Голос

Замок еще спал. Его высокие башни, которые можно было увидеть с любого места в Меридиане, утопали в густом утреннем тумане, и, убаюканные этой молочной пеленой, совсем не торопились просыпаться. Окна наглухо закрыты, чтобы ни один луч утреннего солнца не проникнул внутрь и не нарушил эти последние, воистину волшебные минуты уходящей ночи. Стража, охраняющая покой спящей королевы, передвигалась по темным залам бесшумно, и даже птицы, казалось, не решались начинать свой утренний концерт. Но находились и те, кому в такой ранний час было не до сна. По тропинке, которая с высокого холма вела прямиком к главному входу в замок, спускалась хрупкая, закутанная в темный плащ фигурка. Она то и дело оступалась, спотыкаясь об камни, а ее одеяние время от времени цеплялось за ветки кустарников, росших вдоль тропы. Но, несмотря ни на что, эта фигурка все равно продолжала упорно идти вперед, и вскоре достигла своей цели, в которую она уверенно постучала три раза. Раздался громкий топот, затем громкий, гремящий звук, и дверь приоткрылась. - Снова вы, сеньора? Проходите, проходите… Царивший в главном зале полумрак скрывал его красоту, позволяя разглядеть лишь едва различимые глазом очертания. - Здесь довольно темно… Из объемных рукавов плаща появились две изящные, музыкальные кисти рук, которые одним легким движением смахнули с головы капюшон, открывая миру лицо юной девушки. Даже в темноте, лишь по одному блеску кристально-голубых глаз, можно было догадаться о красоте их обладательницы. Длинные светлые волосы, обычно льющиеся шелковистой волной до самой поясницы, сейчас были заплетены в тугую косу, перевязанную синей лентой. - Корнелия! Девушка обернулась, ласково улыбнувшись лохматому существу, стоявшему на самой верхней ступеньке лестнице. Юная королева, все еще теплая ото сна, торопливо побежала навстречу блондинке и радостно кинулась той на шею, обнимая. - Элион, – Корнелия тихо засмеялась, целуя подругу в обе щеки. – Который день я прихожу сюда, а ты каждый раз радуешься так, будто не видела меня несколько лет! И как я тебе еще не надоела своими визитами? Не стоит ради меня вскакивать в такую рань… - Все равно я сейчас снова лягу, - перебила ее королева, которая, наконец, разжала свои стальные объятия. – Я всегда рада тебя видеть, и это не зависит от времени суток. Может, позавтракаешь со мной в обеденном зале? – она с надеждой посмотрела в глаза блондинке, заранее зная ответ. Та опустила глаза, слегка сжав пальцами плащ. - Прости, Элион. Я, как всегда, поем там… Она нервно переступила с ноги на ногу, бросая быстрый взгляд на темные очертания двери, притаившейся за ближайшей колонной. Элион, заметив этот жест, положила ладонь на острое плечо подруги. - Иди, дорогая. Он давно тебя ждет… не забудь передать ему привет, хорошо? Стражница сдержанно кивнула, и, грустно улыбнувшись девушке, развернулась, направляясь к этой двери. Который раз она уже проходит этот путь от центра зала до темного прямоугольника в стене, а сердце все так же колотится, все так же пытается вырваться из груди, и его старания отзываются в голове громким гулом. Ладонь ложится на металлическую, холодную поверхность дверной ручки, и, немного помедлив, решительно надавливает на нее.

***

Первое, что бросалось в глаза – огромная, воистину королевских размеров кровать. Вообще, она практически и была единственным предметом интерьера этой небольшой комнаты – маленькое, глубокое кресло и табуретка, стоявшая рядом с ней, были практически незаметны. Корнелия неторопливо прошла к изголовью кровати, и хмуро посмотрела на увядший букет васильков, грустно сгорбившийся в небольшой хрустальной вазе, стоявшей на поверхности табуретки. Один плавный, незаметный жест рукой – и букетик снова зацвел, радуя глаз повелительницы земли. Девушка, довольная своей работой, опустилась в кресло и, сложив руки на коленях, как-то неловко подняла взгляд на человека, лежавшего в постели. - Ну здравствуй, Фобос. Молчание. Ни один мускул не дрогнул, веки глаз не дернулись, а губы так и остались плотно сжатыми. Лицо князя снова не подало ни единого признака жизни, как и сто двадцать семь дней до этого, и лишь по едва вздымающейся и опускающейся груди, можно было понять, что этот человек все еще жив. Девушка, все это время завороженно смотревшая на него, вздрогнула, будто очнувшись, и с бодростью заговорила, открывая верхний ящик тумбочки: - Сегодня день обещает быть дождливым. Элион сказала, что тебе нравятся такие дни. И, кстати, она передавала тебе привет. Корнелия извлекла из ящика потрепанный, толстый томик. - Я почитаю тебе еще несколько глав из “Граф Монте-Кристо”. Я не знаю, нравится ли тебе, но что-то внутри подсказывает мне, что ответ был бы положительным. Пальцы перевернули пожелтевшие страницы, и, остановившись на одной из них, разгладили уголок. День начался.

***

Во рту пересохло. Восемь глав равнялись четырнадцати часам, и только сейчас, когда небо уже совсем затянулось черным покрывалом, усеянным звездами, девушка поняла, как сильно она устала. Книга вернулась на свое место, в котором проводила каждую ночь, а Корнелия, рассеянно взглянув на часы, висевшие на стене над кроватью, с сожалением отметила, что пора собираться домой. Взгляд на это умиротворенное, спокойное лицо. Она протянула руку и легко, почти невесомо провела пальцами по уродливому шраму, тянувшемуся от подбородка до виска. Все его лицо, как и тело, теперь было покрыто этими уродливыми, запекшимися отметинами, которые не в силах были стереть даже самые лучшие лекари королевства. Теперь они всегда будут служить напоминанием о том, что произошло каких-то четыре с лишним месяца назад… И снова перед глазами всплывает тот день. Снова и снова крики людей – они далеко, в городе, но их голоса объединяются в один горестный вопль, которому подвластны любые расстояния. Вопль, смешанный с другим звуком, который трудно описать словами – хриплым, лязгающим, звенящим. То были виргизы, гигантские полулюди-полукоршуны, армия которых была послана на Меридиан врагом Элион, желавшим любой ценой отвевать королевство. Их острые когти впивались в плоть, без труда разрывая ее, а зоркий глаз мог выследить жертву где угодно, даже если та не находилась на открытом пространстве. К счастью, в этом поединке Меридиан значительно вырывался вперед, но несколько десятков особо живучих тварей все так же продолжали кружить над башнями замка, выслеживая, выискивая. Фобос и Корнелия тогда заняли позицию на крыше восточного крыла, до этого успешно защищая его уже в течение нескольких часов. Блондинка то и дело перебегала с одного места на другое, пуская в небо огромные лианы, покрытые шипами, которые своими отростками быстро дотягивались до пташек, сжимая их в крепких объятиях. Князь, наблюдающий за стараниями стражницы, внезапно расхохотался. - Ты не можешь делать это, стоя на одном месте. Обязательно нужно прыгать, как мартышка. Корнелия возмущенно подняла взгляд на мужчину. Она все время была вынуждена терпеть его насмешки на Земле, где он, почему-то, всегда уделял ей девяносто процентов своего внимания, одаривая все новыми и новыми прозвищами, а теперь и на поле боя, где она как раз таки хотела показать себя в самой красе. Девушка откинула с лица прядь волос, и рассерженно зашипела, готовясь, ответить, как вдруг замерла, удивившись внезапному проблеску страха, мелькнувшему в изумрудных глазах князя. А дальше все смешалось. Волна энергии, направленная на нее, белая вспышка и резкая боль в спине, на которую она приземлилась, слетев с крыши. Затем перед глазами снова предстал Фобос – он стоял все там же, на крыше, а через секунду на место, где пару секунд назад была девушка, с воем приземлилась огромное тело, бешено махающее крыльями. Треск и оглушающий грохот, столбы пыли и груда камней, что теперь покоилась на месте восточного крыла. Как во сне она разгребала эту груду, не обращая внимания на крики и звуки битвы. Вот очередной камень покатился вниз, открывая ее глазам алую, блестящую ладонь, с переломанными пальцами… Но Фобос лежит сейчас здесь, живой, дышит. И ничто, кроме шрамов, не напоминает о том дне. В каком-то внезапном порыве Корнелия резко поддалась вперед, хватая его за бледную, безвольно свисающую с кровати руку, и прижимая к своей щеке. - Ты обязан… - дрожавшие губы поймали одинокую, предательскую слезинку. – Просто обязан очнуться… Очередное, едва заметное колебание груди. - Ведь я так и не ответила на твое “мартышка” …

***

Голос. Фобос не знал, сколько времени провел в этой темноте – он не вел счета дням. День и ночь, закат и восход – все это теперь не имело значения, погруженное в темное, беспроглядное варево. Единственное, что было важно – голос. Успокаивающий, мелодичный, полный нежности и заботы, он настойчиво призывал его выбраться из этой пучины, всплыть на поверхность и вдохнуть живящий глоток воздуха. Князь блуждал в темноте, словно слепой котенок, но голос нельзя было ощутить, за него нельзя было ухватиться, чтобы позволить ему унести себя из этого мрака. Знакомый, мягкий… Кому он принадлежит? Внезапное прикосновение. Сначала легкое, невесомое. А затем пришло осознание того, что чьи-то пальцы крепко обхватили его ладонь, крепко сжав. Он пытался отреагировать, пошевелить своей рукой в ответ, но безрезультатно. - Ведь я так и не ответила на твое “мартышка” … Секундный проблеск воспоминания, а затем чувство эйфории, затапливающее разум. Стражница. И мыслями он крепко уцепился за это прикосновение, сосредотачиваясь на нем, позволяя ему вести себя. Ведь он так хотел услышать ответ этой несносной, капризной девчонки. Одеяло густой темноты, все это время накрывавшее его с головой, порвалось, и маленький, тонкий лучик почти прозрачного света озарил мрак.