look a tiger in the eye

Вэй Усянь — король влюбленности и всемогущий покровитель Цзинь Лина, Лань Цзиньи и Лань Сычжуя. И он не позволит им отобрать его трон. Справедливости ради стоит отметить, что эти дурачки даже не понимают, что соревнуются с ним. Потому что никто из них не осознает, что они завязались в узел любовной тоски. Глупые, все они. И он легко забывает о своей собственной многолетней сердечной слепоте. Так он причитает, наблюдая, как Цзинь Лин выбрасывает цветы Лань Цзиньи. Прозорливые глаза замечают быструю вспышку разочарования на лице Лань Цзиньи и раздражение обычно спокойного Лань Сычжуя. Он склоняется в объятия своего мужа с драматическим вздохом. — Ты когда-нибудь видел более жалких юнцов? — спрашивает он, и Лань Ванцзи в ответ хмыкает. Звук эхом отдается по спине Вэй Усяня. Он издает оскорбленный вздох. — Я не был жалким юнцом! Во-первых, я всегда был неописуемым и обходительным, а во-вторых, если я когда-то и был юнцом, я был величайшим юнцом на свете, вообще-то. Он чувствует легкое веселье Лань Ванцзи, когда тот кладет подбородок ему на макушку. — Они искусны в вещах, в которых другие теряются; их общение не является помехой. — А? — Вэй Усянь разворачивается, чтобы посмотреть в лицо Лань Ванцзи. — Лань Чжань, скажи мне, что ты тоже это видишь, и просто надо мной подшучиваешь своим глупым намеком на тренировки. Идеальный лоб Лань Ванцзи слегка морщится. — Конечно, я это вижу, — отвечает он, и Вэй Усянь облегченно вздыхает, прежде чем Лань Ваньцзи огорошит его окончанием фразы, — они стоят прямо перед нами. — Лань Чжань! — жалостливо стонет он, и три испуганных юноши, оборачиваются посмотреть на суматоху. — Вы трое! — говорит Вэй Усянь, указывая перед собой. — Идите сюда, живо! Лань Сычжуй первым делает пару шагов, но предварительно бросает растерянный взгляд на Лань Цзиньи и Цзинь Лина. Те следуют за ним, прижавшись плечами друг к другу, но как только Цзиньи осознает, что они соприкасаются, быстро отпрыгивает и не замечает грозного взгляда Цзинь Лина. — Старший Вэй, что-то не так, — уточняет Лань Сычжуй. Он смотрит на Лань Ванцзи, будто тот может дать ответы, но выражение его лица еще больше смущает, и он возвращает взгляд на Вэй Усяня. — Ваш старший вами разочарован, — говорит Вэй Усянь, — точнее, горд и разочарован! — Ханьгуан-цзюнь? — спрашивает Лань Цзиньи с опустившимся в пятки сердцем. — Прошу прощения, Ханьгуан-цзюнь. — Я! — нахмурившись сел Вэй Усянь. — И почему мы должны заботиться о том, что думаешь ты? — Цзинь Лин складывает руки на груди, но Лань Сычжуй нежно кладет ладонь ему на плечо. — Старший Вэй, что случилось? — Вы трое случились! — отвечает он, уставившись на своего драгоценного Лань Юаня. — Крольчонок, почему вы трое ведете себя так глупо? Я думал, что воспитал тебя лучше, чем это. — Ты вообще его не воспитывал, — говорит Цзинь Лин, и оба — Лань Ванцзи и Лань Сычжуй — одарили его враждебным взглядом. — Цзинь Лин, — тихо произносит Лань Сычжуй, и этого достаточно, чтобы тот смягчился. — Вот что я имею в виду! — говорит Вэй Усянь, указывая на то, что только что произошло, но все трое выглядят смущенными, и Лань Ванцзи нежно кладет руку мужу на плечо. — О, ради всего святого, — говорит он, — у меня от всех вас уже голова болит. Не повторяй ошибок своей несчастной матушки, Лань Сычжуй. Честность высшая добродетель! Лань Сычжуй внезапно, кажется, понимает, на что тот намекает, и его щеки заливает яркий румянец. Затем он одаривает Вэй Усяня легкой улыбкой: — Терпение — не менее важная добродетель, — бормочет он, и Вэй Усянь фыркает. — Слишком перетерпишь, и закончишь так же, как твой отец. — Замужем? — спрашивает Цзинь Лин, и Лань Сычжуй заразительно смеется. — Старший Вэй, Ханьгуан-цзюнь, можно нам пойти в город? — интересуется он, и Вэй Усянь машет им рукой в отпускающем жесте, но Лань Ванцзи их задерживает. — Возвращайтесь до темноты, — предупреждает он, и Сычжуй кивает, прежде чем взяться за руки с Цзинь Лином и Лань Цзиньи, при этом склонив голову, чтобы что-то прошептать им, отчего Лань Цзиньи приходится скрывать смешки в кулаке. Реакция Цзинь Лина скромнее, но не менее заметна: его улыбка настолько очаровательна, что Вэй Усянь с болью и нежностью улыбается сам и откидывается в руки Лань Ванцзи, пока юноши удаляются. — Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, — говорит Лань Чжань, когда младшие почти скрываются из виду. Вэй Усянь ехидно оборачивается, чтобы встретиться с мужем нетерпеливым взглядом. — Эти трое очень близки. — Да! — Но ты должен гордиться, что они такие хорошие друзья. Вэй Усянь разочарованно взвывает, а затем во всю глотку, заметив обернувшегося на шум Лань Сычжуя, и чтобы наказать супруга за крошечную улыбку, кричит: — Не будь слишком терпеливым! Иначе выйдешь замуж за кошмарного мужа! Лань Ваньцзи с легкой улыбкой утыкается лицом в шею Вэй Усяня. — Могло быть и хуже, — говорит он, и Вэй Усянь нежно вздыхает, когда слышит донесшийся до них смех. — Двое должны быть в состоянии дать ему ту любовь, которую он заслуживает.

***

Разговор, который происходит позже: — Слушай, — неуверенно спросил Лань Цзиньи, — как думаешь, твой отец, он… ну, подозревает о нас? — С чего бы моему отцу что-то подозревать? — Наивно начал оправдываться Сычжуй. — В чем он мог нас заподозрить? — Не знаю, у меня просто странное предчувствие. — Мой папа просто странный, — ответил Сычжуй, держа второго Ланя за руку. — Что верно, то верно, — вставил свои пять копеек Цзинь Лин. — Эй! Сычжуй — единственный, кому позволено называть своего отца странным! — И что? — завелся юноша в золотом. — Что ты сделаешь? Подерешься со мной? — Без своего меча ты со мной подраться не сможешь! — ехидно заметил самый не-Ланьский Лань, аккуратно крадя меч Цзинь Лина. — Ах ты, засранец! — В Облачных Глубинах запрещены драки без разрешения, — спокойно предостерег Лань Сычжуй обоих молодых заклинателей, держа их за руки. «Можно ли им… так себя вести?» — пронеслось в голове проходившего мимо ученика Ордена Гусу Лань.