Кинктобер 2022 / Kinktober 2022

Сказать, что Лена Окстон с позывным Трейсер была рассержена — ничего не сказать. Несмотря на то, что Overwatch был подпольной организацией, отчитали её за проваленную миссию будто она враг народа. И ведь отругали именно её, а ту, что была причиной этого фиаско. И снова мысли о Вдове. И вновь картина в голове: ракурс снизу, массивный сапог на танкетке… Самый выгодный вид на подтянутые формы снайперши, от которого голова шла кругом… Злость и обиды за проваленную миссию неумолимо задвигались на задний план, а Трейсер не могла решить, хорошо это или плохо. Потому лишь ускорила шаг, время от времени используя хроноускоритель, чтобы как можно раньше оказаться дома. Входная дверь оказалась запертой, а ключи — снова потеряны. Трейсер пришлось отбарабанить марш, пока ей не отворили. Эмили, зазноба Трейсер, выглядела сонной и заторможенной. Наверняка ждала возлюбленную столько, сколько могла и, не дождавшись, прикорнула. Медные волосы будто жили собственной жизнью, как змеи на голове Горгоны. Макияж чуть стёрся, будто Эмили уснула лицом в подушку. Любимый красный свитер, весь в складках, скрывал точёную фигуру девушки, придавая ей ощущение комфортности и сонливого спокойствия. Но это было не то, что нужно Трейсер, здесь и сейчас. Поэтому молниеносным движением — на которое и профессиональный боец не сумел бы среагировать, не то что сонная красавица — преодолела дистанцию до Эмили и впилась в мягкие и сладкие от помады губы. Вместо слов удивления Эмили смогла лишь пробормотать что-то невнятное, но сонливость в глазах моментально снесло. Она хотела ещё что-то сказать, приоткрыла рот — но именно того и добивалась Трейсер, углубив поцелуй до французского. Порог с автоматической дверью остался позади, Трейсер единым порывом пригвоздила любимую к стенке. Эмили, задыхаясь и сбрасывая с себя сонливую негу, начала отвечать на поцелуи, но куда ей было угнаться за Трейсер. Чувствуя, как жар разгорается внутри, Трейсер поняла, что одних поцелуев ей уже не хватит. Всё накопившиеся напряжение — в том числе и сексуальное — должно было найти выход наружу, и Эмили тут выступала в роли молниеотвода. Тонкие руки Трейсер гуляли по спине возлюбленной, впивались изящными ноготками в мягкую и тёплую ткань свитера. Когда и этого стало недостаточно, руки опустились вниз, легли на ягодицы Эмили, прикрытые лишь кружевным нижним бельём. Та, кажется, вознамерилась остановиться, жалуясь на недостаток прелюдий — но Трейсер не обращала внимания. Сейчас её бы не остановил и хор монахинь, уговаривающих отринуть похоть и задуматься о целомудрии. Трейсер со стороны, может, и выглядела изящной тонкорукой девушкой. Но поднять Эмили, ухватившись за её бёдра, и вдавить в стенку — не составило труда. У Эмили же от таких потрясений сбилось дыхание. Трейсер подняла Эмили слишком высоко и уже не могла дотянуться до сладких уст любимой. С другой стороны, теперь её лицо было на уровне груди Эмили, пусть и скрытой плотным шерстяным свитером. Конечно, её любимая, эта скромняшка, ничем не похожа на роковую красотку, с винтовкой в руках и в латексном костюме с вырезом до пупка… Разозлившись на саму себя за эти мысли, Трейсер наугад укусила Эмили. Судя по отсутствию от той реакции, пострадал только свитер. — Милая, подожди, — неуверенно попросила Эмили, закинув руки за шею Трейсер и пытаясь выхватить зрительный контакт. Трейсер всё-таки остановилась, но продолжала поддерживать любимую в воздухе, впившись ноготками в её бёдра. — Ты не расскажешь, что случилось? Почему ты сегодня так поздно? Нет, разговоры по душам Трейсер не интересовали. Не сейчас, не сегодня. Накопившееся напряжение требовало выхода. И либо Эмили с ним поможет, либо Трейсер запрётся в ванной и расправиться с проблемой самостоятельно. Кажется, Эмили поняла её, и без слов, стоило ей взглянуть в карие глаза Трейсер, в которых бегали — нет, носились стаей — чёртики. — Дай мне тогда хоть переодеться, — примиряюще предложила Эмили, чмокнув Трейсер в лобик. Трейсер опустила любимую на ноги, напоследок звонко хлопнув её по ягодице. Эмили скрылась в одной из комнат. Трейсер же сходила на кухню выпить чая — она всегда оставляла про запас чашечку, пропуская мимо ушей упрёки Эмили о том, что чай оставляет грязный налёт на посуде. Чай был застоявшийся, остывший и крепкий — несмотря на неаппетитное описание, именно такой и нужен был Трейсер, чтоб немного прийти в себя. Стоя посередине кухни и отхлёбывая из чашечки, Трейсер пыталась успокоиться. Что на неё нашло? Нет, они вместе с Эмили не были целомудренными монахинями, нет-нет, да стучали к ним в дверь соседи, жалующиеся на неприличный шум. Но чтоб вот так, без лишних слов, наброситься на любимую как маньяк, как… Да, как она. Образ Роковой Вдовы вновь замаячил перед глазами. Трейсер, сама не желая, вспоминала подробности последней миссии. Мурлыкающий голос, от которого, кажется, щекочет не только в ушах, но и в черепной коробке. Мощные ноги бывшей балерины, плавными линиями переходящие с бёдер в крутые обводы ягодиц, которые ни одному хирургу не повторить. И каблук сапога, замерший в дюйме от лица, опасный, но тем более, по какой-то странной причине, непонятой прихоти Бога — желанный… В смысле, не сам сапог, а его обладательница, да. Маленькие часы в прихожей — механические, раритет — тихонько сообщили, что настала полночь. Трейсер встряхнулась, допила чай и нырнула в полумрак прихожей. Сейчас ей было не до сна, а чашки чая явно недостаточно, чтобы сбить сексуальное напряжение. Каблуки-каблуки-каблуки… Мысль кувыркалась голове, а кровь и жар стекались ниже, к животу, и ещё ниже. Конечно, у Трейсер никаких туфель не было, она всегда предпочитала удобную спортивную обувь, каким бы ни был повод. Зато у Эмили нашлась пара экземпляров. Мысленно поблагодарив любимую за равный размер ноги, Трейсер сорвала с себя кроссовки — в которых ходила по кухне, ох завтра жалоб будет — и попыталась надеть туфли с высоким каблуком. Это оказалось не так и легко. Нет, засунуть ногу в узкую туфлю — это полбеды. А вот устоять — к этому её жизнь не готовила, а ведь Трейсер участвовала в куче военных операций и десятке научных экспериментов — и неудачных в них было куда больше, чем стоило. И так, придерживаясь за стенку, Трейсер направилась в спальню. Эмили уже ждала её там. Сидела на краю кровати, раздвинув ноги в чудесных соблазнительных чулках. Свитера не было, вместо него худое тело в веснушках украшало чёрное кружевное бельё, в одном стиле с чулками. И, хотя это было отвратительно, неправильно, непозволительно — но Трейсер, остановившись на пороге и держась за дверной косяк, невольно сравнивала любимую с роковой снайпершей. Нет, конечно, они совершенно разные. Эмили послушная, мягкая, искренняя. И Трейсер любила её за это, и не только поэтому. Но сейчас… В памяти всплыло ехидное выражение на бледно-голубоватом лице Вдовы… Выражение госпожи, графини, императрицы. И это злило Трейсер. Не потому, что не могла выбить роковую красотку из своей головы, а потому что… потому что хотела её, хотела слушаться и повиноваться, бросаться в ноги и целовать их, от самых щиколоток и до… Бурный поток фантазий прервал хохоток Эмили, заметившей неказистую походку Трейсер, неуверенно стоявшей на каблуках. И в любой другой момент Трейсер посмеялась бы с ней. Но не сейчас. — Ползи ко мне, — тихо, но отчётливо приказала Трейсер. Кажется, не грубо, она не хотела обидеть любимую — но требовательно. Эмили удивлённо вскинула рыжие брови, но… повиновалась, да. Опустилась на пол, точнее, на пушистый тёплый и мягкий ковёр. Кокетливо улыбнулась, встала на четвереньки. Груди, хвала силе гравитации, оттягивали вниз лифчик, давая прекрасный, возбуждающий ракурс. Трейсер попыталась пойти навстречу, потеряла равновесие, опёрлась о стену. Эмили не стала мучить возлюбленную, сама приблизилась, виляя попой и не прерывая зрительного контакта. — Быстрее, — всё ещё тихо, но более уверенно велела Трейсер. Эмили послушно расположилась у её ног, изящные руки прикоснулись к жёлтой ткани леггинсов, начали гладить, массировать их. Да, в любой другой ситуации Трейсер согласилась бы на расслабляющий массаж, отличный вид прелюдий — но не сейчас, не в эту полночь. — Целуй, — Трейсер, полностью опёршись спиной о стену, подняла ногу в туфле Эмили. А та — не сказала ничего лишнего, аккуратно взяла ступню в руки, поцеловала. Конечно, из-за туфли и носков Трейсер ничего не ощутила — но это было и не надо. Главное, что Эмили это делала, а Трейсер за этим следила, насыщая визуально-эстетический голод. А вот физиологически-сексуальное напряжение только усилилось, и Трейсер сама не заметила, как её руки начали блуждать по уличной куртке, сминая под ней маленькую, но чувствительную грудь. — Что ещё… пожелает моя госпожа? — кажется, Эмили поняла правила игры и теперь отлично исполняла роль. Малину портил лишь непокорный, насмешливый взгляд. Трейсер, поддавшись сиюминутной мысли, двинула ногой, носок туфли толкнулся в щёку Эмили. — Теперь — выше… зайчонок, — прибавила Трейсер, на миг вспомнив, что поступает недостаточно вежливо по отношению к своей возлюбленной. Эмили, видимо, считала также, ведь её глаза сверкнули хитрой искоркой, будто задумала что-то подлое. Она в точности выполнила приказание Трейсер — но куда стремительнее, чем та ожидала. Трейсер и могнуть не успела, а пальцы Эмили лёгким ветерком пронеслись по внутренней стороне бёдер и уткнулись в самый центр жара. — Ай, — вскрикнула от неожиданности Трейсер, но, секунду подумав, повторила восклицание куда медленнее, томным голосом. На миг блеснула белозубая улыбка Эмили, и скрылась, ибо она начала медленно расцеловывать ноги Трейсер, всё ещё одетые в жёлто-оранжевые спортивные леггинсы. Зато её пальце двигались куда интенсивнее и быстро, непостижимым чудом или мастерством нащупав сквозь ткань клитор. Задыхающаяся от участившегося пульса и закружившейся головы, Трейсер полностью опёрлась о стену, закинула голову и стонала не прекращая. Во рту моментально стало сухо, несмотря на выпитый чай. А когда влажный горячий язык Эмили занял место пальцев… У Трейсер будто сорвало крышу. Вслепую, не глядя, она положила руку на голову возлюбленной, засунула руку в копну непослушных рыжих волос. Сжала — на секунду, чтоб искра боли не остановила, а лишь раззадорила Эмили. А той это и не было нужно, она уже мяла руками упругую задницу Трейсер, потом схватилась за край легинсов и одним рывком стянула вниз. Продолжая, наплевав на соседей, стонать во весь голос, Трейсер неловкими движениями расстегнула куртку, чуть отодвинула в сторону хроно-стабилизатор. Твёрдые соски с готовностью торчали, ожидая ласок, и Трейсер им их подарила. Вся злость, обида, усталость — ушли восвояси, утекли куда-то. Осталось одно желание, которому вторили и тело, и душа, и разум. — Войди, — уже не приказывала, а просила Трейсер. Любой другой партнер мог бы воспользоваться моментом и отказать ей в удовольствии, оставить мучаться на грани оргазма. Как хорошо, что Эмили была не такой. Эмили послушная, Эмили исполнительная, Эмили… Не она. Но Трейсер никто и не был нужен. Уж точно не сейчас. Часы пробили половину первого. А, может, и того больше, Трейсер не слышала, уши будто заложило давлением. Точнее, криками. Стонала уже не она одна, Эмили, проказница такая, которой не разрешали, одной рукой выполняла приказание Трейсер, а другой ублажала себя. Миг, искра. И ещё. Трейсер, не останавливаясь, уже двумя руками держалась за волосы возлюбленной, и сама, не осознавая, двигала тазом в унисон ласкам Эмили. И продолжала двигаться, стонать, кричать имя любимой, пока ноги ещё могли удерживать… Поставив чашку со свежезаваренным чаем, Эмили чмокнула сопящую Трейсер в щёку. Уже рассветало, но днём выходной, и торопиться было некуда.