***
— Здравствуй! Как тебя зовут? Сколько лет? Что умеешь? Любишь кого-нибудь? Пробовал когда-нибудь французские пирожные? Ел персики? Я очень люблю персики! На качеле любишь кататься? — Пауль завалил мальчика вопросами. — Я… Я Кристоф… Мне четырнадцать, скоро пятнадцать годов от роду. Я немного рисую. Углем. Больше нечем… Я не знаю, что такое любовь. Никогда не любил. И… Впервые слышу о пирожных. Что это? — мальчик загибал пальцы, чтобы не сбиться со счëта вопросов (что-то, что-то, а считать его на рынке научили). — Персики не пробовал. Видел как-то на рынке, из графская прислуга покупает. Качеля тоже слово странное. Но… наверное надо попробовать. — Кристоф… Ага. Будешь Кляйном? Кляйна Кристоф, маленький. Потому что ты младше. Хорошо? Я хочу дать тебе краски, холсты, научить тебя любить. А ещё дать попробовать персики и покататься на качеле! Я забрал тебя, чтобы сделать счастливее, чем ты есть. А ещё, чтобы ты попробовал все сладости мира! — За что Вы так добры ко мне господин Пашкижé? — в страхе отпрянул от графа Кристоф. — Не надо называть меня господин Пашкижé, — Пауль скорчил гримасу, повторяя свою аристократичную версию имени. — Просто Пауль. И я видел тебя возле рынка. Ты мне очень понравился. Просто понравился. Хочешь жить со мной? Кристоф смутился, но вскоре робко кивнул. — Славно! Теперь мыться? Кристоф никак не ожидал, что граф пойдёт с ним вместе принимать ванну, но когда Пауль встал на колени в маленьком бассейне и начал тереть ему спину чем-то мягким и тёплым, он задрожал. — Что случилось? Холодно? — спросил Пауль, немного нагнувшись и заглядывая в лицо нового друга, возможно, в будущем, названному брату. Кляйна Кристоф не хотел говорить, что его смущают прикосновения, поэтому кивнул, соглашаясь с тем, что ему холодно. На улице не принято было говорить о чувствах. Они занимали много времени, сил и были бесполезными. И Паулю предстояло избавить своего мальчика от убеждения, что чувства Кристофа ничего не стоят. — Извини, ничего не смогу сделать, — вздохнул он, прижимаясь голой грудью к спине парня, чтобы хоть как-то согреть. «Боже… Это так странно… И приятно, ведь до этого меня никто не… Как это слово? Слышал как-то… Ах, да! Объятия. Меня никто не обнимал» — мелькнуло в голове Кристофа. Внизу живота всё сжалось и напряглось. Кристоф испуганно посмотрел себе меж ног. «Опять оно вот это…» И он не знал что делать. А потому просто смотрел в стену, молясь, чтобы это закончилось. — Ты возбуждён? — спросил Пауль, проводя рукой от живота Кристофа а члену. Вода была достаточно прозрачной, чтобы «всё» детально разглядеть. — Ч-что я? Ч-что т-ты делаешь? — нервно спросил он, когда Пауль провёл ладонью по стволу. — Ты знаешь, что это, как работает и называется? — Пауль говорил шёпотом и на ухо. — Н-нет… Оно бывает иногда, но… Граф понял, что Кристоф ничего не знает. — Ну так давай я помогу тебе, — улыбнулся он, опираясь спиной на борт бассейна и притягивая Кристофа к себя. — Н-нет! Не надо! Мальчик резко встал и, сжимая рукой, сочащийся смазкой член, пошёл за полотенцем. — Да подожди! — взмолился Пауль. Он ведь хотел как лучше. — Н-нет! Нет-нет-нет!!! — Кристоф отбежал в сторону и забился в угол. — Ну тише-тише… — вздохнул Пауль, вылезая из воды. Граф медленно приблизился к мальчику и, присев рядом, погладил про плечам. — Всё, успокойся… Не хочешь — я не буду тебя трогать. Прости меня. — Х-хорошо… Пауль, видя, что Кляйна Кристоф всё ещё дрожит попросил полотенца и одежду. — Всё, сейчас согрею тебя, — он старательно обтирал друга, оставляя красные следы на боках от трения. О происшествии в ванной комнате он решил забыть как можно быстрее.***
И вот они уже сидели на огромной кровати Пашкижé под одни пледом и смотрели на звёзды, виднеющиеся из окна. — Спать хочу, — буркнул Пауль, опускаясь на перину, увлекая Кристофа за собой. — Так мягко. Поверить не могу, что в один миг стало возможным спать где-то не на тряпке. Повисла расслабленная тишина. Казалось, можно было бы и спать. Но через несколько минут граф спросил: — Почему ты никого не любил? Любовь — прекрасное чувство… — Те, кто был со мной рядом не заслуживали любви, если ты прав, и это чувство действительно особенное. Граф провёл кончиками пальцев по коротким волосам, которые шли вихрами. — У тебя же кудрявые волосы? — спросил он, запуская всю пятерню в едва отросшую шевелюру Кристофа. — Вроде да. Когда я был маленький они были чуть ниже плеч, а потом я их отрезал. Криво получилось. Одна женщина с рынка потом обстригла совсем коротко. Вот это всё, что отрасло за пару месяцев. Пашкижé какое-то время ещё гладил Кляйна Кристофа, а потом придвинулся совсем близко и прошептал: — Пожалуйста, не режь больше волос. Хочу, чтобы они были длинными. Твои кудри, мне кажется, были бы очень красивыми… — Мне что-то делать, потому что ты сказал? — Кристоф сказал это по привычке. По привычке грубить всем на свете, чтобы защититься. Он не хотел. И теперь боялся гнева графа. Пауль ничего не ответил, лишь вручил Кристофу подушку и сам лёг спать. «Вряд ли он ляжет ко мне поближе. Всё-таки знакомы всего вечер…» Но потом он сам себе улыбнулся. «Знакомы всего вечер, а я его чуть не… Я вот думал, почему он не дал сделать себе приятно. А я бы дал?.. Не ему, а незнакомому человеку? Это я давным-давно влюбился в него, а он только сегодня узнал о моём существовании. Ладно-ладно, всё ещё впереди!» Пауль поймал себя на мысли о влюблённости. «Как это влюбился?! Как это давным-давно?! Чëрт, не… Так да. Да…» Граф совсем запутался в чувствах. «Просто буду спать…» Но через час Пауль, у которого так и не получилось уснуть, почувствовал тепло руки Кляйна Кристофа на плече. — Пауль, спишь? «Что будет, если не отвечу?» Мальчик потормошил графа. «И не такое переживал!» — Прости, — вздохнул Кристоф. «Держись! Он провоцирует!» Но когда Кристоф убрал руку, Пауля охватила печаль. «Нет! Верни её! Мне холодно без твоих касаний! Я так долго ждал тебя и твоего тепла, куда ты так быстро уходишь?!» — но это всего-лишь мысли, а их не слышно…***
Прошло несколько недель с момента, как Кристоф поселился у Пашкижé, но таких тёплых вечеров больше не было. Все они заканчивались тем, что Кристоф и Пауль ужинали в компании графа и шли спать. Всегда по разные стороны кровати. «Что же делать» — в одну из таких ночей подумал Пауль. Он уже давно понял и принял свою любовь к Кристофу, но не знал, как выразить привязанность. Время от времени смутные мысли и сомнения посещали его, но Пауль быстро избавлялся от этого. «Просто обниму? Можно начать разговор, а потом завалиться на перину и, стиснув его в объятиях, уснуть. О чём я думаю… Парень и парень это неправильно…» — снова накатило сомнение. «Я хочу любить его, и ничто, чёрт побери, не помешает мне!» — Кляйна Кристоф. — Да? — Давай поговорим? — О чем? — О твоих чувствах в последнее время. Что-нибудь изменилось? — Да. «Ну что за ответы… Как пытаться выстроить общение, если второй человек не хочет этого?!» Пауль слишком быстро отступил. Но теперь Кристоф очнулся, желая поговорить. — Я понял, что такое любовь. — Что же? — оживился Пашкижé. — То… — Кристоф не мог понять, правильно говорить это своему графу или нет. Но был всего один способ проверить и облегчить свои страдания. — То что ты принял за дрожь от холода, тогда в ванной. Это была дрожь от смущения и удовольствия. Он снова притих. Пауль тоже молчал, ожидая кульминации и завершения этого прекрасного представления. — Если я и хочу кого-то любить, то только тебя, Пауль, — на одном дыхании быстро сказал Кляйна Кристоф. «Ну я же хотел признаться первым!» — То есть я могу обнять тебя, а ты не уйдёшь от меня? — с надеждой в голосе спросил граф. — Нет. Я буду только рад. Они обнялись, стараясь посильнее прижаться друг к другу. Они оба долго ждали этого. — Ноги идут в ход? — усмехнулся Пашкижé, когда Кристоф просунул ногу меж его бёдер. Кристоф пробурчал что-то согласное в волосы своего господина и уснул. Впервые он чувствовал себя нужным. Впервые он был счастлив. Впервые он чувствовал любовь.