Шрамы – лишь память, что отпечатана на теле

×××

      Для Альбедо все ещё оставалось диковинкой встречать утро не в холодном одиночестве. А нежные ночи, разделенные с кем-то – он и вовсе мог пересчитать по пальцам. Неужто в этот раз удача благосклонна? Или просто потешается? Иначе как объяснить, что оба редкостных явления слились в одно.       Конечно, с небольшим отличием: наперекор обычному явлению, это пробуждение выдалось вне теплых объятий. А их источник, в лице никогда не дремлющего адепта, сидел на краю постели. С ровной осанкой и скрещенными между собой ногами. Альбедо оставалось лишь глядеть ему в спину, ещё сонным и не сфокусированным взглядом. А Сяо, кажется, ничего и не заметил. Так и оставался совершенно без движения и малейших звуков наподобие дыхания, которого попросту не удавалось расслышать. И раз уж их постель остыла, то как давно тот отстранён от мира?       Альбедо протягивает руки. Почти неосознанно. И бережно обвивает чуть покрытое повязками тело. Ощущение чужого жара на ледяной коже – приятно до безумия. Потому и жмется обнаженный, да лоснится щекой о плечо до тех пор, пока не издаст ленивое урчание.       — Доброе утро. — но ни ответа, ни малейшего действия так и не последует. Только после заметит, что глаза безмолвного плотно закрыты, а тело непоколебимо. Подобно статуе. Настолько погруженное в медитацию состояние доводилось видеть впервые. Немного погодя, обеспокоенный голос прозвучит вновь, окликая имя возлюбленного. Но тихо-тихо, чтобы все же сильно не тревожить.       — Ты рано. Стоит поспать ещё. — отзовётся тот на призыв, едва слышным и хриплым голосом. Но век так и не разомкнет, да останется без движения.       — Вовсе нет. Чувствую себя прекрасно. — отрицательно кивает только пробудившийся. И вслед за его голосом, слабые пальцы ложатся на повязки. Те, что остались с прошлого вечера, поскольку безутешный охотник вновь вернулся не с пустыми руками. И пусть раны не были глубокими, но багровые соцветия оставить все же могли. Потому и нуждались в небольшом уходе. — Что насчёт тебя?       — В порядке. Уже не болят. — в этот раз Сяо подаст голос сразу, бережно ухватившись за худую кисть и чуть сжав.       — Правда? Тогда... — Альбедо проведет вдоль сильной спины, чтобы свободными кончиками пальцев прочувствовать будоражащие сознание неровности оголенной кожи. Затем тоже прикроет глаза и внимательно прислушается. К тихому и ровному сердцебиению. Он не был уверен, стоит ли сейчас задавать лишние вопросы. Но чужое тело, будучи чуть честнее разума, позволяло сделать верный выбор. И раз уж собеседник не встревожен, светлая макушка продолжит свою мысль, обеспокоенная, как минимум, нетипичным отстранением.       — ...о чем задумался? — но якса все ещё будто в трансе; замер на месте. Альбедо все понимает, но свести все к молчаливому наблюдению пока не может. Ещё не было ясно – возникли ли какие-то проблемы или это просто временная отрешенность, ради поддержания чистоты разума, да во избежание кармических припадков. И возможно, просто стоило подождать, но сидеть сложа руки – обеспокоенный алхимик тоже пока не решается. Потому что уже знает: если что-то тяжкое свалится на плечи проклятого, он не только не подаст голоса, так еще и бровью не поведет. Даже могильный камень на другом конце ему не страшен, лишь бы не втягивать в это других. И выживать с мыслью: "справлюсь сам". Но действительно ли со всем можно справиться в одиночку? Вряд ли. Но и направить чьи-то устои в более безопасное русло, да за короткое время – задача не из простых. Остаётся лишь проявлять осторожность, обращая внимание на необычное поведение и тихонько проявлять к этому интерес. Просто, чтобы взрастить уверенность в завтрашнем дне и дать понять, что ближний уже сделал выбор и готов протянуть руку. А одинокое странствие позади. Что впустив кого-то в свою жизнь – невозможно оградить от всех бед, не пожертвовав собой. Но оправдана ли будет цена?       И конечно, им обоим ещё предстоит научиться как просить, так и принимать чужую помощь. Не только слушать ближнего, но и слышать. Впрочем, они уже на пути к этим целям, постепенно соблюдая ту договоренность, что выстроили на заботе друг о друге.       — Ни о чем из того, что прямо сейчас стоит твоего беспокойства. — спешит успокоить молчаливый собеседник, окончательно вырвавшись из своей медитации, да раскрыв глаза. Слова льются настолько мягко и размеренно, что Альбедо и впрямь ему верит. Затем Сяо пленит тёплыми руками чужую ладонь, чтобы остаться прикосновением губ на бледных костяшках. Тем и уймет окончательно.       Но делает это вовсе не потому, что слова ложь. Кое-что хоть и захватило его мысли беспокойством на все утро, но в действительности же – то было не к спеху выясняемым. Да и, налегать на полусонного – не входило в планы. Так что, на какое-то время он сам пытался отвлечься, как итог оказавшись за гранью реального мира. Теперь же, старался не заострять на том чужого внимания. Пусть и временно.       Однако, в мыслях Альбедо и без того притаились переживания: он уже давно задумывался об изъянах, испещряющих знакомую спину. Тех самых, что ярко выделялись среди многочисленной воинской мелочи по всему телу адепта (заметил их ещё при первых встречах, во время осмотров). Но после того раза – налегать с расспросами длительное время не смел. Ровно до минувшего дня. Но и то пришлось повременить до утра.       — Даже если ты так говоришь, есть ещё кое-что. — на то Сяо лишь слегка поворачивает голову, тем и демонстрируя свою готовность слушать. Вот так, без лишних слов. — В прошлый раз ты ушел от ответа. Мне понятны причины, и я принял их. В тот момент – вопрос был слишком ранним. — Альбедо выдерживает короткую паузу, чуть сжимаясь всем телом, — И все же, прости мне мое любопытство, что снова на эту тему; ни тебе, ни мне оно покоя не даст. Наперекор тому, что возможно – это что-то личное; возможно, о чем мне знать не стоит, но... — он поджимает губы, прежде чем продолжит чуть тише, — ...мы уже достаточно долго держимся рядом, а я ещё столького не знаю о тебе. — холодный лоб упирается между лопаток, а губы едва-едва касаются белёсых неровностей. — Так что, могу ли я снова попытаться узнать об этих шрамах? — но ответа вновь не последует сразу. Якса лишь замрёт, задумчиво подняв голову вверх. И пусть молчание не было редкостью в их взаимоотношениях, но иногда все же выводило на неловкость. Потому что Альбедо все ещё побаивался того, чтобы ненароком стать причиной прилива болезненных воспоминаний. И его тихий голос вновь проявит себя.       — Это лишь мое любопытство, без какого-либо принуждения, так что тебе вовсе не обязательно... — но его быстро прервет уверенный тон.       — Мне нечего скрывать от тебя. — затем говорящий озадаченно вздохнет, прежде чем немного погодя продолжит, — Эти воспоминания уже не так сильны, чтобы нанести вред. Но в тот раз я не хотел, чтобы меня жалели. Поэтому оставил без ответа. Сейчас ситуация изменилась, и мое доверие к тебе оправдано. Хотя даже так, не смогу сказать достаточно. Как бы сильно этого не хотел. — он ненадолго замолчит, опустив янтарный взгляд, — Эти рассечки – следы моей старой жизни. Вернее даже, существования, в роли раба. — Сяо легко мог чувствовать, как на этих словах вздрогнет чужое тело за его спиной. И как сожмется кулачок, прижатый к губам слушателя. — Тот период отпечатался длительным кошмаром на моей памяти. И который я хотел забыть. В итоге – вправду многих вещей уже не вспомню, чтобы рассказать.       Теперь, когда перед Альбедо была открыта новая таинственная дверь он понял – большая часть его догадок были ошибочны. А те, что оказались близки к истине, за правду считать не было желания. Оттого они всерьез не воспринимались, оказавшись запертыми в дальний ящик. Сейчас же пришлось навести порядок на полочках жаждущего познания разума. И там, где погибали старые вопросы, вырастали новые. Их становилось больше, чем раньше. Но часть из них пока озвучить не осмелится. Впрочем, появились и те, что можно было бы отнести к категории "безобидных". А пока алхимик лишь бормочет себе под нос, прощупывая пальцами каждый миллиметр былого: "Длинные и тонкие раны, хаотично расположенные по всей поверхности. Давно зажившие, но оставшиеся шрамами." Учёный никогда не видел точно таких же следов и предположений о том, чем те нанесены – не имел. И раз на собственные знания полагаться было бесполезно – единственным, логичным и достоверным вариантом было поинтересоваться вслух.       — От чего они? — и ответ последовал мгновенно. В соответствии как с его звучанием, так и действием. На что обильные мурашки, электрическим разрядом пронесутся по всему и без того взбудораженному телу.       — Кнут.       На длительное время повисло молчание. Алхимик застыл на месте, нервно кусая губы. Пусть он и не знал всех подробностей, но сам факт того, что когда-то его возлюбленный подвергался суровым наказаниям – действительно оставлял неизгладимое впечатление. А та боль, которую ему пришлось вытерпеть на протяжении всей жизни, даже просто представление о ее масштабности – вводило в ужас. Сердце и вовсе сжималось от одной только мысли. Но вместе с тем, в груди билось восхищение. Альбедо искренне не мог понять: как пробираясь сквозь терновник и раз за разом становясь жертвой шипов – можно оставаться с мягким сердцем? Возможно, что на то – заслуга времени: с годами приглушает боль в зашитых наживую ранах, да туманит память.       Сяо же, тем временем, отчётливо ощущал дрожь тела за спиной. Потому и обернется, да коснется оголенного пояса. Прижмёт к себе покрепче, дабы унять. Затем мерный, и до боли спокойный голос раздастся над самым ухом.       — Не нужно об этом думать.       — Прости. Просто... — сипло отзовется собеседник, после того как уткнется носом в грудную клетку. Затем продолжит бормотание. — Мне действительно кажется, что слишком многое пришлось на твою долю. И от этого становится не по себе. Сложно выкинуть подобное из головы.       А Сяо уже не знал, правильно ли поступил рассказав. Может ему стоило вновь промолчать? Но ведь дороги назад не было; слова сказаны и отпечатаны в памяти. Оставалось идти только вперёд. Но продолжать тему своего прошлого он не желал, чтобы не сделать хуже. Потому лёгкий поцелуй устремляется в светлый висок, вслед за сменой темы.       — Тогда, если ты не против, хочу спросить о другом. — говорившему не понадобилось много усилий, чтобы уложить собеседника на спину. Отчасти, потому что хотелось видеть его лицо напротив. Но основная причина в том, что так открывался доступ к нужной области, да и тело целиком попадало в зону видимости. Как же не полюбоваться?       Легкий холодок проходится по белой коже. Да проследует мурашками за движениями горячей ладони. До тех пор, пока та не уляжется на живот, очерчивая контур приметного изъяна.       — Я ведь тоже кое-что заметил. И думал над этим все утро. Так что твоя очередь. — тема разговора для адепта развернулась достаточно удачно, чтобы расставить все на свои места. И будь кто другой на месте Сяо, может тот бы и ошибся. Но вот он точно мог распознать эти следы. Не раз своими глазами видел, как отпечатываются на теле прямые удары колющим оружием. Но тревогу нагонял больше факт того, что подобные раны не могут быть случайностью.       — Это... — сдавленно реагирует Альбедо, бегло взглянув вниз и прикусив губу. Тут же, словно по щелчку переключившись с одного потока мыслей на другой. Он понимал, о чем речь. И давно догадывался о скорых расспросах. Ведь уже не раз, хоть и не умышленно, демонстрировал след под ребрами. Но совершенно не был готов к этому разговору. Потому что знал – его ответ, с некоторым шансом, мог разозлить долгожителя.       И все же, до текущего дня, никто не решался поднимать в обсуждении определенные детали своего прошлого. Оттого на душе, временно, царило спокойствие. Однако, проявленное Альбедо любопытство обернули против него же. И теперь, без ответа на собственный вопрос его вряд ли отпустят. Но от того возникшая неуверенность не только сковывала горло, а ещё и убивала смелость. Тем и не позволяя, без зазрения совести, взглянуть на милое лицо.       — В чем дело? — кратко побеспокоится Сяо, замечая чужую скованность.       — Тебе не понравится то, что скажу. — негромко пояснит собеседник. На что ловит лишь прямой взгляд, полный ожидания. Конечно, идти в обход правил в их маленькой игре – будет нечестно. Выходит, выбирать не из чего? И Альбедо это понимает, потому сдается. Да нервно бросает все наобум, предприняв перед этим попытку успокоиться на вдохе. — Ты точно захочешь это слушать, если я скажу, что собственноручно проделал дыру в своем теле? — произнесет с укором, периферийным зрением наблюдая за изменениями в лице напротив. Благо то не слишком изменилось, излучая больше вопросов и недопонимания, чем недовольства. И поскольку терять было уже нечего, рассказчик продолжил, — Создание идеального существа – цель к которой отчаянно шла учитель с нашей помощью: как моей, так и предшественников. Им, что очевидно, ее надежд оправдать не удалось. Затем пришла моя очередь, но многое ли изменилось? Если в итоге, новое творение не отличалось успехами и было способно лишь на ошибки. А это значило лишь то, что цель – не достигнута; моя сущность – очередной брак. — на мгновение, потресканные губы изгибаются в подобие улыбки, — В итоге, можно сказать, попытался совершить самоустранение. Стоило лишь окончательно осознать свою несовершенность. Да положился на удачу, сказав себе: "Если чудом выживу – значит в моей жизни все же есть смысл. " И как видишь... — замолчит не завершив, да обронит тяжёлый выдох.       — Ты что, пытался... — шокированный услышанным процедит сквозь зубы адепт. Так же завершать фразу он не стал. Альбедо и так все понял, на что и кивнул, наконец встретившись с леденящим душу янтарем, — В своем уме? — Сяо скривил брови, с ног до головы вглядываясь в тело под собой.       — Глупо было с моей стороны, знаю. Однако, тогда мой путь только начинался. — выражение его лица вернулись в привычное. А нежные руки легли на чужие щеки, чуть отодвинув темные пряди. — Понимаю, что для тебя смерть – это не шутка. Но на тот момент я был ещё ребенком. Так что, нет нужды злиться из-за этого сейчас. И твое и мое прошлое не должно влиять на настоящее, верно?       — Верно. — вполголоса и не сразу профырчит якса, — Но пусть сейчас ты и говоришь обо всем этом складно, даже не смей больше думать о подобных вещах. Не прощу. — как бы сурово не звучали слова, алхимик прекрасно понимал их источник. Сяо до одури страшится смерти того, к кому так привязался. И даже раны на любимом теле выбивали из равновесия. Потому-то оставалось лишь дать обещание с глупой улыбкой на лице, дабы все-таки чуть-чуть утихомирить.       Однако не то, чтобы это сильно помогло. Даже против слегка раздраконенного управу найдешь не всегда и не сразу. А сейчас тот действительно разгорячился, пусть и не подавая виду. Проживя на свете столько лет; будучи скованным долгом и мечтами о смерти – сложно понять детскую попытку наложить на себя руки. Потому-то легкий укус, в маленькое наказание за наивность, придется на нижнюю губу. А та неожиданно треснет, обагряясь. И Сяо мгновенно застынет, вглядываясь в плотные капли. В первые секунды он не мог понять: его это вина или нет? Но ведь он не прикладывал столько силы, чтобы проткнуть кожу. Или все же? Что вообще только что произошло? Немые вопросы так и отражались в янтаре крайним недоумением. Но почему-то, Альбедо это показалось забавным, и он даже тихо рассмеялся. Ставя при этом растерянного в новый тупик. Но следом все же поспешит успокоить, игнорируя лёгкую боль в улыбке.       — Видишь? Ничего серьезного. — пробормочет, стирая большую часть капель кончиками пальцев. Затем коснется незапятнанной ладонью темной макушки, да проведет к затылку, запуская тем колкий импульс по чужому телу.       Белые запястья быстро окажутся под чужим контролем, вдавленные в постель. И послышится лихорадочное дыхание. Честно говоря, Сяо уже очень давно борется со странным для него желанием попробовать это тело на вкус. Во всех смыслах этого слова. Однако если некоторые вещи из списка исполнялись регулярно, других он себе позволить не мог, считая их дикими. Только вот теперь, по воле случая, одно из – оказалось на пороге осуществления. И он не сдержится. Нервно сглотнет, да прислонится к пальцам. Привкус крови отчётливо отпечатался на языке, как только та оказалась на влажных губах. Альбедо, тем временем, пребывая в смятении, искренне не понимал ситуацию.       — Сяо? — лишь успеет произнести, немного нервничая, прежде чем замрёт. Горячий язык пройдется по контуру губ, слизывая следы. Затем все обернется жадным поцелуем, в котором четко ощущалась смесь ярких эмоций – от раздраженности до нетерпения. Сильные руки лягут на бедра, увлечённо проскользят вдоль, поднимут выше. На что ворох мурашек подстегнет их владельца. Раньше, чем тот осознает суть происходящего и успеет докопаться до корня такого поведения. После – думать уже будет поздно, потому что разум быстро окажется затянут в туман. А волна предвкушения накроет с головой. Все-таки нечасто якса ослабляет удавку здравомыслия, да накидывается под гнетом эмоций. Тем временем, дрожащие ноги сомкнутся вокруг возжеланного пояса, да прижмут чуть ближе.       Где-то в этот момент Сяо остановится, чуть отстраняясь в осознании, что растерял контроль. Затем прислушается к сбитому и тяжелеющему с каждой секундой дыханию. На что позволит отдышаться, внимательно наблюдая за тем как наливаются жаром ранее бледные щеки напротив, под сомкнутыми ресницами. Лишь немного погодя, фатально встретится взглядом с пылкой бирюзой. Словит себя на желании большего, да склонится, щекотливым для слуха шепотом спрашивая разрешения продолжить.       Последует лёгкий кивок, и адепт двинется ниже. Коснется губами шеи, очерчивая ещё не сошедшие багровые метки, минует ключицы и выйдет на ребра. Здесь же уловит громкое сердцебиение. Затем склонится к животу, коснется губами белёсого очертания, чтоб расцеловать и опалит то дыханием. На что подконтрольное тело среагирует почти мгновенно и вздрогнет. Нетерпеливые руки его хозяина тут же лягут на темную макушку, оттягивая ниже. Сяо уже знает это выставленное напоказ желание и не первый раз ведётся на жест. Потому отказывать в этой немой просьбе не станет, но сперва чуть потомит в ожидании, да оставит на изукрашенных синяками и шрамами бедрах не один десяток поцелуев. Спустится к голеням, обогнет колени и стопы, повторит сначала. Чтоб ни одной светлой отметины не оставить без внимания. Да на пару с тем, нанесет пару новых ярких пятен.       По непонятным причинам, расписывать белый хост чужого тела своим почерком – заводило до чёртиков. Такое же удовольствие доставляла возможность вновь вдыхать запах кожи и чувствовать ее сладостную солоноватость. Которая надолго останется на кончике языка. Что, к слову, не отличало этого искусственного человека от обычного. Разве что, за исключением, отсутствием яркой выраженности. Впрочем, это волновало не так сильно, если в конечном счёте – тело целиком становится чем-то вроде зависимости, от которой действительно не так просто оторваться.       Короткое имя в умолительном тоне сорвётся с губ прежде, чем Альбедо откинет голову назад, сжимая темные пряди. Да прижмёт ладонь к губам, растворяясь в прикосновениях и почти задыхаясь.       А немного погодя – густое масло в дрожащих руках прольётся на постель. И Сяо понадобится ещё немного времени, но в этот раз чтобы все тщательно подготовить к планке повыше. А пока, ни на секунду без излюбленного алхимиком удовольствия от горячих губ не оставит. Но даже если, послушать стенания будет вовсе не против.       Вскоре же, приятный жар вновь растечется по обоим телам, от самого живота. Шумное дыхание двоих смешается с прерывистым рычанием верхнего (чем-то похожим на кошачье мурчание), почти на каждом выдохе. Но прервется ненадолго разгорячившимися губами Альбедо. Ему же не в пользу. Ведь так куда сложнее держать хоть и слабый, но вырывающийся голос. Вот и последует в итоге волна протяжных мычаний в желанные губы. А что ещё ему остаётся, принимая чужое тело и сжимаясь под его настойчивым напором?       Под конец, в сопровождении лёгких конвульсий, сорвется лишь один единственный полустон. Не самый громкий (шумность далеко в характере скромного алхимика), но от того не менее сладкий. На что его владелец спрячется в чужое плечо, дабы точно не сгореть от стыда. Впрочем, ещё не раз эти воспоминания станут причиной пылающих кончиков ушей. На все то время, что тонкие царапины не сойдут с белых лопаток – уж точно.       Тем более, после двух раз, почти подряд. Кажется, они идут на личный рекорд.