Бабочка

Выключив стрим, они, наконец, могут расположиться с максимальным удобством, не считаясь с необходимостью находиться в кадре, читать донаты и чат. — Ночная бабочка, значит, да? — усмехается Тимур, через несколько секунд после завершения трансляции. В этот раз стрим прошёл довольно спокойно, но неужели слова «Я из кокона в облако сама дотопала» можно было как-то не так понять? При чём тут шлюхи вообще? — А? — Серёга выныривает из своих мыслей и, не сразу сообразив, к чему вопрос, отвечает с заминкой. — Да я понял уже, ты обычную имел в виду. Только Хэлу недостаточно такого ответа, он начинает допытываться, почему в ответ на слова: — Ночная бабочка — это шлюха! — Похоронил сказал: — Ну, вот это уже хоть что-то. Чем это лучше сравнения с обычной бабочкой? Что вообще странного в том, чтобы сравнивать себя с обычной бабочкой? Странный он. И объяснить нормально никак не может. Вот что за человек? — А, может, ты просто хочешь, чтобы так было, а? — озвучивает Тимур очередную версию с довольной усмешкой. Словно ничего против не имеет, словно если так и есть, сочтёт это лестным. И Серёжа отвечает: — Ага, — с полным безразличием к тому, что же сподвигло Легая так подумать. — Да, бля, нормально ответь! Пох медленно поворачивает голову к Хэлу и, по-доброму усмехаясь, повторяет, что о ночной бабочке подумал именно от того, что хотел видеть Тимура в этой роли, а не потому, что такая интерпретация обсуждаемых барсов интереснее. И понимай, как знаешь: не то «Отвяжись», не то правда. Легай усмехается ему в ответ: — То есть надо было всё-таки дарить билет в дрочильню? — Неа, — Пох смотрит на букет, довольно улыбается и ещё раз отрицательно мотает головой, словно убедившись, что он лучше альтернативы, и не замечает движения, в результате которого рука Хэла оказывается у него в штанах, а сам Тимур на ухо шепчет: — Значит, так? — Спину побереги, — говорит Серёжа, обнимая его поддерживающим движением. Похоронил ёрзает, пытаясь принять такое положение, в котором Хэллоуину будет комфортно, но даже не думает о попытках отстраниться: зачем? Это же Хэл. Он может наглеть и творить какую-то дичь, но не перестаёт быть ближе родных, даже находясь далеко. Они слишком давно… вместе? Дружат? Неважно, как это называть. — Да мы ж сейчас не ебаться собираемся, — это «сейчас» Серёжу веселит, но говорить что-то по этому поводу ему не хочется: всё и без слов очевидно. Их отношения — это тот случай, когда секс ничего не меняет. И без того уже ближе некуда. Поэтому он без раздумий позволяет Хэлу ему подрочить, потом оказывает ответную услугу возбудившемуся в процессе Тимуру и на всякий случай уточняет, не стало ли ему хуже от таких упражнений. Хэл ворчит, хотя забота Похоронила ему приятна, однако сам понимает, что до операции реально стоит быть осторожнее, и не делает глупостей. В конце концов, им незачем спешить: друг от друга никуда не денутся, а кроме страсти в жизни много важных вещей, и каждой — своё время.