Разговор под куполом

Полис залечивает полученные раны, возвращает себе электрический свет и стеклянный блеск, выравнивает пострадавшие дороги, меняет сломавшиеся шестерёнки на новые, обрывает холостой ход системы. Тесей возносится над ним, вглядывается и ощущает каждое последствие утреннего теракта, как повреждение самого себя. Дверцы лифта открываются с мелодичным звоном: верхний этаж, кабинет Архонта, место контакта неба с Атлантовыми — Тесеевыми — плечами. Террорист стоит у окна, спиной к изувеченному городу. Тесей всматривается в него и сдерживает пренебрежительное цоканье языком: совсем ещё мальчишка, с напряжёнными плечами — верный знак, что зверь готов броситься в атаку, самоуверенный до наивности, раз решил, что камеры его не засекут, что Полис не сумеет его поймать. Тесей подходит ближе, не торопясь и не начиная разговор, он хочет сначала посмотреть в глаза, убедиться в своей правоте — никакое воспитание не истребит стремление к разрушению. И себя, и мира вокруг. Мальчишка против ожиданий не кидается на него, выпрямляется весь, словно натянутая гитарная струна, чуть вибрирующая, металлически звенящая. Голову вскидывает так, что спадает капюшон, выставляя лицо на обозрение. Красивое, пусть и не в классическом смысле, заострённое всё, с ярко горящими синими глазами. Портят картину лишь лживые морщинки у век. Такие же появлялись у Барда, когда тот не верил в то, о чём говорил. Небольшой изъян, открывающий нутро нараспашку. Тесей подходит вплотную к мальчишке в два быстрых широких шага. Сжимает пальцами подбородок и запрокидывает чужую голову, впивается взглядом в черноту зрачков, игнорируя глухой горловой рык и ядовитый вопрос. — Не брезгуете, Правитель? В мальчишке нет того, что он ожидал увидеть: ничего от Мародёров, ни капли пустого восторга от разрушения, от собственной мимолётной власти. — И зачем тогда это было? — спрашивает Тесей спокойно, убирая руку. Мальчишка сплёвывает прицельно на ковёр, перетекает в предатакующую позицию и встряхивает головой, словно напоминая себе, что никакого разговора состояться между ними не может. Тесей устало выдыхает: рыцарские поединки никогда не были ему близки. В отличие от охоты и защиты своих людей. Мальчишка выдыхает с присвистом, когда стол впивается ему в живот, и после недолгой паузы заливается подвывающим смехом. — А я-то думал, вы тут в себе всё вытравили, — произносит он в небольшой паузе между приступами хохота. Тесей иронично хмыкает, и мальчишка замолкает. — Агрессию, не телесную память, — говорит он, умалчивая об особенностях платинового статуса. Мальчишка бьёт раскрытой ладонью по столу — карикатурные аплодисменты. — Бесконечное расширение — тоже телесная память? — выплёвывает он наконец. Тесей хмурится и резко разворачивает лицом к себе, не обращая внимание на змеиное шипение. Смотрит мальчишка, будто Медуза Горгона. Тесей улыбается: не будь он и так из гранита — окаменел бы. — Необходимость, — лаконично поясняет он. — За счёт чужого пота, слёз и крови, — уточняет мальчишка равнодушно. — Чужих ежегодных смертей. Спокойный как глаз урагана. Тесей чувствует неладное: фраза не вяжется с их с Бардом спором. А мальчишка не выглядит лжецом. Ему нужно узнать больше. Кратко пиликает телефон — сообщение от Деметры, напоминание про сегодняшнее шоу, на котором он собирался представить Полису террориста, повинного в возникшем хаосе. — Как тебя зовут? — спрашивает Тесей задумчиво. — Бродяга, — бросает с непонятной гордостью, словно нищий фразу о том, что не ел несколько дней. — Что ж, Бродяга. Мне нужно уйти. Но мы продолжим наш разговор. Лучше не пытайся сбежать, — Тесей растягивает губы в пугающей улыбке. — Я тебя из любого закупольного бункера достану. Запирает дверь, вздрагивающую от удара и чужого крика. Тесей спускается на лифте вниз, на этаж, куда привели другую нарушительницу спокойствия. Отдать народу можно и её.