Малыш извини

– Миш, что-то случилось, я видел сообщение? Арестович, шел по пустой и одинокой квартире в поисках друга нашедшегося, в спальне. Прижавшись спиной к кровати, он откинул голову назад, глядя на потолок. Парень плакал... Алексей тихо подошел и сел рядом. Он погладил Подоляка по темной макушке и все-таки заговорил. – Миш?… – Да, – только пискнул журналист и бросился в объятия друга. Младший уткнулся лицом в плечо старшего. Истерика нарастала, у него тряслись руки, дыхание участилось, сердце будто пыталось вырваться из грудной клетки и уйти от этой реальности... – все конец...нашим отношениям...конец... – Ты чего? Ну поругались, не впервые же, помиритесь. — Он предал меня... Изменил! — Михаил смотрел на Арестовича полными слез глазами, отблескивавшимися от света лампы. — Сука... Михасик, все будет хорошо, ты справишься, я помогу... — он взволнованно обнял Подоляка и погладил по спине. — Я простил его, а... он ушел, собрал вещи и ушел. Я даже не сердился, он просто ушел, Леш, ушел ничего больше не сказав... Военный гладил того по голове, пытался успокоить, говорил слова поддержки, пытался шутить, делал все, чтобы Миша не плакал, но ничего не помогало, парень задыхался от слез воспоминаний все больше и больше. Уже стемнело, они так же сидели в объятиях друг друга, младший заснул прижавшись к груди своего друга, а Лешка только наблюдал за ним. – Малыш, - он чмокнул того в лоб и акуратно положив на кровать под одеяло сам жеш ляг на диван рядом.

В это время у Арахамии

Выпивая очередной стакан виски, политик проклинал этот день. Он ненавидел себя за этот поступок. Но оставшись с Михасиком, он бы ранил его сердечко ещё сильнее. Уйти как трус было лучшим решением, так считал виновник всего этого - Давид. Он не хотел, чтобы младший оставался с человеком который променял его... Сука, худшее, что могло случиться, променять на лучшего друга Миши. – блять зачем, я тогда столько пил, ещё и этот Саша! - мужчина откинул стакан в белую стену, жидкость стекал по ней придавая темный цвет, а уламки громко упали на черный кафель. Мужчина вышел на балкон. — Это милое личико усыпано веснушками... Я мудак! На душе старшего вдруг стало пусто, чувства будто чего-то не хватало. Чувство вины, ненависти и отвращения к себе, боль... Душевная боль в разы сильнее физической, не каждому по силам с ней справиться, Деву стало вдруг одиноко, он никогда не плакал, но сейчас не тот момент, когда нужно сдерживать эти йобаные эмоции. Он сполз на холодный пол и закрыв лицо руками, начал плакать. Михасеві сигареты, которые Арахамия "случайно" взял, были прижаты к его сердцу. – Малыш, извини... - политик закурил одну из сигарет.