Вечность уже прошла

Пьяный Гинтоки мог служить пособием на тему «так пить нельзя». Хиджиката устал заказывать себе сакэ: он выпивал чашечку, Гинтоки ─ пять. ─ А ты что, после нашей попойки идешь куда-то, да, Хиджиката-кун? Занят, да, Хиджиката-кун? Собираешься ебаться, то есть заниматься полезным досугом в постели, да, Хиджиката-кун? Ты и план ебли составил, да, Хиджиката-кун? К счастью, их столик был в дальнем углу и пьяные вопли к тому времени уже сменились на пьяный шепот. ─ Да, ─ сказал Хиджиката, ─ Широяша-кун. Как ты догадался, что у меня по плану ебля, Широяша-кун? И именно в том смысле, о котором ты, а не в смысле заебаться на работе? Гинтоки сразу округлил глаза и зашептал: ─ Ты что, почему, зачем ты мне говоришь Широяша, нет здесь никакого Ирояша, ты чего? Ну? Хиджиката налил ему еще. Было жалко, сакэ было доброе. Гинтоки отхлебнул и уже нормальным голосом сказал: ─ Ну, ладно, я понимаю. Такасуги ─ он так себе любовник, под сакэ потянет разве что. Несладко тебе приходится. Но кое-какое удовле… удволе… волетворение можно извлечь и из этого. Щас расскажу. Хиджиката моргнул. Согласно плану ебли ─ который, кстати, действительно существовал, просто это был не его план, это был план Сасаки Исабуро, ─ та самая ебля должна была состояться между Хиджикатой и Сасаки Исабуро ровно в полночь в маленькой комнатушке чайного домика на окраине. И эта ебля в мозг заведомо не принесла бы никакого удовлетворения по крайней мере одному из участников. Сасаки Исабуро, вообще говоря, составлял план ко всему, чем заполнял свой досуг, причем присылал Хиджикате письменные инструкции. Правда, Хиджиката не помнил, входило ли на сей раз в планы удовлетворение. Скорее, не входило. ─ При чем здесь Такасуги? ─ сказал Хиджиката. ─ Ты знаешь, где он скрывается? ─ Когда он ложится как… как… ─ Гинтоки окинул взглядом бар и сфокусировал взгляд на стойке, ─ как будто сделан из дерева, из высококачественного вишневого дерева, нужно сделать так, чтобы он, ну ты понимаешь, нужно сделать так, чтобы он просто не мог. Впрочем, я не знаю, смотри сам. Мне никогда не везло. Он или делал вид, что его тут нет, то есть представляешь: мы трахаемся, а он такой «меня тут нет». А с чем я сражался тогда? То есть с кем я тогда? А? Ну а как с тем, что нет делать то, что есть? Или вот еще он так застывал. Ну, то есть под сакэ-то это все не так важно. Он же остается на месте. Но без сакэ там делать нечего, Хиджиката-кун, совсем нечего. Тем более что, чтобы у него встало, должна пройти вечность. Он положил голову на стол и задремал. ─ Счет, ─ сказал Хиджиката хозяину. ─ Предъявите ему. *** Вместо Сасаки в маленькой комнатушке сидел Такасуги. Хиджиката извлек из заднего кармана телефон и перечитал инструкции. В них было сказано: «Хиджиката-сан. Развлеките гостя сёгуна, он перед вами». Что ж, инструкции Сасаки были не всегда точны. Никакого гостя сёгуна он перед собой не видел, а видел разыскиваемого преступника. Тот сидел, склонившись над сямисэном, и извлекал тоскливые звуки. Хиджиката сосредоточился на звуках, и они были столь унылы, что он невольно вспомнил характеристику Гинтоки. Из дерева? Нет, этот человек сделан из стали. У него стальные нервы, если он считает это игрой. ─ Ну что, вы собираетесь меня развлекать? ─ оборвал нить его воспоминания Такасуги, не отрываясь от сямисэна. ─ А почему я должен вас развлекать? Это вы меня сейчас развлечете. Он достал наручники и подошел. Такасуги окинул его ледяным взглядом ─ снизу вверх. ─ Сасаки-доно не писал вам обо мне? ─ равнодушно протянул Такасуги. ─ Мне написал. Вот. Хиджиката взял его телефон и прочитал СМС от Сасаки: «Такасуги-доно. В полночь придет Хиджиката, если не знаете, кто это, откройте вкладку четыре. Передайте ему, что меня не будет, и выебите его, если хотите». ─ Ну охуеть теперь, ─ сказал Хиджиката. ─ Такого мозгоебства я не припомню даже от Сого. ─ Где же здесь мозгоебство? ─ сказал Такасуги, протягивая руку за телефоном. ─ Тут речь о совершенно обычной ебле, без причуд. Хиджиката перехватил его руку, застегнул у него на запястье кольцо наручника и потянул вверх. Такасуги все еще смотрел на него снизу вверх, но расстояние между ними резко уменьшилось. ─ Я, кажется, не упоминал, что люблю заниматься этим с ограничением подвижности, но вы откуда-то узнали, Хиджиката-сан, ─ Такасуги улыбнулся. Улыбка тоже была из стали, не из дерева. ─ Из вашего досье. Там четко сказано, что вы… что ты… Дальше Хиджиката ничего не сказал, потому что неожиданно оказался на полу, придавленный весом Такасуги. Теперь Такасуги разглядывал его намного менее равнодушно. ─ Сасаки-доно любит тебя за красивые глаза, что ли? Ну кто приходит задерживать меня в одиночку? Совсем, что ли, обалдел? Хиджиката и правда обалдел. Он широко раскрыл глаза и смотрел в это ухмыляющееся, невероятно красивое лицо, потом перевел глаза ниже и увидел, что кимоно Такасуги чересчур распахнулось. Перед глазами прошло красной строкой судьбы послание Сасаки. «И выебите его, если хотите». ─ Что, захотел меня выебать? А я слышал, что, чтобы у тебя встало, должна пройти вечность, ─ с противной, как он надеялся, ухмылкой проговорил Хиджиката, не пытаясь высвободиться. Такасуги застыл на мгновение, но тут же расслабился. ─ Разве ты еще не прочувствовал собственным бедром, что вечность уже прошла? ─ спросил он и слегка перенес вес. Теперь Хиджиката чувствовал, что… да, вечность уже прошла. Слишком уж быстро. И, самое интересное, у него она тоже уже прошла. И почему Сасаки написал, чтобы Такасуги его выебал, а не наоборот? ─ Ну так чего ты ждешь? ─ еще более отвратительно (как он надеялся) расплылся в ухмылке Хиджиката. ─ Будешь делать вид, что меня тут нет, да, Шинске-кун? А я тут есть. И вечность уже прошла, давай уже делом займись. Вместо смазки можешь использовать слюну. Такасуги ответил ему очаровательной улыбкой и стал свободной рукой расстегивать ему штаны. Хиджиката в ответ потянул его оби. *** Хиджиката сперва пытался держать в голове все, что наплел Гинтоки, но никак не мог сопоставить с тем, что испытывал сам. У него никогда не было любовника лучше, и без всякого сакэ. Такасуги вторгся в его тело жадно, без ненужных прелюдий. Хиджиката разодрал ему плечи ногтями. Они впились друг другу в губы, катались по полу, и никто не узнал бы в них двоих прежде чинно беседующих самураев. В третий раз Такасуги выебал Хиджикату прямо на полу, на сей раз воспользовавшись приличной смазкой, предусмотрительно оставленной Сасаки Исабуро. Пока он не мог подняться, Хиджиката снял с него наручники, закинул его ноги себе на плечи и с наслаждением отсосал. Слушать его хриплые стоны было намного приятнее, чем унылую игру на сямисэне. Этим все и закончилось. Такасуги сидел, потирая запястье, где горел след от наручника. Хиджиката лежал рядом, уставший и заебанный. Отлично закончился вечер. ─ А зачем тебе это было нужно? ─ спросил вдруг Такасуги. ─ Ну разошлись бы, как это и случалось прежде. Зачем же сразу ебаться? Что мы как звери какие-то, в самом деле. Он плотоядно ухмыльнулся, и Хиджиката подумал, что нет, он совсем не устал. И вечер еще не закончился. ─ Гинтоки сказал, ты так себе любовник. И только под сакэ еще нормально. Вот я и решил проверить, правда или ложь. Такасуги посмотрел очень серьезно и сказал: ─ Ну какой я тебе любовник, Хиджиката?