— Кто я? — Ты — Чон Чонгук.
Как же так могло случиться? С кем угодно, но только не с тем, кто был полон жизни и наслаждался ею, дышал полной грудью и рвался вперёд, смело смотря в неизвестное будущее. Тэхён готов головой биться, отдать всё, что есть, лишь бы вернуть его. Вновь увидеть улыбку с немного выступающими, как у кролика, зубами, которая такая искренняя, что заражает своей радостью; большие чёрные глаза, смотрящие на мир с удивлением и любопытством; нахмуренные брови, когда чего-то не понимает, или стоя́щие домиком, когда удивлён. Ему хочется вновь услышать его мягкий голос, убаюкивающий каждый вечер перед сном; шёпот, до приятных мурашек ласкающий. Почувствовать зарывающиеся в слегка вьющихся волосах пальцы. Даже готов бесконечно слушать такие раздражающие в прошлом вопросы: «А что это?», «А для чего?», когда он приходил к нему на работу или оставался один в домашней лаборатории. Теперь он хочет на них отвечать, не отмахиваясь, что всё равно ничего не поймёт. Он хочет услышать восхищённое: «Ты такой умный, Тэхён!» и «Я всё равно люблю тебя, даже если ты вредничаешь!». Он — Ким Тэхён — молодой генетик, который разбит на мелкие осколки с того самого момента, как ему позвонили, чтобы сообщить самую ужасную новость в жизни. Сердце готово остановиться, если это сможет вернуть самого дорогого человека. Он готов поверить в любое чудо, согласен отказаться от реальности и отвернуться от фактов. Всегда трезвый ум, рационально смотрящий на окружающий мир, здраво оценивающий детали, отказывается признать правду и осмыслить новую реальность. Он отказывается верить в то, что Чон Чонгука отныне нет в этом мире, нет рядом с ним и больше никогда не будет. — Я это исправлю, обязательно исправлю, — клянётся, вытирая рукавом чёрного пиджака текущие слёзы. Он смотрит через толстое огнеупорное стекло, как гроб с телом любимого охватывает пламя. — Я верну тебя, любовь моя. Обещаю, мы будем вместе. Тэхён всегда доверял науке, своему уму и полученным знаниям. У него был генетический материал Чонгука и отчаянье так захватило его, что он готов был пойти на преступление — клонировать человека. Нарушить закон. В научно-исследовательском центре, где Тэхён работает, занимались клонированием и выращиванием органов. Его личная лаборатория достаточно оборудована, чтобы всё получилось, а недостающие компоненты он купит на личные средства. Тэхён всё сделает сам, не впутывая в планы никого. Все будут думать, что он вновь занялся каким-то исследованием в своей лаборатории. Если внести его в своё расписание, никто из работников и вопроса не задаст. Такое бывало не раз, только Чонгуку позволялось тревожить учёного. Коллеги и сейчас отнесутся с пониманием к желанию учёного запереть себя, схоронив в исследовательской работе. Шли месяцы, а коллеги начинали замечать странности в поведении и нервозность одного из ведущих генетиков научного центра. Он запустил себя, стал выглядеть небрежно: волосы слишком отросли, щетина порой не сбривалась по несколько дней, под глазами, будто навсегда, залегли следы недосыпа. И он стал пить очень много кофе, который раньше терпеть не мог. Молоденькая аспирантка таскала ему завтраки и обеды, потому что мужчина забывал о приёме пищи, и всё равно сильно похудел. Тэхён вообще, похоже, забыл, что за стенами его лаборатории существует живой мир. Раньше его глаза горели, и он пускался в бурные обсуждения с коллегами, когда читал об очередном удачном исследовании или открытии, а теперь лишь сухо произносил: «Ерунда!». — Я переживаю за него, — говорит один из докторов центра директору, — как только Чонгука не стало, совсем от реальности отрешился. И что он там делает? Неужели ищет секреты бессмертия? — в шутку произнёс человек в белой униформе. — Как бы не наворотил чего, — вздохнул директор. Он не подумал устроить проверку, а ведь мог повлиять на дальнейшее, но слишком доверял подающему большие надежды гениальному генетику.***
Десятый месяц без Чонгука, ещё два месяца, и будет год, как померкло сознание Тэхёна, как перестали гореть его глаза. Десять месяцев Ким тешит себя надеждой и мечтает поскорее обнять своего Чонгука. Он каждый раз расстраивается, когда видит тело любимого без движения, зависшего в искусственно созданной амниотической жидкости. — Неужели я ошибся, — грыз большой палец генетик, смотря в сторону капсулы с выращенным им любимым. — Неужели переборщил? Какая доза… Я не мог… Он вновь проверяет журнал своих записей. Всё верно. Он тщательно всё записывал с самого первого дня, сверялся с последовательностью и следил за развитием. Все органы, если верить подключённым к капсуле датчикам, выводящим данные на монитор, отлично функционируют. Вдруг они врут? Переживал, что гормон ускоренного роста мог быть введён неправильно рассчитанными дозами, в неподходящее время, и, вообще, начинал сомневаться в том, что тот был нужен. Зря поторопился, эгоистично захотев Чонгука сразу взрослым и сознательным человеком. Уже жалел, а ведь мог вырастить его с пелёнок. Но тогда бы он сам постарел к тому времени, как вырастет Чонгук. — Где ошибся? Где? — волосы готов рвать на себе и глаза выколоть, лишь бы не видеть живого, но не просыпающегося Чонгука. Клон — точная копия любви всей жизни Тэхёна, и последняя стадия роста и развития делает Кима нетерпеливым. Он не знает, какой будет финал. Все исследования и статьи по удачному созданию человеческого клона засекречены, вырезаны из истории науки. Всё то, что эти месяцы происходит в его лаборатории, он проделывает, лишь опираясь на знания по выращиванию и клонированию органов. Тэхён потратил все свои сбережения на закупку недостающего оборудования и препаратов, а теперь всё — конец? Он потерпел неудачу, и клон никогда не проснётся, чтобы порадовать Ким Тэхёна живыми глазами Чон Чонгука. Через три дня он решается на последний свой эксперимент. Он почему-то ни разу не подумал о том, что, может быть, нужно вызвать «роды». Освободить любимого из плена уютной капсулы, которая даёт выращенному телу всё необходимое. Вызвать у Чонгука стресс, оторвав от уютной среды, чтобы он проснулся. Если ничего не получится, то он сдастся, отпустит и, возможно, попробует снова… Он не уверен, что сможет на самом деле отпустить, не тогда, когда почти всё получилось. Тэхён последним шагом к пробуждению режет пуповину, тем самым прекращая полное жизнеобеспечение выращенного тела. Теперь, если тот захочет жить, он должен проснуться. Тэхён молится о чуде и с нежностью обтирает любимое лицо, избавляя от влаги. Перед ним не отдельный орган, выращенный для трансплантации, перед ним сложный биологический организм, и он — совершенен. Для Тэхёна нет ничего и никого прекраснее. Только любимых Гуком татуировок, которые тот тщательно продумывал, прежде чем набить на своё драгоценное тело, нет, но Ким уже привык и не обращает внимания на их отсутствие. — Давай же, дыши. Ты должен дышать сам, — шепчет Тэхён. — Пожалуйста, — молит лежащее перед ним тело, взывает к нему. И вот мужчина подпрыгивает от неожиданности, вздрогнув, когда человек на подложке капсулы приходит в движение и делает судорожный первый вдох, который даётся с трудом. Чонгук сипло кричит, как только распахивает глаза, тут же зажмуривая их. Яркий свет, непривычная среда, он испытывает колоссальный стресс. Дёргается и машет руками, задевая Тэхёна. Ким, впрочем, не растерялся, шприц с успокоительным был наготове в кармане его белого халата. Один укол в область предплечья, и доза начинает действовать, успокаивая и расслабляя напряжённого неизведанным Чонгука. — Всё будет хорошо, — он склоняется над живым парнем, гладит его по мокрым волосам и целует в лоб. Отстранившись, заглядывает в глаза, те полуприкрыты и смотрят куда-то в сторону. Пока Тэхён не может сказать, что видит в них, замечает лишь проблеск отражающегося света ламп. — Ты вернулся ко мне, — вновь припадаёт ко лбу, ликуя от того, что чувствует под губами тёплую кожу. — Живой.***
Коллеги начинают замечать, что Ким Тэхён преобразился, вновь превратился в неотразимого красавца и стал, как раньше, общительным. Правда, застенок своей лаборатории надолго не оставлял. Все предвкушают какое-то открытие, революцию, что-то неизведанное или новую, более эффективную технологию создания органов. Пятнадцать месяцев над чем-то корпеть — шутка ли? Хотя у многих уходят годы, прежде чем конечный результат будет представлен. Но Ким ничем не делится, только загадочно улыбается, проходя мимо коллег. — Вот, попробуй это, — учёный протягивает Чонгуку популярную у молодёжи сладость, и тот берёт её из рук Тэхёна. Осторожно нюхает, а потом кладёт в рот, жуёт, и как-то не понятно по нему — нравится или нет. Но Тэхён не отчаивается. Чонгук ещё не говорит, но Тэхён видит, что тот его понимает и даже проявляет таланты, свойственные парню в прошлом. Например, рисование. Чон Чонгук и в новой жизни отлично рисует. Но не замечает Тэхён, что всё, что изображает парень в одежде Гука, лишено всякой жизни, а порой и какого-то смысла. Сознательно игнорирует безэмоциональность своего любимого. «Ещё рано делать выводы, в этой жизни ему всего пять месяцев», — убеждает себя, продолжая подсовывать ему очередные лакомства, ища то, что понравится. Ежедневно обследует его, ведь только так, он мог коснуться своего человека и почувствовать тепло — настоящее, реальное. Беседует с ним, но его Гук-и молчит. Однажды Ким застал момент, когда Чонгук разглядывал себя в небольшом зеркале. Он улыбался, хмурился, играл с мимикой, Чонгук в точности копировал Тэхёна. Учёный общался с ним, пытался понять его эмоциональное состояние. На наводящие вопросы парень мог нахмуриться или улыбнуться невпопад. Будто бы не знал, когда и какую эмоцию нужно показать. Чонгук всё это время наблюдал за Тэхёном, учился, но не понимал смысла, а Тэхён был слишком счастлив, чтобы зацикливаться на этом. «Ещё научится, ещё поймёт», — говорил себе Ким, убеждая. — Кто я? — Ким своим ушам не верит, когда слышит любимый голос. Чонгук впервые заговорил. Отвлекается от анализа и прыгать от счастья готов, но эмоции внутри сдерживает, боясь напугать. — Ты — Чон Чонгук, — подходит к любимому, радость свою всё же не скрывая, плачет от счастья, ведь уже отчаялся услышать Его голос. Морально смирился с этой потерей, ведь не могло быть всё так идеально. — Чон Чонгук? — повторяет парень перед ним, опуская взгляд в пол. Тэхён уже знает, что Чонгук начинает размышлять, даже не видя этого, он в курсе, что сейчас тёмные глаза бегают из стороны в сторону, изучают серый пол лаборатории. — А это кто? — он протягивает фотографию, на которой запечатлён Чонгук на башне Намсан. Счастливый и беззаботный. Такой живой, что сердце Тэхёна сжимается. Тогда тот делился с ним своим счастьем и мечтой, в тот момент учёный и запечатлел мгновение, которое сохранилось только в памяти и на цветной фотокарточке. — Это… ты, — без задней мысли произносит Тэхён, ведь верит в то, что перед ним — самый настоящий Чонгук. Хочет обнять, но парень отходит от него. Он всегда так делает, когда учёный желает его обнять. Будто бы какая-то невидимая стена между ними, но Тэхён любит своего Чонгука и ждёт. Он ведь уже говорит, а значит вскоре позволит и обнять себя, а потом — мужчина предвкушает — и поцеловать. — Почему он… я так улыбаюсь? — Чонгук на удивление отлично владеет речью. Тэхён его учил словам, но тот ни разу не повторил ни одного за ним, вообще никаких звуков от него не было слышно с момента «рождения» и до этого дня. Он часто смотрел фильмы и сериалы, которые включал ему мужчина из тех, что любил когда-то его возлюбленный. Слушал монологи учёного, когда тот делал записи, и Тэхён думает, что он отлично, как губка, всё в себя впитал. — Ты тут счастлив, — всё же обнимает своего любимого. Так скоро позволил… Наконец-то! Сердце бьётся, готов взлететь. Гук-и подарил ему крылья. Тэхёну так хочется тепла любимого тела, он устал ждать — хочет сейчас, но гасит порыв внутри. Маленький шаг к сближению, ему этого достаточно. Всего лишь обнять. Как же он нуждался в этом. — Я так счастлив сейчас, — прикрывает глаза Ким Тэхён, растворяясь в собственных чувствах радости — ему позволили ощутить родное тепло. — А что это? — М? — Что это — счастье? Тэхён отстраняется и только в этот момент замечает то, что всё это время игнорировал, не хотел признавать. В глазах Чонгука нет эмоций, он смотрит будто бы сквозь Кима. Ни тепла, ни любви. Ничего. Даже взор животных более живой, чем чёрная бездна Чонгука. Он забыл, какой Чонгук на самом деле? Чонгук — яркий пример безудержного любопытства, неуёмный интерес, всегда в движении, даже когда болел, его невозможно было заставить отлёживаться. Надежда тускло светится в сознании: Чонгук перед ним такой же. Ему тоже хочется знать, он задаёт вопросы. — Для чего оно? Что с ним делают? Я могу его увидеть и потрогать? — Давай присядем, и я тебе объясню, — улыбка всё равно выходит какой-то натянутой. Разум правды и желание веры борются внутри Тэхёна. — Счастье — это улыбка? — Чонгук улыбнулся. — Но почему тогда оголение зубов не называют счастьем, а улыбкой? И можно ли быть счастливым без улыбки?.. Смех — это тоже улыбка, но ведь на экране смех не всегда счастье. С одной стороны, Тэхён мог назвать этот поток вопросов любопытством, как у маленьких детей, но его вдруг начинает пугать тот напор, с которым Чонгук атакует его вопросами. Ведь разум жмёт отчего-то тревожную кнопку. — Чонгук, успокойся, давай я… — Я дорог тебе? — спрашивает Чонгук. — К-конечно. Я люблю тебя, — Тэхён окончательно отпускает парня перед ним, начинает отходить и врезается в стол. По телу мурашки бегают, но Чонгук останавливается в шаге от учёного. Почему в его теле необъяснимая дрожь? Вот же то, чего он так хотел. Он смог, Тэхён должен радоваться, что его Чонгук говорит, интересуется, но почему же так тревожно? Каким-то холодом по спине отдаёт и в самой лаборатории будто бы температура понизилась. Очень неприятное предчувствие зарождается в разуме. — А любовь? Её можно потрогать? — «неживые» глаза смотрят в коньячный омут Тэхёна. — Нет, только ощутить, почувствовать. Она внутри, — он касается своей груди. — Необъятная и безграничная. Её можно испытать, потерять, верить в неё. — Как что? Как голод? Или как необходимость сходить в уборную? У тебя слёзы… Почему? Чонгук никогда не плакал. Глаза могли лишь слезиться от неприятных ощущений из-за внешних факторов, но от чувств внутри — никогда. А Тэхён словно только прозрел. Он понимает, что может объяснить, провести какие-то ассоциации, но Чонгук не поймёт, не осозна́ет. Его боль может быть только физической, и то он не придаёт ей значения. Неприятно, но терпимо. Чонгук перед ним никогда не поймёт боли, которая идёт от внутреннего «Я». Он не сможет понять и что такое счастье, любовь, радость или горе. — Ты боишься смерти? — решается спросить. — Это когда тело не может больше есть? Не знаю… На экране это что-то плохое, но я не понимаю… Боятся? Я не понимаю, что они делают, когда не дышат. Долго спят? — Что ты испытываешь сейчас? — Не знаю… Голод?.. Он мне неприятен, — он указывает на себя, запечатлённого на фотографии. — Его глаза не такие. Разворачивается и уходит, оставляя Тэхёна в одиночестве обдумывать всё. Чонгук даже ответов никаких не дождался. Его интерес угас, а был ли он вообще? Слишком всё быстро произошло. Вот только что он был самым счастливым, а теперь, словно разбит. Его Чонгук всегда дожидался ответов. Но что-то поменялось. Конечно, он начинает забывать, что создал его. Видеть каждый день любимое лицо, страдать из-за невозможности ощутить взаимность, а теперь и понимать, что Чонгук, возможно, никогда не ответит ему — больно. Но он, словно тонущий, цепляется за брошенный круг, хватается за такие слова, как «надежда», «возможно» и «вера». Он отворачивается от правды. Не хочет вспоминать поведение Чонгука, анализировать его. А сознание твердит, что Чон Чонгук, которого он вырастил, способен лишь спать, есть, посещать уборную… Но ведь он заговорил! Спрашивал! Нет, Чон Чонгук скоро к нему вернётся. Он вновь будет любить своего Тэ-Тэ. Тэхёну нужно сменить курс. Он хорошенько всё обдумает и вернётся. А пока оставляет лабораторию, краем глаза замечая, что Чонгук уткнулся в монитор. Не замечает, что коврик перед дверью сместился, и, соответственно, не оглянулся посмотреть. Он не знает, что его Гук-и замечает, что дверь не закрылась.***
— Что ты наделал? — Ким Тэхён ужасается, когда видит, как Чонгук склонился над телом одного из коллег учёного. Всё было в крови: стены, пол, сам Чонгук и тела… Два охранника, доктор из соседней лаборатории и его ассистентка, уборщица, которую Тэхён к себе не пускал, как бы та не настаивала. Чонгук копался во внутренностях, склонившись над мёртвым человеком. Без всякой жалости вскрыл брюшную полость и что-то искал, отшвыривая от себя силой выдранные органы. Почти по локоть просовывал руку, шаря кистью в районе грудной клетки. Вокруг мигало красным и выла сирена. Под вечер работников было немного, но кто-то успел включить тревожную кнопку. Скоро приедет полиция. Тэхён отлучился буквально на час, ему нужно было проветриться, подумать на свежем воздухе, как быть дальше и как действовать по отношению к парню. За это время Чонгук как-то смог покинуть запертую лабораторию и убить всех… Почему? — Я ищу счастье, любовь… Но я вижу только органы… Все фильмы говорят, что это идёт изнутри. Они солгали? — только на вопросах его интонация меняется. — Чонгук, это… — Ты мне солгал. Я — не он. Я читал твои записи. — Ч-читал?.. Его Чонгук не умеет читать, он ещё не учил. — Да. Я знаю, что Чон Чонгука нет. Ты создал меня, но не так, как был создан он. Всё это он говорит равнодушно. Его не волнуют безжизненные тела, они ему неинтересны больше, в них нет того, что ему было любопытно узнать. — Ещё я искал душу… Я просто не знаю, как она выглядит? — Т-ты пересмотрел слишком много… — Тэхён всё равно хочет его спрятать, пока не приехали полицейские. А о случившемся он что-нибудь придумает, обязательно придумает объяснение и скажет властям. Сотрёт видео с камер… Он успеет. — У Чон Чонгука была душа? — Да, наверное, но я — атеист. Не верю в души, — Тэхёну страшно. Ему нужно сказать, что даже если душа существует, то Чонгук всё равно не сможет её увидеть и потрогать. — Вы же были близки… Значит его частичка с тобой, — Чонгук начинает надвигаться на учёного. — Я её заберу, и тогда стану им, — в руке его блестит нож из лаборатории. Тэхён им обычно резал фрукты, когда угощал ими Чонгука. — Нет, Чонгук! — только и успевает вскрикнуть в испуге перед созданным им… монстром. Чонгук набрасывается на своего создателя, замахиваясь ножом. Тэхён останавливает его, зажимая острое лезвие ладонями. Зубы стискивает, пытается оттолкнуть, но Чонгук силён. Его мышцы очень развиты, он даже сильнее себя в прошлом. Тэхён так и не нашёл ответа, по какой причине это произошло. И вот уже невмоготу чувствовать боль и не осталось сил сопротивляться. Тэхён сдаётся. А дальше всё происходит, как в каком-то страшном сне. Мужчина всё ещё видит в клоне Чонгука и кричит безумно, когда тот дёргается от попавшей в него пули. Выстрелы оглушают, а его Чонгук улыбается в гримасе боли, потому что не знает, какую эмоцию показать. Он валится на пол, рядом с выпотрошенным им же телом и продолжает улыбаться, тяжело хрипя. — Чонгук! — бросается к нему Ким Тэхён. — Нет, пожалуйста! — обхватывает ладонями его лицо, но взгляд уже стеклянный, а сам клон не дышит. — Нет… — склоняется над телом, в окровавленный лоб целует. — Нет, Чонгук! — слёзы из глаз текут, он так долго взращивал его и так быстро потерял. — Не-е-ет! — горят безумием новой потери глаза.***
— Ким Тэхён, Вы понимаете, что совершили?! Клонирование человека — запрещено! — Я хотел, чтобы он жил. И он жил… А вы его убили. — Чон Чонгук — умер. Вы это понимаете? Вы осквернили саму память о нём! — Конечно, вы его убили. Мне нужно это исправить. Я сделаю всё иначе. По-другому. Я не должен был спешить, всему своё время. Да… Глаза Тэхёна бегают по серому помещению, он в голове прокручивает, как заново вырастит клон своего Чонгука. В этот раз он будет его по-настоящему воспитывать с пелёнок. Он готов ждать и постепенно знакомить с миром. Объяснять всё тщательно. Тэхён грезил этим, даже в тот момент, когда суд приговорил его к казни через эвтаназию, даже, когда его вели в самую страшную комнату, он мечтал сделать всё иначе в следующий раз. Он уже видел малыша Чонгука перед глазами и его беззубую улыбку. С самого начала он всё сделал неверно. Он целый год грезил тем, что войдёт в лабораторию и начнёт всё заново. Кто-то говорил, что это неправильно — поступать так с сумасшедшим генетиком, который утратил разум из-за потерянной любви, а некоторые считали, что всё верно. Наказание в назидание другим. За клонирование человека предусмотрена одна мера пресечения — смертная казнь. Все совершённые клоном преступления автоматически применялись к его создателю. У Ким Тэхёна с момента решения вернуть Чонгука не было и шанса. Клон всегда убийца, потому что ищет один-единственный ответ для себя — почему он живёт? Они не могут чувствовать, как люди, а некоторые исследования показывали, что даже мир им видится в ином свете. — Ваше последнее слово? — Я верну его, обязательно верну, — Тэхён всё ещё не очнулся от своих несбыточных грёз. Возможно, это даже лучше, чем в полной мере осознавать, что с ним происходит. У Тэхёна не было страха смерти, только жажда жизни, чтобы вернуть своего Чон Чонгука, погибшего так рано, в самом своём рассвете.***
Холодные глаза напротив будто бы пробуждают Тэхёна от долгого сна. Учёный пытается повертеть головой и ощущает, как собственное тело его плохо слушается. Мужчину трясёт, но он упорно пытается отвернуться от морозных глаз. — Здравствуй, Тэхён, — наконец-то Киму стало легче, а страшные глаза напротив отдаляются, и теперь учёный видит перед собой человека и… Тэхён готов расплакаться, ведь перед ним стоит его Чонгук-и, его любовь и зависимость. Драгоценность, которую отчаянно жаждал вернуть. У него наконец-то получилось. Он чувствует долгожданное облегчение и хочет обнять, прижать к себе и поцеловать, и после никогда от себя не отпускать. А глаза? С ними всё хорошо, аномальная мутация. — Что ты натворил, Тэхён? Я не знал, что ты такой слабый, Тэхён. Как и не знал, что твоя любовь — эгоистична. Мне было больно видеть эту мерзость, которую ты посмел вырастить. Бездушная оболочка… Просто тело, — на лице парня пролегает тень, он не даёт сделать Тэхёну шага в свою сторону. Останавливает вытянутой рукой. — Но… Но… Это всё ради тебя. — Ради себя, а не меня! — любимый голос надломлен. — Моя жизнь закончилась, а твоя продолжалась. И я бы дождался тебя, счастливо наблюдая за тобой, оберегая, но ты всё испортил. Обесценил наши чувства друг к другу и нашу судьбу. Всё, Тэхён! — Но ты дождался! — в чувствах произносит мужчина. Он же перед ним. Всё такой же, каким он его помнит в их последний раз. Может быть, только бледнее. И глаза другие. Словно грозовые тучи, вот-вот молниями пронзит его, или пойдёт снег, а Ким Тэхён станет застывшем во льду изваянием. — Да… Чтобы сопроводить тебя в твой последний путь. — Чонгук? — он говорит ему странные вещи. Он не согласен. Какой последний путь, когда они только заново встретились? Тэхён не признаёт, что мёртв, и отрицает. — Теперь я Жнец. — Жнец? — Тэхён смеётся. — Это шутка? Я не верю… — Прости, — Чонгук медленно подходит, а Кима вновь начинает трясти. Чувство страха и холода усиливается. И что-то знакомое, только в этот раз сильнее. Холодок по спине в лаборатории… Чонгук там был! Всё время был подле него. То было предупреждение. Теперь Тэхён не может и пошевелиться, а когда Чонгук обнимает его, то мужчина чувствует своим нутром смирение и разочарование, ледяными когтями впивающиеся в самое естество. Чонгук — источник надвигающейся на мужчину стужи? Но такое просто невозможно! Уму непостижимо, какая-то фантастика! «Это всё, что я могу для тебя сделать», — шепчут ему на ухо, а в следующую секунду он чувствуют ледяные губы на своих. Он так ждал этого, только хотел тепла, а не холода. Но мороз уже внутри, Тэхён чувствует, как тело наполняется им и становится его частью. — Прощай, Ким Тэхён, — Чонгук отталкивает его от себя, и Тэхёна начинает куда-то неистово затягивать, и последнее, что он видит, как по щеке его Чон Чонгука скатывается слеза. Она тут же кристаллизуется и превращается в чистейший хрусталик из льда, который, упав к ногам облачённого в тёмное Жнеца, разбивается на бесчисленное количество ничтожно мелких осколков, похожих на микропыль. Тэхён слышит треск, как будто что-то рвётся с надрывом, словно лопнувшая струна. Тонкая, почти истлевшая красная нить оборванным концом махнула ему, а затем перед глазами наступила темнота. Он ослеп и ничего не видит, только чувствует что-то тёплое рядом, но холод внутри не даёт ему согреться, а так хочется. Он рисует образ юноши под веками. Тёплый, медовый оттенок кожи, чёрные большие глаза, небрежно взлохмаченные тёмные волосы. Он равнодушный, но родной. Его жизнь — его смысл. — А любовь? Её можно потрогать?