Из тьмы Рождается свет.

      Темноволосый, статный, с суровым лицом мужчина стоял на краю обрыва. Ветер трепетал его черные, как сама ночь, волосы, принося в них маленькие, будто бы хрустальные звездочки, снежинки. Он ждал своего друга и нисколько не был озабочен капризом погоды. Со спины к мужчине неторопливо, опираясь на сучковатую клюку, подошла сухонькая старушка в черном одеянии.       — Милок, а не подскажешь ли ты бабушке дорогу до ближайшаго трактиру? Уж больно лихо Карачун веселья ночь затеял во и Мишку-шатуна выпустиле порезвиться во лесной чаще. Птицы-вьюжниц, снежные бураны, по горам да по пещерам разгуляй устраивают. Вот только волков белых подле себя оставил, ведает, за духами пригляд надобен, — сказала подошедшая.       Мужчина в ответ ей улыбнулся. Он сразу понял, кто к нему идет. Да и ее вечное, любимое воплощение старой, немощной, но мудрой женщины всегда выручало богиню Равновесия. Как она сама заявляла: этот облик нужен, чтобы у других глупых мыслей не появилось спорить со старшей да замуж звать. Он уже очень давно наведывается в этот мир и всегда удивлялся тому, как здешние создатели воплотили себя для своих творений. В основном это были или старцы, умудренные долгой жизнью, или совсем юнцы, наделенные смекалкой и зарядом энергии, а некоторые и вовсе были зверьми. В его мире Эру Илуватар наделил А́йнур, своих созданий, прекрасной внешностью, мудростью, силой. А тут все было иначе. Он развернулся к старушке, которая долго вглядывалась в белые глаза Судьи мёртвых из другого мира.       — Дитятко, что нужен был пригляд, уж выросла, и красна она стала. Я ей многия заветы передалала, как ты и просил. Но другая она: кровь отца вий ней сильна, но дух крепок. Да и свет ей мил болея, чем тьма, — по-доброму сказала старушка, а затем ловко взяла под руку высокого мужчину и повела от края обрыва. — Зря ты печешься, я ее хорошо учила. Или ты, Милок, сомневаешься вот мне?       — Ядвига в тебе сомневается, мне никогда не приходилось. Я благодарен тебе за ее воспитание, хотя до сих тор не пойму, зачем спас этого ребенка, — впервые ответил Намо.       — Ишь чаго удумал — дитятко на гибель отправить только за кривду отца. Она невинным мальком тогда была и за поступки батеньки не несет ответь. Это ты тогда не судья, а палач, коли так думу думаешь, — разозлилась старушка, а вьюга только усилилась.       — Ее отец самое настоящее... – протестующе начал собеседник, но был перебит.       — Да хоть сам Кощей! Не к ночи упомянут. Если же всех судить по крови, то пол мира можно отправить вий Бездну Великую. И хватит об этом, дитя выросло и дальше ей ответ только за свои поступки придется нести, — возмутилась старушка. — Нам велено только наблюдать, коль взялись за это дело. И давай по быстрея до очага доберёмся: у меня от этаго морозу уж все кости стынуть.       — Эх… Ладно. Хорошо, — наконец-то согласился Намо. — Но у меня есть идея получше, чем просто обычный трактир. Как насчет того, чтобы немного погостить в моих чертогах? — с улыбкой предложил А́йнур.       — А что? Давай, — тут же ответила старушка. — Давно я не была вий тех залах. Можит, и к Вайрэ заскочить все косточки ваши перемыть?       — Вайрэ будет рада тебя увидеть. Как и остальные.       — Ну что же, давай тогда поспешим, пока Кощей и Карачун праздник гуляю да мёда упаиваются, а то опять на утро будут у меня мёртвую воду просить. Черти окыянные! Как гулять, так они первые, а чуть что, так, Ядвига, смилуйся голубушка.       И спутники растворились в метели под задорный мужской смех.