Не самый хреновый праздник

– Блять. Ви вытерла рукавом расквашенный нос и подергала переносицу туда-сюда, проверяя, не сломана ли. – Проебываешься, солнышко, – заметил Джонни, небрежно подпирающий стену, и выдохнул пиксельный дым в сереющее предзакатное небо. Ви, сосредоточенная на том, чтоб не рухнуть мордой в асфальт, все же показала ублюдку средний палец. – Пошли отсюда, – прохрипела она, пнула труп мальстремовца широкой подошвой собственного ботинка и побрела, волоча за собой трофейную куртку, оставляющую кровавый след.

***

Вообще-то у Ви были другие планы на вечер – завалиться в бар, хотя бы, но сил хватило только на то, чтоб взять бутылку текилы на углу возле мегабашни и доползти до квартиры. Она скинула оружие в угол, не разгребая – хотя обычно с профессиональной дотошностью чистила стволы и размещала их по полкам и стендам в оружейной. Биочип начал пилить голову болью еще во время перестрелки, и до сих пор перед глазами у девушки рябило. – Слушай, Ви, ну какая из тебя наемница, если ты после хорошей драки не в состоянии пропустить в баре так примерно... десяток шотов, – принялся измываться Джонни, материализовавшись рядом. Ви свалилась на диван, прямо в грязных ботинках, а Джонни стоял над ней, и Ви, чуть приоткрыв глаз, видела в крайне выгодном ракурсе его ширинку и думала, что эти показательно-картинные позы Сильверхенда ее даже веселят. Ну, и заставляют нервно сглатывать слюну во внезапно пересохшем горле, разумеется. Она не отправилась в бар не потому, что была не в состоянии квасить после драки всю ночь, а потому, что чип сегодня слишком уж развинчивал ей мозги. Ви не стала огрызаться и зря сотрясать воздух – Джонни и так прекрасно знал, что она чувствует. – Не отсвечивай, – вяло махнула наемница рукой на мерцающий конструкт и резким жестом свинтила крышку с бутылки текилы. – А могла бы пойти напиться с Панам или Джуди, – Джуди Сильверхенд недолюбливал, поэтому то, что он предложил кандидатуру брейндансерши в собутыльники, уже казалось невъебенно благодушным жестом. – В конце концов, – рокер отошел, падая напротив Ви на диван, по ту сторону журнального столика. – В конце концов, Ви, это же твой День Рождения. Ви скривила губы: то ли от жгучего привкуса текилы, прокатившегося по телу горячей волной, то ли от бестактного мнения Джонни. – Типа, было бы что праздновать, – она закашлялась, и голос прозвучал хрипло. – Еще один день «спасибо, что не сдохла»? Вот если мы найдем способ вытащить триждыблядский чип – тогда я отпраздную свое перерождение. Джонни мечтательно откинул голову на спинку дивана, и волосы свободно разметались у него по плечам. – Эх-х, а могли бы так гульнуть... Клубы, стриптиз, батарея шотов, пьяные гонки по пустошам... Потом ты блевала бы за палаткой Панам, а я бы делал вид, что придерживаю твою голову... хотя на самом деле тоже ощущал бы все прелести блевания. Но, заметь, ради тебя, Ви, я бы даже сделал вид... – он многозначительно поднял палец в воздух. – Заткнись, трепло ты нематериальное, – Ви махнула в его сторону бутылкой, за стеклянными стенками раздался тихий плеск алкоголя. Она валялась на диване, методично подносила бутылку к губам и делала глоток, то и дело кося взглядом на Сильверхенда. Он с каждым ее глотком совершал затяжку, как бы зеркаля действия наемницы. Ви думала, что Сильверхенд хорош, как картина – оцифрованный, пиксельный ублюдок. Легко постоянно принимать красочные позы, если это вообще единственное, чем ты можешь заняться, будучи конструктом в чужой голове. – Может быть, не единственное? – фыркнул Джонни, выпуская дым из уголка рта. – Ну, чего ты доебался? – переспросила начавшая хмелеть Ви, продолжая глазеть на Джонни, как на самую занимательную и притягательную деталь интерьера квартиры. – Знаешь, мое ж ты солнышко, если бы я был из плоти и крови, и ты на меня так пялилась, а еще все время думала, как охеренно моя задница смотрится в кожаных штанах – я давно бы тебя уже выебал, – Джонни провокационно выгнул бровь, а Ви только расхохоталась. Чего ей было стыдиться, если Сильверхенд и так всегда знал, что происходит в ее мыслях и даже в подсознании? Она достала из кармана портсигар, чтоб курение Джонни не было лишь бессмысленным позерством, и принялась подкуривать себе. – Если б ты был из плоти и крови, Джонни-бой, мы бы уже отпиздили друг друга нахер и разбежались бы. Но перед этим, возможно, действительно потрахались. Так, на одну ночь, пока я не поняла бы, что ты невыносимый козлина, – Ви рассуждала легко, без сожалений о несбыточном. Ей ведь и вправду доставляло удовольствие лицезреть патлы Сильверхенда, его свободные уверенные жесты, линии бицепсов над бронежилетом, упакованную в кожу задницу, сексуальные позы, хищный прищур глаз. Но, уже неплохо зная своего соседа-в-голове, девушка не сомневалась, что в реальной жизни сбежала бы от него наутро после пьяного перепихона. Состоять с Сильверхендом в отношениях, по ее мнению, мог только псих без самоуважения и самооценки или законченный мазохист. Джонни вдруг встал, отбросил сигарету в воздух, замигал пикселями и плавно переместился в пространстве, оказываясь над развалившейся на диване Ви, наклоняясь к ней. Длинные волосы Сильверхенда свесились через плечи и защекотали девушку по лицу. Ви, подавившись дымом настоящей сигареты, закашлялась и, во избежание, вынула сигарету изо рта, дотянулась до журнального столика, стараясь не задеть Джонни, и затушила окурок в миске с позавчерашней лапшой. Текилу она, тем не менее, не отставила, ввинтила руку с бутылкой между их телами и, с вызовом глядя Джонни в глаза, сделала длинный глоток. Джонни протянул руку и стер пальцем каплю алкоголя с ее нижней губы. Прикосновение ощущалось таким реальным, что оба они вздрогнули одновременно. И Джонни начал приближать свое лицо к ее лицу – медленно, очень медленно, будто дразнясь. Ви еще успела подумать, что это максимально тупо, и не могут же они в самом деле поцеловаться, потому что это всего лишь воображаемый дохлый мужик в ее голове, вытесняющий ее личность. А потом Сильверхенд ее поцеловал – властно и грубо, и его щетина, конечно же, кололась, от него жутко несло порохом и, кажется, кровью, и он, все так же над Ви склоняясь, обхватил ее голову своими широкими мозолистыми ладонями, запутал пальцы, увитые кольцами, в ее волосах. Ви ответила на поцелуй по полной, позабыв про свой скептицизм и ехидство. Она даже сама удивилась, почему так яростно принялась целоваться, обхватывая Джонни ногами, затягивая его на диван. Поцелуй их прервать заставила выпавшая у Ви из руки и укатившаяся на пол бутылка текилы. Оба кинулись спасать разливающийся алкоголь, матерясь на чем свет стоит и сталкиваясь лбами. Джонни успел вякнуть ей: «Ебать у тебя руки дырявые», Ви огрызнулась: «Не мешай, еблан, ты даже не сможешь ее взять», в конце концов бутылка, разлившаяся на треть, была водворена на журнальный столик, и Ви за это время могла бы успеть одуматься и понять, что они творят какую-то дичь. Они сели по разные стороны дивана, тяжело дыша, перекинулись вороватыми взглядами и, уже без выебонов, рванулись навстречу друг другу, сливаясь в кусачем поцелуе. Ви осознала только, что поцеловала Сильверхенда, и это оказалось пиздецки по-настоящему. Она считала его личностью, но не телом – издевательски красивой картинкой. Оказывается, к картинке можно прикоснуться, и, какой бы шизофренией действо ни отдавало, Ви стало однохуйственно – она была одна в своей квартире, и вообще, это был ее гребанный День Рождения. Джонни лапал ее за талию и бедра, прижимал к себе сильнее, и его прикосновения ощущались властными и уверенными. Он втиснул руку ей между ног и с нажимом коротко и часто проводил сквозь штаны по промежности, и Ви поскуливала, потому что движения сильных пальцев приходились четко как надо, по клитору сквозь ткань, у нее уже промокли бы штаны, если б не были сшиты из какой-то непромокаемой синтетической дряни. – Да... сними... с меня... что это за детский петтинг? – прорычала Ви Джонни в ухо, порываясь оседлать его колени, и все же предпочитая, чтоб тот ее вначале раздел. Джонни обхватил ее лицо своими широкими ладонями, так, что кожа на висках у Ви натянулась. Она рвалась к нему, чтоб снова поцеловать, но Сильверхенд не позволял и ржал ей в лицо. – Очнись, малая. Я не могу тебя раздеть. Я не могу по-настоящему прикоснуться к твоей одежде. Сейчас мы встаем и как послушные солдатики раздеваемся сами. Усекла? Или тебя водой облить, чтоб мозг включился? Вообще, Ви считала, что во время прелюдии раздеваться самой – наименее эротичная вещь, какую только можно придумать. Стоишь, как идиотка, выпутываешься из штанов, балансируя на одной ноге, под выжидающим взглядом партнера. Но теперь она весьма резво кинулась срывать с себя одежду, движимая только дикой жаждой снова прикоснуться к Джонни. Она довольно часто вертела в голове мысль: каково было бы быть с ним рядом, если бы он был живым? Невыносимо, но... ярко? Ярко до невыносимости? Ненавистно до дрожи в коленях? Джонни широким жестом сдернул майку через голову, и Ви увидела сеть шрамов, тянущихся от крепления протеза через мощную грудь. Она, в свою очередь, потянула с себя топ, и на миг полоска ткани перекрыла ей обзор, а в следующую секунду Ви уже видела, как Джонни расстегивает тяжелый армейский ремень, стаскивает эти блядские вечно привлекающие взгляд кожаные штаны, и они падают к его щиколоткам, растворяясь. – А мог бы просто заставить одежду исчезнуть, выебонщик, – с трудом собирая в мозгу слова, выдохнула Ви, потому что желание сраться с Джонни оказалось почти равносильно желанию быть им выебанной. Потом Ви разглядела, что Джонни не напиздел, и у него реально огромный член – и способность здраво соображать покинула девушку окончательно. Она рванулась к Сильверхенду и чуть было сдуру не запрыгнула на него, как Альт в старом воспоминании. Разумеется, попытавшись запрыгнуть на галлюцинацию, Ви просто упала бы, позорно отбив себе жопу. Но Джонни перехватил ее за плечи, заставил попятиться и опрокинул задницей на журнальный столик, где громоздились пустые пивные банки, подсохшая лапша, окурки в пепельнице и вне ее и вскрытая бутылка текилы. Джонни ювелирно вписал Ви на столик так, что текила в этот раз не пострадала. Банки, впрочем, рассыпались, грохоча по полу. Левой металлической рукой он схватил Ви за щиколотку, задирая ногу себе на плечо, а пальцы правой погрузил ей между ног – и они легко скользнули внутрь, потому что Ви уже была мокрой и готовой от одной только мысли о сексе с Сильверхендом, который ранее казался ей невозможным. Она приподнялась на локтях и второй своей ногой попыталась притянуть Джонни ближе, устроив колено у него на бедре, ловя взгляд Сильверхенда. Ей хотелось видеть сейчас его глаза. И в глазах Джонни горел огонь, и сквозила насмешка, и животное желание, и что-то злое и темное, что было в его взгляде всегда. Джонни двигал двумя пальцами у нее внутри сильными резкими толчками, и Ви почти скулила от каждого погружения пальцев. Согнув ногу, она подтянула себя к нему еще ближе, и теперь ее ягодицы терлись о его красиво стоящий член, увитый венами, и Ви уже просто хотела, чтоб он быстрее ей засадил. – Джонни... трахни... уже... меня... – выдохнула она, поглаживая стопой второй ноги, закинутой на его плечо, напряженную шею Сильверхенда. С волос Джонни слетали капли пота, падая Ви на живот – и она чувствовала даже эти эфемерные прикосновения влаги. Джонни вытащил из нее пальцы, нагнулся ближе, ставя руку на стол у ее головы – Ви успела только заметить заторможено, что его пальцы, мокрые после того, как побывали в ее промежности, не оставляют следов на столе. А потом Джонни вошел в нее одним мощным толчком, заполнив сразу, так, что она почувствовала отголосок движения в самом своем нутре, и Ви захлебнулась коротким стоном, теряя нить мысли. Джонни склонялся над ней, почти согнув ее пополам, и трахал частыми сильными движениями. Одна нога Ви оказалась закинута ему на плечо, путаясь в длинных взмокших волосах, другую ногу девушка все еще сгибала вокруг талии Сильверхенда. Она не могла бы сменить позу, потому что оказалась практически пришпилена к столу, Джонни имел ее грубо, в бешеном ритме, но мудак прекрасно знал, что именно так она это себе и воображала тысячу раз. Ви задыхалась, ругалась, чуть не заехала своим же коленом себе в нос, умудрилась вдобавок ко всему притянуть Джонни за плечи еще ближе, не убирая при этом ноги. С трудом дотянувшись, она вцепилась зубами в его шею, потому что член таранил ее сильно, болезненно, и Ви хотелось жалко подвывать на одной ноте от переполнявших ее ощущений. Тарелка с засохшей лапшой гремела у девушки над ухом, стол сотрясался, текила снова упала, и от каждого толчка из граненой бутылки выплескивалось немного алкоголя, но им обоим уже не было до этого дела. Джонни переместил одну руку со стола, схватив Ви за грудь, и круговыми движениями большого пальца мял сосок – от прикосновений загрубевшей подушечкой пальца Ви продирало словно током. – Давно хотел тебя выебать, – сипло выдохнул Сильверхенд ей в ухо между толчками. – Так гораздо проще донести, насколько ты меня бесишь. Наверное именно потому, что они чаще срались, чем искали компромиссов, Ви нравилось именно так – без малейшего намека на ласку, голодный акт совокупления. Она чувствовала себя отданной на растерзание зверю, и жаждала этого – потому что Джонни казался ей именно таким: хищным, опасным и неконтролируемым, стихией в обличье человека. Быть рядом с ним – все равно, что ходить по лезвию ножа. Поясница девушки билась о деревянную поверхность стола, обещая назавтра синяк на всю спину. Джонни вколачивался в нее, и от каждого толчка ей казалось, что он протаранит что-то у нее внутри – потому что его член был действительно огромным. Однако внутри нее все хлюпало, она возбуждалась тем сильнее, чем более бешеный ритм Джонни набирал. То, чем они сейчас занимались, низводило ее личность до нуля гораздо надежнее, чем действие биочипа. Ви чувствовала, что Джонни вколачивает в нее себя самого, свои принципы и идеи, свои взгляды на жизнь, клеймит ее собой, и она побежит за ним следом, ища горящего взгляда злых прищуренных глаз, и будет счастлива, поймав этот взгляд в своем отражении в зеркале. Она любовалась Джонни на пике страсти, как он двигается над ней, жетоны на цепочке то и дело ударяли ее в скулу, Сильверхенд кривил губы в жадном оскале, смотрел на нее, как будто хочет ее сожрать, или все же приколотить к этому столу. Хочет душу из нее выебать, чтоб потом занять место в пустой, пребывающей в эйфории оболочке? Он протянул руку, пытаясь зажать ей рот, Ви коротко цапнула его за пальцы, тогда Джонни отдернул руку и сильно схватил девушку за волосы у корней на макушке, фиксируя ее голову на столешнице. Он приблизил свое лицо к ее лицу и стал трахать медленнее, отчего Ви только еще более полно ощутила размеры члена внутри себя, оттого, как он входит и выходит с мучительным трением. – Я хочу не просто трахаться, я хочу, блять, тебя, – выплюнул Джонни ей в лицо. – Я могу взять твое тело, но я хочу твою ебучую душу! Я не хочу, чтоб она исчезла... Чтоб ты куда-то исчезла отсюда, слышишь, Ви? Почему-то именно на этих медленных поступательных движениях, а не от предыдущей долбежки, Ви скрутило судорогой, она коротко всхлипнула – и почувствовала, как к вискам потекли горячие дорожки слез, и увидела в глазах Джонни отголосок собственного удовольствия, и сжала его член в себе, содрогнулась, взорвалась горячей влагой где-то внутри себя и отчалила на секунду – в глазах потемнело, совсем не от сбоя в работе биочипа. Ви лежала, распластанная под телом Сильверхенда, взмокшая и дрожащая, чувствуя себя безвольной амебой, прилипшей к столу. Джонни был тяжелым, горячим, таким же задыхающимся, и Ви определенно почувствовала, как он излился внутри нее, обмякая, – хотя конечно же это было воспаленным бредом сознания, она не могла бы в действительности ощутить, как кончает оцифрованный мужик, существующий лишь в ее голове. – С Днем Рождения, блять, – просипел Джонни прямо ей в ухо, защекотав щеку щетиной, а потом хрипло рассмеялся, пряча лицо у Ви на плече. Она резонировала от того, как все его тело сотрясается от смеха. – Слезь с меня! Хорош ржать! Сделай что-нибудь, чтоб не быть таким тяжелым! – Ви вяло и капризно ударила его по плечу. Хотелось действительно ржать, ржать до колик, до надорванного живота – потому что по правде гораздо сильнее ей хотелось плакать. Разлепившись кое-как, они уселись рядом на столе, и Ви уперлась локтями в колени, пряча лицо в ладонях, нервно хихикая, не в силах унять ни смех, ни посторгазменную дрожь. – Вот что это, скажи, было? Я подрочила сама себе своей влажной фантазией? Просто пиздец! – Ви смеялась и всхлипывала, потому что это было ненормальным, а еще она не могла забыть слова Джонни, и тоже не хотела исчезать, не хотела, чтоб исчезал он, и единственное, что она могла сейчас загадать – чтоб они пребывали вдвоем в этой квартире, вне времени, связанные и спаянные чуть сильнее, чем это бывает между людьми. Сколько бы в ней теперь ни было Сильверхенда – Ви, наверное, всегда будет мало. Джонни протянул руку и сплел их мизинцы на грязной поверхности стола, доверительно накрыв ее ладонь своей ладонью. – Я поздравляю тебя, Ви, и желаю, чтоб впереди тебя ждала долгая и счастливая жизнь. И сделаю все, что в моих и не моих силах, чтоб так и было. И имей, блять, в виду, это пожелание – максимум, который я способен произнести на пафосе без матов. Ви засмеялась и пьяно качнулась вбок, чтоб пристроить свою голову у него на плече. Чип выдал серию помех, и Джонни черт знает почему развоплотился, а Ви, не удержав равновесие, завалилась на стол на бок. Вставать ей было слишком впадлу, она так и лежала, пялясь на диван и думая, что у нее выдался, в итоге, не самый хреновый праздник.