Задание

      Он привык улыбаться.       Его улыбка была выработана до автоматизма — столь идеальная, что даже начинаешь в неё верить. Манеры — вот оно, истинное лицемерие Города, которое он отточил до совершенства. Почему-то ему кажется, что люди стали слишком глупы — настолько, что его травма ноги казалось такой же глупостью, хоть и слишком болезненной, предложившей ему в вечные слуги крепкую трость.       Манеры — путь в его жизни. Настолько, что он готов улыбаться и кланяться, лишь бы добиться своего. Острый ум никогда не подводил его — как и харизма, как и желание показаться лучшим во всём.       А также… Манеры — это деньги. Если бы ему однажды сказали, что нельзя продать всё, что есть в этом мире — он бы засмеялся, да так громко, что это бы услышали все.       Глупость какая.       Продать можно всё. Самое главное — знать и жаждать. Лишь самый-самый сможет найти, обмануть и выйти чистым из воды — потому что знает закон и верен ему. Пока ты понимаешь, что значат цифры — ты бесконечно богат.       Когда ты знаешь, что нужно делать — ты всегда будешь победителем. Разве не в этом вся прелесть жизни? Сидеть, наблюдать, поглядывая на идеальные подготовленные документы, столь аккуратно сложенные в единую папку. Только из-за них киты готовы порвать друг друга, находя лучших юристов и профессионалов своего дела, который сможет проконсультировать лучшим образом.       Немо похож на юнца — наглого, слишком смелого, играющего с плавающей ставкой, уже известный тем, как во время Патентных Войн сумел подорвать доверие клиентов к нескольким Корпорациям, из-за чего тем пришлось оплачивать всё деньгами и кровью. И им снова приходилось идти к нему — к какому-то парню с неизменным оружием, которое стало для него единственной опорой.       Потому что лучше консультанта не найдётся.       Потому что в бесконечных цифрах он найдёт то самое значение, которое позволит рискам окупиться. Идеальная игра — просчитано на три хода вперёд, когда тот уходит, отсчитывая ритм вальса своей тростью, кладя на стол прямо перед носом главы какой-то Корпорации чёрный заклеенный конверт.       Его услуги весьма дороги.       Но в этом вся и прелесть бизнеса, так тонко, но с этим же тесно связанного с юрисдикцией. Его услуги никогда не умрут — он будет тем адвокатом у Дьявола, которому придётся оплатить стоимость услуг своего коварного спасителя, чей взор перекрыт очками, отблескивающими на свету.       Интересно, как же он выглядит на самом деле?       Блеск сияющих белых мониторов с бесконечными цифрами счётов и махинациями с ними отражаются в его очках. Он рассматривает каждый монитор с особенной внимательностью, вникая в каждые действия, до минуты просчитывая следующие действия.       Патентные войны? Идеальное место для наживы!       Широкая улыбка искажает его лицо, когда он сенсорами выводит следующие слова, которые готовы вдавить какого-то кита в долги, оставляя все деньги ему. Как хищник — он внимателен к каждой детали, наблюдая за скачками роста и волнениями, которые производят эти войны.       «Про-да-но»             Посредник всегда прав. Посредник знает, что нужно делать.       Посредник всегда знает, где нужно быть и что нужно сказать, чтобы поразить человека до глубины души, задеть нужные фибры сердца, ведь только так можно получить необходимое.             И сейчас он…. Делал тоже самое.       Его идеальная формула рассыпалась, как карточный домик.       Что же пошло не по плану? Ему нужно было просто уйти, оставив всех позади себя… Сбежать, оказавшись в настоящей безопасности, совершив самую лучшую сделку с T.Corp в своей жизни. Но вместо этого вместо огромных таблиц с цифрами, которые находились на одном мониторе, он не может отвести взгляд с другого, где был обзор от камер наблюдения.       На тот, где в такт собственной музыки танцует он.       — Как интересно выходит…. — Он слышит чужой шёпот, который отдаётся эхом в пустых стенах какой-то коморки вдали от людей. — Ты не хочешь встречаться со мной лицом к лицу?       Немо слышит шёпот несмотря на крики боли тех, с кем он работал. Чужой шёпот отдаётся странным эхом, проникая под одежду мурашками и холодом, который пожирал всю уверенность в душе и оставлял капельки пота на его висках.       Эта симфония кажется ему отвратительно прекрасной. Он никогда не слышал подобной музыки, будучи корректировщиком — медленный темп, нарастающий звук, но с этим же затихающие вопли тех несчастных, которые пали от лезвия чужого оружия.       Симфония убожества и боли — звон оружия, булькающие звуки разорванных горл и невероятно звонкие шаги лакированных туфель об пол, который истошно тихо скрипел под весом того, кто пришёл за ним.       — Так я не играю…. О, я понял! Понял! Ты хочешь сыграть в…. — Его мучитель задумался, остановился, оглядываясь по сторонам. Он выжидающе стоит, вслушиваясь в тишину, будто бы надеясь на ответ. — В кошки-мышки? Слушай, о тебе мне говорили так много всего…. Интересно, правда ли то, что ты в самом деле так велик, что можешь обвалить совершенно любую Корпорацию? Впервые вижу, чтобы корректировщик помимо своей обычной работы занимался подобным… Именно из-за этого ты поднялся так высоко, верно? — Неизвестный поднимает взгляд на камеру наблюдения, чья линза испачкалась в свежей крови.       Немо нервно глотает слюну, дрожащей рукой обхватывая трость.       Это место — единственное его убежище, которое совсем скоро найдут.       И он не хочет думать о том, что с ним могут сделать, когда это произойдёт.       — Извини, ты меня не видишь, да? Эх, никакой культуры у твоих «работников», всё здесь испачкали…. — Он грустно вздыхает, переменившись в лице — одной рукой обхватывая порубленную тушку и кидая её на пол рядом с камерой.       Ещё один труп.             И ещё.                   Четырёх будет достаточно — пачкая красивую обувь, он встаёт на окровавленную гору трупов, а после, брезгливо поморщившись, вытирает белоснежным рукавом стекло, приветливо улыбаясь тому, кто находится по ту сторону монитора.       Эти сапфировые глаза смотрят прямо в душу.       Он знает, что Немо здесь.       Он знает, что на него смотрят — за ним наблюдают, медленно отсчитывая секунды до собственной гибели.       И он улыбается как ангел — эти белоснежные пушистые волосы, эти тонкие черты и легкость в действиях — кажется, он и есть ангел, который хочет забрать того в лучший мир, несмотря на грехи.       Этот некто подарит ему искупление.       Этот некто заставляет его трястись, вжимаясь в спинку мягкого кресла, в попытках слиться с интерьером, лишь бы его не заметили и не тронули.       — А твоя фирменная улыбка… — Он смеётся, будто что-то вспомнил. — Все её запомнили. Будто бы…. Это очень важная деталь, без которой ты никогда не будешь собой. Так что улыбнись, Немонитор! — Он восклицает, воссияв как маленький ребёнок, неожиданно выпрямившись.       Лицо словно охватил внезапный паралич, а сердце Немо пропустило удар. С лица уже давно пропала улыбка — сменившись на гримасу животного ужаса, которого забили в угол профессиональные охотники.       — Иначе я не узнаю тебя. Ну же, подожди меня…. Я скоро буду здесь, рядом. Не разочаруй меня, улыбнись как можно лучше! Я хочу увидеть твою фирменную улыбку в лучшем свете.       И от этого ему становится тошно. Хоть какое-то подобие улыбки сползает с лица, а в глазах виднеется детская потерянность и беспомощность — его перехитрили и обманули.       Его использовали.       И он знает кто именно — эти документы на столе рядом с ним… W.Corp.       Корпорация узнала, кто именно стоял за новыми Патентными Войнами. И прямо сейчас они пытаются избавиться от вредителя — медленно затягивая удушающую петлю на шее юного корректировщика. Немо медленно осознаёт, что ему осталось немного — и это немного закончится прямо….       — Извини, что я без стука. Меня зовут Аргалия, если ты не знаешь. — Холодные бледные руки кладутся на плечи, крепко сжимая их. — Ты так плохо поступил, Немонитор! Ни привета, ничего…. Ты даже со мной не поздоровался, а я минуту ждал, когда ты откроешь мне дверь…       Он грустно вздыхает, легким движением головы закидывая волосы за спину, продолжая смотреть на нотариуса.       — Мне говорили, что у тебя очень хорошие манеры… Ты вежлив и улыбчив, способный поддержать разговор на абсолютно любую тему. — Аргалия слегка шлёпает по чужой щеке, чувствуя, как тот практически не шевелится, забыв, как дышать.       Парализованный от страха.       И в самом деле забывший, что он здесь делает — стеклянными глазами сквозь скошенные очки смотря на труды, которые составляли огромные таблицы на экранах.       Соломинка, за которую он хватается, в надежде выбраться наружу от потока тёмных вод, в которых он оказался, как только Корректировщик зашёл на его территорию.       — Ты боишься меня? — Руки медленно сползают вверх на шею, подбородок, лёгким нажатием поднимая лицо вверх. Немо встречается с чужими глазами снова — и напряженные мышцы заметно ослабевают в знаке поражения, которое он всё ещё пытается принять. — Да…. Я слышу это, четырёхглазый. Можешь не говорить, раз не можешь сказать что-то без заминки.       Эти бездонные глаза невероятно красивы — будто светило удильщика, который приманивает к себе жертв и сжирает, ничего не оставляя.             От Аргалии пахнет кровью.       А также рядом с ним витает аура смерти — такая знакомая для Немо, но сейчас он боится ту, что обвалакивает его в своих удушающих объятиях.             Он беспомощен. И он не знает, что делать дальше. В глазах Немо виднелась ожесточенная внутренняя борьба, которая контрастировала со слабой дрожью во всём теле.       — Н-не над-до-о….       — Что не надо? — Аргалия повторяет чужие слова, зацикливая всё внимание на своей жертве.       — Я-я-…. Н-не хочу…. — Он отчаянно трясёт головой, пытаясь отвести взгляд в сторону, но его лицо силой возвращают обратно, грубо сжимая тонкую шею.       — Не отворачивайся. Тебе не позволяли отворачиваться. — Загробным голосом говорит Корректировщик, продолжая смотреть в чужие глаза. — Ты не хочешь умирать, да? О, как забавно! — Он смеётся, пробуя чужие слова на вкус. — А мне сказали, что ты должен умереть. Я должен сделать тебе невероятно больно….       Немо нервно глотает.       — Разорвать тебя на тысячу кусочков…       Кажется, Немо теряет сознание.       — А после оставить тебя здесь умирать, забрав вот эти документы. Ты же не против, если я сделаю это прямо сейчас? Спасибо, ты такой добрый! — Тонкая рука берёт аккуратную папку, а после отправляет во внутренний карман.       Заветная сделка исчезает из поля зрения Немо.       И ему кажется, что его мир разрушается прямо в этих сапфировых глазах, где плясали адские голубые огоньки, которые медленно пожирали всё, что ему дорого.       — Я не хочу! Нет… Нет… Я не хочу…. — На глазах собираются слёзы, а нервы как струны натягиваются на деревянные опорки, будто это инструмент Аргалии. — Я не… х-хочу умирать… Только не это, я… Я…       И он ничего не слышит в ответ. Для Аргалии его страдания — детский лепет.       — Я сделаю всё, что ты захоч-чешь… Только не убивай, оставь… В живых… — Немо слабый. Немо беспомощный. Немо ничего не сделает — даже его верная подруга упала на пол, откатившись на пару метров от людей.       — Ты хочешь остаться в живых? Ах… Это так романтично, Немонитор…. — Аргалия задумался, снова переменившись в лице. — Ты хочешь жить…       Руки отпускают шею, а Немо наконец-то делает вздох. Наконец-то, свобода, наконец-то, его отпустили, неужели Аргалия передумал, но сразу же прижимается обратно к спинке кресла.       Аргалия поворачивает нотариуса лицом к себе, нависнув над ним. Все выходы были перекрыты.       — Моли о пощаде. И улыбнись. Ты так и не улыбнулся.       — Ч-что?       Этот вопрос прозвучал в тишине этой тёмной комнаты, в которой роль освещения играли бесчисленные мониторы. Будто не верит чужим словам — не в свою удачливость, а именно в чужие слова — для него они прозвучали как отказ.       — Я даю минуту. — В глазах заблестели те пугающие огоньки, оставляя Немо без всего. — Начинай. Прямо. Сейчас. — Рука сжимает щеки Немо под чужое болезненное мычание — красные следы от пальцев останутся синяками на шее и лице. Оказавшись в клетке, он может только подчиниться — пытаясь справиться со своим деревянным телом, через силу напрягая мышцы лица в кривой и нервной улыбке.             Она такая широкая.             Такая неестественная.       Бледные губы, мокрые от пота волосы липнут на лоб, а покосившееся на носу квадратные очки грозятся упасть на пол, оставив своего хозяина ещё и без зрения.       Это выглядит так ужасно, что даже у Аргалии улыбка скривилась в приступе отвращения.       — М…М-молю… — Он шипит, чувствуя, как рука сжимает шею. — П-пожалуйста… Я. Я… умол… — Он глотает слюну, пытаясь сделать хоть один глоток воздуха, но всё напрасно. — Яю…. Пожалуйста… — Смотрит тому в глаза, не разрывая зрительского контакта с Аргалием. С этим великолепным ангелом, чьи волосы опали на его плечи и чёрный костюм. С этим ангелом, который выглядит так свято и невинно, несмотря на тошнотворный запах крови.       И тишина.       — Хороший Немонитор…. — Аргалия не торопится разжимать свою руку, наоборот, сильнее сдавливая чужую шею, наблюдая за жалобными потугами выжить.             «Все из Гнёзд одинаковые.»       Аргалия ожидал чего-то другого от нотариуса.       Он разочарован.       Но ему кажется, что Немо может сделать что-то интересное для него. И он хочет узнать, что именно тот предпримет потом. И только поэтому он отпускает чужое горло, роняя на пол и делая пару шагов в сторону.       — Какой ты хороший и послушный…. — Аргалия посмеивается, отворачиваясь от того. — Надеюсь, мы встретимся с тобой позже, Немо.       Лёгкие шаги отдаляются, оставляя нотариуса на полу. Откашливается, пытается справиться с неприятной болью в лёгких, медленно касаясь следов на шее собственной рукой, слегка оглаживая.             Ему больно.             Ему плохо.       Почему-то дрожь от воспоминаний была совсем другой, чем раньше. И это его пугало, как и его повиновение — как у послушного мальчика, который слушается лишь своего хозяина. Немо выдыхает, медленно поднимаясь на ноги, оперевшись об стол, пошатываясь от боли в травмированной ноге, которая напомнила о себе. Ему нужно отдышаться, ему нужно успокоиться, ему…       Он замечает краем взгляда какой-то незнакомый документ на столе. Неужели его оставили здесь без присмотра? Словно…. Забыли. Он подтягивает пальцем бумагу, а после вчитываясь в путанные буквы, которые собирались в какие-то странные и незнакомые слова.       «Зад…ание…», — читает он вслух, сощурившись.       «Вернуть оригиналы информации о W.Corp в срочном порядке. Оставить посредника в живых. Выполнить в краткие сроки»             Ему хорошо?