Говорящий со смертью: Ева.

Ваше время пробило - оковы куются. И от пылких страстей - только жалкая тень. С ней один на один навсегда остаются. Я же видел и слышал ее каждый день. Сколько раз ей пытались поплакать в жилетку, Умоляли, рыдали, и даже кляли. Вы смешны. Ведь на вас уже ставлена метка. Ваш кораблик навеки засел на мели. Я могу с ней болтать, но недолго, по делу, Я могу ей сказать, что она не права. И поверьте – себя не считаю я смелым. Для нее бесполезны любые слова. Может быть, что проклятье сочтете вы даром. Может быть, захотите мой путь повторить. Я готов вам отдать я пророчество даром. Только ад никому не хочу я дарить. Она обмирала от страха, сидя на заднем сиденье такси, медленно ползущего в густой пелене тумана. Судорожно сминая в ладони клочок бумаги с записанным адресом, женщина силилась рассмотреть дорогу, но тщетно. Наконец, машина затормозила, и водитель хмуро бросил ей через плечо: «Приехали…» - Вы уверены, что это правильный адрес? – женщина медлила выходить, испуганно вглядываясь в мутную пелену, укрывавшую окружающий мир так плотно, что, казалось, стоит ей открыть дверь такси, сделать шаг, и она неминуемо канет в бездну. - Какой вы мне дали, мэм, по такому и привез, - проворчал водитель, -Предупреждаю сразу: ждать не буду, и обратно не вызывайте. Не поеду. Машину гробить мне не с руки. Ева Гринт, тридцати лет от роду, вышла из такси, поплотнее запахивая на груди пальто, и нервно поправляя перчатки. За спиной зашуршало гравием отъезжающее авто, и через минуту наступила тишина. Вязкая, непроницаемая, она вмиг окутала дрожащую женщину плотным холодным коконом. Глубоко вдохнув, она сунула бумажку с адресом в карман и двинулась вперед по дороге к темной громаде дома, смутные очертания которого виднелись в тумане. Скрипнула под ее рукой кованая калитка, словно нехотя пропуская к дому незваную гостью. Шаг за шагом, Ева приближалась к заветной цели, выплывавшей из тумана, будто старинный галеон, трюмы которого хранили мрачные тайны ушедших лет. Рукой, затянутой в тонкую перчатку она постучала в дверь. Темное благородное дерево отозвалось ей глухим сочным звуком, который тут же затих в сыром ноябрьском воздухе. Послышались шаги, и дверь перед Евой распахнулась. Стоящий на пороге юноша смерил ее холодным неприветливым взглядом. - Чем могу быть полезен , мэм? - Я бы хотела видеть мистера Дерека Девальта . - Вам назначено? - Не совсем… - Сожалею, мэм, но в таком случае мистер Девальт не сможет вас принять. – Юный страж был непреклонен. Сухо кивнув, он начал было закрывать дверь, и его действия неожиданно придали Еве сил. Кинувшись вперед, она буквально впилась пальцами в отполированную поверхность двери. - Подождите! Мне посоветовал обратиться к мистеру Девальту его друг Гэбриэл Рейни. У меня есть письмо от него! Жгучий взгляд молодого человека обдал Еву такой неприязнью, что несчастная женщина застыла на месте. - В таком случае, следуйте за мной, - процедил он. - Я надеюсь, вы одна? - Да, - кивнула бедняжка, не совсем понимая, какое это может иметь значение. - Тем лучше для вас, - загадочно пробормотал дворецкий и, закрыв дверь, не спеша пошел по коридору. Ева последовала за ним, настолько взволнованная и напуганная, что даже не сразу обратила внимание на внутреннее убранство дома. Господи боже, это походило на какое-то безумие. Рекомендательные письма, мрачный особняк в викторианском стиле, вышколенные до состояния цепных псов слуги, полная таинственность - все это напоминало Еве фильмы о фамильных замках, кишащих привидениями. Но сейчас вся ирреальность ситуации мало заботила женщину, которая прилагала все свои силы, чтобы не отпихнуть в сторону двигавшегося с ужасающей медлительностью дворецкого и не ринуться вперед по коридору. Наконец, они остановились около резных дверей, распахнув которые театральным жестом юноша произнес: - Мистер Девальт, к вам посетительница. Еве это порядком надоело и, чуть не сбив с ног слугу, посетительница быстрым шагом вошла в комнату. - Мисс Ева Гринт, - представилась она, снимая перчатки. Прошу прощения за неурочный визит, но поверьте, если бы не… Стоящий у окна человек повернулся к ней и предупреждающе поднял руку. - Не стоит продолжать… Вы не скажете ничего, что бы я не слышал ранее, мисс Гринт. Присаживайтесь,- он жестом указал ей на кресло. - Каллум, принеси нам чаю. - Нет-нет, что вы, - запротестовала было Ева, но очередной жест хозяина заставил ее замолчать - Через пятнадцать минут, Каллум. Юноша скользнул за двери и плотно прикрыл их за собой. - Не возражаете? – Девальт присел в кресло напротив Евы, дотронувшись пальцами до сенсорной лампы, стоящей на камине. Приглушенный свет мягко очертил лицо хозяина дома, и Ева, подавшаяся было вперед, чтобы лучше рассмотреть его, резко отпрянула. Лицо мужчины – равнодушно-холодное, с правильными чертами, в общем, было красивым, хотя и лишенным даже намека на нормальные человеческие эмоции, но глаза… Радужка глаз Девальта казалась настолько светлой, что практически сливалась с белком, представляя собою единое поле. Итог этой патологии заставлял содрогнуться. Белые, с черным контрастным мазком зрачка посредине, глаза выглядели жутко. Хозяин усмехнулся краешком губ: - Не стоит так меня бояться, я не вампир и не демон, хотя когда это останавливало людей, намеренных любым методом получить желаемое… - Но ваши глаза... О, простите, - Ева вконец смутилась, - Я веду себя бестактно, прошу прощения мистер Девальт. - К этому я тоже привык. Сначала люди пугаются, потом извиняются, а потом прячут свои страхи куда подальше и вкладывают, зачем пришли. Давайте перейдем к делу, мисс Гринт. Думаю, моя внешность заботит вас на данный момент меньше всего. - У меня есть письмо к вам. Ева вытащила из сумочки маленький конверт. Девальт принял его из рук женщины и, не распечатывая, швырнул в камин. - Но…- озадачилась женщина, - Я думала, это важно. - Конечно, - кивнул Дерек, закуривая. - Этот конверт пуст, мисс Гринт. Это всего-навсего предосторожность от незваных гостей, своего рода условный знак от Гэбриэла. - Странно. - Думаю, вас менее всего должны заботить какие-либо странности, если вы решились обратиться ко мне. Я надеюсь, вы осознаете, к кому и зачем пришли, и не ждете от меня чудес. - Но Гэбриэл уверил меня… Уголок рта Девальта раздраженно дернулся. - Гэбриэл… - проворчал он. - Этот несносный мальчишка думает, что я всесилен. Мне жаль будет разочаровывать вас мисс Гринт, уж не знаю, что он вам наплел, и, чтобы не заставлять вас лишний раз испытывать страдания, рассказывая мне о своем несчастье, объясню вам сразу. Я не мужской аналог Аниты Блейк, и мертвых с того света не возвращаю. Я могу предвидеть смерть, могу общаться с уже умершими, и оттого многие считают меня некромантом. Обыватели уверены, что некромант разгуливает кладбищам, выискивая подходящего мертвеца для достижения своей цели, а после использует энергию мира мертвых, высвобождаемую неестественным вмешательством. Но я не поднимаю из гроба зомби, не создаю нежить. И я не лич. - Лич? - Маг-некромант, ставший нежитью,- равнодушно пояснил Девальт. – Нет, все намного проще и прозаичней. И пусть вас не смущает весь этот антураж, - он скривил губы в ироничной ухмылке.- Для того, чем я являюсь, существует вполне исчерпывающее определение. Я – Говорящий со Смертью. Ева вздрогнула, но не отвела взгляд от бесцветных глаз проводника. - И.. и все? – против воли вырвалось у нее. Девальт вскинул голову и с интересом посмотрел на женщину. - А, по-вашему, этого мало? - В его голосе послышался горький сарказм. – Не пожелал бы и врагу такого дара, мисс Гринт. - Но ведь вы помогаете людям… - Помогаю? – Дерек выдохнул клуб сизоватого сигарного дыма. - Не обольщайтесь… Между искренним желанием помочь и беспрекословным исполнением своего предназначения лежит пропасть. И преодолеть ее я не в силах. Его слова прервал Каллум, принесший чай. - Мне кажется, ваш дворецкий, мягко сказать, не в восторге от посетителей,- не удержалась Ева после того, как за юношей закрылась дверь. - Каллум? О, он нелюдим по природе, - ответил Девальт, затягиваясь. – И строго охраняет мой покой. Он не слуга и не дворецкий. Когда-то Каллум добровольно взял на себя обязанности моего помощника, а я не препятствовал ему. - Вы очень одиноки,- внезапно вырвалось у Евы. Девальт улыбнулся, но лицо его, и до этого не отличающееся богатством мимики, после ее слов словно захлопнулось изнутри. - Я утомил вас своей болтовней, - произнес он, затушивая сигарету в пепельнице. - Прошу простить – возраст. Становлюсь чересчур разговорчивым, хотя мне бы следовало выслушать вас. Итак, мисс Гринт, что у вас случилось? - Видите ли…- пальцы женщины затеребили перчатки, до этого спокойно лежащие на коленях. – Дело в моей сестре, вернее в ее ребенке. Эмили долгое время не могла забеременеть. Она лечилась, ходила в церковь, ее семейная жизнь была под угрозой. И, наконец, свершилось чудо. Сестра забеременела, и через пару недель должна родить, но случилось несчастье. Герберт Метт Майцнген, ее муж, погиб при странных, невыясненных обстоятельствах, и это стало страшным ударом для Эмили. Врачи опасаются за жизни ее и ребенка, речь уже идет о том, что им придется выбирать между матерью и сыном. Если умрет ребенок - сестра не переживет двойного удара, а если умрет она, тогда и мне жить незачем. Она - единственное родное существо, оставшееся у меня после гибели родителей. У Евы от волнения перехватило горло, и она замолчала. Воцарившуюся тишину не спешил прерывать и Девальт, наблюдающий за ней так пристально, что женщину пробрал озноб. Его глаза, похожие на два сверкающих айсберга, казалось, пронизывали ее насквозь, выворачивали как перчатку, проникая в самые удаленные уголки души, вытягивая на свет сокровенные мысли и чувства, в которых Ева боялась признаться даже себе. - А чего же вы хотите от меня? – низкий голос Дерека вернул ее к реальности. - Ваш голос настолько же богат интонациями, насколько скудна ваша мимика, - вдруг произнесла Ева. Девальт вдруг запрокинул голову и расхохотался раскатистым гулким смехом, рассыпавшимся по углам погруженной в полумрак комнаты, словно горсть драгоценных камней. - Поразительно, впервые за много лет не я консультирую клиента, а клиент пытается разобрать меня по косточкам. Его смех оборвался так же внезапно, как и начался. - Не нужно этого делать, мисс Гринт… - Ева. Меня зовут Ева. - Я помню, - зазвенела бархатная сталь в его голосе. - Моя память хранит множество имен и тысячи образов, но если бы я давал каждому место в своей душе, то меня бы уже давно разорвало на куски. А голос… Я впитываю в себя не только образы… И общаюсь не с одним ликом смерти. - А разве смерть не однолика? - Мисс Гринт, вы журналистка? - мягко перебил ее Девальт. -Писательница, но иногда пишу для журналов. - Понятно, - Дерек скрыл тонкую, почти эфемерную улыбку. - Но давайте условимся с вами, когда я захочу дать интервью, а я этого вряд ли захочу, то информирую вас заранее. - Я хочу разобраться в человеке, в руки которого отдаю жизнь своей сестры и нерожденного племянника. И ваша плюшевая грубость здесь совершенно неуместна, - в Еве проснулся дух противоречия, и она вызывающе вздернула подбородок. Где-то на задворках сознания истошно завопила мысль: «Идиотка! Он сейчас прикажет просто прогнать тебя взашей, и куда ты пойдешь?» - Давайте условимся: правила здесь устанавливаю я, - блеснул глазами Дерек, но вдруг смягчился. - Ваше желание вполне объяснимо и понятно, но поверьте, мисс Гринт, я знаю, о чем говорю. Это для вашего же блага. Если хотите сохранить рассудок в целости, то послушайте моего совета – не пытайтесь залезть ко мне в голову. Увиденное вас не обрадует. - Я хочу заключить сделку: обменять свою жизнь на жизнь сестры,- выпалила Ева, выплескивая то, что мучило ее уже не один день. - Сделки заключаются не у меня,- хищно усмехнулся Девальт, – Я не играю в игры с дьяволом. - Смерть не состоит на службе у дьявола? Но почему же тогда люди обращаются к нему, чтобы продлить себе жизнь? Отсрочить приход кончины? - Вы слишком многое хотите знать, мисс, – Дерек едва заметно усмехнулся, замолк, и через секунду в комнату вновь неслышно вошел Каллум, держа на руке черный поднос. Он бережно опустил его на тяжелый стол черного дерева, украшенный головами тибетских псов, вопросительно взглянул на хозяина. Получив едва заметный кивок в благодарность, он забрал остывший напиток, к которому ни Девальт, ни Ева так и не притронулись, поставил на стол новые порции свежезаваренного чая и неслышно удалился. Дерек протянул руку, взял крохотную чашечку темно-синего фарфора, полюбовался причудливой игрой серебряного тисненого узора на кружевной кромке, сделал глубокий глоток, даже не удосужившись предложить гостье то же самое. – Я подумаю над вашей просьбой. - Простите, я была чересчур резка и поспешна в выводах, - Ева прекрасно поняла, что через минуту дверь захлопнется, и она останется один на один с мокрым гравием, луной и своей болью, от которой ее избавить не под силу ни одному смертному. – Помогите… - в голосе прозвенели нотки отчаяния, способные растопить даже самое холодное сердце. (Холодное – но не мертвое – усмехнулся про себя Девальт, уловивший этот тонкий тактический ход, присущий умным женщинам, умевшим играть на душевных качествах окружающих, и к тому же неплохо подкованным с точки зрения психологии). - Я подумаю… – отвернувшись к столу, он равнодушно отставил чашку и потянулся к внушительному фолианту. Вся его фигура словно говорила Еве: «Разговор окончен. Оставьте меня.» - Мистер Девальт, мне некуда идти. - Я сообщу о своем решении завтра. Оставьте свою визитку на зеркале в прихожей. Каллум вас проводит, – молчаливый слуга сделал шаг из темноты, словно стоял вот тут, за этой самой дверью, и ждал приказа. Опустив голову, Ева покорно побрела к выходу… Господи… Что же теперь? Автоматически приняв пальто из рук юноши, она шагнула через порог. Холодный порыв ветра рванул тонкую ткань, словно ее и не было вовсе, вызвав волну дрожи во всем теле. Капли дождя попали на лицо, шею, руки, заставив женщину поплотнее завернуть элегантный ворот. Натягивая перчатки, она растерянно оглядывалась по сторонам. Далекий желтоватый свет фар, по крайней мере, внушил надежду, что она – не в аду, а на грешной земле, и где-то даже есть живые люди. Живые… Зашуршал гравий, и около Евы затормозил желтый автомобиль со светящейся шашечкой… Такси? С удивлением она открыла дверцу и нырнула в теплый гостеприимный салон. - Вы? – Ева уставилась на водителя, еще полчаса назад уверявшего ее в том, что ни за какие деньги не станет ехать сюда во второй раз. - Ну… Куда едем? – мужчина что-то бормотал под нос, выруливая на шоссе – и за последующие 40 минут не произнес ни слова. Справа загорелась тусклая цепочка огней, превращаясь в освещенную аллею, за ней вспыхнули огоньки ограды городской мэрии, и Ева с облегчением поняла, что через считанные минуты будет дома. Наконец, машина остановилась. Она открыла сумочку, ожидающе глядя на водителя. Покосившись на пассажирку в зеркало заднего вида, он буркнул: «Выходите, мисс, все оплачено!» Ступив на скользкую мостовую, она почти побежала к ступеням парадного, совершенно не заботясь о том, что булыжники обдирали замшу с изящных шпилек дорогих туфель. Как назло, сначала Ева долго не могла найти в сумочке ключ, потом – так же долго не могла попасть в замочную скважину. Наконец, раздался привычный щелчок. Только когда в прихожей приветливо загорелись два симметричных светильника, а дверь наглухо закрыла уютное жилище от ветра, тумана и дождя, Ева впервые за весь вечер позволила себе снять маску. К ногам женщины бросился голубовато-серый комок, взметнулся вверх пушистый хвост, и вот уже Макс блаженно мурлыкал, вертясь около ног любимой хозяйки. Ева сделала два шага вперед, присела, взяла на колени теплого, мягкого и безмерно любимого кота и беззвучно заплакала. Зверек с удивлением обнюхал лицо женщины, и шершавый язык заботливо коснулся соленой щеки, носа. Макс тоже волновался за свою хозяйку и результат сегодняшней встречи. Дерек Девальт сидел у камина, вытянув ноги к огню. Он любил дождь и одиночество, одиночество и дождь. Каллум был хорошим помощником – именно потому, что не создавал в доме даже намека на присутствие человека. Продукты Девальту привозили раз в неделю из ближайшей деревни, книги доставляли из Лондона почтой. Одежду присылали из крохотного парижского ателье, каждый год – семь белоснежных сорочек и три костюма. Мерки были сняты лет десять тому – и по сей день оставались неизменными, равно как и мастер, который мог угодить молчаливому посетителю. Остальное… Остальное придумали люди, слишком избалованные избытком времени и слишком озабоченные увеличением этого избытка. Итак, Ева Гринт. Наивная, хотя и достаточно умная, решительная, хотя и не лишенная слабостей, начитавшаяся героических пособий по самопожертвованию и готовая примерить эту роль на себя. Девальт расстегнул верхние пуговицы глухого ворота иссиня-черного длинного пиджака, позволив себе непривычную вольность, и опустил руку с подлокотника кресла. Пальцы ощутили шелковистое тепло шерсти, загрубевшие рубцы ушей и перекаты мускулов на могучей шее. - Цербер, прогуляться не хочешь? – в голосе прозвучала явная насмешка. В ответ гигантский пес фыркнув, поднялся и лениво потянулся, царапнув когтями по дубовым половицам. Дог почти растворялся во мраке комнаты – черный зверь выше метра в холке, в центнер весом, украшенный крохотным голубовато-белым пятном на груди в форме знака бубны. Важно прошествовав в прихожую, пес негромко бухнул. Через секунду открылась дверь, выпуская его во двор. (Любишь меня – люби мою собаку, даже если это – не совсем собака. Служишь мне – служи ему) Итак. Ева. Жаль, очень жаль. Нет смысла в лишней жертве, если уже есть одна. Двумя месяцами ранее. Настойчивый стук в дверь. Дерек брезгливо поморщился, отрываясь от книги. Неслышно вошел Каллум, вопросительно глядя на хозяина. Секунду подумав, он утвердительно качнул рукой, перелистывавшей страницы, и вернулся к прерванному занятию. Мистер Майцнген… Почему бы и нет? В конце концов, пора бы немного и встряхнуться – чтобы не потерять хватки. В коридоре раздался глубокий мужской голос и тихие, равнодушные ответы дворецкого, потом – тяжелые шаги по дубовым половицам. Девальт вздохнул, заложил книгу полоской тисненой кожи, отставив на резной столик черного дерева, поднялся с кресла. Через секунду он уже стоял у дубового стола, украшенного головами тибетских мастифов, и скептически оглядывал посетителя. Двери во все комнаты были сделаны так, что посторонний человек мог их принять за что угодно – книжный шкаф, трюмо или даже окно. Эта мелкая слабость – таинственность появления – забавляла Дерека, и он не отказывал себе в небольшом удовольствии. Так и есть. Мужчина в черном дорогом плаще резко поднял глаза, уставившись на невесть откуда возникшего хозяина. Говорящий стоически перенес процедуру разглядывания его глаз и равнодушно кивнул на кресло, приглашая гостя присесть. - Мистер Девальт… Простите за столь поздний визит, я понимаю, что не имел права приезжать в столь неурочный час… - Неурочным было бы ваше появление в семь часов утра, – чуть поморщившись, оборвал гостя Дерек. – Я не испытываю недостатка во времени, но и не страдаю его избытком, потому – попрошу перейти к делу, минуя общепринятые правила приличия и получасовые взаимные заверения, – белые глаза скользнули по ссутулившейся фигуре посетителя, отметив явно аристократическое происхождение, нервные движения рук, круги под глазами и предположительное состояние банковского счета. – Итак? - Простите… - гость был явно озадачен. – Меня направил к вам мистер Рейни. Мне нужна помощь. Ах, да, позвольте представиться. Майцнген. Герберт Майцнген. - Мне ни о чем не говорит имя мистера Рейни, равно как и Майцнген. – Дерек сдержал улыбку, лишь пристально глянув в глаза мужчине, сидевшему перед ним. – Но вы здесь, и этот факт я отрицать не могу. Дайте подумать. Нет, не только вы. Еще и ваш очаровательный прадед, Вильям Майцнген, продавший душеньки своих потомков за право выиграть в карты у достопочтенного мистера Вригли, известнейшего игрока в покер. Впрочем, пари – личное дело каждого. Мужчина в кресле чуть заметно побледнел, нервно потянулся к тугому вороту, рывком расстегнул верхние пуговицы. - Черт возьми, откуда вы… - Возьмет. Если вы пришли, чтобы попросить его об этом – немного не по адресу. Впрочем, вам даже и просить не надо. И не только вам. Этой чести удостоятся еще и ваши дети. – Девальт чуть заметно кивнул – и в комнату неслышно вошел Каллум с подносом, примостив его на край стола. Когда дворецкий удалился, Дерек протянул руку, взял широкую чашку черного фарфора, сделал глоток. – Выпейте чаю. В аду такой не подают – пользуйтесь возможностью. Едва заметно усмехнувшись, он задержал напиток во рту, смакуя тягуче-терпкий, густой аромат, чуть отдающий лимонником. Посетитель покорно встал, взял со стола чашку, рассеянно отхлебнул чай, не чувствуя ни вкуса, ни запаха благородного напитка. Еще раз пристально взглянув в глаза хозяина дома, мужчина замер. Словно какая-то ось, державшая его до этой минуты, сломалась, он осел в кресле. Просто в это минуту Герберт Метт Майцнген впервые за последние месяцы ощутил непонятный покой. Он знает… Все знает. Он поймет, не назовет сумасшедшим, не предложить пойти выпить вина и забыть о глупых легендах. Усевшись поглубже в кресло, Герберт заговорил – ненормально спокойным, монотонным голосом, явно пытаясь скрыть свой истинный страх и отчаяние. - Да, вы правы. Мое имя - Герберт Майцнген, и моего прадеда звали Вильям. Азартнее человека не было во всей Австрии, прадед ни дня не обходился без игры или пари. Скачки, покер, рулетка – ему было все равно, во что и на что играть. Он не раз спускал состояние – но непонятное везение позволяло не только из грошей отыграть его обратно, но и приумножить. Так длилось до тех пор, пока старик не сел за стол с Вригли. Тот приехал в Австрию отдохнуть, и заодно – порастрясти местных игроков. Он успел побывать в Париже, Лондоне, Санкт-Петербурге – и везде оставлял разбитых в пух и прах соперников и собственную славу непобедимого игрока. Поговаривают, что причиной тому был древний амулет, полученный им от самого нечистого. Собственно, еще до приезда в Вене только о нем и говорили. Прадед забросил дела, примчался в город, поселился в отеле и стал ждать. В день приезда именитого игрока все игровые заведения собрали небывалый урожай – народ хлынул толпами. К разочарованию всех, он не вышел в свет и не появился ни на второй, ни на третий день. Напряжение нарастало, сплетни расползались – а игрок равнодушно прогуливался по улицам, покупал книги и кофе – и даже не помышлял об игре. Наконец, общественность не выдержала – и к Вригли в отель заслали переговорщика. Он встретился с игроком и поведал ему о том, что местные профессионалы хотели бы с ним сразиться. Вригли равнодушно отказался, заметив, что приехал в город отдыхать, но не работать. Ответ разочаровал присутствующих и вызвал бурю негодования у прадеда. Возмущаясь и кроя игрока, на чем свет стоит, прадед заявил, что готов поставить все свое состояние на кон – лишь бы сразиться с Вригли. Он даже передал ему письменное приглашение на игру. Но тот ответил отказом, принося в самых лестных формах извинения за то, что не имеет возможность удостоиться такой чести. Тогда старик во всеуслышание обозвал его трусом, который просто боится проиграть Майцнгену. В тот же вечер они сели за стол. Вильям проиграл. Вчистую. Мало того, он потребовал реванша. Никто не знал, что ради этого прадед заложил дом. Заложил – и снова проиграл. В ту ночь Вильям ушел из клуба, и несколько дней его никто не видел. Вернувшись, он поставил на кон свой фамильный перстень, с которым никогда не расставался – и выиграл. Вригли не привык к поражениям, вошел в азарт – и за день проиграл прадеду всухую, проиграл все – включая таинственный амулет. Через три дня Вильям Майцнген скончался – выбросился с чердачного окна собственного дома, бросив на произвол судьбы жену и восьмилетнего сына. Опозоренный игрок неоднократно обращался к вдове Вильяма с просьбой продать амулет, предлагал колоссальные суммы – но бедняжка даже не предполагала, о чем идет речь. Через год, в тот же самый день, Вригли погиб при очень странных обстоятельствах. С тех самых пор наш род словно стал проклят. Девушки поголовно оставались старыми девами, уходили в монастырь и погибали в возрасте до 30 лет от самых невероятных болезней, мальчики либо погибали при рождении, либо доживали до 30 лет, после чего накладывали на себя руки. С тех пор прошло ровно 98 лет. Мой дядя умер при рождении, равно как и два моих брата-близнеца, мой отец – традиционно застрелился, когда мне было пять лет, не оставив даже предсмертной записки. На сегодняшний день мне двадцать восемь, я счастливо женат и жду первенца. И я боюсь. Понимаете? Боюсь! – мужчина с отчаянием взглянул на сидевшего перед ним человека. – И если вам не чуждо хоть что-то человеческое, и вам не плевать на судьбу нерожденного невинного ребенка - скажите, что делать мне теперь? - Забавная история, - равнодушно откликнулся Девальт, тонувший в роскошном велюровом кресле. – И я, собственно говоря, не понимаю, что привело вас ко мне. Не за чем ворошить прошлое. Подождите пару лет – и все закончится, – в белых глазах промелькнула откровенная насмешка, проводник равнодушно отставил в сторону пустую чашку, поднялся, причем ни единая морщинка не исказила безупречно гладкое шерстяное полотно пиджака. – Не смею задерживать. - Нет! – посетитель, задыхаясь, вскочил с кресла, - вы не можете отказать! Жена вот-вот должна родить! - Именно. Ребенок умрет. Проклятие исчерпает себя. На том считаю наш разговор законченным. До утра Ева почти не сомкнула глаз. Она ждала – и безумно злилась, что не может отдать какой-то кусок своей жизни, чтобы, наконец, знать решение Девальта. Когда часы в холле пробили восемь, женщина заставила себя пойти в душ, покормить Макса и сварить овсянку. Слизкая ванильная масса не лезла в горло, и Ева с отвращением вывернула ее в мусорное ведро. Взгляд то и дело возвращался к настенным часам. Девять… Десять… Одиннадцать… День полз, как слизняк – серый, мрачный. За окном шумел город, сновали люди, угрюмые, закутанные в пальто и плащи. Завернувшись в плед, подняв колени к самому носу, она забилась в угол дивана, поставив рядом электрический чайник, упаковку любимого пакетированного зеленого чая с барбарисом, выложила два мобильника, затрепанный томик Хемингуэя и попыталась читать. Книга не шла в голову, неопределенность убивала, а темные дисплеи телефонов вводили в дикое уныние. По мере того, как часовая стрелка приближалась к шести, женщина начинала все больше паниковать. Наконец, напряженные нервы не выдержали – и Ева сама не заметила, как задремала. Тревожный сон был прерван настойчивой трелью звонка. Стоило женщине мельком бросить взгляд на дисплей мобильного, как с нее мигом слетели остатки сна, и она лихорадочно поднесла телефон к уху: - Мистер Девальт… - Мисс Гринт,- голос Дерека, искажаемый плохой связью, звучал безжизненно и сухо. - Я подумал над вашей просьбой и, к сожалению, вынужден отказать. Ева похолодела. Это был крах. Полный и безоговорочный. Сердце застучало глухо и медленно, словно в крышку гроба еще нерожденного малыша уже загоняли гвозди. - Мистер Девальт! Дерек….- ее голос сорвался. - Сожалею. Звонок прервался. Ева еще с минуту просидела неподвижно, не сводя помертвевшего взгляда с потухшего дисплея, размахнулась и зашвырнула телефоном в стену. Пластмассовый корпус разлетелся вдребезги, усыпав ковер осколками и перепугав юркнувшего под кровать Макса. - Сожалеешь? Да пошел ты к дьяволу! Нужно что-то делать! Немедленно, сейчас же… Ева, благодарение богу, не относилась к разряду паникерш. Усилием воли она взяла себя в руки. По ее щекам градом лились слезы, но женщина заставила себя мыслить трезво, насколько позволяли расшатанные нервы. «Из каждой ситуации есть выход… Хотя бы один, но есть… - лихорадочно размышляла Ева, наскоро ополаскивая лицо ледяной водой и натягивая джинсы и свитер. - Гэбриэл! Она остановилась, как вкопанная, посреди гостиной, с незастегнутыми до конца сапожками. Раз Рейни смог вывести ее на эту бесчувственную сволочь с куском камня вместо сердца, сможет вывести и на кого-нибудь другого. Ева взглянула на часы: отлично. В такое время суток он может быть только в одном месте. Гэбриэл несказанно скучал. Он допил третий по счету бокал мартини и в очередной раз зевнул с риском вывихнуть себе челюсти. То, что Дерек поселился в таком захолустье, было понятно, но то, что это приходилось терпеть и Гэбриэлу, казалось в высшей степени изощренным издевательством. Жаловаться - бессмысленно, Дерек лишь улыбался своей неизменной улыбкой, в которой было столько же тепла, сколько и в вековых льдах Антарктиды, и все недовольства Рейни пропадали втуне. Нет-нет! К концу недели он уже должен греть кости на Мальдивах или вдыхать разгоряченный, напоенный развратом и азартом воздух ночного Лас-Вегаса. Мечты, мечты... Рядом за стойку присела миловидная блондиночка лет двадцати трех - двадцати двух и многообещающе улыбнулась симпатичному соседу, ровный средиземноморский загар которого и странноватая для здешних мест манера одеваться сразу же выдавали в нем приезжего. Гэбриэл тут же подобрался, как взявшая след борзая. - Мисс,- обворожительно растаял он в улыбке. - Бордо какого года вы предпочитаете в это время суток? Вожделенный объект еще не успел толком сообразить, когда в последний раз употреблял вино коллекционных марок, как Гэбриэл был уже крепко и бесцеремонно схвачен за локоть невесть откуда взявшейся Евой. - Прошу прощения! Рейни сделал страшные глаза и еле заметно кивнул в сторону надувшей губы девицы. - Подождет,- Гринт была неумолима. – Ты мне нужен. Повернувшись, она зашагала к выходу, и Гэбриэлу ничего не оставалось, как со вздохом последовать за ней. Часы на городской ратуше отбили четверть двенадцатого. Рейни поежился от промозглого ночного воздуха и, сунув руки в карманы брюк, недовольно воззрился на собеседницу, так беспардонно прервавшую едва завязавшееся общение. - Ты хоть понимаешь, что по твоей милости обломился мой единственный шанс на секс в этой богом забытой дыре? - Он отказал, - выдохнула Ева, нервно постукивая каблучком об асфальт. - И теперь черт знает, когда… Что??? - Он отказал мне! – повысила голос женщина. - Твой хваленый всемогущий Девальт! Гэбриэл был ошарашен. - Невозможно… Он не мог… - А вот представь себе - смог! - зашипела Ева, как разъяренная кошка.- Я умоляла, я унижалась, но тщетно. Он лишь позабавился за мой счет. Скажи, о чем ты думал, когда направлял меня к нему? Мне нужна была помощь, Гэйб! Реальная помощь, а не издевательство. Гэбриэл, будучи все еще не в силах поверить в отказ Девальта, потянул из кармана пачку сигарет. - Не понимаю…- между его бровей пролегла глубокая напряженная складка. - Вот что, Гэйб, - безапелляционно заявила Ева,- У меня нет времени копаться в мотивах поступка твоего хваленого шамана… - Ева! - Гэбриэл предостерегающе поднял руку. - Не говори в таком тоне о том, о чем не знаешь! -Плевать! - разъярилась женщина. - Мне нужна помощь, и мне все равно, кто придет мне на выручку, цена меня не волнует. Отведи меня к кому-нибудь другому. - Спятила? - Рейни весьма выразительно постучал согнутым пальцем по лбу. - Ты что, всерьез считаешь, что этим занимаются в каждой подворотне? Или есть рекламный еженедельник с адресами и номерами телефонов? Гринт, спустись на землю. Это страшные, запретные вещи, и ты не понимаешь, о чем просишь. - Гэйб… - Нет, Ева!- мужчина был непреклонен. - Игра со смертью - это игра в одни ворота. Дерек и так ежедневно балансирует на грани, и он единственный, кто может оказать помощь на приемлемых условиях, не суясь в чернокнижие и ведьмовство. Остальное… Ева, остальное уже лежит за гранью человеческого понимания. И раз уж он отказал, то… - Рейни шагнул вперед и участливо сжал холодную руку собеседницы. - Лучше отступиться… Женщина дернулась, с негодованием вырвав ладонь из дружеского рукопожатия. - Отступиться? - в ее голосе сквозили презрение и едва сдерживаемый гнев. - Хладнокровно позволить умереть ни в чем не повинному существу? А вслед за племянником похоронить и сестру? Может, ты предложишь сразу зарыть их в землю еще живыми? - Послушай… - Да пошел ты! - прошипела Ева, отступая назад и смахивая со щек слезы злости. - Ты такой же, как этот холеный выродок Девальт… Играйте в свои проклятые игры с кем-нибудь другим. С меня хватит. Я сама решу проблему. Развернувшись на каблуках и повыше подняв ворот пальто, молодая женщина решительно зашагала по темному переулку к стоянке такси. - Дьявол, - в сердцах выругался Гэбриэл, нервно затянулся еще несколько раз и, отбросив окурок в сторону, поспешил вслед за девушкой. - Ева! Вот упрямая девка… ЕВА! Мисс Гринт ускорила шаг, не желая продолжать неприятный разговор, и, добежав до конца тротуара, нырнула в услужливо подъехавшее прямо к поребрику такси. - Поехали.. Быстрее, - раздраженно бросила она водителю и отвернулась от окна. Машина насмешливо мигнула Гэйбу желтыми глазницами и скрылась за поворотом. В неверном рассеянном свете фонарей мужчина успел разглядеть марку и номер авто, и по его спине побежали мурашки размером со стадо мамонтов. Он слишком хорошо знал, к кому в лапы попалась эта наивная дурочка в своем благородном желании спасти невинную детскую душу. Теперь счет пошел на минуты. Такси свернуло за угол, оставив Гэбриэла позади, и Ева погрузилась в невеселые размышления. - Куда едем ? – вопрос шофера вывел ее из ступора, и женщина неопределенно ткнула рукой куда–то вперед. - Поезжайте… Я заплачу… - Раз уж вам все равно куда ехать, мисс, может, вы не будете против, если мы возьмем попутчика? И прежде, чем Ева успела запротестовать, машина вильнула к обочине и затормозила возле темного силуэта, выросшего из пелены сгущающегося тумана как по волшебству. Дверца открылась, и на пассажирское сиденье, рядом с отпрянувшей в страхе женщиной, опустился одетый в длинный, потертый в нескольких местах плащ мужчина неопределенного возраста. - Добрый вечер,- приторно улыбнулся он Еве, и девушку передернуло. Незнакомец был откровенно мерзок. На его вытянутом костистом лице играла неприятная улыбка, кривившая тонкие змеиные губы, жидкие волосенки обрамляли полулысый череп, а взгляд водянистых с красными прожилками глаз плотоядно ощупывал фигуру Евы. Гринт дернула ручку дверцы с противоположной стороны. Она не поддавалась. - Что происходит? – стараясь скрыть дрожь в голосе, как можно более твердо, произнесла женщина. - Вот мы и встретились с вами, милейшая госпожа Ева. Незнакомец поерзал на сиденье, пытаясь устроиться поудобнее, и в карманах его плаща приглушенно зазвенел металл, словно мужчина таскал при себе несколько связок ключей. - Откуда вам известно мое имя? - Мне известно многое, милейшая госпожа. Особенно то, что касается моего давнего знакомого Дерека Девальта. Ева сглотнула. Из огня да в полымя. - Это он вас подослал? Но зачем, если… Незнакомец покачал головой. - Успокойтесь, госпожа Ева. Мы с мистером Девальтом пересекались в свое время по.. м-м-м, скажем так, профессиональным вопросам. Я представляю, как бы это получше выразиться, конкурирующую организацию. Незнакомец прищелкнул пальцами и засмеялся, явно довольный подобранным определением. - И как же прикажете вас величать?- с трудом перевела дух женщина. - Можете называть меня Ключником. Он снова загремел связками ключей в карманах. - Ключником? - непонимающе переспросила Ева. Господи боже, еще один псих. - Именно,- заговорщически подмигнул ей собеседник. - Передо мной открываются многие двери. А к закрытым я ловко подбираю ключи. Надеюсь, вы меня поняли? - Не вполне… Незнакомец раздосадовано вздохнул. - А поначалу вы произвели на меня впечатление более понятливой женщины, милейшая госпожа. Объясню: я вхож туда, куда заказано этому выскочке Девальту. Как вы думаете, в чем кроется причина его отказа помочь вам? В элементарном отсутствии возможностей. Как вы сами понимаете: дело не из рядовых. Это вам не букетик фиалок купить. - Почему же он не сказал мне об этом сразу? - Помилуйте! Так это ничтожество растеряет клиентуру, обращающуюся к нему за помощью. - Но если мистер Девальт так некомпетентен и так презираем вами, для чего же вы шпионите за ним и подбираете клиентов? - не удержалась от едкого замечания Ева. С каждой минутой ее отвращение к тщедушному полулысому мерзавцу возрастало в геометрической прогрессии. Глаза Ключника на мгновение вспыхнули недобрым огнем, но он тут же прикрыл их набрякшими веками. - Для их же блага. Но и для своей выгоды, разумеется. Этот мир так меркантилен. Итак, решайтесь, госпожа Ева. Я могу взяться за дело, от которого отказался Девальт. Но предупреждаю: цена будет высокой. Ева отвернулась к окошку, пытаясь сдержать подступающие к глазам слезы. Ее душили рыдания, а душу разрывало от боли и страха за сестру и нерожденного малыша. Она впервые в жизни ощущала себя такой беспомощной и никчемной. Неожиданно ее захлестнула волна неконтролируемой злости на несправедливость судьбы, на жестокое провидение, на бесчувственного и напыщенного Дерека Девальта. Из-за него ей теперь приходится принимать помощь этого мерзкого существа, именуемого Ключником. Что ж… Видимо, такова судьба. Ева решительно повернулась к собеседнику. - Я согласна… - В таком случае, завтра к двадцати двум часам я заеду за вами – и мы обговорим детали. -Мерзкое лицо расплылось в какой-то мертвой улыбке, и девушка поспешно выскочила из машины. Гэбриэл свернул с дороги на знакомую, неприметную тропинку, едва коснувшись рукой витых перил, взбежал на крыльцо. Постучать он не успел – дверь открыл Каллум. Слуга отошел в сторону, приглашая посетителя в дом. Мужчина вошел в мрачную прихожую, швырнул на низенький диванчик мокрый плащ и последовал в холл, где тускло мерцал камин. Дерек сидел у огня. На его бледном лице отпечатались следы явно бессонной ночи – под глазами залегли глубокие тени, волосы небрежно падали на лоб, на безупречном пиджаке наметились неопрятные морщины. Услышав шаги, проводник словно вышел из состояния странной апатии, приглашающе кивнул гостю в сторону свободного кресла, сам встал, чуть сжав руки и характерно хрустнув суставами, и вышел из холла. Через секунду Гейб услышал тихий плеск воды, пару обрывков фраз. В комнате появился Каллум с подносом. Приветливо улыбнувшись Рейни, он расставил на столе молочник со сливками, заварочный чайник, черные фарфоровые чашки, тосты, кружевной сыр, масленку и глиняную емкость с медом. Гэбриэл хмыкнул. Он знал равнодушие Дерека к мясу, но охотно перехватил бы чего посущественнее. Словно читая его мысли, слуга удалился – и вернулся через секунду с тарелкой, на которой дымился пышный омлет и бекон. Не успел посетитель отхватить порядочный кусок свинины, дверь скрипнула – вернулся хозяин. Дерек был безупречен. Свежевыглаженный костюм, гладко зачесанные влажные волосы, вот только щетина выдавала то, что мужчина провел в ванной комнате не более пяти – семи минут. - Прости, друг. Буду говорить с набитым ртом. Я чертовски голоден, – даже объявление третьей мировой в эту минуту не заставило бы Гэйба бросить бекон на произвол судьбы. Проводник равнодушно кивнул, наливая в чашку янтарно-красный чай с терпким, благородным ароматом. - Дерек, я знаю, что ты никогда не принимаешь решений сгоряча. Ты отказал Еве. Что заставило тебя так поступить – мне неизвестно, но девочка была в отчаянии... – мужчина проглотил кусок, хлебнул сладкого чаю со сливками и продолжил. – Вчера она была словно не в себе, когда пришла ко мне в бар. Словно умерло в ней что-то. - Оставим полемику. Ты по делу, или перекусить – белые глаза насмешливо уставились на жующего собеседника. - Дерек, черт тебя подери! Ты же знаешь, что я млею от стряпни Каллума, так что не пытайся меня укусить. Я адаптировался давно и к твоим шпилькам, и к твоему яду. Не по делу я бы не притащился в эту дыру в пять утра. Ева в опасности. - Ее не накормили завтраком? – Дерек был предельно вежлив, но в его глазах уже читалось откровенное: «Когда он, наконец, доест и уберется – или перейдет к делу?» - Девальт, не до шуток. Ее подцепил Ключник. Проводник поднял бровь, вопросительно глядя на посетителя. – И что, по-твоему, это должно произвести на меня неизгладимое впечатление? - Дерек, она готова пойти на сделку! - Не смею ей мешать. Или она просила забронировать место в аду подальше от туалета? – Девальт устал и был несколько раздражен. Обычно он не позволял себе такие вот всплески настроения, но сегодня… По правде говоря, это были вторые бессонные сутки. Сначала он просидел ночь, обдумывая ситуацию, утром – перезвонил Еве с отказом. Потом уже не мог спать, не расставив точки над «і» и предвидя возможные последствия своей пассивности. - Ну ты и сволочь, - медленно проговорил Гэйб, с отвращением швыряя на белоснежную салфетку, застеленную на стол, корочку хлеба. С трудом проглотив пищу, он встал. – Не думал, что твое равнодушие дойдет до этого. Она же почти ребенок! Не шлюха, которая готова продаться за мужа-аристократа, не игрок, который хочет выиграть полмира. Ребенок! Девочка, которая пытается спасти свою семью! Дерек, очнись! Неужели ты настолько очерствел, что позволишь ключнику перед своим носом завладеть невинной душой? – Гэбриэл смотрел сверху вниз на человека, сидящего у камина. Ему казалось, что он говорит со статуей, или же мертвецом. Бледное лицо Девальта не выражало никаких эмоций, глаза отражали огонь, пожиравший поленья, руки покоились на высоких подлокотниках. Развернувшись, Рейни вышел, подхватив плащ и грубо стукнув входной дверью – он знал, что Дерек ненавидит громкие звуки. Девальт поднял руку, коснулся проклюнувшейся щетины на подбородке, поморщился. Увы – бриться пока не придется. Собственно, в сложившейся ситуации вряд ли существенную роль сыграет наличие или отсутствие волос на лице, - усмехнулся он про себя, поднимаясь с кресла. Чуть повернув затекшую шею, Девальт не спеша вышел в прихожую, принял из рук появившегося невесть откуда слуги иссиня-черный плащ и ступил на порог. Мужчина немного прихрамывал – старая травма отзывалась на погоду, и он никак не мог заставить себя идти ровнее. Дождь – мелкая, холодная морось, довел дорогу до состояния расплавленного масла. Брезгливо обойдя особо грязные участки, проводник вышел на большую площадку, засыпанную гравием. Через секунду утробно заурчал мотор, и перед ним затормозил серый «Ягуар» - не самая новая модель, но вполне достойная его внимания. Каллум выскользнул с водительского сидения и услужливо открыл дверь. Дерек никому не доверял управление машиной, в которой ехал он сам. Приземистый автомобиль взревел, словно потревоженный зверь, и рванул с места. Девальт чувствовал, как где-то глубоко внутри заворочались давно уснувшие чувства неприязни и раздражения. Ключник. Это мерзкое существо отравляло ему существование уже не один год. Фанатичный служитель культа Мороса – бога насильственной смерти, Ключник неустанно шпионил за Дереком, выжидая удобного момента, чтобы перехватить у него из-под носа отчаявшихся, готовых на все людей, приходивших к Девальту за помощью. Пару раз ему это удавалось, но после того, как Дерек и Гэбриэл разгромили одно из его убежищ, мерзавец залег на дно. И вот теперь эта тварь снова дала о себе знать, как назойливое ядовитое насекомое, кружащее вокруг и выискивающее участок незащищенной кожи, чтобы ужалить побольнее. Он причинял много неудобств, и Девальта, превыше всего ценившего покой, это несказанно выводило из себя. Дерек отличался тем редким складом ума, который позволял выуживать из казалось бы пустых фактов крупицы нужной информации и сортировать, заполняя пробелы с аномальной точностью. Пока руки удерживали руль автомобиля, мозг перебирал все имеющиеся сведения. К тому времени, когда «Ягуар» достиг города, проводник уже знал, куда он направляется. На промышленную окраину, туда, где в темное небо, словно ребра гигантского скелета, упирались высокие трубы заброшенного завода. Равнодушно покосившись на полисменов-регулировщиков, Девальт промчался по главной улице, даже не подумав сбавить скорость. Впрочем, люди в форме с похвальной сообразительностью сделали вид, что даже и не заметили серую машину с тональными стеклами, нагло превышавшего установленные для этого участка дороги 40 километров в час как минимум втрое. Через двадцать минут «Ягуар» затормозил на пустыре, не доезжая три сотни метров до завода. Девальт выбрался из машины, осмотрелся и удовлетворительно хмыкнул. Для заключения сделки - самое подходящее место: огромная заброшенная территория, убитая химикатами, колесами грузовых машин, а еще раньше - ненавистью и пролитой кровью. Проводник с трудом присел на корточки, морщась от боли в ноге и, закрыв глаза, приложил ладонь к холодной окаменелой земле, кое-где покрытой проплешинами лишайников и редкими кустиками чахлой пожухлой травы. Руки, скользя по земле, без труда отыскали крохотный комок металла. Девальт осторожно извлек находку, положил на ладонь. Шарик свинца, смертоносный и безжалостный, с одной стороны сплюснут вполовину – возможно, рикошетный, но… Воздух наполнился еле слышными отзвуками, уловимыми только для чуткого уха Говорящего. Перед мысленным взором Дерека, как в ускоренной съемке, понеслись видения: марширующие отряды Вермахта, взрывающие землю гусеницами танки Тотенкопфа, элитарной дивизии СС в составе Панцерваффе, выкрикивающие призывы к свержению Габсбургов революционеры, мелькающие в кровавом зареве перекошенные лица османских турок. Дерек сжался, заранее зная, что будет сейчас. Короткий, мощный толчок содрогнул тело, резкая боль в груди заставила глухо застонать… Красная пелена закрыла глаза, унося с собою меркнущее сознание… Секунда – и вот уже Агония Войны, улыбаясь, протягивает Говорящему руки. Она всегда была рада его видеть. Девальт огромным усилием воли разорвал ментальный контакт, поднялся на ноги, вытирая испарину со лба. Он не ошибся. Напоенная кровью и вскормленная человеческой плотью, эта земля была проклята и словно создана для жертвоприношений и заключения богопротивных сделок. Ключник хорошо знал свое дело. Дерек поднял повыше ворот плаща. Он ненавидел сырость и холод, в первую очередь – из-за того, что именно в такую погоду начинал немного прихрамывать, и это доставляло дискомфорт. Осмотревшись по сторонам, мужчина отметил, что в радиусе как минимум километра не было ни одного жилого строения. Нахмурившись, ступил на мокрую брусчатку. Проводник точно знал, куда нужно идти. Наверное, именно так лошади чувствуют воду, - с усмешкой подумал он, уверенно направляясь к высокому зданию заброшенного завода. Девальт неплохо видел в темноте, но сейчас полагался исключительно на свои способности, которые вели его, словно стрела компаса. Грязный двор, устланный слоем досок, щебня и прочего строительного мусора, моментально превратил вычищенные до блеска ботинки в нечто отвратительно-грязное. В таком же состоянии были брюки и плащ. Переступив очередную лужу, мужчина оказался на крохотном заросшем пятачке, куда в прежние времена, видимо, подходил транспорт. В стороны уходили три лестницы. Одна – всего десяток кирпичных ступеней – вела к трухлявой массивной двери, на которой красовались обломки могучих чугунных засовов. Вторая, немного левее, поднималась выше цоколя, переходя в ржавый металлический помост, который, видимо, опоясывал здание. Третья – хлипкая, порядком подпорченная временем и влагой, обвивала здание по периметру, доходя до узкой ржавой двери, на которой красовался огромный навесной замок. Секунду замешкавшись, Девальт вздохнул и двинулся в сторону последней конструкции. Придерживаясь за стену, он медленно поднимался – ступенька за ступенькой, проклиная погоду, свою ногу и Гэйба, подсунувшего ему очередную проблему. Дважды он едва не поскользнулся, успев в последнюю секунду поймать равновесие. Когда груз тела опустился на нещадно ноющее колено, Девальт шумно вздохнул, заставляя себя «проглотить» острый приступ боли. Наконец, его рука коснулась перил помоста. Игнорируя замок, он с силой толкнул дверь. Мерзко скрипнув, она поддалась, открывая вход в сырое темное помещение. Мельком скосившись на мнимый запор, проводник про себя усмехнулся. Замок висел только на одной дужке, не создавая преград – но отпугивая любопытных посетителей. Несмотря на неуверенную походку, Девальт двигался почти бесшумно. Глаза быстро адаптировались в темноте, и мужчина без труда различал высокие потолки, обломки труб коммуникаций и массивные ржавые агрегаты, вросшие в тело старого здания и умиравшие вместе с ним. Он знал, что где-то здесь сейчас находится Ева. Эту дурочку, собственно, следовало бы раз-другой хорошенько проучить. Дерек не понимал людей, которые, не желая мириться с очевидной истиной, лезли в петлю и бились головой о стену, исключительно для того, чтобы впоследствии угомонить свою совесть. Правда, какое дело совести до разбитого лба и опухшей шеи – никто и никогда не говорил. А еще Девальт никогда не принимал точку зрения мужчин, уверенных, что женщина в любом возрасте нуждается в защите и опеке. Вспомнив жалостливое «девочка» Гэбриэла, он хмыкнул. В таком возрасте, пожалуй, нужно хоть немного шевелить мозгами. В темноте что-то блеснуло и Дерек двинулся на свет. Чуткое ухо уловило тихое, напевно-размеренное бормотание. Проводник ускорил шаг. Он узнал старинное балканское заклинание. Именно оно позволяло темной силе не только завладеть душой человека, но и вселиться в его тело, причиняя боль близким, сея зло и хаос. Это заклинание входило в сотню тех, которые, по обоюдному согласию сил Света и Тьмы, было запрещено к принятию и признанию. Потому проводник и удивился, ощущая, как в воздухе нарастает холод, предшествующий появлению Шаркани. Девальт привык смотреть в глаза смерти, но он не имел ни малейшего желания столкнуться лицом к лицу с нечистью такого плана. Наконец, узкий черный коридор закончился – и перед глазами Дерека открылось небольшое помещение, освещенное странным красновато-сизым цветом. В центре пылал огненный круг, выложенный так искусно, что, похоже, навыки и привычка исполнителя заслуживали внимания. Ключник стоял спиной к Девальту, он был почти в трансе. Дерек не раз наблюдал ритуал вызова Шаркани и знал, что ментальный контакт забирает все внимание человека. Даже если бы он, Дерек, сейчас стал перед носом этой мрази – вряд ли увидел бы хоть какую-то ответную реакцию. Мерзавец работал отлично. Распевным, надтреснуто-воющим голосом он по памяти начитывал заклинание, держа в руке резную медную булаву. Рядом висел огромный диск, покрытый странным узором. Произнеся очередную фразу, Ключник с силой ударил в гонг. Взгляд Дерека упал на костер. Правильный круг пылал искристым, странным пламенем, а в центре лежала обнаженная женщина. Густые вьющиеся волосы покрывали плечи, разметались блестящим покрывалом на грязном полу. Ева… Специфический запах дыма всколыхнул в памяти последние крупицы недостающей информации, складывая паззл воедино. Вереск… В костре использован вереск, а значит – все сходится. Остается одна досадная мелочь. Шаркани слишком могущественны, чтобы выползать из своих нор ради одной женской души, видимо, им пообещали что-то особенное… Похоже, младенца продали с потрохами – еще до рождения… Последняя мысль заставила лицо Говорящего помрачнеть, а губы сжаться в ниточку. В эту минуту глаза девушки – испуганные, покрасневшие от слез, перехватили взгляд проводника. Лежа на полу, Ева осознавала, что рядом читает свое проклятое заклинание Ключник, что в пяти метрах за его спиной стоит Девальт, что, в конце концов, на ней нет даже нитки, но отчего же тело упрямо отвергает команды мозга? Дерек не впервые сталкивался с этим ритуалом. Видимо, услышанный им удар был восьмым или девятым по счету – жертва еще осознавала происходящее, но уже не могла управлять своим телом. Девятым… А если десятый, или даже одиннадцатый? Проводник на секунду замер, справляясь с волнением и осознанием всей мерзости сложившейся ситуации.. Если выйдет Шаркань – он будет беспомощен и лишь пополнит список жертв, значит… То, что происходило дальше, не могли бы описать в подробностях не сам Дерек, ни Ключник, ни, тем более Ева. Отработанным, знакомым до боли приемом Девальт закрыл собственный мозг (если он не успеет закончить свою работу до того, как тварь появится здесь, то останется хоть какой-то шанс выбраться. Без этой предосторожности дух моментально завладеет телом проводника, превратив его в марионетку). Тяжелый нож, с резной рукояткой железного дерева и зубчатым острием, взметнулся вверх и вперед. Стальное лезвие снесло часть горящего вереска, разорвав круг. Воздух дрогнул, словно какая-то невидимая сила сокрушенно вздохнула. Белесый свет огненного круга вспыхнул, заискрился, словно цепь бенгальских огней – и пламя приобрело нормальный желтовато-красный оттенок. В ту же секунду Ключник пришел в себя. С проворством, совершенно неожиданным для столь тщедушного существа, он бросился на Дерека. В руке сверкнуло длинное, тонкое лезвие. Девальт холодно оценил угрозу, принял оборонительную стойку. Сорвав дорогой плащ, он заученным движением намотал его на руку. При обычных обстоятельствах Дерек свернул бы такому сопернику шею в считанные минуты, размахивай он хоть двумя ножами, но сейчас… Разбуженные силы зла вкладывали все свое умение и раж в мерзкую тщедушную оболочку, превратив человека в машину для убийства. Ключи делали свое дело, внося в тело обладателя редкие навыки и силу. Ева словно сквозь сон слышала шум. Мозг, освобожденный от мощного воздействия, еще не мог адекватно оценивать окружающую обстановку. Холод – жуткий, ни с чем не сравнимый, такой, что тело перестает слушаться. Помотав головой, женщина заставила себя чуть приподняться на локте. О Господи… Она лежала на ледяном, грязном полу убогого здания, на закопченным стенах белели какие-то ритуальные знаки, а вокруг пылал костер. Огонь уже начал гаснуть, сокращаясь до полукруга, а напротив вели дикую пляску смерти двое людей. Рука Евы коснулась чего-то холодного, пальцы рефлекторно сжались – и девушка вскрикнула. Пара капель крови упали на бетонный пол, золу костра, окрасили почерневшее дерево. Ева непроизвольно сжала отточенное лезвие ножа, боль прояснила мозги. Повернув голову и с трудом различая движущиеся фигуры, Ева силилась различить лица. Наконец, она дождалась, пока мужчина пониже ростом обернется к костру. Женщина вскрикнула -она узнала Ключника, который отчаянно размахивал длинным охотничьим ножом и, пританцовывая, старался как можно ближе подойти к своему сопернику. Противник, очень высокий, но гибкий, уходил от профессиональных ударов, словно угорь. Женщина с трудом выпрямилась, подтянула колени и села, всмотревшись повнимательнее. Непроизвольный крик сорвался с ее губ, побледневших от холода и ужаса. Перед Ключником, чуть склонившись, пружиня ногами и раскачиваясь, словно маятник, стоял собственной персоной Дерек Девальт. Его левая рука была обмотана плащом, которым он блокировал наиболее опасные удары, хотя, судя по всему, Ключник отнюдь не был дилетантом в общении с холодным оружием. По крайней мере, на рукаве, чуть выше плаща, ткань безукоризненного пиджака некрасиво морщилась, разрезанная роскошным ритуальным дамасским лезвием. Ева хотела было встать на ноги, но чувство стыда – глупое, детское и совершенно неуместное этой ситуации, заставило ее подтянуть колени повыше и почти вжаться в пол, хотя... Идиотка! Этот мерзкий хмырь ее видел, и даже, пользуясь беспомощностью, плотоядно ощупывал тело, а Дерек... Этот мерзкий хмырь ее уже видел, и даже, пользуясь беспомощностью, плотоядно ощупывал… В эту секунду раздался характерный треск – лезвие вспороло грубую ткань на плече Говорящего, и Ева с ужасом видела, как мелькнул в воздухе клинок, покрасневший от крови. Перехватив взгляд Девальта, она скорее интуитивно поняла, чем услышала одно слово, которое он успел выдохнуть во время очередной атаки: «Нож!» Схватив тяжелую, массивную вещицу, она кое-как встала на ноги, сделала пару шагов, выждала, когда проводник окажется лицом к ней – и бросила, неумело, слабо, даже зажмурившись от страха. Серебристое лезвие мелькнуло в воздухе, и рука Девальта крепко перехватила любимую, до боли знакомую черную рукоять. Усмехнувшись, он блокировал удар Ключника, но подскользнулся. Вскрикнув, женщина подняла кулак к губам. Она видела, как падает Девальт, как метнулся к нему противник – и глубокий, протяжный стон… Девушка стояла у самой стены, освещенная затухающим костром, и смотрела на два неподвижных тела. Но вот фигура Ключника шевельнулась, приподнимаясь. Ева задрожала, обшаривая взгляд пол в поисках палки, камня или еще чего, чем можно было бы защититься. - Гринт… - отбросив в сторону тело соперника, с пола поднимался Девальт. Ключник, обманутый его мнимым падением, потерял бдительность – и рухнул всем весом на выставленное вперед лезвие ножа. Дерек заботливо осмотрел благородное оружие, брезгливо вытер его об одежду врага, аккуратно опустил в скрытые ножны, ловко вшитые в рукав пиджака, размотал плащ и бросил его девушке. Схватив спасительную одежду, Ева поплотнее закуталась в нее – и только тогда решилась выйти из тени. - Неужели вас так расстроит то, что я увижу ваше тело? - сухо усмехнулся Девальт. – Мой… хм… коллега, видимо, рассматривал его в свое удовольствие – и вас это ни чуточки не смущало. Ева залилась краской. Воспоминания о случившемся все отчетливее всплывали в ее мозгу. Вот она, превозмогая стыд, раздевается и ложится в круг. Вот Ключник начинает рисовать какие-то знаки, то и дело поглядывая на ее тело, отчего по коже неприятно бегут мурашки. А потом…Воздух всколыхнулся – и перед глазами бедняжки, к ее ужасу, возникла полупрозрачная фигура сестры с крохотным младенцем на руках. Видение уплотнялось, все более походя на человека. Глаза девушки были закрыты, тоненькая ночная рубашка выглядела странно и нелепо на фоне закопченных стен. И в эту секунду в темноте, в двух шагах перед ней всплыла синевато-призрачная фигура Герберта. В его глазах плескался почти животный ужас, он отрицательно качал головой, размахивал руками, показывая ей на выход. Наверное, только тогда Ева до конца осознала, что именно она делает. - Мистер Ключник… - тишина. - Мистер Ключник, прошу вас! – в голосе зазвучали панические нотки, но непонятная сонливость уже сковывала тело, а потом наступила темнота. Ева шла по темному коридору, прижимая к груди мятый узел с собственной одеждой. В двух шагах сзади тяжело шагал Дерек. Старая дверь скрипнула, выпуская их на улицу. Дождь закончился, бледный сероватый рассвет позволял уже отчетливо рассмотреть двор, лестницу и само здание. Девальт сошел на пару ступеней вниз, протянул руку. Женщина покорно спустилась следом, опираясь на его ладонь. Она шла сзади, удивляясь тому, что впервые за все время заметила, как Дерек прихрамывает. Проводник, не оборачиваясь, доковылял до машины. Пикнула сигнализация. Ева подошла ближе – и с ее губ сорвался непроизвольный крик. Левый рукав пиджака Девальта был в двух местах разрезан. Верхний порез набух и потемнел от крови. - Мистер Девальт, вы ранены! - Мисс Гринт, я небрит и в мятом пиджаке – в тон парировал Дерек. - Садитесь. – и он открыл заднюю дверь «Ягуара». ******************************* Дерек откинулся на спинку высокого кресла. Холод – знакомый и привычный, накатывал волнами, успокаивал. Он не имел права вмешиваться в борьбу сторон. Он не имел права говорить того, что расскажет ей сегодня. Он не имел права. Равнодушно протянув руку к черному фарфоровому бокалу с глинтвейном, Девальт ухмыльнулся. Идти против правил оказалось интереснее, чем он предполагал. Горячий напиток обжег желудок, заставив Говорящего чуть поморщиться. Ева сидела напротив, ссутулившись, зажав между коленями заледеневшие руки, испуганная, усталая. Исподтишка поглядывая на Дерека, она безумно хотела спросить – и не решалась... Почему? Пойти против той силы, которая едва не поглотила ее саму, сестру, нерожденного племянника… - Мистер Девальт... Дерек вопросительно поднял брови, но даже не глянул в ее сторону, погруженные в свои мысли. - Я хотела спросить. Почему вы пошли на это? Говорящий чуть улыбнулся. Белые глаза смотрели на пляшущие язычки огня в камине. В комнате раздались тяжелые шаги, вошел огромный черный пес, шумно вздохнул и улегся у кресла хозяина, скрестив мощные лапы. Его морда повернулась к огню, точно копируя выражение лица человека. - Я не лезу в сделки Сторон, но при условии, что соблюдаются правила игры, - задумчиво проговорил Девальт. – В этой ситуации игра велась в одни ворота. Заклинаниями вызывали шаркань. В Закарпатье до сих пор живы поверья о змееподобном демоне, который часто может называться просто гадюкой или змеицей, а на западе Закарпатья именуется шарканью, а у гуцулов - жэрэтвой. Это чрезвычайно древнее существо, и обращаться к нему строго запрещено соглашением сторон. Шаркани чрезвычайно прожорливы, способны поедать и людей, и скот, а также солнце, что является причиной солнечных затмений; могут воровать маленьких детей. Появление этих созданий сопровождается мглой, тьмой, ветром, поваленными деревьями. В частности, знаменитое затмение 1914 года, совпавшее с началом Первой мировой войны, объяснялось на Карпатах происками шаркани. Думаю, такая жертва, как три души, включая одну – нерожденного ребенка – высоко засчиталась бы Ключнику… - Дерек задумчиво выпустил кольцо дыма, погрузившись в свои мысли. - Но я сама это затеяла. Собственно, все случилось лишь потому, что я вам не поверила, - почти прошептала Ева, угрюмо глядя в пол. Девальт улыбнулся. Ему импонировали люди, умевшие признать свою вину. - Мисс Гринт, ничто в мире не происходит просто так. Ни то, что вы попали ко мне, ни то, что я поехал за вами. Видимо, в картине судьбы недоставало каких-то штрихов. - Жаль, что картины у нас разные, слишком разные – и никогда не сведутся воедино, - невесело улыбнулась Ева. Она давно не чувствовала себя так легко и спокойно, как в эти минуты, сидя в большом велюровом кресле напротив высокого человека, затянутого в строгий костюм. - А знаете, мне иногда кажется, что вы и пиджаки носите только потому, что боитесь хоть в чем-то открыться, - глаза женщины блеснули. - Мне иногда кажется, что вы прекращаете попытки разобрать меня по косточкам, только лишившись одежды вовсе, - огрызнулся Дерек. - Вы пострадали из-за меня… Как ваше плечо? Порез серьезный? Может, стоить наложить швы… - Пошив пиджака обойдется дороже, - Дерек, который ненавидел любые проявления слабости со своей стороны, если они становились хоть немного заметны окружающим, равнодушно пожал плечами и потянулся за бокалом. – И знаете, мисс Гринт, на вашем месте я бы ограничился полученной помощью – и не лез в дебри. - Хорошо. Просто скажите… Почему вы не позволили мне заплатить… - Цену во второй раз? – Девальт холодно усмехнулся. Непроизвольно подняв руку, он потер чисто выбритый подбородок и удовлетворительно хныкнул. - Мисс, вынужден вас огорчить. Вас опередили. - Опередили? – лицо Евы побледнело, руки сжали бокал. - Не нужно делать поспешных выводов. Каждый имеет право распоряжаться своей жизнью. Герберт сделал свой выбор. Он защитил людей, которых любил. Его сын будет жить долго и счастливо. Цена тому – смерть Герберта и клятва от имени потомков не брать в руки карты на протяжении ста лет… - Не брать в руки карты? Это же смешно! Когда же это темные силы отказывались от греха? – девушка недоверчиво смотрела на проводника. - Мисс Гринт, азарт свойственен всем, и черным силам – в первую очередь. Понимаете ли, потомки Герберта имеют немного шансов выиграть, и уж тогда карусель закрутится по-новой. - Вы хотите сказать… - Именно. Только от ваших усилий теперь зависит добродетель и процветание рода, в который в силу обстоятельств попала ваша сестра. Вы вольны в своих действиях. Запишите это в форме легенды, внушайте, просите. Сто лет – не такой уж большой срок, можно и потерпеть, - Дерек ободряюще улыбнулся. Его ледяная маска сменилась на секунду выражением безмерной усталости и пустоты. – Вы сможете. Я верю в вас, Ева Гринт. - Мистер Девальт… Дерек… А вы… Что будет с вами? - А это уже – совсем другая история, - усмехнулся белоглазый человек, отставляя в сторону черный бокал. И уж поверьте – я умею за себя постоять. - Я не хочу, чтобы вы пострадали. – девушка говорила тихо, катая бокал в ладонях, глядя себе под ноги, словно опасаясь встретиться взглядом с проводником. - Давайте прекратим этот бессмысленный разговор. – Девальт вздохнул, наклонился, чтобы подбросить пару поленьев в камин. - Вы хотели невероятный материал? Вы его получили. Вы хотели живого племянника? Он у вас появится. Вы хотите влезть ко мне в душу? Бессмысленно. – Дерек потянулся к бокалу, сделал еще один глоток глинтвейна. – Отогревайтесь. Я вызову вам такси. - Мистер Девальт… - Ева умоляюще смотрела на сидящего перед ней человека, понимая, что ни ее чувства, ни ее боль ровным счетом ничего для него не значат. – Позвольте мне остаться до утра. - Нет. – Голос звучал едва слышно, мягко – но женщина не сомневалась, что ответ окончателен. Она залпом допила глинтвейн, встала. В ту же секунду в дверях возник Каллум. Он держал в руках ее пальто – совершенно сухое и почти полностью очищенное от грязи. Ева смотрела на сидящего перед ней проводника, прекрасно осознавая, что, возможно, видит его в последний раз в жизни. Опустив голову, она привычно сунула руки в рукава, вытянула из кармашка меховую муфту и шагнула через порог. Каллум вывел ее за ворота, в темноте уже светились шашечки такси. Сев в машину, Ева укуталась поплотнее в добрый шоколадный мех и тихо, едва слышно заплакала. Дерек сидел у камина, любуясь огнем. Безукоризненный иссиня-черный костюм, льдистый перстень со вставкой из вулканического стекла, черные высокие бокалы. Один – пуст. Все эти вещи привычно окружали его много лет, даровали покой и уют. Но в этот размеренный ритм вторглась Ева – яркая, смелая, умная. Девушка, достойная короля. Девальт усмехнулся огню: «А она все-таки дождется своего короля!» Он не жалел о том, что сделал. Разумеется, некоторое время его будут держать в отдалении – чтобы проучить. Это было ожидаемо и предсказуемо. Может быть, придется уплатить какую-то цену, и назначать ее будет не он. Герберт Метт Майцнген уплатил цену, и сделка должна быть честной. Никто не имеет права нарушать правила игры, будь то белые или черные силы. Эту точку зрения он будет отстаивать в любой ситуации.