***
Она могла бы по привычке добраться до дома после работы, но сегодня её ноги сами понесли её на новую московскую фотовыставку. Испорченные нервы хотели покоя, а ничего кроме и искусства и, может, хорошего вина с подругой не могли этого предоставить. Вино и подруга ждали выходных, а заглянуть на вечерние часы хорошей, по отзывам, экспозиции, было идеальным решением для середины недели. Она не знала, что искала. Что-то свежее, живое и животное. Формальные улыбки, галстуки и пиджаки — это всё было игрой. И она честно играла в неё. Так было нужно. Но сейчас ей было нужно… подышать этим воздухом, где не было ничего искусственного, только живое творчество и что-то, что заставляло её саму творить. У неё было с собой ничего, ни холста, ни красок, но был блокнот и самый простой карандаш, который она взяла с рабочего стола. В галерее играла классическая музыка. Ксюша не торопясь осматривала зал за залом, сверху на плечи небрежно накинула пиджак, и всё рисовала понравившиеся фрагменты. Фотограф любил тела и взгляды. Любил как чёрно-белое, так и в цвете. На каждой фотографии — своя история мужчины и женщины. Что-то интимное и камерное. Запретное. Где-то порочное с виду. Что-то за закрытыми дверями и задернутыми шторами. Немного дикое. Ксюша дольше всего простояла перед фотографией двух влюблённых в едва освещённой комнате. Обнажены тела, но на самом деле — души. И только сияют их глаза: они смотрят друг на друга. Витает тайна, что знают только двое, её скрывают руки, гладящие друг друга по скулам и самый честный взгляд. Девушка хотела бы знать этот секрет. Но однажды полюбопытствовав, отплатила за это разбитым сердцем и эмоциями, которые Ему были не нужны. Возможно тайны и не было, а была только физика? Может только физика и существует, и остальное — плод отчаянного, ищущего любовь воображения? Она сделала ещё наброски и под звуки фортепиано и ровный стук сердца покинула зал, где сосредоточилось всё мужское и женское, запретное и тайное. Где ей, однако, стало немного легче дышать.***
— Здесь нужны их подписи, Вета, — Ксюша отправила ей по почте документ, скептически поглядывая на подругу. — Ты проверь всё ещё раз и отправь бумаги юристу. Мне кажется она сегодня до пяти работает. — Её сегодня вообще нет, за свой счёт взяла. — Ох, чёрт. — Я поэтому думаю уточнить по датам, может это терпит до завтра, — Виолетта передала подруге конфету. — Съешь, деточка, нам нужна глюкоза для всего этого геморроя. Твои любимые с кислинкой. — Да уж. Ксюша кинула в рот леденец, приятно ласкающий вкусовые рецепторы яблочным вкусом, и снова принялась за разбор писем от клиентов. Сентябрь ещё не начался, а работы было выше крыши. — Как встреча прошла в понедельник? — Цирк уродов. — Не удивлена, — хмыкнула Виолетта. — Но ты их сделала, Миронова? Скажи, что да, я себе уже представила их вытянутые лица, когда им чуть ли не зачитали пункты договора. Ксюша важно поправила на носу очки, отодвигаясь на кресле, чтобы увидеть улыбку девушки. — Я зачитала им третью часть об оплате услуг. — О Боже, ты шикарна! — обе рассмеялись. Её занудство зачастую работает на неё, она это знала. На телефон пришло уведомление в мессенджер, и смех девушки сменился вскинутыми бровями и даже недоверием. Она лениво перекатывала фруктовый леденец по языку. Он серьёзно вспомнил? Лёша: спускайся в кафетерий, там столик у окна Девушка сначала отложила телефон, отвлекаясь на работу, и надеялась, что ей привиделось сообщение от парня, который испортил ей выходную субботу. Не тут-то было. — Ты далеко? — За сендвичем. Тебе взять? — Нет, я уже перекусила. Ксюша не знала, почему не стала говорить реальной причины, хотя вероятно после того, как она прогонит из офиса нелюбителя воблы, устроить себе бизнес-ланч будет очень кстати. Она снова почувствовала иголочки раздражения по коже, пока спускалась на лифте в кафетерий. Приехал на работу, Боже мой. Он и правда сидел у окна, она сразу его узнала. Убранные в пучок наверх волосы, как и в тот раз едва заинтересованный вид… и образ с иголочки. Ксюша не любила лукавить, но у мужчины определённо было чувство стиля: идеальные чёрные брюки, накрахмаленная белая рубашка, расстегнутая на две пуговицы, и дорогие часы. И, конечно, подобный, выделяющийся на фоне их замшелых инженеров, — она серьёзно не любит лукавить — красивый представитель мужского пола, непременно захватил на себя внимание всех посетительниц их посредственного кафетерия. «Эффект произведён», — не сдержала закатанных глаз Ксюша, бесцеременно присаживаясь напротив парня и выжидающе на него взирая. А он только приподнял бровь на такой «приём» и с недоверием посмотрел на девушку, которая также с недоверием смотрела на него: — Здравствуй. — Здравствуй, — она заказала себе чай и сендвич с тунцом. — Не знала, что ты умеешь здороваться. — Предпочитаю здороваться лично, — пожал плечами парень, обращая её внимание на цепочку, виднеющуюся в вырезе рубашки. Ксюша неловко поёрзала на стуле. — То есть ты со всеми в переписках никогда не здороваешься? Удивительно. — Нет, это ты удивительная, честное слово, — поражённо посмеялся он, подвигая к ней принесённый официантом горячий сендвич. — Приятного аппетита. — Спасибо. — Нет. — Что нет? — Я не здороваюсь, если знаю, что я с человеком встречусь буквально через десять минут. — Ты был настолько уверен, что я прибегу посреди рабочего дня за зажигалкой? Он чуть не поперхнулся кофе, и Ксюша не знала чувствовала ли она вину за его неловкость или же беспардонное злорадство. Её отчего-то забавляло выводить его из зоны комфорта. Лёша окинул её нечитаемым взглядом и снова пожал плечами, поднимая в ней новую волну раздражения. Он… бесконечно ледяной. Девушке иногда казалось, что будь они в Хогвартсе, она бы точно обвинила его в применении Окклюменции: настолько мастерски он за секунду мог скрыть свои эмоции и стать просто холодной педантичной, на её вкус, статуей. Мужчина наконец самодовольно хмыкнул, доставая её зажигалку, но не спеша отдать. — Но пришла же. — Не обольщайся, — кинула девушка, откусывая от своего сендвича. — Ты не работаешь сегодня? — Работаю, но у меня вечерняя смена. Клиенты захотели массаж перед сном. Ксюша не отрывала взгляда от медленных методичных движений парня, крутящего между пальцев зажигалку. Длинных ловких пальцев. Уверенные и спокойные движения. Двое в тёмной комнате. Занавески. Она делает два уверенных штриха по бумаге. Вивальди на фоне. Переплетённые руки пары с фотографии. Где-то позади Лёши чуть закашлялся молодой парень, и это вернуло её к реальности. Девушка пару раз моргнула. Наваждение сошло так же быстро, как появилось. Она не стала придавать этому значение, ровно как и вопросительно нахмурившему брови парню, который с интересом наблюдал её секундный транс. Она и не заметила, как сделала слишком большой глоток чая. Просто показалось. Он же не умеет читать мысли. Откуда ему знать про тот бред, что по случайности вызвали его идиотские пальцы. Он всё же отдал зажигалку. Она была тёплой из его рук, и больше Ксюша пообещала себе не думать о словах матери про её бедную личную жизнь. Видимо у неё и правда был всплеск гормонов не более. Глупости. — У вас неплохой офис, — он оглядел фойе помещения за стеклом, никак не комментируя ситуацию, к её приятному удивлению. Но тут же едва заметно усмехнулся. — В айти-компании должен быть масштабный мужской коллектив. Уже нашли себе с Виолеттой женихов? Ксюша повторила его выражение лица, отпивая дымящегося чая. — Присматриваемся. Хорошо, и почему ты смеёшься? — Просто интересно, — он взглянул на неё из-за чашки с фильтром. — Кто этот смельчак, который обуздал твой жуткий хара… Конец фразы разбился вместе с резко упавшей на кафель чашкой, и молодой парень, который буквально минуту назад спокойно обедал неподалёку от их стола, тот самый, что закашлялся вовремя Ксюшиных воспоминаний о понедельнике, оказался на полу и зашёлся уже совсем нешуточным кашлем. Он держался за ворот водолазки и едва ли мог говорить. Посетители кафетерия испуганно ахнули, и Ксюша только в этот момент поняла, что Лёша уже был возле него. С бешено бьющимся сердцем, она подбежала к ним, молясь, чтобы ничего страшного не случилось с тем, кого она кажется даже знала. Когда Лёша поднял его, то она узнала в нём их стажёра-менеджера. Ему едва ли исполнилось двадцать. Но больше всего её поразило, как мужчина, который только что сидел с ней за столом без колебаний начал оказывать профессиональную помощь. — Всем отойти. У человека полное нарушение проходимости верхних дыхательных путей, ему нужен воздух. — Лёш… — Ксюш, помоги снять с него водолазку, — не отрываясь от методических постукиваний по спине, спокойно, но властно сказал он окоченевшей на месте девушке. В этот же момент, когда его низкий тон голоса проник в сознание, Ксюша не знала как, но, не задавая лишних вопросов, выполнила указание. — Молодец, теперь давай сдвинем его. Да. Вот так, — говорил он под встревоженные вскрикивания официанта и повара. Они раздели его по пояс, в то время как Лёша нагнул бедного мальчика вперёд, и, сжав кулак на его животе, резко надавил на него. Косточка от вишни вылетела наружу и синеватый оттенок губ пострадавшего стажёра постепенно спал, а дыхание восстановилось. Когда всё успокоилось, и все вернулись к своей работе и делам, Ксюша поражённо смотрела на собиравшегося уходить мужчину. Он правда удивил её сегодня. — Ты спас его, — Ксюша и не заметила, как парень задвинул и свой, и её стул. Молодой человек нахмурился, точно она сказала нечто, что случалось каждый день и подразумевалось как что-то обычное. Но ведь физиотерапевты не сталкиваются с таким постоянно. — Это сделал бы любой, кто так же оказался бы рядом. Ты, например. — Возможно, но я растерялась, а ты нет. — Работа научила быстро реагировать, — он посмотрел на неё с высоты своего роста и не скрыл насмешливо приподнятых губ. Этот жест тут же напомнил ей о том, кто такой Алексей Агапов. Теперь была её очередь хмурить брови. — У тебя крошки над губой. — Что ты имел ввиду, когда говорил про мой характер? — Что он жуткий, — он направился к выходу из кафетерия. — Увидимся, Ксюша Миронова. Меньше думай обо всякой ерунде, нервные клетки не восстанавливаются. — Идиот, — пробурчала себе под нос девушка, качая головой и всё ещё не имея возможность окончательно переварить случившееся. Она, к чёрту, не знала, кто этот Лёша такой. Не знала и не хотела знать. Но сегодня она всё-таки на деле поняла, что мужчина перед ней — прежде всего врач и большой профессионал, доказавший это, сохранив человеку жизнь. Спас от удушья его, а дышать легче стало ей. Жизнь всё чаще доказывала ей, и это безумно настораживало, что большую часть времени, она как тот несчастный парень, бездыханной рыбой лежала на земле, и только иногда что-то или кто-то давал ей глоток свежего воздуха. Спасало от чёртового удушья. А её воздухом становились живые эмоции, от которых в последнее время она упорно бежала, но которые её лишь быстрее находили. Уже на выходных они снова встретились компанией, выбрав боулинг. Агапова не было, как и на неделе после. Ксюша была не против, даже смогла без лишних передряг поближе познакомиться с друзьями Виолетты, но только пожалела, что Лёше Агапову не достанется её гениальный ответ на обвинение в «жутком характере». Везло ей ровно до третьей недели, пока он не подал знак о своём существовании в баре в субботу и даже поделился с ней сигаретой. Пусть и ментоловой. Тогда она выиграла у него в покер и высказала за кафетерий. «Ещё и злопамятная», — покачал тогда головой он, и потом весь вечер пытался доказать, что у неё нет чувства юмора. Тогда он незамедлительно узнал, что проиграть в третий раз в карты девчонке тоже бывает смешно. А на последней неделе первого осеннего месяца они уже спорили за самые решительные и отвязные поступки в школе, где пока они с Агаповым как обычно перекидывались любезностями, Виолетта забрала пальму первенства. Татуировки с любимой рок-группой и автографом на груди от солиста в тринадцать лет — это было хорошо. — Только хардкор, ребята, у меня ещё много скелетов в шкафу. — Нормально. А после концерта, вы же с этим рок-солистом не..? — Ты дурак что ли, Захар? — Рот закрой — муха залетит, — шуточно вернула Ксюша упавшую почти на пол челюсть Лёши обратно на место. Они вдвоём по привычке занимали диван у стены: оба решили, что так «проще ругаться». Лёша искренне удивлялся простым вещам, и это было даже забавно. — Этот мир не перестаёт меня удивлять… — Как и ты его, Агапов, не переживай, — она нарочно заказывала воблу из раза в раз, и смачно ела её, запивая хмельный напитком. — Что? Что за взгляд, полный отвращения? — Этот рыбный запах, Миронова, я от тебя отсяду, поняла? — Отсаживайся, — с вызовом фыркнула она, отодвигаясь от него как можно дальше и игриво предлагая Захару сушёной рыбы. — Будешь, дорогой? — Обожаю ваши баталии. Буду, Лёша глупенький просто, не прочувствовал вкус жизни! — Очень глупенький да, — согласно закивала Ксюша, обворожительно улыбаясь пока что всё ещё сидящему рядом парню. Лёша посмотрел на неё, точно девушка вызывало у него тонну вопросов по поводу своей адекватности, но упрямо не стал никуда отсаживаться. Ей назло, она знала. А вот то, что она знать не могла, это в какой момент необщение с Лёшей Агаповым, стало еженедельными встречами в пабе или в лофтах в общей компании, или когда оно стало их извечными всех веселящими спорами, которые иногда заканчивались далеко заполночь в Телеграме. Нет, они не стали лучшими друзьями, даже близко нет, особенно учитывая, что отдельно без остальных ребят они не виделись и почти не общались, но всё же глупо было отрицать очевидное: что-то в их абсолютно идиотских разговорах и такой же идиотской дружбе было. Что-то спасающее от удушья и паники. А то самое удушье и паника уже в начале октября объявились в виде появившегося откуда ни возьмись Никиты и его, как она случайно узнала — жены.