Укротитель драконов

      Кажется, один его взгляд наполняет сердце до отказа. Ниалл открыто улыбается, присаживается в кресло за своим столом и расслабляется, расплывается по нему как мед по рукам, глядя на вошедшего заискивающим взглядом. Кингу закрывает за собой дверь без лишних слов.       — Разве Повелителю не положено находиться рядом со своими обожателями? — мужчина лукаво улыбается в ответ на такое обращение и плавно проследовав по комнате, занимает место в кресле напротив, закидывая ногу на ногу. — Сейчас тебя начнут искать и тогда весь мой кабинет наполнится пьяными студентами.       — Едва ли они будут искать меня именно здесь…       — Не говори, что ты просто исчез.       — Всего лишь проскользнул в чужую тень, — он легкомысленно пожимает плечами. — Я хотел обсудить с тобой кое-что.       — Да? И что же со мной хотел обсудить сам Повелитель?       Кингу щурит глаза, чуть склоняя голову — свет от лампы мерцает золотом в глубине карей радужки. Зрелище до того сказочное, магическое, оно завораживает, тянет Ниалла на себя, что он невольно подается ближе, опираясь локтями на стол и устраивая подбородок на ладони. Он весь — как драгоценный камень. На его плечах вышитые золотыми нитями капли, что ниспадают водопадом на черной ткани, яркие камни искрят словно звезды, бликуют от малейшего движения, так отчаянно контрастируя со смуглой кожей. Его черные волосы привычно собраны, но глаза… Ниалл с трудом сдерживает прерывистый вздох. Подведенные золотом глаза на мгновение поглощают его, он чувствует себя глупым и влюбленным до беспамятства мальчишкой, которому в руки отдали предмет воздыхания. Он хочет провести кончиками пальцев по векам, коснуться носом чужой щеки, ощутить дыхание на своей переносице — такое привычное, такое простое, но ни разу не доведенное до ума. Все, что они могли, это подойти к друг другу настолько близко, что был слышен стук сердца напротив, вдохнуть запах кожи, чувствовать, как чужие ресницы щекочут нежную кожу и сгорать, сгорать и сгорать, каждый раз умирать от бешенного стука в груди и возрождаться, когда невозможность их связи становилась особенно ощутимой. Не было запрета как такового, не было и закона, запрещающего бы Повелителю иметь любовные связи. Но Ниалл был сыном Энки, а Кингу был тем, с кем Энки не ладил в первую очередь.       — Я хотел поговорить о нас.       — А «мы» уже существуем?       — О том и речь… — взгляд Кингу сменился на серьезный, он внимательно посмотрел прямо ему в глаза и добавил:       — Я хочу понять, существуем «мы» или же нет.       — Честно? Я надеялся, что мы будем обходить этот разговор как можно дольше…       — Я понимаю, но все же… Конечно, мы можем и дальше прятаться по углам и делать вид, будто между нами ничего толком и нет — если ты так захочешь. Но, я хотел бы знать наверняка. Интерес это или же что-то большее.       — Тебя интересуют детали именно с моей стороны? — Ниалл усмехается, чувствуя неясный укол в сердце за ту формулировку, которую использует Кингу. — Или может сначала свои озвучишь?       — А тебе нужно о них слышать?       — Ну, ты же пришел сюда откровенничать, — он скрещивает руки. — Ты и начинай, раз уж так.       — Я влюбляюсь в тебя.       Ниалл даже давится воздухом от того, насколько внезапными оказываются для него эти слова. Вместе с Ниаллом давится и Кингу, поскольку от резко сжавшихся пальцев, воздух сгущается настолько, что становится нечем дышать. Он прочищает горло, чувствует, как жар подкрался к собственным щекам и теперь сидя под этим испытующим взглядом, он чувствовал себя совершенно беззащитно, уязвлено. Не то что бы это было для него такой уж новостью, скорее он попросту не ожидал этого услышать. Кингу скрытный, порою из него нужно по слову вытягивать целые предложения, он никогда не открывается до конца и всегда будет нечто, что он обязательно утаит. Ниалл выучил этот урок из самого юношества, когда Повелитель Кингу был совершенно не тем, кто сидел сейчас перед ним. Он помнит его кровожадность, безумный и хищный взгляд, как наливались кровью карие глаза и мерцали белым огнем кончики черных волос. Божественность сквозившая в каждом движении — чистый хаос во плоти, от которого искрился воздух в помещении и земля расходилась трещинами. Именно его Ниалл опасался больше всего, именно Кингу вызывал с нем неконтролируемое чувство страха. Еще несколько веков назад Ниалл не приблизился бы к нему и на шаг — Кингу упивался хаосом, сеял раздор, разрушения, на его руках всегда была свежая кровь и взгляд был исполнен высокомерием и надменностью, которую теперь видит во взгляде других Повелителей. Черные одежды, струящиеся за ним облаком дыма сменились на обычную, безумие во взгляде превратилось в непробиваемый холод, а хаос стал упорядоченным, слишком размеренным, контролируемым. Ниалл знает лишь об одной из причин такой перемены, отчетливо помнит их первую встречу после событий — леденящий, острый взгляд, что мог запросто вспороть душу, напряженные пальцы, которые легко смяли железный кубок, стоило Энки налить в него вина. Ниалл помнит, как невольно встретившись с Повелителем глазами, ощутил животный страх, словно на него смотрело нечто огромное, настолько великое, неописуемое в масштабах, что все тело тут же сковал ужас.       И сейчас от этого человека он слышал почти что признание в любви. Это выбивало всякую почву из-под ног.       От его затянувшегося молчания, Кингу нервно оттянул воротник черной рубашки и огляделся по сторонам — точно искал тень, в которую вот-вот ускользнет.       — Я…       — …в конце концов, мы можем отложить этот разговор до тех пор, когда ты будешь к нему готов.       — Это ты так надеешься избежать моего ответа? — Ниалл удивленно вскинул бровь и улыбнулся, считав все до единой эмоции на лице Кингу. Волнение, страх, раздраженность и все это спрятанное за напускным безразличием. — Кингу…       — Я хочу чтобы ты знал, Ниалл, — он возвращает ему украденный взгляд из-под угольных ресниц, обведенных тонкой золотой стрелкой, на него смотрел мужчина, заставлявший сердце трепетать. — Что бы ты не ответил, это не изменит моего отношения к тебе. Я лишь хочу заботиться о тебе и быть рядом настолько, насколько ты мне позволишь. И я не хочу, чтобы мой формальный статус «Повелителя», — он показательно изобразил жест кавычек. — Как либо на тебя давил. Сейчас, здесь и перед тобой — я просто… Кингу.       — Просто Бог.       — Просто маг.       — Невероятно сильный маг.       — Ниалл, прошу тебя, — его слова прозвучали как мольба. — Не надо играть со мной, я не заслуживаю этого, даже если ты ничего ко мне не чувствуешь.       — Я вовсе и не собирался играть с тобой, — он невольно касается собственной щеки, чувствует, как подрагивают кончики пальцев от прикосновения к горячей коже. На мгновение Ниалл закрывает глаза. Хочется и смеяться, и быть серьезным, и ему попросту нужно время, чтобы осознать — Кингу признался ему в любви. — Как… как давно?       — Должно быть, последние несколько месяцев. После того случая в оранжерее.       Ниалл невольно улыбается. Так широко и смущенно, что от неловкости цокает языком, стараясь спрятать лицо за своей ладонью. Конечно, теперь благодаря Кингу, у него есть замечательный способ, как расправляться со студентами, что решили попрактиковаться в его оранжерее. Это было невероятно по той причине, что страдать дуростью Ниалл обычно предпочитал в компании Ияра, а не одного из Повелителей. И тогда, глядя на него, с сачком в руках и азартным блеском в глазах, Ниалл и предположить не мог, что спустя несколько сотен лет будет сдавленно смеяться вместе с ним из-за перепуганных студентов, сидя в кустах. Что сказать — двое взрослых состоятельных мужчин.       — Честно… я не знаю, что сказать.       — Это значит «нет»?       — Это значит, что мне нечего сказать, Кингу, — Ниалл смиряет его по ласковому недовольным взглядом. — Если бы это значило «нет», я бы так и сказал. Но… стоит ли мне объяснять, насколько это неожиданно для меня?..       — Я представляю… — он улыбается ему так же ласково и на секунду задумавшись, пододвигается ближе, протягивая свою раскрытую вниз ладонь. Ниалл понимает — то, как он отреагирует на этот жест и будет его ответом. Без всяких лишних и не подбираемых слов.       Самое трепетное в этом жесте то, как ненавязчиво он протягивает ладонь — Кингу не требует, не давит, он действительно просто дает ему выбор: либо оставить ее лежать, либо коснуться поверх. Они на мгновение соприкасаются взглядами.       — Я знаю, что в твоей памяти много не самых прекрасных воспоминаний обо мне, потому и не имею права просить тебя о чем-либо, но… просыпаясь каждое утро, я думаю лишь о том, как бы связаться с тобой или встретиться наконец. Ты постоянно в моей голове, ты превращаешь мой Хаос в нечто, что неспособен понять даже я. Ты делаешь его покладистым, мягким и вместе с тем меняешь меня. Ниалл, я… — он слышит, с какой любовью Кингу произносит его имя. Как много чувств, нежности и одухотворенности он вкладывает в него. — Просто не могу представить свою дальнейшую жизнь без тебя. Я с самой первой нашей встречи знал, что ты изменишь мою судьбу.       — Откуда ты мог знать…       Ниалл отводит взгляд, широко улыбаясь. Его сердце бьется об ребра, воздух становится настолько мягким, свежим, словно бы только что прошел дождь.       Его ладонь ложится поверх чужой, он слегка сжимает пальцы Кингу, старается думать о контрасте их кожи, а не о том, насколько же холодная рука у мужчины. Он вздрагивает от его прикосновения и в следующую секунду ладонь Кингу переворачивается, он переплетает их пальцы, укладывая поверх руки Ниалла вторую.       Ниалл смотрит на него не отрываясь.       Потом Кингу подается вперед, перегибается через стол.       Его сердце остановилось, не иначе.       Оно не бьется, потому что все его тело способно только приподнять голову, ощутить, как чужие пальцы касаются его щеки. Кингу касается кончиков его волос, скользит по вьющимся прядкам, стирает невидимую каплю с лица и лишь только тогда целует его. Целует, заражая остановившееся сердце собственным биением. Оно такое яркое, четкое, Ниалл не может разобрать где чей стук. Должно быть, это то самое «в унисон», та самая любовь, когда все звезды становятся ярче и планеты взрываются, и весь мир готов перевернуться с ног на голову из-за двух связавшихся судеб. Ниалл бы никогда не подумал, что его судьба связана с Богом Хаоса, с тем самым, что стоя среди трупов, залитый чужой кровью с головы до пят, безумно улыбался, сгущая мрак над всем миром. Он каким-то образом укротил его, приласкал, приручил, и душа Кингу отзывалась на его собственную щекотным покалыванием в губах.       Он прижимается к его лбу своим, улыбается, так счастливо, так очаровательно и этот медовый блеск на дне чужих глаз — Ниалл видит в них зеленоватые искры собственных и это похоже на очень славный сон.       — Мне так хорошо с тобой…       Ниалл нежно смеется в ответ на это робкое признание, запуская пальцы в черные волосы. Пряди — мягкие, почти шелковые и это рождает дрожь во всем теле.       — Я укротитель драконов…       Кингу замирает, мгновение блуждает взглядом по его лицу, а после целует, жадно, чувственно, вжимаясь носом в его щеку, сталкиваясь с ним зубами, невольно царапая нежную кожу губ клыками.       — Мой господин…