***
Это оказывается не так сложно, и Федя даже практически верит, что его одногруппники приличные люди, которые не будут поддаваться соблазну выпить больше необходимого. А потом появляется Даниэль. Кажется, он из другой группы, но является лучшим другом Берта. Даниэль приносит с собой ящик пива. Ставит его в центре стола посреди комнаты и тут же открывает бутылку. По помещению разносится восторженный возглас от появления нового алкоголя и человека в компании. Федины одногруппники хватают бутылки, крышки с хлопком открываются, и в воздух взмывают руки. — За конец сессии! — Эй, Федя, ты чего не взял? — спрашивает у него Клара. Она немедленно протягивает ему открытую бутылку и смотрит, чтобы он выпил после тоста со всеми. Неприлично отрываться от коллектива. Кажется, Федя не пьянеет от пары бутылок пива. Хотя он не то чтобы часто пьëт что-то крепче чёрного чая. Хорошо заваренного чёрного чая, если быть точнее, а Федя не очень любит крепкий чай, который горчит на языке и дерёт горло. Но всё равно, в отличие от Головина, которого выносило с половины стакана пива, Федя умел сохранять трезвость и ясность ума при обращении с алкоголем. Наверное... И всë-таки что-то идëт не так. Разумеется, он не успевает отследить момент, когда стоило бы остановиться, потому что одногруппники никак в этом не помогают, только всë чаще толкают тосты и никак не могут определиться с музыкой. Композиции сменяют одна другую, едва доходя до припева. У Феди шумит в голове от битов и прерываний, а в его руке снова какой-то стакан. Опять полный. Значит, нужно пить. Он бы мог просто уснуть на диване или кресле в комнате, и тогда всё кончилось бы более благополучно. Но Феде не дают даже задуматься о желанном покое. К нему подходит Виктор. Он появляется на парах раз в никогда, но всë-таки Федя его помнит. На экзаменах он был исправно и даже сдал, кажется, неплохо относительно ожидаемого. Виктор хочет как раз обсудить с Федей прошедшие экзамены. Делится своими успехами и хвалит Федю за то, что тот стал лучшим в группе. Виктор уверен, что и на потоке тоже. Он вообще, оказывается, восхищëн тем, как у Чалова так легко получается учиться. Вот ему постоянно приходится разрываться между работой и учёбой, потому что он откладывает на квартиру. Дальше они обсуждают кампус и его недостатки, а Федя рассказывает про свой район. Беседа приятная, и Феде даже кажется, будто он трезвеет от мыслительной деятельности. Надо же обрабатывать полученную информацию. Вот только Федя не улавливает, когда Виктор садится настолько близко, что чувствуется его дыхание на щеке. И ладно бы дыхание, тут Федя практически не реагирует. Но когда пальцы Виктора касаются его плеча, а потом проводят вниз по ткани толстовки, обрисовывая надписи и одновременно проговаривая их вслух, растягивая слова, вот тогда Федя напрягается. Однако ему не дают напрячься больше положенного, потому что в пространство внезапно влетает Костя. — Не понял, ёпт, а чё происходит? — совершенно по-русски спрашивает он, и Виктор аж вздрагивает от непонятной речи. — Ну-ка встал отсюда, — Костя поднимает Виктора за плечи с дивана и встряхивает хорошенько. — Уважаемый, вы берега не попутали? — интересуется уже на немецком. — Костя, ты как здесь оказался? — удивляется Федя, тоже вскакивая с дивана и очень зря, потому что его тут же отшатывает назад, а перед глазами появляются тёмные пятна. — Ты ж мне сам позвонил. Пробубнил что-то типа: «Забери меня, пожалуйста, я не дойду». Как «пожалуйста» выговорить, так ты первый, а как до дома добраться, так меня будить надо. Пиздец, Чалов, напиться на первой же тусовке! Ты позоришь нашу семью! Виктор глупо моргает глазами, продолжая находиться в руках Кости и ничего не понимать. Другие участники вечеринки тоже навострили уши и ждут развития действий. Даниэль приглушает музыку. — Боже, мне так стыдно! — Федя закрывает лицо ладонями. — Нет-нет, загоняться будешь дома, — останавливает его Костя и поворачивает голову обратно к Виктору. — Тьфу, блин, ты ещë здесь? — Ты меня держишь... — А потому что нехер лезть к моему парню! — К кому?! — К моему парню, тугодум. Эй, мой парень, ты домой собираешься, нет? Федя кивает и понимает, что на них смотрят все в комнате. И все теперь знают, что он встречается с Костей, потому что тот сообщил об этом на немецком. Собрав последние силы, Федя ещё раз встаёт с дивана и, получив поддержку в виде Костиного плеча, вместе с ним уходит, успев кинуть пару слов прощаний одногруппникам.***
Ему, правда, ужасно стыдно, и на следующий день становится ещё стыднее. Костя, при этом, никак не облегчает страданий, потому что громко смеётся и улыбается, кажется, вообще не слушая, что Федя ему говорит. Что странно, но Костя совершенно не злится на то, что Виктор Федю фактически облапал. Вряд ли ему всё равно, но Федя не понимает, как можно настолько спокойно отнестись к этой ситуации. Будто с ним это не впервые происходит. — О, поверь, если бы этот Виктор или как его там к тебе откровенно приставал, ты бы мигом очухался, — говорит Костя. — Ты у меня благоразумный и не стал бы делать глупости, я уверен. — Но я же выпил! — Федь, ты даже выпивший сохраняешь способность думать и оценивать, — с полной уверенностью произносит Костя, наклоняя голову вбок. — Я в тебе ни секунды не сомневаюсь. Но! С этого момента постарайся уходить с вечеринок, когда время переваливает за полночь. Однако с этого момента Феде становится необязательным уходить с вечеринок пораньше. Его одногруппники оказываются ужасно впечатлёнными Костей и его появлением на празднике, что в ближайший учебный день на Федю набрасываются с расспросами, как давно они с Костей вместе, встречались ли они, когда жили в России, как к этому относятся Федины родители, да и вообще Костю осыпают невероятным количеством восторженных отзывов. — Вы потрясающе смотритесь вместе! — говорит Клара, кладя руку на Федино предплечье и доверительно заглядывая в глаза. Теперь на каждой вечеринке Федины одногруппники хотят видеть его парня. Их приглашают исключительно вместе, и когда у Феди спрашивают, пойдёт ли он отмечать чьё-то двадцатилетие, всегда вдогонку посылают вопрос о том, придёт ли Костя. Собственно, на самой вечеринке Костю тоже окружают вниманием. Вокруг него постоянно сформировывается небольшая группка заинтересованных, которые хотят знать всё про их с Федей отношения. Сначала Костю такой нездоровый энтузиазм пугает, тем более, он всё ещё недостаточно уверен в своём немецком, чтобы понимать некоторые вопросы, иногда содержащие какие-то намёки, которые ему недоступны. Федя, всегда стоящий рядом или неподалёку, но так, чтобы слышать каждый вопрос, в эти моменты либо смущается, либо закатывает глаза и, подхватив Костю под руку, заявляет, что это не дело посторонних. Чуть позже Костя учится отвечать шутками и безобидными подколами, направленными зачастую в сторону своего парня. А ещё спустя какое-то время, когда одногруппникам кажется, что они уже выяснили достаточно для представления полной картины отношений Феди с Костей, они и вовсе отстают от них, позволяя наслаждаться вечеринкой в своё удовольствие. Но и раньше Костя и Федя находили моменты, чтобы к ним никто не приставал, а они могли бы отдохнуть. — Тоха сдохнет от зависти, когда узнает, какой я популярный в Германии, — смеётся Костя, прекрасно понимая, что смерть его другу не грозит. Во всяком случае, Антон не отличается той степенью завистливости, когда ненавидишь своих друзей за малейшие успехи, где бы они ни были. Антон, скорее всего, умрёт от смеха, когда узнает. Ну и, может, чуть-чуть взгрустнёт, осознав, что им с братом и Смоловым подобное недоступно. Им вообще нельзя лишний раз появляться на людях вместе. На самом деле, Костя невероятно счастлив, что в Германии к ним с Костей относятся куда проще. Конечно, он понимает, что это, скорее, приятное исключение, что им попалась компания без единого гомофоба. Понятно, что во всей стране полной людей с консервативным, религиозным и каким-либо ещё мышлением, и всё же шанс напороться на них в Москве куда выше, чем тут, в Берлине. Тем более, среди студентов. А с прочими личностями, вроде того же хозяина бара, он не планирует настолько сближаться в общении. Им вполне хватит чисто деловых взаимодействий. Федя всё-таки чаще находит смущающим тот факт, что он может открыто сказать всем, что встречается с Костей. Более того, Федя, в принципе, вряд ли рассказал бы кому-то, даже если бы спросили. Он не стесняется ни Кости, ни их отношений, но просто не любит выносить такие вещи дальше собственной квартиры. Должно же оставаться что-то личное, что только для тебя и твоей пары. — Сколько лет вы вместе уже, получается? — однажды спрашивает Джоанна, новенькая девушка в их группе. Она перевелась с другого факультета с понижением на курс. Разумеется, среди прочих сплетен, ставших легендарными и необходимыми для изучения любым человеком, приходившим к ним в группу, её обязаны были посвятить в личную жизнь Феди. Потому что про то, с кем встречается Клара и как Лукас в очередной раз вернулся к своей бывшей, Джоанне тоже рассказали. — Мы встречаемся с две тысячи четырнадцатого, — говорит Федя. — Сейчас уже девятнадцатый. Выходит, что около пяти лет. — Вау! И он даже поехал ради тебя в Германию, — Джоанна задумчиво стучит пальцем по переносице. — Вы не думали о свадьбе? Федя даже бросает своё переписывание конспекта с черновых листов в тетрадь. Преподаватель, ведущий пару, так быстро рассказывает материал, что Федя совершенно не успевает записывать, поэтому получается какая-то бессвязная каша из слов, зачёркиваний, помарок и даже рисунков. Всё это нужно привести в божеский вид, чтобы не заниматься расшифровками перед экзаменом. Тем не менее, такая важная задача не может быть продолжена, когда рядом задаются подобные вопросы. Федя действительно с секунду думает, что Джоанна или оговорилась, или шутит. Но девушка смотрит выжидающе, как будто заранее рассчитывает на положительный ответ. — О свадьбе? — на всякий случай уточняет Федя. — В России это запрещено. — Но вы могли бы стать гражданами Германии и сыграть свадьбу. — Не думаю, что мы действительно могли бы. После учёбы мы вернёмся в Россию. — Зачем? — не понимает Джоанна. — Зачем учиться здесь, чтобы потом возвращаться в свою страну? Я вот никогда не вернусь в Майсен. А ты хочешь вернуться туда, где... — Костя ради меня поехал в Германию, а я ради него вернусь домой. Потому что у Кости в Москве осталась вся жизнь: его друзья, семья, памятные воспоминания. В этом году мы ездили зимой туда, Костя потом всю дорогу рассказывал мне, как скучает по родному району. — Говорят, всех русских обязательно тянет обратно, — комментирует проходящий мимо Берт. — Только если, — хмурится Джоанна. — Разве ты будешь хорошо жить в России, Федя? — Вполне. Иностранный диплом открывает много дорог. Хотя меня не так интересует, чем я буду заниматься в России. Когда придёт время, тогда и подумаю. Костя научил меня не планировать настолько значительные вещи наперёд. А что касается свадьбы... По-моему, мы и без этого вполне счастливы. Джоанна всё равно не понимает. С точки зрения её мировоззрения Феде с Костей следовало бы остаться в той стране, где к ним точно относились бы терпимее. От гармонии между отношением общества и отношений между друг другом идёт истинное счастье. У Феди в Германии было бы всё, он бы точно достиг успеха, а Костя был бы за него рад и всегда поддерживал бы его начинания. Даже если бы Косте пришлось всю жизнь проработать в баре и прожить в Марцане. Но Косте не нужен ни бар, ни Марцан, а Феде не нужны рекомендации и восторги по поводу его отношений с парнем, если его парень душой рвётся обратно в свой район. К гаражам, друзьям, площади, оставшейся после закрытия Черкизона. К родным, даже если они седьмая вода на киселе и живут на какой-нибудь третьей Песчаной. К ЦСКА, игры которого не показывают в Германии и надо постоянно искать какие-то левые сайты в интернете, стараясь не занести вирусов от сомнительных ссылок. Здесь для Кости всё чужое и таким и останется, проживи он тут хоть тридцать лет ещё. Потому что у Кости есть то, что на порядок выше всего остального, и наверху его приоритетов, конечно, Федя, но он один, а других дорогих вещей много. И они перетягивают Костину душу, Федя это видит. Костя даже не пытается привязаться к Берлину — всё равно не получится. Самым счастливым Костя бывает в те поездки в Москву раз в год, и как он был расстроен два года назад, когда узнал, что его друзья летом решили рвануть в Сочи на две недели. Ещё сильнее он был расстроен в прошлом году, когда узнал, что ему не дадут отпуск из-за увольнения Ренато. Это перенесло их с Федей визит в Москву на зиму, а для Кости каждый месяц ожидания равен пытке. После очередной вечеринки, куда пригласили их с Федей, Костя сказал, что это всё здорово и весело, но и рядом не стояло с их вечеринками в гараже пятилетней давности. Да, там всё держалось на чистом энтузиазме Димы, и организация была простой до невозможности. Но то было родным, а здесь просто весело. Новый год вместе с одногруппниками Федя уже не отмечал, решив остаться вместе с Костей дома. Так получилось даже лучше, Косте явно понравилось больше. До выпуска Феде остаётся чуть больше двух лет. Он пишет научную работу, которая даст ему ещё одно важное достижение для портфолио, что обязательно пригодится в будущем. Мыслями, впрочем, Федя уже едва ли здесь, он, хотя и обещал не планировать в долгосрочных перспективах, всё равно думает о том, что скоро им с Костей нужно будет уехать.