jealousy

      Андрющенко понимала, что эта недовечеринка в конце недели ни к чему хорошему не приведëт. Больше половины девочек напьются, если не все сразу, не считая Лизы. Она уже чувствовала, что будет одна этим вечером в сторонке стоять, иногда присоединяться к каким-то играм без участия алкоголя и в итоге она первой уйдëт домой. Только некоторые закуски интересовали брюнетку. Еë одноклассницы по парочкам расходились и общались, болтали, налетали на спиртное и сходили с ума. Слишком шумно. Ещë и этот взявшийся из ниоткуда мужик объявляет состязания, на которые пойти готовы только те, кто уже успел опьянить свой разум.       Лиза садится на стульчик и со стороны наблюдает за происходящим. Кристина и Мишель выходят на первую игру. Как интересно сложилось. Вместе встали два человека, к которым у Елизаветы совершенно разное отношение. Она не знает, случайно ли эту пару выбрали или специально. Возможно, что-то ей не известно на счëт этих двоих. Да и, если честно, ей совсем не хочется что-то узнавать. Не после всего, что успело произойти между ней и Гаджиевой. Ведь именно она тогда стала первым человеком для Лизы, с которым она начала контактировать. Только из-за этой улыбчивой блондинки с веснушками на лице Лиза поняла, что не быть ей одинокой на проекте.       Даже спустя неделю вспоминаются эти четыре серые стены, запах крови, грязи и пота, оставшийся от 12 вместе сидящих пацанок. Этот свет сверху и преподаватели в белых одеяниях, похожие на ангелов. Смотря на потолок, из-за сияния создавалось ощущение, что эти трое женщин будто в рай ведут их. Только нимбов и крыльев не хватало для полной картины. Андрющенко совершенно без изменений эмоций на лице кинула взор на них, когда после недолгого сна она очнулась. Всë тело было вялым и слабым. Она будто ничего не чувствовала кроме усталости, только осознание иногда приходило, что пьяницам в этой яме жизнь лучше не казалась после вчерашнего. Может и презрение к ним присутствовало, но на деле так плевать на то, что они делают со своими жизнями. По крайней мере сейчас, когда толком друг о друге ничего не известно.       Только вот есть проблема. К этим «отбросам с алкоголем вместо крови», как их называла в голове Елизавета, тянутся другие. Ангелина вытаскивает Крис, считая еë более достойной, чтобы выбраться. Странный выбор. Человек, который вëл себя, как животное, в глазах другой персоны выглядела, как человек, которому нужна помощь, у которого будет будущее на этом проекте. Может, конечно, все выбирали по принципу «мы сдружились, поэтому ты выходишь из этой дыры», но даже так, на сердце становилось паршиво. Тех, кого презирала Лиза, больше любят и больше к ним тянутся. Те, кого описывали словами «плохая компания» вытаскивают с удовольствием, а она сидит подобно маленькому мышонку в тëмном углу. Всë равно надежды нет на то, что еë вызволят из этого местечка. Единственные еë разговоры с остальными участниками были только неудачными шутками с агрессией или пару взглядов в сторону кого-то. Удивительно, что ей за это не прилетело.       Каждые несколько минут человек за человеком поднимался по лестнице и называл имя того, кто ей импонировал. Лиза уже в голове перебирала, как будет на синхроне комментировать то, что ей никто не протянул руку. Разве заинтересует кого-то девушка, которая всю вечеринку пила водичку или сок из красивого бокала и молчала, лишь иногда на заданиях проявляя каплю агрессии? Может быть, будь тут рядом Амина, она бы единственная подумала вызволить Индиго. Даже после шутки про вес дагестанка решила единственной поддержать татуированную на задании с телевизорами и обнять ту. Так непривычно было ощущать себя в безопасности в этих объятьях и слушать то, что бы ей никогда родители не сказали. Даже в тот момент хотелось начать отторгать заботу от непривычки видеть поддержку в жизни. Амины нет рядом, так что и надежды хоть на кого-то не осталось. Больше ни с кем она не общалась. «Разве я настолько не достойна помощи?» — в голове проносились у пацанки словно у ребëнка, который до последнего надеется на то, что всë так плачевно закончиться не должно. Ведь все верили в этой яме в то, что последний оставшийся уйдëт из проекта. Так рано не хотелось покидать шоу. Так не должно быть, не должно… — Мишель, — называет имя девушки какая-то из участниц, только что вылезших из 4 стен.       Мишель. Красивое имя, необычное. Но и оно, как все остальные, не вызывает никаких эмоций, потому что Андрющенко заранее себе на всевозможные контакты с одноклассницами поставила крест. Она хочет начать общаться с людьми, но будто от привычки к жизни без друзей девушка не может потянуться проявить желание к общению. Это кажется таким сложным и будто ненужным. Страх того, что она так и останется до конца жизни одной, охватывает еë с каждым разом, когда она осознаëт, что по собственной прихоти отталкивает от себя людей, которые зла ей не желают. Ведь не все будут дальше пытаться сдружиться, найти подход. «Да кому ты будешь нужна, если посылать проще каждого живого на своëм пути?» — думала Елизавета.       Пытаясь не зарыдать от навязчивых мыслей, она закрыла своë лицо руками, когда по лестнице уже поднималась Мишель и становилась рядом с преподавателями. Вздохнув нервно, Лиза слегка повернула голову в бок и, почти не шевеля ей, глянула на блондинку. Кажется, это она тогда залезала на месте встречи на высоту из железок и висела там, совершенно не боясь упасть. Они пару раз только успели встретиться глазами за те сутки, не проронив и слова в сторону друг друга. Это одна из единственных, кто мало что говорила и вела более достойно себя.       Гаджиева перевела взгляд на оставшихся девочек и попыталась определить, кто больше достоин был высвободиться. Увидев в углу темноволосую девушку, она сразу поняла, что та — главная кандидатура. Мишель незаметно вчера глазела на ту пару раз из-за особого интереса. Эта татуированная «Красная шапочка» своей загадочностью и молчаливостью вызывала любопытство и симпатию некоторую. Есть шанс о ней больше узнать, вызволив ту из этой дыры. Блондинка ещë немного пробегается глазами по девочкам и всë же решается остановиться на названной ей «пафосной лисичке». До боли она запала в душу одним своим внешним видом и неизвестной личностью. — Тебя зовут?.. — произнесла младшая, указывая в сторону Индиго. — Меня? — удивлëнно спрашивает Андрющенко, не веря, что обращаются к ней. — Да, — улыбается широко Мишель и голову в бок наклоняет, рассматривая личико брюнетки. — Лиза, — произносит слегка громче коротко стриженная.       Андрющенко не верится в происходящее. Это точно не сон? Это настоящее утро, а не глюки. Ей не мерещится? Кто-то захотел с ней познакомиться… Индиго не сможет описать словами то, что она тогда ощутила. Спустя неделю она помнит этот мандраж по телу и сердце, которое забилось быстрее обычного. Волнение? Страх того, что это шутка была? Скорее, ей просто не верится до сих пор, что блондинка так легко взяла и позвала еë прочь из этого маленького серого пространства. Сейчас бы Андрющенко запиналась в речи подобно только начинающему разговаривать ребëнку и смотрела бы со звëздочками в глазах на ту прекрасную даму, глядящую с улыбкой на неë. Мишель… Такое красивое имя. Прямо как у ангелочка. Такого невинного, доброго, но слегка игривого. Подобное представление появилось у Лизы о девушке, которая так внимательно наблюдала за ней. Старшая встала со своего места и направилась к лестнице. Забираясь по ней, девушка заметила, что еë спасительница куда-то ушла.       Лиза подумала, что стоит выбрать хотя бы кого-то, с кем она пересекалась парочкой слов, поэтому назвала Юлю. Стоило только забраться Михайловой к женщинам, тут же Андрющенко пошла в сторону, куда направилась Гаджиева. Кто же знал, что стоило пару метров пройти и тут она увидит эту миловидную девчонку у себя на пути. Она будто ждала ради чего-то старшую. Зависимая от адреналина пацанка подняла взгляд на ту, кого выбрала и ухмыльнулась. Елизавета до сих пор не знала, что говорить и как выразиться, чтобы еë не посчитали за чокнутую, которая воспринимает слишком серьёзно то, что ей протянули руку помощи. Индиго вздохнула и первой начала разговор, что для неë было в новинку. — Спасибо, что вызволила меня, — поблагодарила девушку та. — Не за что. Ты так смотрела печально себе под ноги. Думала останешься там? — смешок кинула Мишель. — Так и есть. Не особо понимаю, почему я, а не оставшиеся девочки, — призналась Лиза. — Ты больше заинтересовала. Ничего не говорила, разглядывала девочек, в сторонке стояла, — объяснилась Гаджиева. — Вот оно как. Вряд ли твои ожидания на счëт меня подтвердятся, — не обнадëживала девушку Индиго. — Какие мы уверенные. Знаешь, у меня их нет. Ты такая скрытная вся, хмурая, а когда я тебя позвала, то ты как ребëнок с надеждой смотрела мило на меня. Совсем разные впечатления, — говорила блондинка.       Услышав это, Андрющенко мгновенно почувствовала, как по телу прошлись мурашки. Только подумать, капля внимания уделилась ей и она уже превратилась из камня в дитë, которое иногда просыпалось в ней. Елизавета постаралась понять, почему она начала чувствовать жар по телу и попыталась свести это к тому, что было в помещении душно или она от боязни, что так быстро раскроют еë внутренние стороны, начала волноваться. Уши и щëки чуть-чуть порозоветь просто так не могли, не ври себе. Пока вы проходите по не самому светлому месту, то можно и попытаться забыть о том, как внутри всë начинает переворачиваться, слыша этот красивый голосок, который так и норовит еë на эмоции вывести. — Что-то лисичка притихла. Ты не спишь на ходу там? Лиз? — повернула голову вправо Мишель. — Какая я тебе лисичка? Я просто не люблю пустые разговоры, — с раздражением произнесла старшая, отворачиваясь, чтобы скрыть лëгкую улыбку на устах. — Шучу, пхапх. Кажется, мне попалась дохуя умная вредина, но я такое люблю. Ну я тебя выведу на разговор, жди, — предупреждала Гаджиева. — Постарайся. Вижу ты не боишься ничего говорить, — молвила Андрющенко. — Мы уже болтаем, можно считать, что я справляюсь. И ещë… — Мишель вдруг остановилась прямо перед лицом Лизы, — Я люблю играть с огнëм. Это ещë цветочки.       Миг. Андрющенко замирает на месте, ощущая, что девушка стоит совсем рядом и между ними считанные сантиметры. Мишель невинно хлопает ресничками, взор кидает то в карие глаза, то на приоткрытые уста, которые будто что-то хотели пробормотать, но от шока не смогли. Гаджиева играется, еë дыхание чувствуется совсем рядом, а это миловидное личико так и завораживает. Неожиданно та отходит на шаг назад и смотрит на одноклассницу, у которой глаза расширились. Довела Лизоньку. Младшая еле слышно посмеялась с того, как в ступор встала девушка, чьë имя она только что узнала. Андрющенко вздыхает дрожащим голосом и указывает пальцем на младшую так, будто хотела только что ту покрыть 3-этажным матом и выведать у той, что это такое было. Но она не стала.       Лиза кинула на ту не суровый взгляд, а скорее слегка злой, но с нежностью, когда наконец смогла всë переварить и пойти дальше к остальным девочкам. «Да что эта девка себе позволяет?» — проносились в голове у брюнетки. Да что это такое? Лиз, прекращай, ничего такого нет из того, что в голову к тебе приходит. Или тебе только хочется врать себе, что ты не почувствовала этого особенного тëплого ощущения на сердце? И ты ведь весь день теперь так ходишь и думаешь о ней. Даже поселились вы рядышком, так вот сложилась судьба, когда вы увидели подписанные кроватки. И ведь зашли вы вместе чуть ли не за ручку, потому что заговорились по пути до «Школы пацанок». Получается, блондинка смогла осуществить свою миссию что-то вытащить из собеседницы. И получилось.       Даже во время церемонии расположились на стульях рядом. Как же ты палевно улыбалась, смотря в сторону Мишель, на нервах несущую всякую чушь, когда еë отчитывали преподаватели. Она улыбается — тут же на личике Индиго появляется подобная широкая улыбка, а в глазах, если бы могли, сердечки сверкали. Успели ведь сблизиться. Оказывается, блондинка была очень интересной и необычной личностью, нетипичной для этого шоу. Они обе ловили друг друга на долгих взглядах на своей… подруге? Можно ли уже так утверждать — они обе не понимали. Знали только то, что найти общий язык получилось, как и на синхронах сказать друг о друге некоторые слова, которые бы ввели в краску обеих. «Моим ангелом стала Мишель», «Входит Красная шапочка, вся на пафосе такая, лисичка» и прочее. Елизавета не знает, как это объяснить, но комфорт на душе был таким незнакомым и смущающим, что она не могла спокойно сидеть и контролировать свои внутренние эмоции, поэтому то и дело смотрела в сторону младшей даже на камеру и молилась, чтобы этого не вставили.       Тот самый момент, когда им показали драку Мишель и Алисы… Лиза может поклясться, что у неë глаза чуть на другую орбиту не вылетели. Запись того, как Гаджиева с уверенным, безразличным лицом бьëт то охранника не так сильно, а потом сидит на качелях и с злой улыбкой на лице Насте что-то говорит. Стыдно признавать, что и самой Мишель, и Лизе тоже эта картина последняя показалась интересной. Что-то было такое неожиданное и красивое даже в агрессивной, немного безумной, злой блондинке. Брюнетка не знает, почему она решает позже на синхроне защищать знакомую и объяснять, почему та смеялась, видя запись того, как ломается нога у Куняшовой. Рвëшься что-то сказать про выбравшую тебя девушку… Ты так быстро привязалась к тому, кто в тебе увидел хорошего человека, что не можешь заткнуться? Даже в комнате, когда все ложатся спать, ты начинаешь с ней болтать. — Как думаешь, что нас завтра ждëт? Первая неделя всегда непредсказуема, — начинала разговор Мишель. — Психологу душу изливать будем, уверена. Может на агрессию испытание проведут. Уже вижу, кто с чëрной лентой будет расхаживать. — Мы думаем точно об одних и тех же людях. Если так и случится… Как думаешь, ты справишься? — спрашивала Мишель. — Если доëбывать не будут меня, то да. Мне беды не нужны. Ты тоже сдерживай себя. Не думала, что ты такой опасной женщиной можешь быть, — припоминала Андрющенко про перелом Алисы.       Гаджиева тут же спрятала лицо в подушку и начала почти неслышно хохотать от того, как забавно это прозвучало от Лизы. Сколько они так разговаривали? Девушки не считали, да и негде было посмотреть время. До последнего она уверяла себя, что ничего совершенно не чувствует к этой брюнетке, но в один момент кое-что поняла. Они точно нашли друг в друге тех, кого не хватало в жизни. Знали бы съëмочная группа, как волновалась Лиза в тот момент, когда их снимали для телеграм канала, чтобы показать жизнь пацанок в доме во время отдыха. Она старалась лишних эмоций не выразить, когда рядом сидела Мишель. Надо же было им подойти именно к девушкам которые устраивали соревнование так называемое. Тогда, возможно, кто-то заметил особый интерес у девушек к друг другу, любопытство заметное во время их совместного времяпровождения. Меньше всего старшая хотела, чтобы еë увидели с слабой стороны, нежной только из-за возможной симпатии. Чувства разрушают еë на кусочки всегда и другого варианта не дано.       Возвращаясь в реальность, Лиза стала смотреть в сторону двух девушек, которые допивали стаканчики и уже лицами в тарелки окунали. Грязно как-то это смотрелось, но ладно, их дело, им же достанется. Хотя, честно, Андрющенко волновалась за Мишель, с которой на этой неделе не так много общалась. Который раз их разъединяли и времени почти за камерами поболтать не оставалось. Это какой-то своеобразный план? Она готова была обвинить кого угодно лишь бы не осознавать, что она могла наскучить Гаджиевой, которая не была трезвенницей. Не хотелось бы от слова совсем на этой неделе попрощаться с кем-то, к кому успела привязаться девушка, с кем комфортно и приятно общаться. Кроме неë только с Юлей получилось найти общий язык. Остаться одной в очередной раз не хотелось совсем. Попрощаться на определëнное время с подругами… Это явно то, чего начала бояться Андрющенко. И только сейчас она почему-то начинала осознавать, что ей начинают быть не безразличны другие люди. Прошло всего ничего, а она уже начинает осознавать, что есть и те, кому можно довериться.       Лиза отвернулась всего на мгновение и там уже вместе уселись Крис с Мишель. Вторая у другой сидела чуть ли не на коленях и что-то с пьяной ухмылкой на лице бормотала на ушко ей. И так весь вечер. Они чуть ли не в губы друг другу дышали и держались рядышком. То одна обнимет за талию другую, то вторая уложит свою голову на плечо одноклассницы. Елизавета лишь склоняла голову вниз и старалась сделать вид, что она ничего не узрела. Хотелось именно в этот момент ничего не слышать, не видеть, не ощущать. По сердцу разливалось до тошноты знакомое старое чувство, которое она ненавидела всей душой. Ревность. И снова она. Нет, нет, нет, пожалуйста, только не оно. Только не хватало возвращения чувства, которое в последний раз было, когда она встречалась со своим последним парнем. Для чего именно сейчас, почему именно Мишель, зачем так быстро? Зачем…       Встав с своего места, Андрющенко в сторону уходит, закрывает лицо руками и поджимает ноги к груди, отстранившись от всех и каждого. Даже съëмочная группа не замечает еë ухода. Да и к лучшему. Главное, что подальше от самой больной картины для неë — Кристины, которая чуть ли в шею не целует блондинку кареглазую, а та в нетрезвом состоянии толком и не понимает, что происходит, но продолжает громко петь и веселиться с остальными. Как же хочется тишины и подальше от всего происходящего. «Лизонька, она тебе никто, как и ты для неë. Убери эти слëзы с лица, прекращай. Ты что, маленькая девочка, чтобы собственницу включать? Да какое кому есть дело до того, что тебе не хватает внимания от почти единственного важного тебе человека? Для тебя она — единственная, а для неë — ты одна из многих будешь. Это только еë дело, с кем быть и что делать, только еë право» — произносилось в мыслях у брюнетки, которая думала, что скоро сойдëт с ума от противоречивых чувств. В такой момент есть желание вырвать себе сердце и на кусочки порубить, чтобы этого тягучего ощущения не существовало, которое давит на всë тело и не даëт заснуть.       Проходит час, другой за ним, на поляне бардак, везде мусор лежит, шарики разбросаны, кто-то валяется и спит, одни рвутся драться, другие хотят ещë тусить. А Лиза… Она только-только смогла убрать слëзы горькие с глаз, но камень на душе будто на крепкой ниточке висел и никак не сваливался с сердца. Противно, мерзко с самой себя и этой непонятной зависимости от нахождения рядом Мишель. Насколько же ты непохожей на себя становишься, когда испытываешь тëплые чувства к человеку, Лиз. Это совсем не ты. Не та, кто ненавидит людей и считает, что мëртвые куда лучше живых. Да ты прямо сейчас бежишь к этой еле живой, которая в паре метров стоит от Крис и шлëт той воздушные поцелуйчики. И ведь ты смотришь на неë так заботливо, как 13-летка, впервые влюбившаяся. — Мишель, иди домой уже. Спать пора, особенно тебе. Достаточно повеселилась, — звала девушку Лиза. — Ну ещё чуть… Чуть. — Никаких чуть-чуть, встала и пошла в кроватку, иначе тебе потом сильнее достанется от преподов, — тянула за руку одноклассницу та. — Хорошо. Уже бегууу, — язык заплетался, но девушка произносила, что могла.       Андрющенко взяла руку девушки и поволокла ту до самого дома и направила еë в комнату пацанок, где уже сидели некоторые девушки, которые старались заснуть. Она ей сказала найти вещи и пойти в душ и спать. Правда, никто не собирался ложиться ещë несколько часов точно, но к девушкам уже заходила съëмочная группа и пытались уговорить тех успокоиться. Некоторые ещë остались на улице. Пытаясь отвлечься от того, как на душе скребли кошки, Елизавета решила помочь и завести буянящих девушек домой. Там остались самые пьяные, самые буйные. Первой по дороге схватила Лиза Юлю, которая, на удивление, осталась спокойной относительно. Люди одну за другой уводили принудительно и остались на улице только Лиза и Кристина, которая в самую даль ушла. Спрятаться хотела что ли? Хотя видно, почему. Сигарета в руках и дым от неë давал о себе знать. Подойдя к старшей, Андрющенко хотела ту спокойно позвать, ведь не желала устраивать на ровном месте конфликт. Держащая между пальцами сигарету Захарова тут же начала улыбаться и презренно глядеть в сторону Индиго. — Индиго, тебе не стыдно? Нам вместе с Мишель так весело былооо, — усмехнулась Захарова. — У меня имя есть. Я могу напомнить, если твой пьяный мозг начал всë забывать. Прекращай этот цирк, домой пора, — спокойно произносила младшая. — Такие умные слова… Не выëбывайся. Чего злишься-то? Увела малышку у тебя? — спрашивала Кристина. — Бред не неси. Вали уже в дом и не трогай меня. Цепляешься уже за всë, что только можно ко мне, — раздражала Елизавета. — Ты двуличная, поэтому и трогаю тебя. Хотя нет… Трогаю — это к Мишель относится скорее. У неë такая кожа мягкая, а губы… Тебе и не представить.       Лиза тяжело вздохнула. Издевается, зараза такая. Будто знает, куда нужно давить. Видимо, приметила, как себя вела младшая, кидая взгляды в сторону сладкой парочки вечера. Даже под выпитой бутылкой алкоголя запомнила это. Издалека слышались слова кого-то из преподавателей, а за ними шли и съëмочная группа, понявшие, что не хватает двух девушек, которые явно конфликтуют в очередной раз. Больше всего сейчас кареглазая боялась, что еë заденут за живое и она сорвëтся. И так в голове каша из всех эмоций противоречивых и несовместимых, полное отрицание и злость к своим чувствам. Кажется, будто голова скоро взорвëтся от всего. Делать при этом безразличный вид приходилось, чтобы не проиграть в эмоциональном давлении между ними. Кристина делает очередную затяжку, приближается на шаг к своей собеседнице, называет ту святошей и выдыхает противный, едкий дым прямо в лицо Лизе, которая лишь отмахивает его от себя и задерживает дыхание, чтобы не ощущать никотинового запаха. — Тебе что от меня нужно? Мне нет дела до того, что происходит между вами, — держалась, как могла, кареглазая. — Пиздишь, как дышишь. Говоришь не любишь пьяных, а потом за ручку водишь Мишель и заботишься о ней. Теперь вот это. Ты пиздаболка, — говорила громче Кристина. — И это всë? Доказать больше ничем не можешь? Заканчивай провокации, хуже же потом станет, — предупреждала Андрющенко. — Почему же хуже? Потому что именно я почти пососалась с твоей любимой? Советую действовать, иначе так и прозеваешь любовь свою. Хотя… Ты уже опоздала.       У Елизаветы кулаки сжимаются, она продолжает держаться и делать вид, что ничего не чувствует, но накатывающиеся слëзы на глаза так и наравятся показать свою слабость перед этой темой. Хорошо, что вовремя к ним прибегает один из редакторов и зовëт в дом, где уже свет выключается, а шума и не слышно практически. Андрющенко смотрит вперëд на Крис и думает о том, как та безразлично и уверенно идëт домой, словно думая, что она победила эту схватку. И ведь только прозванная Индиго знает, что она проиграла, сделав вид, что у них ничья. Снова не повезло. Опять не получилось. Всë те же грабли, все те же ложные надежды и невинная влюблëнность, которая довела еë до опустошения.

***

      Вечер следующего дня. Все уже спят час точно, а Лиза только помыла голову и надела пижаму. Она смотрит в зеркало на себя, поставив обе руки на раковину и пытается понять, во что она влипла. Весь день она ни с кем не разговаривала кроме Юли. С слегка приоткрытыми глазами она в отражении не может увидеть даже бликов в тëмных своих очах. Они подобно стеклянным. Так напоминают глаза покойников, которые мертвы и внутренне, и физически. Андрющенко трогает себя за щëку и проводит тут же рукой по лицу. Хочется саму себя ударить. В сравнении с вчерашним, сегодня ни одна эмоция не проявилась у Индиго и она не могла выдавить из себя хоть что-то. Ей совсем не нравилось то, что с ней происходит. Она повернула голову в сторону подоконника и решила, что стоит туда присесть. Вид на небо звëздное открывался очаровательный, а ветер из окна поддувал и дрожь по телу проносилась. Капельки воды с мокрых волос стекали со лба и темноволосая то и дело их вытирала рукавом от пижамы, поджав ноги к груди. Она виском коснулась холодного окошка и прикрыла глаза.       В голове весь день проносились будто картинами моменты со вчерашней пьянки пацанок, а за ними и слова Кристины эхом отдавались в самое сознание. Еë голос будто мерещился ей, она разбирала каждое сказанное вчера слово и думала, не приснилось ли ей чего из этого. Кому ты врëшь, Андрющенко? Был бы это страшный сон ты бы не проснулась с опухшими глазами и не чувствовала сейчас пустоту на сердце. Ты бы забыла об этом и не накручивала себя, не сидела бы на подоконнике и не держалась за голову, оттягивая свои волосы, пытаясь будто заглушить мысли свои, хотя и знаешь, что бестолку. Разве могла ты так начать страдать по какой-то девчонке, которую знаешь вторую неделю всего, повестись на доброту и то, что с тобой просто заговорили? А ведь так случиться могло. Ты же не знаешь толком сущности людской, не общаешься много с ними, не знаешь как контактировать и общаться с ними. Ничего ты не умеешь, поэтому и подозревать не могла, что такая ситуация могла произойти. Наивная, бедная Лиза.       Мысли Лизы перебивает звук дверной ручки, которая резко поворачивается. Сердце замирает, а по спине проходят мурашки. А если это кто-то из девочек, которые еë недолюбливают? Или те, кому плевать на неë? Даже на их присутствие она согласна будет, лишь бы там не было причины Лизиных слëз и эмоционального истощения. Первые шаги слышатся и тут же они останавливаются. Еë увидели явно. Коротко стриженная поворачивает немного голову в сторону и замечает там ту, кого больше остальных боялась узреть. Мишель. Сонная, растрëпанная, без макияжа, с растëгнутой первой пуговицей на пижаме и штанами спущенными чуть-чуть от того, что она ворочается во сне. Блондинка видит, как еë знакомая в эту же секунду отворачивается. Молчит. Выглядит уставшей, какой и была весь день. Девушка с веснушками решает тихонько подойти поближе, совершенно забыв о том, зачем она шла в ванну, которая была освещена лишь яркими звëздами ночного неба. Осторожно подходя, будто боясь спугнуть ту, Гаджиева приближается к месту, где уселась Индиго. — Лиз? Ты чего поникшая сидишь? — спрашивала Мишель. — Ничего. Всë нормально. Иди спи, — говорила тихо девушка, ненадолго повернувшись в сторону пацанки. — Врать ты умеешь, но сейчас получилось плохо. Выкладывай, что потревожило саму Елизавету, — шутливо произнесла младшая.       Лиза просто не могла продолжать смотреть в глаза напротив, потому что знала, что может нечайно перевести их на губы или залипнуть. Сейчас так не хотелось ни в чëм сознаваться и выливать душу. Открываться так сложно, когда ты уже не знаешь, кому доверять, а для кого ты будешь лишь живностью какой-то, с которой можно обсудить общие темы и не более. Подняв взор вверх, темноволосая снова закрыла глаза, пытаясь остановить таким образом слëзы, которые скапливались в уголках глаз. Касаясь пальцами уголков глаз, она пыталась не зарыдать. На сознание давило присутствие рядом причины этой боли от любви рядом. Чего точно не хотела Лиза, идя на такой проект — это впадать в любовную интригу и ощущать на себе, что такое, когда тобой пользуются. Хотя, может она рано выводы делает? — Ещë и отворачиваешься от меня. Ну что ты за человек? Волнуешься, что с остальными не можешь наслаждаться вечеринкой? — догадки кидала Гаджиева. — Грустить, потому что не пью, как остальные? Ни за что. Просто я… С Крис столкнулась вчера, — пыталась правильно выразиться темноволосая. — Что в этот раз? Опять зовëт двуличной? Ты же знаешь, что это бред. — Я себя лучше знаю, чем она, но выводы у неë такие, будто она свечку держала над моей жизнью, — злилась Андрющенко.       Мишель внимательно слушала и смотрела на выражение лица татуированной дамы. Сев на край подоконника напротив, она начала переваривать услышанное девушкой только что. Захарова невзлюбила девушку и всю эту неделю ту то за кадром обсуждала, то на камеру, но так и не добилась того, чтобы Лиза хотя бы раз показала, что еë волнует то, что ей говорят. Кажется, это так сильно разозлило старшую, что она решила надавить на самые слабые места той. Только вот что это за тема такая острая, о которой догадалась в один момент Крис ещë и на вчерашней вечеринке? Что именно могло в тот день задеть за живое Андрющенко, что она теперь сейчас поникшей сидела подобно мышонку в тëмном углу. Прямо как в тот день… А ведь Гаджиева даже не помнит, что было в тот вечер. Алкоголь сделал своë, но она пытается вспомнить, потому что ей не похуй на состояние Лизы. — И при этом ты с ней хорошо провела время… Крис точно довольна, — что-то на душе закололо у старшей. — Я ничего не помню. Не знаю, почему мы спелись на вечеринке. Она неплохой человек, вроде. Тебя волнует, что я общаюсь с той, кто тебя невзлюбила? — Без понятия. Не знаю, как описать незнакомые мне чувства даже когда давят они на меня. — Она про меня говорила тебе? — поняла кареглазая.       Сердце будто пронзило иглой. Елизавета вздрогнула и не смогла больше ничего сказать, а Мишель улыбнулась совершенно не из-за того, что ей весело. Ей скорее стало понятно всë до мелочей. Все эти недовольные лица Лизы во время вчерашнего мероприятия, которые всплывали вспышками в голове иногда, взгляды частые и прикосновения, изменения в тоне речи, особенное отношение и отстранëнное поведение после вчерашнего. Всему этому было объяснение, а она и не замечала. Дура, дура, дура. Осознавая это, ей самой становилось паршиво, потому что пазл складывался даже быстрее, чем она успевала спросить у собеседницы о правдивости своих мыслей. Придвинувшись чуть ближе к знакомой, блондинка смотрела на реакцию пацанки и еë выражение лица. Она будто опустошена была. И ведь ты к этому причастна, Мишель. Все эти твои шутки и дружеские отголоски флирта ни к чему хорошему не привели. Твоя любовь играть с огнëм и других в это втягивать снова привела к худшему. Это так терзает душу. Эту стойкую и спокойную девушки довели чувства. Непобедимую на первый взгляд сломала именно ты. Именно так ведь ты думаешь сейчас, Мишель? — Кажется, ей хотелось тебя побесить этими прикосновениями ко мне, а я пьяная не понимала что к чему. — Может она флиртует так с тобой, кто знает. С чего хоть сразу побесить? Ну обнялись вы пару раз, понежились. Я тут при чëм? — врала татуированная девушка. — Дурочку строишь опять. Вижу же, что ты приревновала, — широко заулыбалась Мишель. — К чему ревновать? Мы максимум подруги, — подняла бровь Лиза. — Подруги не смотрят друг на друга, как на причину жить. Это так, к слову.       Гаджиева совершенно не хотела сейчас эту ситуацию разбавлять своей улыбкой, но защитная реакция неконтролируема. Она сама решила, что лучше сделать вид, что всë хорошо и ты не так волнуешься о произошедшем, чем искренне выразиться и показать свои эмоции настоящие сразу. Девушка пытается взять себя в руки и понять, что дальше стоит сказать. Этот разговор на такой ноте не закончится и обе того не желают. Лиза не знает, что ей ответить, потому что еë раскусили, а Мишель и не понимает, как продолжить свои слова, потому что плохо осознаëт то, что практически призналась в том, что ей не безразлична сидящая напротив дама. Андрющенко лишь тяжело вздыхает, берëтся обеими руками за голову и прячет лицо, расположив его, уткнувшись в ноги. Слишком сложно разобраться со всем происходящим внутри. Кто знает, может это пройдëт со временем и ничего серьëзного тут не скрывается. Да и младшая не совсем понимает, что ей делать. С одной стороны — Лиза, с другой — Кристина, и не ясно что и к кому она чувствует и в каком плане. — Я не знаю, что у меня на душе. Рано. Выводов никаких сделать не могу, — она пыталась говорить спокойным голосом. — Надо время друг другу дать, думаешь? Мы прям как подростки стеснительные нихуя не понимаем, ей богу, — нервно посмеялась она. — Причин достаточно бояться. Сама знаешь, о чëм я. — В нашем возрасте люди уже женятся, а мы, как малолетки ссыкливые. Я, ты, Крис. Ничего не понимаем, — разбавляла обстановку своим смехом девушка.       Лиза улыбалась незаметно почти, слыша, как хохочет от безвыходности ситуации блондинка и прикрывает лицо руками. Напоминает ту же картину, которая была на церемонии вручения брошей. Та же улыбка, скрытая за ладошками, чтобы еë не посчитали за безразличную тварь по отношению к такому происшествию. Так же и сейчас она скрывает улыбку, которую не контролирует, осознавая то, в какой жопе они обе находятся. Наступила минута молчания. Мишель повернулась в сторону окна и начала разглядывать там что-то, чтобы отвлечься. Этот диалог ни к чему не приводит их. Совершенно. Насколько же это паршиво, что они обе, взрослые девушки, не могут собрать мысли воедино и озвучить то, что хотели бы сказать, озвучить, произнести, спросить, узнать. Обе хотят найти выход, но не могут отойти от шока, потому что это только начало, только первые несколько недель. Тишину нарушает Лиза, которая будто добить себя хотела. — Что чувствуешь к ней? — спрашивала Андрющенко. — Лезешь ко мне в сердце? Честно если, то не знаю. Не могу я так быстро влюбиться, но не отрицаю, что что-то может произойти между мной и Крис. — Вот оно как… Любовь непредсказуемая штука. И боли много приносит, — рассуждала, смотря в одну точку, Лиза. — Прости… Я поняла, о чëм ты, — прошептала Мишель.       У Лизы совершенно потухают глаза от услышанного, она пытается смириться, но не понимает, что собеседница говорит это с огромной неуверенностью и лжëт, скорее всего. Гаджиева просила прощения за то, что одурманила свою одноклассницу так быстро и дала той какую-то надежду. На что? Она без понятия. А знать надо бы было, потому что именно еë вина в этом, еë рук дело. Брюнетка издаëт нервный вздох и слезает, чтобы снова подойти к зеркалу и посмотреть на состояние волос, понять, стоит ли их сушить или сами за ночь высохнут. Мишель понимала, что та сделала это, потому что напряжëнная тишина давила на обеих и то, как ни к чему она не приводила их кроме «Не знаю, что будет, посмотрим потом». Младшая следом слезает с подоконника и подходит со спины к знакомой. Она укладывает голову той на плечо и сразу получает реакцию в виде ступора. Елизавета не понимает, зачем она так поступает, а блондинка лишь хочет хоть как-то показать, что ей не плевать и она хочет продолжить общение. — Ну так что, признаëшь, что ревновала? — спрашивала Мишель. — Я не дура, чтобы показывать это и как-то на человека влиять из-за своих чувств, — ответила Индиго. — Значит, я права. Не волнуйся, я не собираюсь мутить с кем-то пока что. Так что не злись, — Гаджиева потрепала за волосы брюнетку. — Не злюсь я. Отстань уже, — пыталась от себя оттолкнуть старшая ту.       Обе в итоге начали смеяться от происходящего, Лиза сопротивлялась тому, как Мишель пыталась еë всю заобнимать и пощекотать, а сама Гаджиева радовалась тому, что нашла способ, как поднять настроение старшей. Она понимала, что не это нужно было ей, но хотя бы так девушка пыталась выразить свою поддержку и небезразличность к человеку. Словами выразиться не получалось, да и они бы показались издевательством после всего недавно случившегося. Слушая от девочек некоторые подробности и вспоминая всë новое, ей становилось стыдно за то, что она так холодно выражалась только что и будто издевательски. Блондинка двумя руками за талию обняла пацанку спереди, а та уже устала пытаться выбраться. Честно, хотелось бы Индиго уйти — она бы без проблем это сделала, но видимо она не желает покидать… Подругу? Уместно ли это слово сейчас, когда они стоят у стены, обнимаются просто так, а дама с веснушками на лице глядит то на глаза оппонентки, то на еë губы?       Неосознанно, убирая руки с талии девушки, Мишель немного приближается, продолжая между ними оставлять некоторое расстояние. Она одну руку оставляет на предплечье Лизы, а вторую хочет поднести к лицу напротив. Андрющенко будто становится каменной статуей, словно еë приковали к этому полу и она не может и пошевелиться. Совершенно ничего. Она отворачивается, не понимая, что нашло на Мишель. Да будто сама Мишель может объяснить, что стряслось с ней. Это тот случай, когда хочется быть рядом с человеком просто так, без причин явных. Горячее дыхание доносится до бледной кожи на шее темноволосой, мурашки по всему телу бегут. Самой Лизе хочется спрятаться. Вроде бы и такой момент, который бы мог сделать еë счастливой, но после всего сказанного и увиденного… Это лишь отталкивает сильнее. Когда блондинка утыкается кончиком носа в шею девушки, та наконец своë сознание приводит в норму и убирает руки младшей от себя, стараясь их легко оттолкнуть. Она не глупая, знает, почему Лиза так сделала, но продолжает строит невинные глазки непонимающие. — Не давай ложную надежду мне. Определись для начала, — дрожащим голосом произносила Елизавета. — Хорошо. Не знаю, смогу ли ответить… Вы обе будто поселились нагло в сердце моëм. Я сделаю только хуже вам, если дам обещание… Что-то хочешь спросить ещë? — поинтересовалась блондинка. — Мы как-то отдалились быстро. Можешь сказать в чëм дело? Это не еë рук дело? — Я не подвержена чужому мнению, но она явно пыталась сделать всë, чтобы мы не сближались, — молвила Гаджиева. — Тогда почему так случилось?! — сказала непривычно громко брюнетка.       Мишель прикрыла рот девушки своей ладонью, чего не ожидала Андрющенко и уже хотела возразить против происходящего. Опять ей не могут ясно ответить на еë вопросы. Снова ей не могут нормально ответить, чтобы наконец получилось успокоиться и выдохнуть спокойно. Ей совершенно не хотят давать шанса понять, что и почему случилось, кто виноват, а на кого злобно смотреть не надо. Темноволосая чувствует лишь холод на душе и некоторый гнев. Она думает, что ей закрыли доступ к словам по той причине, что их могут услышать и увидеть, а там будет совсем невесело. Елизавета начинает что-то громко бубнить в руку, потому что не может успокоиться. Блондинка вздыхает и приближается лицом к лицу с старшей. Поверх своей ладони она оставляет поцелуй ближе к тем еë пальцам, которые закрывали губы девушки. Как же близко сейчас Мишель касается свои носиком кожи лица Лизы, впадающей в дрожь от того, что она чувствует, как два тонких пальца касаются еë подбородка, а большой в это время гладит еë по щеке, будто успокаивая. Гаджиева перемещает свою ладонь ко лбу старшей, убирает с него прилипшие к нему пряди и оставляет тëплую руку на порозовевшей щеке. — Так надо было, прости. Я хочу понять, что со мной происходит. Хотелось найти замену любви к экстриму, но запуталась в поисках. Вы обе не виноваты. Давай пока что… Останемся друзьями, пожалуйста, Лиз, — закончила диалог Мишель.       Андрющенко сразу же кивает, хотя на уме у неë только горячее дыхание и губы Мишель, которым мешало прикоснуться небольшое расстояние к устам темноволосой. Она не может отойти от случившегося, но молча кивает несколько раз, смотрит в глаза напротив и чувствует, как кровь принимает к лицу, к кончикам ушей, а по телу проносится с огромной скоростью куча эмоций. Сейчас ей не приходи на ум, что это могло быть возможное желание заткнуть Андрющенко, но может оно и к лучшему. Они ещë пару минут так рядом стоят молча и что-то вместе анализируют. Их организмы отдыхают после такого нервного разговора и пытаются понять, что им делать дальше, как себя завтра вести на съёмках, в доме и как им заснуть теперь, если мысли обеих заполнены друг другом.       Младшая наконец вспоминает о том, зачем сюда пришла и Лиза покидает комнату, на цыпочках тихо идя в комнату к пацанкам, которые уже храпят и сопят. Кто-то спит чуть ли не падая на пол, а кому-то захотелось спать в удобной, но странной позе. Проходя к своей постели, Андрющенко ложится на бок и спустя около получаса она засыпает, потому что слишком изморила себя эмоциями непривычными. Она уже не узнает, что именно в это время Мишель выйдет из ванной и остановится у еë кровати, спустившись перед ней на колени, стараясь не скрипеть. Боязливо дотрагиваясь до щëчек старшей, она ощущает жар от них, который так и не уходит после всего случившегося. Наклоняя голову в бок, Гаджиева кладëт еë совсем рядышком и чувствует, как сердцебиение ускоряется, как ей приходится контролировать дыхание, чтобы не спалиться. Она оставляет мимолëтное касание своих губ на устах Андрющенко. Так не хочется это заканчивать, отпускать девушку и уходить. Но когда та в сознании, то Мишель боится сказать то, что желает. — Слова «Я тебя люблю» такие сложные, даже не знаю правдивые ли они. Прости. Я обязательно разберусь со всем, — шепчет почти неслышно она.       Вставая с пола, блондинка старается не заплакать, потому что боится, что испортит жизнь той, от кого на сердце тепло. Девушка ложится на свою кровать и до самого утра не знает, что ей делать. Она сказала, что разберëтся в себе. Только как? И сможет ли?