давала мне это. Без него я даже, блядь, стрелять-то толком не умею, не гожусь ни на что. — Твоя ценность не зависит от умения убивать, Вов. И ни от чего другого тоже. То, что корпы превратили город в стрельбище, не твоя вина. — Не в стрельбе дело, — отмахивается Вова. — Я без чипа как хуй без палочки — никто. Официант, блядь, в Лиззис. — Не обязательно быть кем-то, чтобы тебя любили, — Леша сам не замечает, как начинает перебирать в пальцах чужие волосы. — И у того, чтобы быть никем, есть одно нихуевое преимущество — ты можешь стать кем угодно. Вова замолкает на секунду, а потом говорит тихо: — Спасибо. После чего встает, хватает Лешу за руку, заставляя встать тоже, и тянет за собой, поднимается по лестнице на второй этаж и несильно толкает на кровать, хитро улыбаясь. Леша не сопротивляется, ложится на матрас и сжимает Вовины бедра, когда тот перелезает ему на колени и нависает сверху, опираясь на руку. — Давай без самокопаний сейчас, окей? Я заебался, а завтра мы можем сдохнуть, — просит Вова, едва касаясь губами чужих. — Не хочу проводить возможный последний день, разбираясь в проблемах с головой. Улыбнувшись уголками губ, Леша кивает и притягивает Вову к себе за затылок, целуя. Второй рукой забирается под толстовку, гладит горячую, будто насквозь прошитую электричеством, кожу. Вова под его ладонью по-кошачьи прогибается в пояснице, тихо стонет в поцелуй и кусает Лешину нижнюю губу, потом отстраняется на секунду, чтобы стянуть с себя худи. Леша следует его примеру, и теперь прикосновения кожи к коже ощущаются ярче, сильнее и приятнее. Внизу живота скапливается жар, требующий разрядки. Леша ведет ладонью по чужой груди, касается татуировки и проводит пальцами по впалой ключице, а Вова ерзает, подставляясь под касания и мягко проводит губами по чужой шее, опаляя горячим дыханием. Дрожащие от возбуждения пальцы пытаются справиться с пряжкой ремня на Лешиных джинсах, и когда все-таки выходит, Леша шумно выдыхает от сперва легкого прикосновения к члену. Вова подносит свою ладонь к лицу и облизывает пальцы, глядя при этом Леше в глаза, и это ебаное позерство, но все равно выглядит слишком горячим, чтобы проигнорировать. Обхватив уже напряженный Лешин член, Вова сперва сжимает несильно, тянуще-медленно двигает ладонью, и только спустя несколько секунд ускоряется. Вторую руку он держит на чужой шее, пальцами чувствуя короткие волосы на затылке. Леша в это время расстегивает джинсы Вове, и тот сразу обхватывает пальцами оба члена. Жар кожи к коже срывает крышу обоим, Вова стонет, а Леша ставит свою ладонь поверх, но не направляет, позволяет мальчику вести. Леша тяжело дышит, и Вова привлекает его к себе, с жадностью целует, кусается, свободной рукой зарываясь в чужие растрепанные волосы, тянет на себя, будто в последний раз. Он тихо стонет, когда Леша чуть сжимает пальцы вокруг членов и ускоряет движения ладонью. От былого Вовиного позерства не остается ни следа, теперь он, растрепанный и разгоряченный, подмахивает бедрами в такт и скулит, безмолвно просит ускориться, мажет губами Леше куда-то в скулу и касается кожи жарким дыханием. Разрядка приближается, Леша это чувствует, колени начинают подрагивать, а Вова быстро дышит, все чаще срываясь на тихие стоны и ускоряя движения рукой. Леша сжимает волосы Вове на затылке, тянет на себя и целует, делая последний толчок в их руки. Вова, последний раз проведя ладонью по члену и простонав что-то нечленораздельное в поцелуй, кончает тоже.