Лёд

Моргана с самого детства терпеть не могла истории, связанные с пророчествами. Предначертанное звездами или самой судьбой казалось таким глупым свободолюбивой девушке; знать, что любой твой выбор и действие приведет лишь к одному-единственному итогу? Нет уж, хватало по горло вереницы трупов, призрачной горой тянущихся за королём, самовлюбленного и отталкивающего её с годами Артура и собственной агонии от довлеющих бессилия и бессонницы. Ей хотелось верить, что, сделай она шаг, то сумеет выйти из тени и расправить сгорбленные плечи без многоходовой рокировки, что приведёт к неизбежному. Ей хотелось верить, что лишь своей волей она удерживала себя от падения в открытые раны могильника Утера. Но осязаемая злоба короля Камелота и беспредельный неотпускающий страх оказались чрезвычайно заразной и жгучей субстанцией. А мастерски взращенное Моргаузой семя раздора одобрительно впитало адскую смесь, пустив больные хворью ростки. Их некому было уничтожить. В пророчествах нет и капли смысла, ведь в тот миг, когда раскрывалась безобразная правда, у человека отбирали право на собственную жизнь. "Эмрис - твоя судьба. И твоя погибель". Всего несколько слов породили в ведьме самую большую ненависть. Не к пресловутому Эмрису, а к Каэлих, указавшей недрогнувшей дланью на тропу предначертаний, без шанса сойти с дороги. Моргану одной фразой всё-таки сталкивают в тёмную яму, или она сама оступается?.. И чем больше ведьма старается выбраться, чем больше грязи забивается под сломанные ногти, чем больше торчащих корней цепляются на растрёпанные волосы, раздирают тонкую кожу, тем глубже становится могила. Идентичная той, куда рухнул трепетно лелеемый юный друид. Моргана кричит в бездну, срывая голос, но Мордред не видит протянутой ему руки помощи от несущей смерть жрицы, или не желает видеть?.. Он с мёртвым спокойствием принимает поражение перед ударом судьбы, позволяет надеть на себя цепи, направить свой меч на поле брани и разменять нависшее проклятье на жизнь Артура. Пускай призрачная Моргауза и не согласна с этим, нежно накидывая ей на плечи чёрную вуаль одиночества, для Морганы такое взаимоубийство слишком неравноценный обмен. Однако путь Мордреда любовно выложен костями упрямой девочки по имени Кара, а у не менее сломленной принцессы и могущественной ведьмы оказалось недостаточно сил согреть обугленное в холоде сердце мальчика. Её собственное так и осталось ненужным ошмётком гнить в Камелоте от яда отравы и предательства. И когда Моргана поднимает усталый взгляд наверх, то видит отчуждение в некогда ясных и наивных глазах своего судьи, прежде чем заговорённое лезвие радостно пронзает её плоть. Дыхание умирающего Артура за спиной становится прерывистым; ведьма прожила на этом свете достаточно, чтобы разум не трогала его жалость - он был одной из причин скользкого падения и одним из тех, кто тянул руку до самого конца. Артур никогда не являлся первостепенной целью. Всего лишь препятствием. "Прощай, Моргана" падает в лицо горстью могильной земли, и на краткий миг личина Эмриса стекает с юношеского лица, обнажая простачка Мерлина с лихорадочным гулом магии в венах и выжженными стигматами в черепе. Моргана отпускает боль, изуродованные деревья внутри погибают; Каэлих тянет разменную монету, одну из последних ярких искр волшебства, в своё царство, с нетерпением ожидая того, кто ценой собственной души изменил грядущее. Окровавленные нити несбывшегося будущего, обещавшего стать золотым веком магии с появлением наследников Морганы и Мерлина, неисполнившимся пророчеством сильнее врезались в плоть двух магов, ненароком привязав к ним чужие судьбы в очаровательном танце смерти. Об этом знал только вековой лёд в глубине пещеры под замком Камелота - единственный свидетель чудовищно едкой ярости Килгарры, поклявшегося уничтожить род Пендрагонов и Повелителей драконов любой ценой и выгрызть для себя свободу. И разница между Эмрисом и Жрицей лишь в том, что один из них - вечный смотритель беспрестанно пополняющегося кладбища родственных душ, а вторая обречена раз за разом возвращаться в плоть сырой могилы, заполняя пустоту грязью.