Испытание

— У меня много возможностей, ты же знаешь, — Морьо с сомнением бросил взгляд на вастака, сидевшего напротив. — Я могу отплатить монетами, металлом, мехами. Любой товар по ту сторону от равнин и большой реки. Сомневался он не в себе, конечно, а в том, что улыбающийся торговец с раскосыми узкими глазами, сидевший напротив него, вообще способен уразуметь потребности внука великого Финвэ, четвертого сына прославленного Феанаро. Потому разговор вёлся неторопливо, и Морифинвэ Карнистир тщательно растолковывал вастаку, что к чему. К слову, необходимость эта его не раздражала, как могло бы быть со вспыльчивым Куруфином или излишне прямолинейным Келегормом. Ему вообще нравились местные огненные закаты, короткие вечера и длинные ночи, полные непроглядной тьмы. И пробравшаяся под плащ прохлада не пугала, а казалась ласковой, точно кошка, в сравнении с первыми холодными зимами близ Ангамандо, когда они стояли там лагерем под воротами Моринготто, или в Химринге, пока там не выстроили достойную крепость. Вот где холод пробирал до ломоты в костях, а здесь слегка пугала лишь возможность встретиться со стаей шакалов, которые спугнут лошадей, или риск обнаружить поутру в складках одежды раздавленного скорпиона. Но ему-то можно не слишком их опасаться, так что все это, в сущности, были такие мелочи в сравнении с теми черными тучами, что собирались сейчас на далёком отсюда севере… Тучи эти бросали тень и на его сердце, и постепенно Морифинвэ вернулся мысленно к цели своего визита. — Словом, с племенем Ульдора и Ульфанга я договорился и еду искать других союзников. Но в ваших краях никто не живёт на одном месте, потому я и думал, что твой совет мне поможет застать кочевые племена на их дорогах вовремя, — и он улыбнулся в ответ вастаку с ответной выученной у них манерой: приветливо, но непроницаемо. И добавил, что его интересуют лишь те, кто готов наняться и верно послужить. Богатые смелыми воинами, словом. — Наша степь кажется голой и бесприютной чужестранцу, это так, — закивал с хитрецой в глазах торговец. — Многие в этих краях смелы, как львы. А насчёт наняться… Надо подумать. Не знаю, — и он с сомнением почесал подбородок. — Я готов заплатить, — повторил Морьо. — Или заключить взаимовыгодный союз. Местные нравы таковы, что не к каждому из вождей подступиться с первого раза, и не все готовы выслушивать незнакомца, хотя бы он и был могущественным князем с севера. Торговец рассмеялся, поддакивая. — Да, местные нравы могут быть непривычны. Это верно. — Потому-то мне и нужна твоя помощь, любезнейший. Если ты замолвишь за меня слово… Звонкое золото решило это дело. Недели две спустя (им предшествовал долгий путь по местности, где чахлая трава покрывала все ровным серо-желтым ковром до горизонта) Морифинвэ снова сидел возле костра, но теперь кругом было шумно, многолюдно, пахло конским потом, дневной сухой жарой, курдючным жиром из большого котла с похлебкой. Ему здесь не слишком нравилось. Напротив расположился длиннобородый старейшина и несколько девиц, что было в новинку. Обыкновенно девы вастаков были молчаливы и сдержанны, держась поодаль, но теперь Морьо мог рассмотреть их поближе и заметить, как они переглядываются меж собой; Но ничего интересного, кроме поблескивающих черных глаз он не видел, и низ лица у них по обычаю скрывался под накидкой. Торговец после долгой беседы с длиннобородым стариком его покинул; Морьо знал несколько наречий вастаков, но то, на котором велись переговоры, было ему незнакомо, что оставляло простор для раздумий, о чем шла беседа. И неведение его, как всегда, нервировало. Он немного покусал пересохшие губы, потом решил, что так откровенно выказывать страх неприлично, и напустил на себя вид расслабленного добродушия. Подали местной обжигающей горло настойки, и улыбаться сразу стало проще, и разум начал отыскивать хорошие стороны в том месте, где он оказался. Да, эти вастаки бедны, но выносливы и воинственны, покажи любую побрякушку из золота — и они окажутся на его стороне… Как бы не так. Старик выслушал его предложение, но кошель с золотом от себя отодвинул. Морьо подвинул его обратно. Затем начал перебирать варианты: — Или могу заплатить металлом, если хочешь. Может, оружием? Любым другим товаром? — Мы не испытываем нужды. — Но всё же? — Ты просишь союза, значит, должен быть достоин вести моих людей в бой. — Понимаю, нелегко поверить тому, кого видишь впервые. Я не обману, и, клянусь, отплачу щедро. — Я не об этом. Не богатством определяется сила воина. — Я легко могу соревноваться в стрельбе или на клинках с любым, кого выберешь. — Такие мечи у нас не в ходу, — покачал головой старик. Морьо начинал злиться, не понимая, чего он хочет, и старательно скрывал гнев, все же выдававший себя пятнами на щеках. Одна из девушек хихикнула. — Силу воина можно измерить и иначе, — заметила она, наклоняясь, чтобы взять с блюда лепешку. Морьо заметил ее раскосые удлиненные глаза и длинные ресницы, и вежливо улыбнулся в ответ. Может, хоть она уломает своего отца, если такой чужеземец, как он, ей понравится? И Морьо применил самую очаровательную из своих улыбок: она казалась смущенной, чуть стеснительной, и на нолдорских дев оказывала магнетическое воздействие. Но в этот раз он вовсе не был уверен, что здесь все пройдет так, как он хотел. В ответ она взглянула лукаво. — Прежде чем биться с нашими воинами, совладай хотя бы с моими сестрами. На вастакском всеобщем говорила она нараспев, медленно, что показывало неуверенность. Морифинвэ улыбнулся ещё шире. Ему приходилось слышать о девах-воительницах, но… Правда ведь в том, что они многократно слабее любого мужа? Ну, в меткости ещё можно соревноваться, там не требуется большой силы — и то он не встречал женщины, равной себе, хотя среди нолдор владели этим искусством почти что все. — Мудрое решение, госпожа, — ответил он со всей учтивостью. — Если я покажу себя хуже, тем приятнее будет проиграть именно тебе, — и он снова улыбнулся как можно обольстительнее. — А если выиграю и покажу себя славным воином, обещает твой отец и твое племя послужить мне? Снова послышались переговоры на их резком, отрывистом языке, непонятные ему, но, судя по одобрительному кивку старца, согласие удалось получить. И девушки поднялись, одна за другой исчезая под пологом большого шатра, темной глыбы на фоне глубокого синего неба. Последняя из них поманила Морьо за собой, и он встал, а затем нырнул следом. Здесь горело несколько ламп, слышался запах масла, смешанный с другим ароматом, цветочным, тонким и чуть сладким. Стояло высокое ложе, что было непривычно — насколько Морьо знал их обычаи, место для сна устраивали прямо на полу из нескольких ковров, покоящихся один на другом, и все. Собственно в девах ничто не отличало ни лучниц, ни умеющих обращаться с мечом. Морьо растерянно огляделся. — На каком же оружии мы будем состязаться? Дружный смех в ответ напомнил птичий щебет. — Это будет состязание иного рода. Она сняла с себя накидку, показав лицо: оно было почти совершенно таким, каким Морьо успел его домыслить, с узким орлиным носом, тонкими губами и черными бровями вразлет. Разве что линия подбородка оказалась чуть твёрже и тяжелей, чем он думал. Отсветы лампы на желтоватой коже казались яркими, как языки огня. Под накидкой были шаровары и нижняя рубашка, тонкая, впрочем, ещё скорее дева оказалась и без нее, после чего прошлась пальцами по предплечью Морьо, усаживая его на постель. Он начинал понимать, к чему она клонит, и снова с трудом скрыл торжествующую улыбку. Что ж, если их обычаи предполагают подобную открытость нравов, тем лучше для него. Подобным состязаниям Морифинвэ Карнистир может предаваться неустанно, ежедневно и еженощно! В них он точно не посрамит ни себя, ни имени Финвэ. Его глаза жадно, как у кота, сверкнули, когда он пробежался взором по другим двум девам, которые успели раздеться и были теперь выше пояса полностью обнажены. У второй девы лицо было хорошенькое, в меру пухлые губы и наивный взгляд, а ещё небольшая округлой формы грудь с острыми сосками, — то, что надо, — она походила на младшую сестру первой и на нолдорского рыцаря смотрела с ответным любопытством. У третьей кожа была много смуглее, такая темная, что за ней почти невозможно было прочитать эмоции на лице, и Морьо сразу подумал, что это, может быть, служанка или подруга. Старшая села рядом с ним, младшая зажгла ещё пару плошку с маслом, бросив в огонь благовоний, чтобы в шатер не пробрался ночной холод и мелкие ядовитые твари, третья принялась наигрывать на непривычной формы лютне, извлекая из нее долгие, но не заунывные звуки. Ладонь первой девы снова прошлась по его плечам, и гладила она его мягко, точно успокаивала. Его плащ упал с плеч и лег на постель рядом; дальше Морьо не стал заставлять ее ждать и сам скинул рубаху, заодно порадовавшись, что от доспехов избавился ещё раньше, до шатра. Его собственная кожа в редких рельефных полосах шрамов казалась в полумраке белой, почти светящейся. Он тронул завязки на штанах, потом решил, что торопиться некуда. — Воин должен быть неутомим, — проворковала она, — и терпелив. Морьо кивнул, сглатывая от нетерпения. — Все верно, госпожа. — Мне нравится, как ты учтив. Он мысленно похвалил себя снова и в следующий миг оказался прижат к постели лопатками. Она устроилась сверху на его бедрах, как наездница, и было в этой позе нечто необычно уверенное, без игривости, без тени обычной льнущей женской нежности, что даже слегка пугало. Но, вот странно, именно потому движения ее показались Морьо особенно желанными. Теперь её цепкие пальцы справились с завязками у бёдер, стаскивая с него кожаные штаны одним быстрым жестом. А ещё Морьо только сейчас разглядел прорезь в ее шароварах, как раз в промежности, незаметную раньше за множеством мелких складок — собственно, деве и не было нужды их снимать. — Значит, ты достойно перенесешь любое… — Я… Да, — перебил он, уже чуть расслабляясь и готовя себя мысленно к близости. — …испытание, — довершила она. Следом подошла вторая, выливая ему на живот немного разогретого до приятной теплоты масла, и сделала шаг назад. Первая склонилась над ним. Мышцы рефлекторно сжались, показывая пресс, но тут же разгладились. Ладони заскользили по его телу, растирая его, и в воздухе повис приятный, без лишней навязчивости запах. Пройдясь по его груди и животу, она заскользила ниже, к паху, без малейшей задержки, настойчиво и умело обхватывая его естество тонкими пальцами, гладя сперва его, затем мошонку, потом ниже, за ней, что было уже совершенно непривычно и смутило его. Так что когда провокация эта окончилась, он выдохнул с облегчением. Дева к этому времени слезла с его бедер, продолжила проходиться по ним, скользя рукой между них глубже. Морьо уразумел, что она хотела, чтобы он перевернулся, и сделал это охотно. Теперь дарящие тепло и спокойствие движения продолжились. Дева умело разминала его плечи, и напряжение отпускало его, уходила привычная необходимость держаться настороженно, она вогнала его почти в полусон, если бы не возбуждение иного рода, которое она всколыхнула своей лаской совсем недавно. А потом с ласковыми объятиями она завела ему обе руки за спину, связывая запястья веревкой. Морьо дернулся, сбрасывая ее, сделал попытку вскочить, что было не так уж легко со связанными руками. — Зачем это? — нервно и без тени прежней любезности спросил он. Все три девушки рассмеялась. — Воину с севера нечего бояться. Мы не причиним вреда. Судя по всему, на лице его оставалось написано недоверие, потому что вторая девушка тоже приблизилась, уговаривая его: — Ты пришел как гость, никто не хочет тебя убить, — говорила она на ломаном вастакском. Стоять на коленях посреди постели показалось ему ещё глупее, и он дал уложить себя вновь. Все три девы продолжали переговариваться меж собой их отрывистым языком, похожим на птичий; Морьо хотел привстать, чтобы увидеть, что делает третья, но первая прижала его, уткнув головой в постель и не давая подняться. Он было напрягся немного, потом расслышал переливы лютни за стуком собственного сердца и вновь расслабился: наверняка она сидит там, в темноте, сливаясь с ней. Она продолжила разминать его спину, лопатки, поясницу, и иногда, когда он оборачивался через плечо, то видел, с каким обожанием она это делает, и успокаивался. Движения спустились к ягодицам, и он ощутил, как она их раздвинула, а ее пальцы дотронулись до складок вокруг ануса. Он отстранился, вздрогнул. — Ты не должен отказываться, раз обещал, — напомнила первая. — Я и не собирался, — он снова обаятельно улыбнулся и подумал, кажется ли он им троим таким же странным дивным созданием, как они — ему? Пожалуй, нет, все же он им более близок внешне. Был бы на его месте кто-нибудь из златовласых нолдор… К изголовью ложа (точнее, изголовья не было, и Морьо считал за него ту сторону, в которую лежал головой) села вторая красавица. Мысли живо отошли на задний план, стоило ему ощутить, как они изучают его тело, теперь гладя уже в четыре руки, и пока они не касались входа в его тело, все шло прекрасно, но едва провокации продолжились, снова встрепенулся. Одна из них уверенно гладила его анус пальцами, сперва скользила движениями вокруг, потом плавно нажала на него. Ладони другой девы легли ему на плечи. — У нас подобное не принято, — попробовал возразить он. — Ты боишься, или это лишь непривычно? — нежно спросила дева. — Я не… просто не хочу. — Ты отказываешься от испытания? — Нет, — уже не так довольно ответил он, прекратив брыкаться, за что удостоился одобрительного поглаживания. Ладони одной легонько шлепнули его по заднице, а вторая, хорошенькая, наклонилась к его лицу, подарив неожиданный глубокий поцелуй, тем более откровенный, чем более невинно она выглядела. Их языки сплелись, ее зубы легонько прикусили его губу, оттягивая, и поцелуй дышал жаром и сладостью. — Вот и молодец, — проговорила она, отрываясь, — воин должен уметь проявлять смирение. Морьо смолчал, хотя нашелся бы, что возразить. Сейчас это было неуместно: как же так, вышло бы, что он сбежал от нескольких девушек, испуганный близостью? Глупо, стоит представить себе их смех, который раздается вслед. И он решил, что это именно тот случай, когда стоит немного потерпеть. Не такая большая плата, если подумать. Оставалось надеяться, что все, происходящее в этом шатре, останется лишь здесь. Его прервал ещё один шлепок, обжигающий, явный намек на то, чтобы не зажиматься так и допустить ласк там, где не следовало, и он подчинился. Нет, не то что бы у нолдор было принято так стыдиться частей собственного тела, но такой откровенный интерес тоже был непривычен. Обе девы сели по обе стороны от него. Их руки разминали его ягодицы, ладони скользили по коже, втирая в нее масло, движения повторяли их округлую форму. Одна из них скользнула ребром ладони между ягодицами, снова раздвигая их и потирая узкие складки вокруг его входа. Морьо поневоле расслабился, надеясь, что ласки не зайдут слишком далеко, но скоро понял, что надежды напрасны. Впрочем, то, с каким плавным упорством продолжались ласки, немного успокаивало. Собственно, он никогда и не думал об ласках именно в этом месте, но временами они становились попросту болезненными — в основном потому, что анус непроизвольно сжимался, выталкивая два пальца девушки, когда они проникали излишне глубоко. С другой стороны, когда дева обхватывала его мошонку, мягко разминая ее, он готов был на что угодно, лишь бы она не прекращала. Один раз деве удалось протолкнуть пальцы намного дальше сжатого сфинктера, Морьо вздрогнул, но понял, что противиться не может, потому что другая ладонь массировала точку над анусом, где оканчивался позвоночник. Это не давало напрягаться. Он поневоле раздвинул бедра, но все же приготовился воспротивиться. Тем более, что теперь дева (или обе они заодно) действовали уверенно, а пальцы из проникали слишком глубоко. Они нажимали изнутри на стенку прямой кишки, что отзывалось тянущей болью в паху, а заодно и возбуждением, но не вполне таким, какое Морьо привык испытывать обычно. А затем он увидел, как младшая вскочила и скоро поднесла старшей в руках нечто удлиненной формы, выточенное из камня. Нет, это было слишком, и он решительно вскинулся. — Я не готов пойти на подобное, — он пытался высказываться твердо, но пересохшее горло подвело, и взамен уверенности голос отдавал робостью. Морьо откашлялся, говоря нервно по слогам: — Я этого не хочу. Я не буду. — В тебе говорит излишняя гордость, Морифинвэ, — промурлыкала младшая дева. Но здесь она не угадала: в нем все больше говорил страх, боязнь унижения. — Приподнимись, — мягко попросила она. Он встал, осматриваясь. Орудие пытки унесли куда-то за его спину, по крайней мере, вблизи он его не видел. Младшая ласково улыбнулась, потом склонилась перед ним ним, в этот раз накрывая ртом его член. Сперва ее ярко очерченные губы прошлись поцелуем по его головке, потом вобрали целиком, облизывая от верха до основания. Язык проходился по каждой вене, кончик его дразнил маленькое отверстие уретры, и это было так откровенно, что дыхание перехватывало. Следом она вобрала его естество в рот целиком. Ее глаза, опушенные длинными ресницами, смотрели на него с обожанием, которое любого бы восхитило и подкупило. Собственно, и Морьо не избежал этого. Он охотно позволил даже, чтобы она вновь положила ладони на его ягодицы и раздвинула их, поглаживая пальцами уже привыкший к проникновению вход. Что ж, если ей нравится дразнить его так, он позволит ей. Морьо неуверенно улыбнулся в ответ, ощущая, как чужие пальцы растирают его анус, добавляя масла, а сразу следом едва не вскрикнул. Точнее, сдавленный жалобный возглас у него всё-таки вырвался, особенно когда он ощутил, как между ягодиц вторглось нечто огромное — очевидно, злосчастный каменный фаллос. Морьо рванулся, но неожиданно твердо первая дева, что стояла за его спиной, заставила его опуститься назад. Ее руки покоились на его плечах, заставляя опускаться все ниже на распирающий узкие стенки ануса каменный ствол, и теперь холод, исходящий от камня, оказался очень кстати, поскольку хоть немного скрадывал боль. Морьо едва не разрыдался. Нет, не то, что бы это было мучительно, но так неожиданно, на глаза навернулись слезы, заставляя их заблестеть особенно выразительно. Наверное, его лицо со стороны казалось сейчас особенно жалобным и вызывало особое умиление, судя по тому, как его обняла и поцеловала третья дева, выступившая из темноты. Она гладила его плечи, целовала щеки, глаза, затем губы, в этот раз увещевающе и мягко, и поднявшийся в Морьо протест постепенно утих. — Воин должен быть не только терпелив, но и достаточно умел. Ты показал, что вынослив, а теперь покажи свое мастерство. Мне показалось, что я увидела его в твоих глазах, рыцарь с севера, — и младшая дева склонилась к его острому уху, заводя за него длинную прядь волос. Тут, при тусклом свете, они казались такими же смоляными, черными, как у самих девушек, пусть и давали рыжий отблеск от огоньков, тлевших в плошках. Она встала перед ним, сам он лежал перед ней на животе и мог видеть не столько ее хорошенькое лицо, сколько то, что ниже пояса, и прорезь в шароварах, за которой можно было видеть ее желтоватую кожу и узкую полосу волос на лобке. Морьо потянулся вперёд, и она подвинулась в ответ, вставая на постель одним коленом, как бы позволяя дотронуться себя, что он и сделал. Складки шелковистой ткани раздвинулись, он потянулся к ее лону. Сперва хотел дотронуться его пальцами, но руки до сих пор были связаны за спиной. — Ты хочешь близости? — хрипло спросил он и поднял голову, не будучи уверенным, что это ему удастся — болезненные ощущения сплетались с желанием, но к соитию он, пожалуй, не был готов. — Сделай мне приятно языком, милый, — посоветовала она. Языком? — Ты узнаешь мой вкус, как я узнала твой, — прощебетала она. Звучали ее слова возбуждающе — особенно сам ее воркующий голос — но ничуть не развратно. И непривычно, поэтому Морьо вновь ожесточенно замотал головой. Ему снова пришло в голову, что в этом проглядывает явное их стремление его унизить. — Я не понимаю… У нас подобное не принято. От долгой речи, повествующей о том, что единение тел есть лишь последующая ступень вслед за единением душ, его удержало то соображение, что он и так решился на многое. Зато отыскались другие аргументы: — Это ничего не докажет. Угождать деве совсем не то же самое, что руководить войском на поле боя. — И там, и здесь приходится встречаться с непривычным, так покажи себя смелым перед его лицом, — проговорила старшая дева со смешком — она все еще оставалась где-то за его спиной, сидя на его бедрах и поглаживая ягодицы. — Это будет напрасно и бессмысленно, — как можно яснее принялся растолковывать ей Морьо, но в этот раз долгие речи были оборваны новым поцелуем младшей сестры, горячим, просящим. Он потянулся и несмело одарил вход в ее лоно первым поцелуем — естественно, молча, чтобы не унижать свою гордость униженным «Хорошо» или хотя бы признанием того, что она его убедила. Она посматривала на него сверху вниз: у нее были не такие удлиненные хитрые лисьи глаза, как у старшей сестры. Скорее наоборот, чуть распахнутые, невинные, и она посматривала с любовью на его неуверенные поцелуи. Сверху ей были видны его гордое лицо, сейчас полное непривычного смирения, прикрытые глаза, соболиные брови вразлет и искусанные губы. О нет, для Морьо любовные забавы и более откровенного характера были не в новинку, и ублажать дев ему приходилось вовсе не впервой, но в подобной неудобной позе… Прежде он привык быть хозяином положения, а здесь каждое его движение отдавало просьбой. Пусть и не унизительной. Дева перебирала его тяжелые темные пряди, убирая их от лица, пока он, высунув язык, прошелся им по внешней стороне ее половых губ. Его бледный лоб покрылся капельками пота, поскольку каменный фаллос внутри причинял неудобства, но все же ласкам он отдавался самозабвенно. Его язык раздвинул наружные губы, проникая глубже, потом провел кончиком вдоль по малым губам сверху вниз, от маленького бугорка наверху до ямки внизу. В ответ послышался ее вздох, и девушка сжала его плечо: он понял, что это произошло невольно, а еще понял, что останавливаться не следует, но постарался растянуть движения, делая их то сильнее, то мягче. Постепенно его движения стали увереннее, а желания зашли дальше. Язык проскользил глубже, а стенки лона увлажнились, и он понял, что она желает его в ответ. Пожалуй, проникнуть возможно глубже не стоило делать самоцелью, поскольку Морьо заметил, что дрожь удовольствия у младшей девы вызывает совсем иное — не грубый напор, а умение. Он потер языком бугорок ее клитора, потом продолжил дразнить вход в лоно поцелуями снаружи, временами возвращаясь к тому, что вызывало у нее дрожь в коленях, пока она не отстранила его, прерывисто дыша, и не улеглась обессиленно рядом с ним, целуя благодарно. А потом старшая дева убрала ладони с его плеч, и он понял, что ему позволено подняться, что он и сделал немедленно, чувствуя, как фаллос покидает его задний проход. Его наполнила слабость, и он хотел сжать анус, но не смог и оставил эти попытки, надеясь, что со временем мышцы придут в прежний тонус. С затекших запястий упала веревка, и Морьо недовольно растер их, но все же эта боль была совсем незначительной в сравнении с другой. Тогда он обнял младшую и понял, насколько сильно утомился — не столько из-за близости, сколько вымотал сам себя переживаниями. Кругом стояла темнота — видно, последний огонек в плошке погас — но на фоне тьмы стало видно отверстие в самом верху шатра, а через него — небо и яркие искры звезд. По разгоряченному телу прошелся ветерок, и, скосив глаза, Морьо увидел, что плотный полог откинули, оставив тонкий сетчатый. Лагерь за этим пологом совершенно вымер и затих, не было видно даже углей в кострах. Послышался звук, с которым добывают искру из огнива, и на низком столике вблизи затеплилось еще несколько огоньков от масляных ламп. — Ну что, я прошел испытание? — довольно спросил он, увидев, как старшая сестра присела рядом с ним. Казалось, она удивилась его вопросу, потому что задумчиво заморгала ресницами. — О, — протянула она в легком недоумении, — но ведь оно еще не завершено. — Вот как? Морьо опасался, что вопрос выйдет жалобным, но, видно, те четверть часа в темноте, что он провел в обнимку с младшей из вастакских красавиц, воздействовали на него благотворно. Он с наслаждением потянулся, кончиками пальцев задевая стенку шатра, носком ноги — кистей по краям ковра, покрывавшего ложе. — Теперь ты должен показать нам, насколько ты неутомим, Морифинвэ, — и старшая сестра прижалась к его бедру, а потом откровенно легла сверху, вжимаясь в его пах своей промежностью. Морьо прошелся руками по крутому изгибу ее бедер. — В этот раз тебе не придется меня уговаривать, — пообещал ей он. — Это славно. Куда годится воин, которого надо уговаривать на сражение? Он рассмеялся, сделав наконец то, чего давно хотел: наградил ее ответным шлепком по ягодицам, а следом с удовлетворением потерся окрепшим естеством об ее лоно, и с удовлетворением отметил, что она также желает его. Должно быть, наблюдала за тем, как с ним развлекается ее младшая сестра. Теперь она склонилась так низко, что он почти уткнулся в ее грудь, и Морьо не преминул воспользоваться этим, облизав и поцеловав по очереди оба соска. Ее грудь была больше и, если честно, сама она столь не походила на эльфийских дев, что… Но любые мысли ускользали, сейчас оставалось одно желание, владеющее им. Он жадно стискивал ее плоть, шумно дыша. Она позволила ему погрузиться в свое лоно, вернее, сама устроилась верхом на его естестве в своей излюбленной позе. Длинные темные локоны разметались по ее плечам, соски стояли, сжавшиеся и темные. Недолго они с Морьо двигались вместе, захваченные общим быстрым темпом. Потом она с усилием прервала его, упираясь руками в его плечи, и заставила двигаться медленнее. Она руководила его движениями, и он ощущал, как сжимаются стенки ее лона в скором преддверии вершины их близости. Еще несколько долгих движений, с которыми ему было позволено войти в нее еще глубже, и он ощутил, как пульсирует, стискивая его, ее лоно. Сама она замерла, забыв, как дышать. — Можно? — спросил он, и она еле заметно кивнула. Он излился в нее. Мелкие огоньки и темнота чередовались перед глазами вне зависимости от того, открывал он веки или закрывал их. Ему показалось на какой-то миг, что он не лежит на постели, а летит над этой степью, подхваченный чьими-то чарами, но едва он хотел признаться в этом старшей деве, как понял, что ее нет рядом. Вместо нее его накрыла своим покрывалом совершенная темнота, и он почти физически ощущал ее мягкий полог. А потом Морьо понял, что это третья дева лежит рядом с ним, и полог тьмы — это ее черная накидка. Он отбросил эту накидку с ее лица, что она встретила хриплым тихим смехом. Целовалась она мягко, но поцелуи эти завлекали, обещая нечто большее. Рукой она легонько поцарапывала его грудь, как нетерпеливая кошка. — Чего бы ты хотел, Морифинвэ? — спросила она и, не дожидаясь ответа, наклонилась к его паху, а потом обхватила губами его член. — Может быть, этого? — Я… Да, охотно, — и он подался бедрами вверх. Её ласки были медленными, но пробуждали желание, и Морьо, считавший себя утомленным, почувствовал новый прилив желания. Вскоре он сам нависал над ней. Она обхватила длинными ногами его за пояс, давая войти в себя долгим движением. Он подхватил ее, почти удерживая на весу и чередой долгих сильных движений входил в нее раз за разом. Они двигались, слившись в одно целое, и кончил он в тот же момент, когда она, вскрикнув, обняла его за плечи. Она соскользнула с ложа почти сразу после этого — по крайней мере, Морьо ощутил пустоту рядом и ночную прохладу. А затем услышал просящий девичий голос: — Рыцарь с Севера не откажет девушке в ее просьбе? Из полутьмы показалось округлое личико младшей сестры, а затем она легла к Морьо на ложе, собственнически обняв и закинув на него ногу. Он обнял ее за талию, прижав к себе. — Сколько угодно, красавица, — пообещал он, хотя уже не был уверен в этом. На следующее утро Морьо разбудил шум и гомон множества голосов. Обычно он привык подниматься раньше атани и встречал рассветы в пустыне, яркие и скоро отцветающие, но сегодня, видно, вымотался сильнее обычного. Через щель меж пологом и стенкой шатра внутрь падал золотой луч света. Он вскочил, быстро одеваясь, вышел наружу, и вовремя: племя снималось с места, чтобы продолжить свой путь по степям; семейства вокруг очагов заканчивали свой завтрак. Одна из девушек с поклоном принесла ему поднос с лепешками и куском вяленого мяса, и он был весьма благодарен ей в том, что она не напомнила ему о прошедшей ночи ничем, кроме лукавого взгляда. Когда длиннобородый старик спросил ее о чем-то, она еще раз глянула на Морьо и начала короткую речь на их наречии; под конец речи старик посматривал на Морьо одобрительно и наконец кивнул в ответ на расспросы, согласен ли он заключить с ним союз. Оставалась одна неприятность: ехать верхом после прошедшей ночи было не вполне удобно, и он непрестанно ерзал; впрочем, в сравнении с новым найденным почти безо всякой платы союзником это была сущая мелочь. *** Прошло время, и многие из кочевого племени полегли в Битве Бессчетных Слез на бескрайнем просторе Ард-Гален. Многие, но не все; оставшиеся вернулись в родные края, продолжив вести образ жизни замкнутый и уединенный. К тому времени они слишком многое повидали и слишком многое позаимствовали у народов Севера, чтобы остаться такими же, как прежде, и временами некоторые из них думали, что не так уж плохо жить севернее, в долинах Белерианда. Для этого требовалось, правда, приучиться к охоте или земледелию в непривычных местах, а еще прежде — выучить язык и письменность, чтобы суметь торговать с другими народами. Как раз этим и занималась женщина в длинной серой накидке, скрывающей все вплоть до глаз: стояла подле мальчика лет шести, вычертив перед ним завитки чужой письменности и заставляя повторить их же следом. Мальчик упрямился, хмурил черные брови, мотал головой. — Я этого делать не-хо-чу, — говорил он нараспев. — Ты меня не заставишь. Я не-бу-ду! И потом, взяв в руки острую палочку, все-таки попытался с недовольным лицом повторить материнские записи. Вторая, сидевшая рядом, рассмеялась, потом вздохнула. — Да, это память, которая всегда с тобой, — согласилась первая, хотя вторая, насколько можно было слышать, ничего такого вслух не утверждала.