Мой вампирёнок

Терпкий вкус красного полусладкого вина покалывает на языке. Мальчишка, держа бледными пальцами ножку бокала, легко пошатывает его, создавая винные волны. Со скукой смотрит в окно, расположившись вместе с графом на велюровом диване, и наблюдает за сильным ливнем и склоняющимся под напором ветра деревьями. В комнате тишину нарушает лишь потрескивание дров в камине, шорох перелистывания страниц да редкие вздохи Чонгука. — Хён, — зовёт Чонгук графа. Хоть Чон и старше Кима на пятьдесят лет, застрял он в теле девятнадцатилетнего мальчишки, поэтому рядом со статным тридцатилетним Тэхёном чувствует себя всё тем же молодым сорванцом. — Что, вампирёнок? — не отрываясь от книги, спрашивает. Чонгук любит, когда Ким зовёт его «вампирёнок», любит, когда произносит это таким ласковым тоном, что растаять можно похлеще, чем от пламени в камине. Вампир ставит бокал с вином на деревянный столик, где благоухают срезанные красные розы, и обеими руками опирается о сиденье дивана, приближаясь к графу, что остаётся невозмутим и продолжает вчитываться в текст романа. — Можно я тебя укушу? — жалобно произносит, не отрывая алого взгляда от изгиба шеи своего мужчины. — В погребе много новой и вкусной крови, позвать дворецкого, чтобы принёс? — Я хочу твою, — кончиком языка проводит по острым клыкам, — ну пожалуйста! — Чонгук чуть подпрыгивает на диване от нетерпения. Его глаза уже полностью сменили цвет от тёмно-коричневого до бордового. Мальчик готов вцепиться клыками в мягкую кожу, но не сделает этого без разрешения. Тэхён листает страницу, а Чонгук с сильно раскрытыми глазами уставился на него и даже не моргает. Ким кидает на него взгляд и, не сдержавшись, хмыкает и ухмыляется. — Ты похож на летучую мышку, — он цепляет пальцами подбородок, — так глазки свои рубиновые округлил, прелесть. — Это значит «можно»? — быстро приближается к графу, почти ложась на него своим хрупким телом, но голову его ловят и не дают проткнуть шею. — Подожди-ка, я разве разрешил? — Ну, Тэхён, твоя кровь такая сладкая и бодрящая, в жизни такой вкуснятины не пил! Как глоточек сделаю, сразу прилив энергии чувствую… — Прилив энергии значит, — как-то по-хитрому Ким сузил глаза и лёгкая улыбка тронула его губы. — Ага, а что? — уже показательно облизывается Чонгук, чьи мысли на восемьдесят процентов занимает тэхёнова кровь. Граф гладит его по подбородку, касается припухлой нижней губы, чуть оттягивая её. А Чонгук, кажется, начинает понимать своими двадцатью процентами рабочего мозга, к чему клонит мужчина. — Оу, да, я как только насыщусь, сразу стану таким активным и…игривым, настроение поднимется. Ну так можно? Тэхён захлопывает книгу, кладёт её на тот же столик и, чмокнув во влажные губы вампира, располагается удобнее на диване. — Можно, вампирёнок, — говорит заветные слова и сразу же чувствует как его шею прокусывают два клыка. Это не больно, а приятно, так как при укусе из клыков поступают вещества, заменяющие чувство боли на наслаждение. Чонгук комкает в кулаке рубашку Тэхёна, сильнее прижимается к нему телом и делает глотки крови. Слизывает алые капельки, закатывая глаза от удовольствия и иногда постанывая. Тэхён от эйфории и сладостных звуков Чона закусывает губу, рукой пробирается к талии вампира, тонкими пальцами сжимая бока. — Остановись, — даёт команду сразу, как только начинает чувствовать головокружение и несдержанные большие глотки Чонгука. Тот слышит его голос будто эхо в тоннеле, реагирует и, слизывая последние сочащиеся капли, нехотя отцепляется от графа. Его глаза полуприкрыты, взгляд мутный, а губы алее с самых свежих роз под лучами солнца. — Вкусно было? — Тэхён медленно встаёт с дивана, достаёт из кармана белый платок и касается им места укуса. Он подходит к потрескивающему камину, берёт одно полено из кучки и подкидывает внутрь, наблюдая за тем, как языки пламени окутывают новую добычу. — Ты даже не представляешь насколько! Хочу ещё. Твоя кровь дороже, чем у самого короля. Уж поверь мне, у него не кровь, а томатный сок какой-то. А я не люблю томатный сок. Ким посмеивается, одновременно кочергой разделяя горящие дрова. Жар бьёт ему прямо в лицо и опалённые щёки наливаются кровью. После укуса граф чувствует себя слабее, но когда его вампирёнок доволен и сыт, он только рад. Граф поворачивает голову и видит распластавшегося на диване Чонгука, что мотает свисающей ногой в стороны. — Иди ко мне, хён, сейчас залечу укус, — Чонгук тянет руки к нему, приглашая в свои объятия. Тэхён подходит, хватает его запястье и тянет на себя. Чонгук нехотя присаживается и утыкается ему в живот, чувствуя как чужие пальцы забираются в искусственно-мягкие волосы. — Ну, так будешь залечивать? — Подожди. — Вампир, прикрыв глаза, кончиком носа проводит линию на его белой рубашке, через которую вдыхает запах, — от тебя так сильно веет кровью, я стараюсь сдержаться. — Пока стоял возле камина согрелся. Чонгук поднимает голову и граф видит вздувшиеся чёрные дорожки вен, отходящие от красных глаз. Он ластится к протянутой ладони, щекой трётся о неё и будто извиняется за несдержанность своей сущности. Его клыки чешутся, хочется прокусить запястье, где багровые реки текут с сильным течением. Он чувствует его, слышит манящий запах. Чтобы хоть немного заглушить разрывающее душу желание, он целует тыльную сторону ладони, затем цепляет губами палец и берёт в рот, посасывая. — Вампирёнок…— выдыхает. Мысли Тэхёна кружатся в урагане от его действий и приятного тянущего чувства внизу. Ресницы Чонгука подрагивают, он снова поднимает взгляд на Кима и, не прекращая зрительный контакт, руками хватается за брюки мужчины. — Смотри не откуси, — ухмыляется и приглаживает чёрные волосы вампира. — Я подумаю, — хмыкает и стягивает штаны. Он любуется органом с ветвящимися вздувшимися венами, с чуть побагровевшей головкой из которой уже сочится предэякулят. Чонгук кончиком языка быстро касается уретры и слизывает естественную смазку. Брови графа сходятся на переносице, в глазах темнеет от таких ярких чувств, член дёргается и требует ещё горячих и мокрых касаний. Чонгук исполняет. Также проворно проводит по стволу, чувствуя каждую выпирающую венку. Возвращается и целует головку. — Чонгука…не мучай. Вампир увлажняет губы, облизываясь, и раскрывает алые половинки. Член медленно погружается в рот, ощущая рецепторами приятную теплоту. Тэхён не трогает его, полностью отдаёт мальчишке борозды правления, а тот только рад. Аккуратно двигается вперёд-назад, даруя сладостные чувства своему хозяину, упирается носом в пах, задерживаясь в таком положении. Хорошо, что он мёртв по своей сути - не страдает от рвотного рефлекса. Он спешно отстраняется, выпуская влажный, пульсирующий орган наружу. Нить слюны протягивается от головки до распахнутых губ. — Ещё? Или уже возьмёшь меня? Тэхён не отвечает, просто обхватывает его талию и поднимает на руки, неся в ближнюю спальню. Темнота комнаты мигом отступает — как только в неё входят двое, огонь свечей вспыхивает и спальня в кроваво-красных оттенках расплавляется в тёплом свечении. Чонгук падает на атласную багровую простынь, ощущая холод постели. Граф сразу нависает, член его касается чонгуковой ноги, стянутой кожаными штанами, но тот чувствует его возбуждение прекрасно. Вампир обвивает руки вокруг чужой шеи и притягивает к себе, мягко целуя в губы и ехидно улыбаясь. — Ты так и не залечил укус, мрак мой, — шепчет Тэхён, опаляя чонгуковы губы. Вампир проводит языком по чужому подбородку, не отрываясь, двигается дальше по чёткой линии челюсти и добирается по мокрой дорожке к месту укуса. В нос бьёт приторный запах крови, капли которой всё ещё медленно сочатся из дырочек, оставленных клыками. Он лижет ранку, обводит языком и успокаивает кожу, смачивая лечащей слюной. Граф не сдерживается и стонет от волны возбуждения и острых чувств процесса залечивания, который даже приятней, чем сама кормёжка. Он внезапно тянет за волосы Чонгука, отрывая его от себя и рывком переворачивает под собой на живот. Чонгук смеётся и смотрит на разгорячённого Тэхёна из-за плеча, который впопыхах стягивает с себя рубашку, и игриво провоцирует покачивающимися бёдрами. — Твоя очередь, хозяин. — Вот же чертёнок, — шипит Ким, откидывает ткань на пол и хватается за край чужих кожаных штанов, стягивая их с ягодиц. Чонгук сильнее прогибается в спине, тянет руки к сочным половинкам, раскрывая их перед графом, словно бутон пиона. Тэхён примыкает к левой ягодице и прикусывает, целует, облизывает, будто зверь желанную добычу. Затем то же самое повторяет с правой. Вампирёнок начинает громко скулить, ему хочется уже ощутить горячий язык графа внутри себя. А тот, наслаждаясь его звуками, ухмыляется и шлёпает вампира. Губы наконец примыкают к сокращающейся дырочке, кончик языка совсем невесомо касается кожи, распаляя Чонгука. Слюнка стекает с губ и капает прямо на проход, язык проворно размазывает жидкость и наконец входит чуть внутрь, от чего Чонгук сжимает простынь в ладонях и протяжно стонет, прося ещё и ещё. Тэхён старательно вылизывает пульсирующее колечко мышц, затем отстраняется на секунду, вводит один палец внутрь горячего входа и надавливает на плотные чувствительные стенки, растягивая их. Он закусывает губу, наблюдая за тем, как палец погружается всё глубже, а анус сжимается вокруг, сдавливая фалангу. Он припадает губами к месту входа, куда погружён палец, и кругом обводит кончиком языка. Следом идёт безымянный палец. Почувствовав лёгкость движения, Тэхён погружает указательный и раздвигает пальцы внутри на манер ножниц. — Святой Дракула, войди уже в меня членом, Тэхён! — кричит Чонгук. — Как скажешь, вампирёнок, — Ким с хлюпом вытаскивает пальцы и быстро добирается до тумбочки. Открывает створку и достаёт душистое масло, которое капает на руку и растирает по всему члену. Чонгук смотрит своими пунцовыми глазками на него, наблюдает за его рукой, блуждающей по половому органу, и предвкушающе облизывается. Он переворачивается на спину и раздвигает ноги, хватаясь за колени, и ожидает своего хозяина. — Умница, — только лишь произносит граф, видя эту, услаждающую взор, картину. Он забирается на постель и пристраивается меж ног вампира, где ему уготовано местечко. Головка с сочащейся смазкой упирается в сжимающийся вход и медленно продвигается внутрь. — Расслабься. — Больше командует, чем просит и быстро входит до основания, упираясь в чувствительную точку простаты. Задерживается в таком положении, давая свыкнуться с ощущением заполненности. Чонгук зажмуривается от удовольствия и стонет так, что прислуга во всём особняке может услышать. Тэхён тянется к Чону, смыкает пальцы вокруг его шеи и страстно целует, сплетая языки. В это же время бёдра начинают набирать темп. Быстрые толчки сопровождаются хлюпаньем, скрипом кровати и обрывистыми стонами в такт движениям. — Грубее, пожалуйста, — молит вампир, сводя брови домиком. Он бессмертно любит, когда граф целует так страстно и чувственно, задевая каждый рецептор на губах, а трахает до зуда в заднице, от чего чёрные капли акварели разбиваются в помутневшем взгляде. Мужчина резко выходит, ловя жалостливый стон, хватает Чонгука за бёдра и переворачивает на правый бок, поднимая левую ногу. Тот через плечо глядит мыльным взглядом на торс графа, на котором от тёплого света свечей виднеются мурашки, и грязно проводит языком по пересохшим губам. Тэхён шлёпает Чонгука и, держа в ладони мягкую ягодицу, раскрывает половинки и вновь пристраивается к растраханной дырочке, поблёскивающей от масла. Он рывком входит до конца. Толчки стали медленнее и жёстче, и каждый раз, упираясь в точку простаты, он выходит и мигом врывается обратно. Член вампира истекает смазкой, пачкает простыни и просит к себе внимания. Чонгук тянется рукой к паху и дотрагивается большим пальцем до побагровевшей головки, чувствуя проходящий импульс по всему телу. На улице бушует ветер, избивая ветвями деревьев оконное стекло, крупные капли дождя стучатся о крышу особняка, и пока прислуга удобно устроилась на своих койках, читая книгу и попивая вечерний чай, хозяин дома трахает мальчишку, выбивая их него сладкие крики и мычания. Вампир, изнывая, носом проводит по собственной руке и прикусывает тонкую кожу. Тэхён наблюдает за ним, продолжая быстро двигаться внутри. — Вампиренок, — маняще хрипит, — хочешь ещё моей крови? Чонгук широко раскрывает глаза и хватается за руку Тэхёна, что держит его бедро. Ответа ждать не нужно, лишь дай часть своего тела и позволь укусить. Тэхён меняет положение, ложится на спину, располагаясь среди подушек, и раздвигает ноги, позволяя Чонгуку забраться на него. Тот запускает руку за спину и берёт член, направляя его в себя. — Ты такой красивый, — довольно шепчет граф, смотря в полумраке на дико возбуждённого вампира, чьи глаза светятся алым заревом. Как только он ощущает обволакивающую половой орган теплоту, хватается за тонкую талию, скользя по ладонями по чужому телу. Но Чонгук уже не может сдерживаться. Он почти что ложится на грудь Тэхёна и раскрывает рот, клыками прокусывая кожу, под которой пульсирует артерия так, что в ушах слышится ритм биения сердца. Тэхён ногами упирается в кровать и, придерживая мальчишку за ягодицы, начинает активно двигаться, вбиваясь в податливое тело. Чонгук в транс погружается от удовольствия. Сладкая кровь по глотке стекает внутрь, прокрадывается в каждую клеточку тела и усиливает чувствительность. Он когтями впивается в плечи графа и мычит, пытаясь сказать, что вот-вот кончит. А Тэхён и без слов понимает, только сильнее бьёт по простате и нагло просовывает один палец в растраханный проход, от чего вампир отстраняется от чужой шеи и кричит. Тело в секунду парализует, глаза закатываются под подрагивающими ресницами, а рот приоткрыт в немом стоне наслаждения. Он кончает обильно и ярко, пачкая живот Тэхёна, и без сил ложится на него, тяжёлым дыханием опаляя кожу. Его тело содрогается от глубоких толчков до тех пор, пока он не чувствует, как внутри горячая жидкость заполняет его, обволакивая стенки. Талия сжимается под напором тэхёновых рук и Чонгук устало, но довольно хрипит. Вампир так расслабился, что почти уснул. Только и чувствовал в полусне, как его трепетно обтирают мокрым полотенцем, стирая белёсые капли с бёдер и живота, и большим пальцем подтирают засохшую кровь в уголке губ. Затем мягко касаются лба, оставляя поцелуй. — Иди ко мне, Тэхён, — шепчет. — Залечишь мне укус, вампирёнок? — улыбается граф, забираясь под одеяло и принимая в свои объятия Чонгука. За окном всё ещё бушует шторм, но в комнате больше не слышно стонов, шлепков и скрипа кровати, а лишь звук влажных, ленивых поцелуев перед сном.