Та, что всегда оборачивается

Это странный мир. Мир, где царят рационализм и сомнения. Мир, где правы лишь те, кто умеет заставлять жесткую и неподкупную логику работать на себя. Мир, в котором слово женщины не стоит и гроша. Мир, в котором правят мужчины. Небо здесь всегда затянуто тучами, которые хоть и не извергают дождь, но все же зарождают в душах людей то самое чувство, когда не то тоска, не то злость охватывают разум и заставляют подчиняться самым низменным и самым странным желаниям. Не видевшие солнца жители, кажется, смотрят друг на друга пустыми глазами, в которых лишь изредка мелькает что-то, похожее на интерес. Здесь высоко в небо взмывают черные дирижабли. Здесь с грохотом проносятся огромные и неповоротливые поезда. Здесь нет места мистике и неизведанному. Только наука - основа всего сущего. Здесь вся жизнь - сцепление шестеренок, непрерывно вращающихся в огромном механизме. Здесь балом правит жесткий разум сильнейших. Мужчина с женщиной может сделать все. Убить. Взять. Оскорбить. Защитить. Здесь женщину выдают замуж, не спрашивая ее мнения на то. Здесь у женщин нет права голоса. Есть право на жизнь, но право на безвременную смерть реализуется куда чаще. Кто-то считает, что это проклятый мир. Кто-то, что этот мир обласкан судьбой. Впрочем, в судьбу здесь не верят. А верят - с присущей всем непреклонностью - в математические законы, в зависимости, в формулы и графики. Как бывает довольно часто, там, где господствует разум, отмирает душа. Едва ли души тех, кто сознательно проклял себя, обрекая свою жизнь на отсутствие красок, знали, что, закрывая сердце от чувств, они открывают дверь для зла. В геометрическое плетение судеб вписалось то, чего не в силах понять ни один ученый этого мира. В размеренное, выстроенное будто по какому-то зловещему закону, течение жизни, врывается сила, понять которую дано не каждому. Сметая все на своем пути, она оставляет лишь осколки некогда великой цивилизации. Медленно, но верно подтачивая самое основание общества, зло проникает всюду, с каждым мгновением становясь сильнее, препятствуя тем, кто еще не утратил способности бороться. Когда мир сдастся, все двери распахнутся окончательно. Когда мир сдастся, живые позавидуют мертвым. Когда мир сдастся, тьма нескончаемым потоком хлынет отовсюду, сметая последние крупицы света в этом сумрачном царстве. Когда мир сдастся, некоторые продолжать сражаться. Где-то за пределом Муж еле слышно ругается и обрабатывает мне колено. Вокруг не раздается ни звука, даже то чудовище, что загнало меня в этот заброшенный дом, молчит. Мне немного неспокойно, но панического страха и отчаяния больше нет. По крайней мере, этот мужчина не желает мне зла, а значит, спасаться больше не нужно. И почему-то я уверена, что он что-нибудь придумает, сумеет вернуться домой, не попав в лапы к этой твари. - Не дергайся, - он возвращает меня на место, едва я вскрикиваю от боли. - Прости, - по привычке лопочу что-то и опускаю голову. - Что ты за человек? - возмущается он. - Почему нельзя обойтись без приключений? Молчу, понимая, что он, в общем-то, прав. И даже не потому, что он мужчина, а потому, что думать нужно было хорошенько, прежде чем такое вытворять. И пусть мне могла грозить смерть, она явно лучше публичного унижения, которое неминуемо, если Игорь выбросит меня на улицу. Поэтому я жду. Жду, когда он хоть что-нибудь скажет, прояснит мою судьбу. А муж молча бинтует колено, затягивая так туго, что мне кажется, будто моя нога скоро опухнет. - Я не хотела, - тихо говорю я и вздыхаю. Хотела, разумеется, хотела. Перепугалась до смерти, и сбежала бы, если б не оказалась здесь. И пусть наказание за уход от мужа - смерть. Тогда было все равно, это сейчас я думаю, как бы избежать наказания, а тогда, едва волчий взгляд встретился с моим - испуганным и затравленным - я думала лишь о том, как оказаться как можно дальше от этого зверя. Он несколько секунд смотрит на меня, не мигая и будто бы размышляя о чем-то. Потом встает и подает руку. - Идем, - говорит муж. - Куда? - я испуганно шепчу, понимая, что вот-вот решится моя судьба. - Нужно выбраться отсюда, Роксана, - отвечает Игорь и буквально силой ставит меня на ноги. - Но там же, - шепчу я, кажется, бледнея. - Да, - следует ответ. - Там оно. Постарайся не впадать в панику. И он тащит меня к дверям, за которыми ждет чудовище из моих самых страшных кошмаров... *** Сутками ранее Замуж меня выдали в семнадцать лет, прямо после школы. Жениха подыскали достаточно быстро: девушкой я была красивой, длинные каштановые волосы, яркие зеленые глаза, хорошая кожа и ладная фигурка. Как и велит закон, мужем стал человек, перешедший планку тридцатилетия, друг моего отца, Игорь. Разумеется, мне не хотелось замуж. И, разумеется, я хранила это как самую страшную тайну, даже сестричкам не рассказывая о своих секретах. На жениха (даже словом этим называть его боялась) смотрела мельком, не позволяя взгляду задержаться на грубых чертах лица, светлых волосах и крепко сложенному телу. И даже близко не подходила. Я его знала с детства и даже в какой-то мере любила. Он был неплохим человеком и редко позволял себе бить меня или сестричек, скорее даже он относился к нам с некоторой степенью дружелюбия, отчего мы помимо собственной воли им восхищались и нередко переходили грань. За что и получали от отца, имевшего крутой норов и тяжелую руку. Детство мое было обычным, как и у сотен детей, живших в это время. Мы находились не за порогом бедности, но и не в ряду людей среднего достатка. Голодать я не голодала, но и досыта наедалась крайне редко. Опять же, в приходы Игоря. Он почти всегда приносил отцу вкусности, которые они поедали за бутылкой вина, обсуждая последние новости и события. А потом, когда Игорь уходил, а отец засыпал, мама убирала со стола и отдавала нам то, что не доели мужчины. Сколько всего я попробовала - не вспомнить. Мало кому такая радость перепадала. Когда отец сообщил мне, за кого я замуж пойду, мною овладели два странных чувства. С одной стороны, я не хотела замуж за Игоря, с другой - я видела счастливое лицо мамы, и в чем-то даже понимала ее. Игорь был богат, и остаток жизни я могла не беспокоиться о том, чтобы выжить. А уж коли сына рожу, то и получу возможность с мужем за столом сидеть одним и в кровати спать. На сына я, конечно, не надеялась: в роду у нас только девочки рождались, но кольнуло это чувство, поманило призрачное богатство. Я тут же на себя рассердилась: как можно думать о деньгах! Мне предстояло прожить всю жизнь с этим мужчиной, а я думала, удастся ли хоть немного фруктов попробовать. За всю жизнь я съела лишь половинку яблока в свой шестнадцатый день рождения. Я даже не помню его взгляд, когда мы впервые встретились после помолвки (а было это накануне свадьбы, когда он браслеты надевать на меня был должен). Помню лишь прикосновение загрубевшей руки к моему запястью и браслеты, сомкнувшиеся на руках, словно кандалы, виденные мною на старинных полотнах. Я взглянула в его глаза и почему-то упала в обморок. Когда очнулась, подумала, что начнет страшно болеть голова, но почему-то боли не пришло. Мне вдруг стало страшно: я поняла, что Игорь меня подхватил и не дал упасть на пол. Едва я открыла глаза, я встретилась с ним взглядом и сглотнула, так он мне не понравился. Жесткий, властный, изучающий. Его глаза будто бы заглядывали в самую душу и видели то, что я так отчаянно хотела скрыть, видели все мои секреты и все чувства, обуревающие меня. Он потребовал медицинское обследование, чтобы выяснить, здорова ли я и могу ли иметь детей. В тот же вечер мне сильно досталось от отца за то, что я позволила сомнениям зародиться у Игоря. Отец что-то кричал о том, сколько денег он должен Игорю и что я - единственный шанс вырваться из долгов. Позже, на приеме у врача, Игорь как-то странно посмотрел на мою спину и плечи, украшенные синяками, но ничего не сказал. После изнуряющих и - из-за присутствия Игоря - унизительных процедур, меня, наконец, отпустили домой, сказав, что я абсолютно здорова. Помню, промелькнуло даже некоторое сожаление: теперь-то точно замуж за Игоря придется идти. Саму церемонию я помню смутно: меня почти силой притащили в регистрационный кабинет, от волнения я едва могла двигаться, посадили в кресло, прямо напротив Игоря, который, как всегда, выглядел холодным и спокойным, заставили что-то подписать, потом бумаги подписал отец, потом - Игорь. Строгий мужчина с редкими и явно немытыми волосами поставил печать, сделал отметку и объявил, что брак заключен. Я себе, честно говоря, все это иначе представляла. Не так...обыденно. Но спустя пять минут я уже стояла на улице, не принадлежащая своей семье, а будучи собственностью Игоря. Даже не могу вспомнить, о чем думала, в голове был какой-то туман. Отец, не оборачиваясь и ничего не говоря, ушел, оставив нас наедине. Я неуверенно подняла голову на теперь уже мужа, ожидая дальнейших указаний. Он смотрел на меня, задумчиво наклонив голову, будто бы решая, что со мной делать. Я поежилась. Вспомнились рассказанные тайком истории, как мужья убивали жен, или обращались с ними плохо. Пришло понимание того, что семьи у меня больше нет, и даже если ежедневно меня будут бить до потери сознания, никто не вмешается. Я неожиданно для себя прерывисто вздохнула и закусила губу. - Что такое? - спросил Игорь и голос его оставался бесстрастным. - У тебя что-то болит? - Нет, - откликнулась я. - А...а куда мы сейчас пойдем? И умолкла, наткнувшись на взгляд, полный заинтересованности. Не стоило начинать семейную жизнь с вопросов к мужу. - Домой, - ответил Игорь. И уточнил: - Ко мне. Я ни разу не была в его доме: отец никогда не брал нас с собой, уходя в гости. - Идем, - он протянул руку. Я недоуменно уставилась на нее, окончательно перепугавшись. - Роксана? Пришлось дать руку и, вроде бы, когда жесткие теплые пальцы сомкнулись у меня на запястье, стало чуть легче, появилась толика уверенности. Так я и оказалась его женой. О чем же еще стоит рассказать...просто для того, чтобы объяснить, каким человеком был Игорь и как развивались с ним наши отношения, приведшие к таким странным событиям... Пожалуй, стоит рассказать про мой первый в жизни поцелуй. Жена обычно не спит с мужем в одной постели до тех пор, пока не родит ему сына. Я на это, как уже упоминала, даже и не надеялась. Спала я наверху, в комнате, располагавшейся под самой крышей. Мне нравилась эта комната. Во-первых, тем, что в ней я жила одна - дома на всех четверых у нас была одна комната, и одиночество в первое время было мне непривычно. Во-вторых, комната была очень уютной, потолок шел под наклоном, почти все пространство занимала большая кровать, да еще несколько полок и встроенный шкаф для одежды. Свет проникал через единственное маленькое окошко, и это обстоятельство окончательно влюбило меня в мою комнату: я ненавидела ночью смотреть в окно. Но об этом расскажу немного позже. Так вот, жила я наверху, а комната Игоря была на этаж ниже и представляла собой большое помещение, в котором он не только спал, но и работал за красивым массивным столом из красного дерева. Я подивилась этому, ведь отец никогда не работал в спальне, у него был отдельный кабинет. А уж Игорь превосходил нас в богатстве в десятки раз и почему он не оборудовал себе отдельное помещение, я не знала. Я очень боялась, что Игорь позовет меня к себе в первую ночь. Судорожно вспоминала все наставления мамы, пыталась запомнить, что и как делать, чтобы не рассердить мужа, как себя вести. Естественно, путалась, пугалась и дрожала. После ужина сидела в полной темноте, в вечернем платье, одном из тех, которые дала мне с собой мама, собиравшая для меня наряды едва ли не с того момента, как я научилась ходить. - Роксана, - словно по заказу раздался голос Игоря. - Спустись ко мне. На нетвердых ногах я пошла вниз. Неуверенно зашла в его комнату и обнаружила мужа, сидящего за столом и что-то пишущего в большом блокноте. - Проходи, - кивнул мне Игорь. - Садись. Кроме как на кровать садиться было некуда: ни стула, ни кресла, за исключением того, в котором сидел сам Игорь. - Ты располагайся, - сказал он, спустя пару минут, - у меня тут работы накопилось, я чуть попозже освобожусь и...и чего-нибудь придумаю. Я напряглась. Это его "чего-нибудь" меня порядком испугало. Он работал, я, стараясь особенно не рассматривать комнату, сидела на кровати, послушно ожидая...чего? Мне никогда не рассказывали. - Тебе не холодно? - вдруг спросил Игорь. - Я обычно работаю с открытым окном. Не простудись. Если холодно, залезь под одеяло. Я благодарно кивнула и последовала его совету: от окна и вправду дуло, причем довольно сильно. У нас были холодные ночи. Постепенно я пригрелась и, вопреки ожиданиям, задремала. А проснулась от знакомого кошмара. Но почему-то очутилась не в объятиях мамы, не в своей постели, а в руках Игоря, отчего еще больше по первости испугалась и вздрогнула. Руки сжались чуть сильнее. Когда первый испуг прошел, я вспомнила, что теперь жена. И что совершила непростительную ошибку, сначала заснув на кровати мужа, а потом разбудив его посреди ночи. - Простите меня, - прошептала я. - Что такое? - тихо спросил Игорь, рук не убирая. - Кошмар приснился, - я вздохнула и отвернулась, но, увидев темный лес за окном, поспешила отвести взгляд. - О чем кошмар? - Игорь спросил это как-то буднично, словно мы вели светскую беседу и меня не следовало наказывать. - Из детства случай, ерунда. Я почувствовала, как муж укладывает меня на подушки и сам ложится рядом. - Расскажи. Все равно теперь не усну, через час работать надо. Я немного помолчала. О содержании этого кошмара я даже маме не рассказывала, настолько глубоко в душе был скрыт этот страх перед человеческим взглядом зверя... - Мне было года четыре, - я сглотнула. - Мы с мамой ходили гулять на мой день рождения, в парк. Папа отпустил и даже дал денег на карусель. Я была очень счастлива, ведь раньше никогда не бывала в парке. Возвращались в обед. Был мороз, я устала, и мама несла меня на руках. На крыльце перед домом она остановилась, чтобы достать ключи и долго у нее это не получалось. А я смотрела ей за спину и увидела большого волка. Сначала я подумала, что это собачка. Но потом поняла, что волк: и крупный, и серый такой, даже серебром шерсть отливала. Он сидел неподалеку и смотрел на меня. И взгляд такой был... человеческий. Я очень испугалась. Волк с человеческим взглядом. Осмысленным, жестким, властным. Он внимательно на меня смотрел, почти не двигаясь. Я заплакала. Мне часто он снится, я его боюсь. Дурацкий страх, может, я и выдумала все, но до сих пор кошмаров боюсь. Вы меня извините, я не думала, что усну. Пригрелась. - Иди к себе, - Игорь отвернулся, очевидно, разозленный тем, что я потревожила его из-за такой глупости. - Простите, - прошептала я, выбираясь из-под одеяла на холод. - Этого больше не повторится. Я не ожидала ответа, но Игорь повернулся и притянул меня к себе. А потом меня впервые в жизни поцеловали. Ничего особенного я не почувствовала, очень странное ощущение чужих губ, близости постороннего человека. Не зная, что делать, я просто замерла. Игорь уже через секунду отстранился, и в его глазах промелькнуло разочарование. - Иди к себе, - повторил он. Я выскользнула из комнаты, а потом еще долго лежала, прокручивая в голове момент первого поцелуя и думая о том, как сложится моя жизнь с этим донельзя странным и мрачным мужчиной. *** Где-то за пределом - Не надо, прошу вас! - отчаянно шепчу я, сопротивляясь, когда Игорь тащит меня к выходу. - Роксана, - уставшим голосом говорит муж, - прекрати упрямиться. Нужно уходить отсюда, возвращаться домой. Хватит приключений, девочка. Странно, но я не слышу в его голосе злости. Он будто бы даже волнуется за меня. А я не знаю, на что решиться: или сопротивляться до последнего, или довериться мужу, который так меня напугал. Игорь, очевидно, понимает мои сомнения, потому что останавливается, на пройдя и двух пролетов. - Роксана, - он вздыхает и отпускает мою руку. - Не нужно меня бояться. Я не накажу тебя за то, что ты сделала. И не обижу. И обязательно расскажу, почему так испугал. Но не здесь, понимаешь? Эта гадина только и ждет, чтобы мы замешкались. Ты должна стремиться домой, потому что если ты хотя бы на мгновение всей душой захочешь остаться здесь, предел тебя не отпустит. Я не хочу. Несмотря на страх, что я испытываю, смотря в глаза Игоря, я не хочу оставаться в этом жутком месте, в царстве серости и монстров. Здесь все пропитано отчаянием. Здесь одна только неестественная тишина заставляет дрожать, а хриплое дыхание жуткого монстра ввергает в панику... - Идем, Роксана, - просит Игорь. - Если будешь сопротивляться, ничего не выйдет. Мне придется оставить тебя, и ты погибнешь. Я не хочу этого. Ты - моя жена. Идем домой, хорошо? - Хорошо, - шепчу я дрожащими губами. - Тогда слушай. Мы выйдем. Она на нас не кинется, по крайней мере, сразу. Мы должны просто идти. Вперед, я знаю, до какого момента. Крепко держи меня за руку, постарайся думать о чем-то нейтральном, не бойся и не фантазируй себе всяких ужасов. И уж тем более, не гадай, что это за место и как ты сюда попала, поняла? Это место меняется, и чем меньше оно будет искажаться, тем успешнее будет наше возвращение. Все поняла? Я киваю и отвожу взгляд. Почему-то мне не хочется смотреть в его глаза. По-прежнему страшно. - И запомни, Роксана: не оборачивайся. Что бы ты ни услышала. Что бы ни увидела, не оборачивайся. Я слушаю эхо от наших шагов, держу Игоря за руку и стараюсь не упасть на больное колено. Перед выходом из подъезда я неуверенно замираю, но муж тянет меня за собой. - Давай, девочка, идем. Если сильно страшно - лучше закрой глаза и просто держи меня за руку. Идея кажется мне отличной, я зажмуриваюсь и уже не так сильно пугаюсь, когда слышу скрип старой двери. Переход из помещения на улицу совершенно незаметен: ни холодного воздуха, развевающего волосы, ни звуков улицы, что стали такими привычными дома... И дыхания монстра почему-то я тоже не слышу. Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться и думаю о нейтральном. О чем? О сестричках, о папе, о маме...о прошлой жизни, о будущем с Игорем. Выходит плохо, но я стараюсь, не позволяю ни единой мысли о событиях последнего дня проскочить из глубины сознания. Мне кажется, будто усилия я прилагаю нечеловеческие. Одно хорошо: Игорь уверенно ведет меня куда-то и я, чувствуя тепло его руки, немного увереннее шагаю. Мелькает мысль, что он ведет меня на смерть, что он вовсе не желает мне добра... - Роксана! - тут же слышу я его голос. - Не нужно об этом думать. Борюсь с желанием открыть глаза и понять, как же он узнал, о чем я подумала... - Еще немного, мы почти пришли. Гадина далеко позади, она нас не тронет. Скоро будем дома. Слова придают мне немного уверенности. Я уже не так боюсь, тем более, что ничего страшного и не происходит. Я ничего не слышу, не вижу, и чувствую только руку мужа. Внезапно, словно прорезая плотный воздух ножом, я слышу крик, полный ярости. Не могу понять, женщине он принадлежит, или ребенку... сбиваюсь, едва не падаю. - Роксана! - Игорь, кажется, сердится. - Я предупреждал. Не реагируй, просто иди за мной. Неуверенно открываю глаза, чтобы смотреть под ноги и не спотыкаться. Внутренне готовлюсь увидеть что-то настолько страшное, что задерживаю дыхание. Но лишь серый туман вокруг, лишь его едва уловимые язычки порхают вокруг, касаясь одежды, лица, волос... Этот туман сам по себе неосязаем. Не имеет запаха. Вкуса. Он будто бы не реален... - Роксана, - голос принадлежит не Игорю. Скорее шипение. - Роксана. Как ножом по стеклу. Кто они, те, что зовут меня из тумана? Откуда знают мое имя? От чего они так страдают? Боль так отчетливо слышна в их голосах, что невольно сжимается сердце. - Роксана... "Не оборачивайся..." Разумеется, я обернулась. *** Я проснулась слишком поздно. Настолько поздно, что отец давно бы уже выпорол меня, или лишил обеда. Однако, ни Игорь, ни прислуга до сих пор меня не потревожили. Я несколько секунд думала, стоит ли выходить или же лучше дождаться, пока меня позовут. Потом все же решилась: очень хотелось есть и я подумала, что не случится ничего страшного, если я тихонько поищу что-то на кухне. Когда я спустилась вниз, то обнаружила, что Игоря дома не было. И не только его. Никого: ни прислуги, которая, как я знала, в доме была, ни хозяина. Лишь его молодая жена, то есть, я. Я задумалась: хотел ли Игорь, чтобы я сама позавтракала, или мне нужно его дождаться? Вернее всего он ушел на работу, а значит, вернется вечером. Не ждать же мне до вечера? Или он хотел именно этого? Я решила не искушать судьбу и не злить мужа. Отправилась в свою комнату и легла на кровать, предавшись мыслям. Игорь...в этом имени для меня теперь звучал весь мир. Игорь был мне отцом, любовником, другом, врагом, хозяином. Он мог убить меня, а мог окружить богатством. Что он выберет, я не знала, но на несколько секунд все же позволяла себе представить счастливую и сытую жизнь. Я почти заснула, когда внизу хлопнула дверь. Этот простой звук вырвал меня из начавшегося было знакомого кошмара. Раздумывая, стоит ли встречать Игоря, я тем временем настолько проголодалась, что плевать хотела на все наказания, лишь бы напомнить Игорю о себе. - Игорь, вы вернулись, - почему-то тихо прошептала я, спускаясь по лестнице. В холле никого не было. Как и в доме - это я поняла сразу. Тишина была такой совершенной, что казалась неестественной. - Игорь? Кто-нибудь?! - мой голос звучал как-то жалобно. Впрочем, другого я у себя еще не слышала. А за окном почему-то было темно. Не утро. - Семь часов, - я похолодела, взглянув на часы. Проспать восемь часов?! Я не могла! Сквозняк тянулся по полу, несколько опавших листьев влетели в холл и кружились посреди него, шелестом нарушая тишину. Входная дверь была распахнута. Я вышла в центр холла, все еще надеясь, что Игорь просто не успел зайти в дом. Мои глаза встретились с его глазами. С человеческими глазами зверя, который смотрел, не отрываясь, скалился и рычал, стоя на пороге моего дома. Теперь рядом не было мамы, чтобы защитить меня. Хуже всего было то, что глаза эти я узнала. Первый поцелуй, подаренный волком. И найдут завтра растерзанное тело, подивятся соседи, поплачет мама, папа хмуро пожмет руку Игорю, как всегда совершенно собранному и спокойному. Наказана за измену - скажет он, и никто не возразит. Я должна была упасть перед мужем на колени - и нигде не говорилось, что муж обязательно должен быть человеком - и смиренно ждать смерти. Почему-то я разозлилась. Я даже не успела ничего сделать! Не успела родить малыша, даже не успела прийти к нему ночью! Я побежала наверх. Туда, где мне казалось безопасно, где я могла запереть дверь, отдышаться и осознать, что во всем доме нет ни единой души, только я и этот оборотень, мой муж. Волк с человеческими глазами. Я забилась в угол кровати. Рыдания рвались наружу, а мозг лихорадочно соображал, искал оружие, то, чем можно отбиться, защититься. Части меня было страшно от таких мыслей, будто я замышляла что-то крамольное, преступление против мужа, а другая часть требовала боя, требовала сражения, умоляла не отдавать жизнь просто так, покорно стоя на коленях. Что-то прошлось по крыше. Я закусила рукав свитера. Не выдать присутствия, спрятаться, забиться. Послышалось шуршание, скрип ногтей. Он пытался достать меня через крышу. Он не успел бы быстро вернуться в дом. Я могла успеть. Пулей я вылетела из комнаты, пробежав мимо окна, мучительно долгие секунды возилась с замком, выскочила в коридор и... - Роксана! - Игорь, уже человеческий Игорь смотрел испуганно. Я отступила. - Роксана, - уже строже произнес муж. - Не оборачивайся. Иди сюда. Я машинально покачала головой. - Роксана! Немедленно сюда! Иначе я тебя накажу! За мной была моя комната. Впереди - муж-оборотень, жаждущий моей крови с детства. Между нами...лестница. Когда я поняла, что падаю, лишь успела порадоваться: не от руки мужа погибну. Но как же глупо было поскользнуться на лестнице, как же сестрички огорчатся, когда Игорь положит мое тело у родного порога... Краешком слуха я уловила какой-то рык. Потом сдалась тьме, будучи не в силах удерживаться сознание. А очнулась уже за пределом. *** Она стоит, просто улыбается и от этой улыбки перехватывает дыхание, появляется дрожь. Я замираю, продолжая крепко сжимать руку мужа. И смотрю ей в глаза, чувствуя, как меня захлестывают эмоции: дикий, непередаваемый страх, ярость и сожаление. Это старуха. Обычная старуха, какими бывают матери в больших семьях. На ней - темная хламида, в руках - трость. Она просто улыбается, глядя на меня так, словно мы давно знакомы. А я просто чувствую, что готова кричать в голос. - Роксана! - Игорь дергает меня к себе, буквально силой заставляя отвернуться. Дикий крик наполняет пространство. Меня уже не нужно тащить: я сама прыгаю вслед за Игорем в гущу тумана, зная, что сзади свирепствуют все монстры, которых только может породить больное человеческое воображение. Мы падаем на пол гостиной, меня трясет, слезы катятся из глаз. При встрече со смертью нельзя оборачиваться - так говорила мама, рассказывая мне сказки. Коли встретишь старую ведьму на перекрестке, иди и не задерживайся подле. И ни в коем случае не оборачивайся, ведь это сама смерть бродит по дорогам в поисках беспечных спутников. Меня всегда пугали и одновременно завораживали эти сказки. Когда отец слышал их, он бил маму и запрещал ей рассказывать мне такое. Потом, тихо-тихо плача от боли и обиды, мама ложилась к нам и шепотом рассказывала другие сказки: яркие, красивые, в которых побеждала - я всегда мечтательно закрывала глаза при этом слове - любовь. - Роксана, ты в порядке? - спрашивает Игорь и голос его ничем не выдает злость. Я ослушалась прямого приказа мужа, но вряд ли он станет меня наказывать. За все, что я сегодня натворила, меня следовало оставить без еды на неделю минимум, а то и выгнать. Или продать куда-нибудь. Я плачу, свернувшись калачиком. - Прекрати, девочка, - он поднимает меня на руку и сажает на диван. - Ты не виновата, не плачь. Я не могу воспринимать его слова просто потому что до ужаса напугана. - Прекрати плакать, Роксана, - в голосе мужа звенит металл. - Что сделано, то сделано. Главное, что мы выбрались. - Это была смерть, - я поднимаю воспаленные глаза на мужа. И почти мечтаю, чтобы он рассердился, ударил меня и запретил впредь болтать ерунду. Но разве может человек, оборачивающийся волком, не верить в смерть? - Да, - коротко отвечает он. - Ты ела что-нибудь? Я помотала головой, чувствуя, что и вправду хочу есть. - Тогда идем, поужинаем. *** Когда я очнулась после падения, я осмотрелась. Это была обычная улочка, примечательная разве что единственно большей серостью и запущенностью, нежели все, виденные мною до этого момента. Все вокруг было заброшенным, безлюдным, лишенным каких бы то ни было звуков. Я еще немного постояла на месте, пытаясь понять, в какой части города нахожусь. Потом бросилась стучать в окно невысокого дома, стоявшего неподалеку. Город казался мертвым, а быть может, таковым и являлся. Медленно я побрела вперед, еще на что-то надеясь. И увидела его. Огромный монстр, высотой, наверное, с целый этаж. Отвратительно склизкий, безумный и смертельно опасный. Маленькие отростки, чем-то напоминающие детские ручонки торчали из уродливого тела, непрестанно делая хватательные движения. Глаз у него не было, а вместо ног - паучьи лапы, покрытые не шерстью, а чуть рыжеватой чешуей. Монстр был самым ярким образом окружающего мира. Он повел носом в мою сторону. Вернее, тем, что лишь отдаленно напоминало нос. Закричав от ужаса, я забежала в ближайший подъезд,. Где и столкнулась с Игорем, упала, разбив коленку, а потом услышала тихое дыхание твари, которая поджидала снаружи. Сейчас мы едим на кухне. Он - за столом, я - устроившись на полу неподалеку. Игорь кидает на меня хмурые взгляды и с каждым таким пропадает аппетит, но я все равно с удовольствием жую салат. Желудок болит: я весь день ничего не ела, пускай и спала. - Ты никогда раньше там не была? - вдруг спрашивает Игорь. - Нет, - отвечаю я, опуская голову. - Я не знаю, что случилось. - Ты знаешь про смерть. - Мама рассказывала мне сказки. - Это не сказки. Тебе придется это понять. И молчать научиться тоже придется. - Я...я научусь! - я едва удерживаюсь, чтобы не броситься к его ногам. - Я никому ничего не скажу! Не выгоняйте меня! Он удивленно отставляет бокал с какой-то янтарной жидкостью и внимательно смотрит на меня. - Я не собирался тебя выгонять, Роксана. Я только хотел напомнить, что обо мне и о пределе никто не должен знать. - О пределе? - не понимаю я. - Сядь, - Игорь кивает на стул, рядом с собой. Я замираю. Мне не разрешено сидеть с ним за одним столом. - Сядь, - с нажимом повторяет муж и мне приходится подчиниться. Я чувствую себя неуютно рядом с ним. - Роксана, не все в этом мире так, как ты привыкла думать, - начинает он. - Есть такие, как я. Ты видела, что я из себя представляю. - Оборотень, - шепчу я. О них мама тоже рассказывала в сказках. - Оборотень, - соглашается Игорь. - Есть и другие. Очень мало, но есть. А есть такие, как ты. - Как я? Что это значит? - Те, кто способен проникнуть за предел. В тебе есть те качества, которые нужны, чтобы отправиться туда. И - это встречается еще реже - вернуться назад. - Что такое предел? - спрашиваю я, боясь услышать ответ. - Мир мертвых. Чистилище. Последнего слова я не знаю, но оно неприятное. Мертвые...мертвый - лишь разлагающееся тело в земле. Так говорил отец, когда давал мне оплеуху за страшилки о призраках. - Я больше не хочу туда возвращаться, - шепчу я. - Мне страшно. - Ты не вернешься, если будешь слушаться меня, - строго произнес Игорь. - В следующий раз, будь добра, прежде чем бежать от меня, думай. Второй раз я за тобой не пойду. Ты поняла меня, Роксана? - Да, - я для пущей уверенности киваю. Я готова петь от радости: меня не выбросят на улицу и не отдадут. - Теперь иди к себе. Я ухожу, не решаясь возразить, хотя и не наелась, а желудок сводит от острых приступов боли.