Дэйрис

Мондштадт — это город, где никто не ожидает больших преступлений, серьёзных драм или той самой темы сплетен, которая захватит все углы на больше, чем две недели. Конечно, все с дрожью вспоминают того дракона, что для его усмирения пришлось принять помощь Предвесника. Все знают об Ордене Бездны, рыцари Ордо Фавониус приносят клятвы с содержанием защиты столицы Свободы. И каждый ждёт того переломного момента, когда мир перевернётся с ног на голову, а Селестия упадёт на землю. В будущем. В мыслях посреди ночи. В самых безумных снах. Но ведь это внешние факторы, всего лишь. Люди же в городке знают друг друга с пелёнок. Каждую собаку и застрявшего на крыше кота. Все говорят вежливое «Здравствуйте» при встрече и машут рукой. Или нет, если руки заняты покупками. Дети радостно играют на площади и бегают кругами около статуи Барбатосса, а родители живо обсуждают новые вкусы коктейлей в таверне «Кошкин Хвост». Дилюк поклялся защищать этот оазис с детства, с первого пройденного экзамена в Ордо. Зная его со стороны как угрюмого хозяина самой известной таверны и винокурни в округе, старики мягко улыбаются при встрече, ведь помнят того самого хулигана с побитыми коленками и подгоревшими локонами волос. Взрослые люди останавливают его для обсуждения какой-то новости, а он не имеет права отказать. Дилюк не любит пустые разговоры, но готов горы свернуть ради спокойствия собственного города. Однажды одна девочка, когда Дилюк был на площади, с заметным дрожанием подошла к нему и спросила: «Извините, мистер, не хотели бы вы с нами поиграть в монстров и рыцарей?». Дети сзади стояли так же и смотрели на него большими глазами. Второй мальчик осмелел, когда мужчина не отказал сразу же, а в ступоре застыл на месте и так же тихо уточнил: «Вы будете монстром». На Дилюка смотрели заинтересованные взрослые и детские милые личика. Тот день можно было запомнить как момент, когда с уважаемого и угрюмого хозяина самой известной таверны и винокурни в округе, спала эта угрюмость и он бегал по площади вместе с другими детьми и разрешал им заплетать свои волосы. Кэйа тогда был на экспедиции и с грустной улыбкой слушал разговоры по углам. А виновник сплетен ходил ещё три дня с роскошной косой за спиной. Дилюк поклялся защищать этот оазис со всей своей душой. И не ожидал ничего выходящего вон от жителей такого простого, но по своему прекрасного городка. Пока не услышал детский плач посреди виноградников в большой ливень. *** День сначала был солнечным. Но летом солнечные дни часто сопровождаются большой жарой. А та в свою очередь несёт серую тучу хорошего дождя вечером. Понедельник мало кому нравился, а гроза в конце не прибавляла ей привлекательности. Как и кучка гидро слаймов в другом конце плантации. Полностью мокрая одежда и неожиданный звук среди кустов винограда. Дилюк думал, что ему померещилось, может лиса забралась под густые ветки, чтобы скрыться от ливня? Но звук повторился ещё раз и ещё и не на шутку перепугал мужчину. Разве лисы могут издавать такой похожий на детский плач звук? Он быстро двинулся в ту сторону и от страшной мысли едва ли не заблудился на собственной плантации. Но чем ближе, тем громче, тем быстрее ноги оббегали балки с лозой. И вот он опускается на колени и видит грязный комок в рваном тряпье. Дитё, что уже много времени мокнет под дождём и надрывно плачет. Выживет ли оно? Дилюк не думал, он просто подхватил и, согревая своими объятиями, побежал в особняк. Аделинда едва ли не уронила поднос с ужином, когда в дверях появился силуэт, сопровождаемый противным писком. Он кричал ей о чём-то непонятном, о каком-то ребёнке и тыкал источник писка в руки. Женщина опустила взгляд и увидела покрасневшее лицо. Сердце ушло в пятки, а мозг прояснился. Кто-то подбросил новорождённое дитя им в виноградники. Дом поднялся на ноги, с домиков работников прибежал местный лекарь, а гонец бежал по монахинь в Собор. Горничные засуетились и не знали что предпринять, ведь младенцам такого возраста нельзя еды. А малыш явно был голодным. Вскоре в особняк влетела женщина и всё вспомнили о Меген, которая совсем недавно ушла в отпуск из-за новорождённого сына. Её молока хватило и дитё успокоилось. Все облегчённо вздохнули и лекарь смог спокойно осмотреть. Он удивлённо охал да ахал, пока на повозке не приехала лично Барбара. Как оказалось, торопилась изо всех сил, ведь боялась не успеть. Но она успела. А ребёнок — девочка, мирно спал на кровати хозяина винокурни в окружении пушистых одеял и подушек. Дилюк смотрел на её русые волосики и думал о будущем поиске родителей. Или тех, кто готов удочерить. *** Как потом оказалось, по городу последние месяца ходила подозрительная женщина с круглым животом. Рыцари спрашивали о её самочувствии, интересовались жильем и не нуждается ли она в помощи. Но женщина отмахивалась и говорила, что всё нормально. А потом так же пропала. Джинн решила не поднимать на этом суматоху и просто надеялась, что бродяжка благополучно родила в нормальном месте. Но, видимо, благополучного места не получилось, а может ребёнок был лишним балластом, она решила от него избавиться. Надеялась, что тот умрёт от какого-то слайма или просто от дождя. Дилюк готов рвать и метать, но женщина уже несколько месяцев не появлялась в столице, а может, и в регионе в целом. Бедняжку решили оставить в покое, это на её совести, а ребёнку нужен дом. Как говорилось ранее, Мондштадт — это дружелюбный городок, который живёт спокойной и размеренной жизнью. И он не нуждается в специальных учреждениях для детей сирот или бездомных. Каждых готов принять к себе, а в Соборе широко раскрыты двери. Но мало кто хочет взять новорождённого. Много времени на уход, постоянные проблемы, а кто хочет себе лишних проблем? Дилюку каждый день приходили письма с отказами и он уже порывался отправить дитё в Ли Юэ. Там, к сожалению, ситуации с детьми-сиротами происходят намного чаще и специальные дома существуют. Но что-то мужчине каждый раз мешало. Девочка мало когда становилась громкой. Она смотрела на него с едва синими глазами, что уходят в зелёный оттенок и агукала о чём-то своём. Она плакала, когда хотела есть, а Меген рада поделится своим молоком. Аделинда мягко смотрела на это чудо и вспоминала такое же, много лет назад, но с ярко-красными глазами. Однажды девочка заплакала, но ела она совсем недавно. Аделинда тогда была далеко, а спальня Дилюка напротив его кабинета. Он резко поднялся и двинулся к малышке, обдумывая в чём же проблема. Мужчина не силён в детях и в их потребностям, поэтому боялся прийти к неправильным выводам. Дилюк аккуратно открыл дверь и тихо подошёл к гнезду из постельного белья. Главная горничная учила его, как правильно поднимать младенцев, но руки всё равно дрожали. Ребёнок почувствовал тепло объятий и немного затих, осматривая, кто же его поднял? Яркое красное пятно не могло не привлечь детский взор и малышка потянулась ручками к этим локонам. Про плач она мигом забыла. Дилюк расстеряно сел на кровать и позволял девочке дёргать себя за волосы. А потом ей надоело и она опять решила захныкать. Мужчина растерялся ещё сильней и закачал вроде тех мамочек из улиц, что успокаивают своих чад. Он тихо заговорил и сильнее прижал к себе тельце, делясь теплом. Младенец от таких действий уснул, сопя своим носиком. Дилюк смотрел на эту картину с неоднозначным лицом. *** Кэйа тогда решил наведаться в гости на вино. Он уже наслушался тихих шепотов о новом «члене» Рагнвиндров и прочитал отчёты о деле бродяжки. Но почему всё самое интересное в городе происходит во время его экспедиций? Аделинда встретила гостя с не самым приветливым видом и немного растрёпанными волосами. Она криво улыбнулась и пригласила обедать. Стол, накрытый на одну персону, быстро пополнился ещё одной тарелкой и дополнительной порцией. Дилюк сидел в главе и отстранённо смотрел в окно. Помахав перед глазами рукой, Кэйа не добился никаких результатов. Одежда мастера не уложена аккуратно под стать хозяину, хвост криво заделан, а правый глаз дёргается. У девочки прорезаются первые зубки. Раздался плач на весь особняк. Дилюк резко спохватился и поднялся со стола, как Аделинда успокоила его и сказала, что сама разберётся. Мокко и Хилли спрятались за дверьми кухни. Кэйа смотрел на это с нервным смешком. «Почему она всё ещё у тебя?» Альберих немного скривился от резкого звука и сел на своё место за обеденным столом. «Монд, оказывается, не готов к младенцам.» Дилюк наконец-то взял вилку и самый маленький кусочек. Спасибо, если он не застрянет в горле. Плач затихает, и они едят в тишине. Дилюк не спрашивает о целях визита, а Кэйа молчит со своими допросами. Напряжение стоит в воздухе, но это явно не последствие давней ссоры. Каждый звук воспринимается в штыки, а звон метала об фарфор заставляет хмурить брови. «В Ли Юэ есть хорошие дома для сирот, младенцу не откажут.» Кэйа делает ещё одну попытку. Он уже догадываться в чём основная причина, но хочет всё вытащить из самого Дилюка. «Знаю, просто… Это не так просто.» Мужчина всё же откладывает вилку. Он больше ничего не съел. Только стакан сока опустошился. «Когда возникала проблема в написании письма?» Кэйа хотел бы увидеть ребёнка. Понять эти жертвы и сомнения. Но пока он просто сидит на месте и ждёт момента. «Когда наступил дождевой понедельник.» А потом раздался ещё один плач. Но уже Дилюк не сидел на месте, а Альберих ушёл за ним. Мужчина уверенным движением открыл дверь в свою спальню и подошёл к тумбочке с разными микстурами. На кровати сидела замученная Аделинда и спала сидя рядом с малышкой. Даже плач под ухом её не разбудил. Дилюк взял пипетку к микстуре и подошёл к плачущему комку. «Это Барбара такое сделала. Хорошо помогает, но злоупотреблять нельзя. Временами сам хочу целую бутылку выпить. Подержи её лицо.» Пару капель на красные десна и ребёнок успокоился. Кэйа засмотрелся на это чудо, схожее на помидор, и увидел странные глаза, что из синего переливаются в зелёный. Русые волосики, совсем короткие, но такие мягкие на ощупь. Уже спокойная девочка так же рассматривала внезапного гостя. Его синие волосы не такие яркие, как красные, но так же привлекательны для детских пальчиков. Кэйа и сам не заметил, как взял тельце на руки и водил ноготком по мягкой щеке. Дилюк всё ещё смотрел на эту картину с неоднозначным лицом. *** Рука так и не поднялась написать письмо в детский дом Ли Юэ. А потом гостевая комната медленно преобразовалась в детскую. Кроватка прямо из деревни Цин Цэ, милые картинки на стенах, мягкий ковёр под босыми ногами. Слуги поднимали вопрос имени, а Дилюк растерянно моргал глазами. В винокурне всё чаще начали видеть синюю макушку. И если раньше он ещё пытался придумать оправдания, то теперь прямо с дверей шёл на второй этаж, игнорируя раздраженный взгляд. Он наклонялся над радостной девочкой и игрался с ней на том ковре. Она всегда смеялась, когда видела Кэйю. Но ещё ярче её глаза сверкали, стоило в комнату зайти Дилюку. Она тянула ручки к тёплому телу и привычно тянула за красные локоны. Совсем легко, безболезненно, играя. Что-то лепетала о своём и дёргала за щеки. Капитану трудно сдержать умилительный взгляд. А мастеру трудно отказать ему в визитах сюда. Кэйа любил детей. Светлые, безвинные, они ещё не понимали всех жертвоприношений в этом мире, не понимали грязи, серой морали и чёрного юмора. Они готовы подарить цветок, если кто-то грустит, угостить конфетой или печеньем. Они говорят то, что думают, не скрывают правды, даже если та режет прямо в сердце. Кли любит братика Кэйю. Он катает её на своей шее, угощает шашлычками, но без вина. Вместе с ней ходит глушить рыбу и разрушать лагеря хиличурлов. Он вытаскивает её из своей «тюрьмы» и, тайно от Джинн, ведёт на поле одуванчиков. И рисует красивого Додоко на бумаге. Кэйа любит детей, знает к ним подход. И остановить себя перед удовольствием времяпрепровождения с новым членом Рагнвиндров не может. Именно он заходит в кабинет к Дилюку посреди дня и прямо говорит про имя. Именно он предлагает «Дэйрис». Что-то лепечет о значении, о древнем происхождений, Дилюк опять растерянно моргает глазами и вписывает его в графу документа регистрации нового жителя в Мондштадте. Так Дейрис Рагнвиндр стала новым наследником винокурни «Рассвет». Но мужчина не хочет называть себя отцом. Ему не нравится звучание этого слова на себе. *** Они мало говорили. Могли обсудить какие игрушки нравятся Дэйрис, что она любит есть и как весело купать её с любимым резиновым хиличурлом. В письмах поднимались темы новых угроз, связи, встречи, обвалы и большие планы в несколько недель для группы людей, что торгуют травой. Однажды Кэйа потерял бдительность, всего на секунду, но провалялся в Соборе неделю, вытягивая из крови по частичке того ядовитого наркотика. Дилюк не смог себя заставить прийти к нему в палату и просто оставил под дверьми цветок лилии калла и корзину с виноградом. Он написал в маленькой записке, что Дэйрис скучает. Кэйа грустно улыбнулся и положил бумажку под подушку. Потом Дилюк залёг на несколько дней с болезнью. Он не мог себя заставить выйти из спальни и лишь слушал о том, как прошёл день извне. Тогда, вечером, он услышал за дверьми голос Кэйи, тихо говорящий: «Мастер Дилюк болеет, малышка, нужно потерпеть немного, хорошо?» В ответ ему разочаровано хныкали в плечо. Мужчина порывался встать и открыть дверь, но лишь только уткнулся в подушку лицом. Он благодарен за то, что Кэйа не называет его «папой». Но приставку «мастер» нужно убрать. Они почти не говорили, но пытались. Кэйа заводил разговоры за обеденным столом о предстоящем фестивале, а Дилюк скупо отвечал. За одним из таких ужинов, он впервые посмеялся из шутки капитана. За окном лил дождь как не в себе, а время подходило к десяти. «Мне пора, да? Спасибо поварам за такой вкусный ужин, но, наверное, я что-то засиделся.» Кэйа порвался встать, но дрожащий голос его остановил. «Останься.» Хорошо, что на винокурне несколько гостевых комнат. *** Когда Дэйрис сделала первые шаги, никого на винокурне не было. Аделинда контролировала служанок за уборкой террасы, Дилюк отправился в Фонтейн на важные переговоры по поводу поставок вина, а Кэйа просто сидел в кабинете и делал скучный отчёт. Малышку редко оставляли без присмотра. В такие моменты она сидела в специальном сооружении, чтобы не подползла к опасным углам комнаты или спала в кроватке с высокими бортиками. Сооружение просторное, с крепкими стенками узором ромбика и мягкие подушки повсюду. Верный плюшевый закатник всегда под рукой и его подруга яблоко. Она лишь хотела повторить как взрослые. Когда девочка делает что-то сама, то её любимые люди всегда улыбаются и греют теплом своих объятий. До этого ей только помогали идти. Но если попытаться самой, то может станет ещё лучше? Дэйрис встала с трудом, хватаясь пальчиками за бортики. Шаг, ещё один, она быстро устала и плюхнулась обратно. Это дело наскучило, а через открытое окно лёгкий и теплый ветерок как будто похвалил девочку за старания. Следующие шаги она сделала на пути к Мокко. Служанка лишь зашла проверить ребёнка, но застыла на месте, когда та, улыбаясь во все свои три зуба, встала на пухлые ножки и подошла к стенке сооружения. Она протянула ручки, ожидая своей похвалы. Хилли и Мокко редко брали девочку на руки. И ещё реже играли с ней. Поэтому она лишь погладила голову малышке и ушла сообщать новость главной горничной. На следующий день пришёл Кэйа. И уже он от третьей попытки готов был расплакаться. Дети всегда на него плохо влияли. Но эмоции уже давно контролируются хозяином, восторженные писки проглочены внутрь. Кэйа мягко подхватил малышку и долго не отпускал с объятий. Она была очень довольна этим обстоятельством дел и решила повторить попытку для последнего своего смотрителя. Дилюк прибыл через месяц, уставший и жутко соскучившийся за особняком. А конкретнее за её обитателями. Что удивительно, Кэйю он тоже считал как таковым. Но не обращал внимания на это чувство. Это что-то из разряда правильного, нужного. В комнату девочки его не пустили, отослали смывать дорожную пыль и хорошо поесть. А когда он открыл двери, то понял почему. Малышка крепко спала в объятии большого плюшевого кор ляписа — подарок партнёров из Ли Юэ, а рядом с ней, как преданный рыцарь — Кэйа. Картина умиляла, и он решил просто посидеть сбоку и понаблюдать за этим сонным царством. Но Дэйрис как будто почувствовала тепло родного человека в комнате и сонно заморгала глазами. Яркое красное пятно сразу же привлекло внимание ребёнка и она радостно заулыбалась от вида своего опекуна. Дилюк хотел подойти и взять девочку на руки, но замер, когда та, опираясь на игрушку и спину Кэйи, встала на ножки и сама пошла к нему. Мужчина думал, что упадёт на месте. И сказал ещё раз спасибо Барбатосу за то, что так и не написал письмо. *** Мирились они странно. Без слов и разбирательств, просто вместе ужинали, вместе гуляли на улице, вместе были на миссиях и зачистках. Формально, большой ненависти и не было между ними. Хоть Дилюк и не читал писем в путешествии, которые каким-то образом присылал Кэйа, он начал писать ответы после, односложно и по делу. Капитан прикрывал его тайную личность, а мастер тем временем делился своими сведениями и помогал с крупными расследованиями. Дилюк не наливал много вина за барной стойкой, ссылаясь на то, что не хочет нести его домой, но причина другая. Кэйа понимал это и давился соком. А потом он оставался после закрытия и помогал убираться в зале. Однажды сокол прилетел к Дилюку с запиской: «Я голоден, на обороте информация о том, что ты ищешь.» А в благодарность бедная птица уже несла пакет с его любимыми шашлычками. Новый член Рагнвиндров выступил самой крепкой балкой в этом многолетнем мосту примирения. Мастер не видел уже своей жизни без засыпающей девочки на смуглых руках и тихого голоса их владельца. Он не раз засыпал под колыбельную Кэйи, а потом обнаруживал себя на своей кровати в комнате. В один момент он успел проснуться и схватить руку уходящего капитана. «Не хочешь со мной?» Удивительно просыпаться полностью бодрым и всё ещё помнить сон с улыбкой матери и её тихих слов: «Ты выбрал правильную сторону». Ожидаемо, что однажды Кэйа скажет: «Может быть всё сначала?» Ожидаемо, что Дилюк ответит: «Давно уже жду этого.» Дэйрис мало что понимала в этой жизни, да и не должна в целом, но ей нравился вид улыбающихся мужчин и она называла их общим словом: «Калю».