Ну соври, что тебе не понравилось

       Руки медленно скользили вниз по бледному телу, проглаживая каждую ямочку и обязательно оглаживая каждый выступ. Аарон снова уткнулся в подушку, продолжая прятать в ней самые постыдные стоны. Этот чёртов парень знает всё: каждую родинку, каждый шрам, каждую выемку и каждую выпирающую косточку. Не сказать, что тело было худое – наоборот, довольно подкаченное и сильное, но Дэю всё равно казалось, что нажмёшь чуть-чуть сильнее – и сломаешь. Поэтому его пальцы, едва касаясь, очерчивали линии на нежной коже от шеи до ягодиц, вынуждая мычать в светлую ткань подушки и нетерпеливо елозить бёдрами по постели.        Любимое издевательство Кевина и столь ненавистное для самого Аарона – мучить прикосновениями, не заходя дальше. Кевина это расслабляло и успокаивало, ведь такие игры хорошо готовили к самому акту. А вот Миньярда они дико злили: когда ты лежишь, а тебя гладят так опасно близко на протяжении получаса при почти взорвавшемся от напряжения члене, хочется уже не секса, а от души уебать этому артисту. Но артист делал слишком хорошо своими пальцами, поэтому приходилось ждать. Ждать или материться – больше всего Аарону нравилось второе. – Мерзавец, – шепчет он, чувствуя на ухе чужое дыхание, заставляющее очень некстати таять. – Правда? – с этой усмешкой руки скользят ещё ниже, на упругую плоть, с кайфом её сжимая в ожидании ещё одного приглушённого стона.        Дэю нравится эта задница. Кто бы мог подумать, что у парней она бывает не хуже, чем у девушек. Оставляя невесомые поцелуи, он сжимает, сжимает и сжимает, пока не слышит чёткое «сука». Всё ему нравится, просто признавать не хочет, – Кевин к этому привык, потому просто делает то, что от него требуется – заставляет Аарона просить.        Едва слышное «подлец» слетает с губ, когда крепкие руки с удовольствием разминают ягодицы, а затем опять поднимаются наверх, на спину. Дэй издевается над ним, не иначе, но почему это не столько злит, сколько возбуждает? Щеки уже горят пламенем, дыхание давно сбилось, но он как будто не видит и продолжает выпрашивать реплику. Да пусть подавится. – Кевин... – Да, Аарон? – сколько же в этом блядском голосе иронии над несчастным Миньярдом, аж плакать хочется. И на неразборчивое «Войди» её становится только больше. – Я тебя не слышу, малыш.        Приторно. Слишком приторно. – Войди уже в меня, блять, сил нет терпеть твои издевательства. – Рановато, рановато. Я не хочу тебя порвать ненароком. – Зато, очевидно, очень хочешь выбесить, – это не предположение и даже не сарказм. Данное выражение – прямая и ясная угроза.        Слышится скрип половых досок и шуршание коробки, отчего Аарон расслабленно выдыхает и прижимается раскрасневшейся щекой к мягкой подушке. Наконец-то дело пошло дальше, Дэй уловил этот намёк и уже полез за необходимым. Зачем весь этот цирк с мольбами? Когда-нибудь он обязательно спросит, но не сейчас, не когда долгожданно чпокает тюбик со смазкой.        Кажется, температура в комнате поднялась на несколько градусов, иначе почему так трудно дышать? Сознание потихоньку плывёт, и Миньярд медленно, но верно теряет связь с внешним миром от контраста горячей ладони на бедре и холодных мокрых пальцев внутри, ласкающих глубже и глубже.        Хорошо, очень хорошо. Пальцы Кевина неровные из-за старых травм, с мозолями от ежедневных тренировок. Они скользят внутри, издевательски, неспеша, разминая податливые стенки под приглушённые, грудные стоны в подушку. Касаются простаты и начинают её массировать, вынуждая Миньярда нетерпеливо бить ногами по постели и измученно, сладко шептать различные ругательства. Раздвигаются, сгибаются, сопровождаясь капризным мычанием уже давно возбуждённого парня. Он хочет больше. И хочет давно. У Кевина нет другого варианта, кроме как сдаться от умиления.        Пальцы с пошлым хлюпом выскальзывают и тянутся к пачке презервативов. Возобновлённое шуршание успокаивает взбудораженного Аарона, и он расслабленно выдыхает, прикрывая глаза и прислушиваясь к биению собственного сердца. Громко, очень громко. И очень быстро, непозволительно быстро. Какой-то там самовлюблённый экси-наркоман заставляет его таять каждый раз и просить – это чёртово безумие. Но не сказать, что оно не нравится обоим. Столь знакомая ладонь обжигает бедро, и Миньярд чувствует давление между ягодиц и податливо, прося, сам подаётся назад, прогибаясь в спине.        Толчок, и с губ одновременно срываются два тихих стона. Дэй давит корпусом, аккуратно вжимая такого хрупкого сейчас парня в простынь и с лёгкой напористостью проникая глубже, до самого конца. Кожа к коже – чертовски приятно, до мурашек, коими покрывается идеально ровная спина Аарона при очередном поцелуе за ушком. Он хрипло выдыхает и прикусывает губу, едва сохраняя последние остатки самообладания. Великолепно – и это срывает башню. Хочется... – ...ещё, – просит тихий, дрожащий голос, и Кевин всё понимает.        Он подхватывает узкие бёдра поудобнее и начинает осторожно, будто смакуя это чувство, двигаться. Каждый раз словно особенный. Ему отвечает движущееся само навстречу гибкое тело, по-музыкальному длинные пальцы, впивающиеся в подушку, и едва сдерживаемые протяжные мольбы, иногда сопровождающиеся довольными проклятиями и матами.        Шёпот постепенно перетекает в громкие, порой бессвязные стоны, и когда Дэй слышит своё имя в потоке этих воплей, а затем белая спина прогибается так сильно, он больше не может держать себя в руках. Движения становятся резче и быстрее, а губы, будто живя отдельной жизнью, исследуют плечи и спину. – Кевин, прошу...        Можно больше не просить. Миньярд захлёбывается именем, когда чужая горячая ладонь накрывает головку и толкает её в узкое кольцо из пальцев. Горячо, тесно и приятно. Кевин знает его всего, от кончиков пальцев на ногах до светлых волос на макушке, – и потому позволяет себе ласкать везде, куда дотянется. А руки у него длинные.        Ноги подкашиваются, и кажется, теперь сложно на них держаться. Ещё немного, и на подушке останутся дыры от пальцев, а сами они побелеют, как снег, навсегда. В голове плывёт у обоих. Скорые толчки сзади, неистовые поцелуи на спине и чертовски жаркая рука на члене – всё это отключает мозг Аарона, упорно и безрезультатно пытавшегося держаться. Его накрывает с головой – вот-вот, и он отключится от невыносимо приятных чувств. Ещё немного, одно движение руки, и...        В животе разливается тепло, и Аарона кроет конкретно. Он валится на подушку, расслабляя напряжённые пальцы, и хрипло выдыхает. Кевин вытирает об отрывное полотенце запачканную руку и отправляет его вместе с презервативом в мусорку. Ложится рядом, крепко обнимая парня за талию и зарываясь носом в непослушные пряди. – Ну соври, что тебе не понравилось.        Миньярд усмехается, и на бледном, всегда серьёзном лице появляется счастливая, искренняя улыбка. – Понравилось.