I don’t care/гей

      — Ай донт гей, ай донт гей, ай донт лайк зэт? — Донук поднимает на Юнги серьёзный взгляд. Такой, у которого одна бровь приподнята, а вторая так издевательски опущена. Юнги чувствует, что сейчас начнётся околосерьёзный разговор. — Это что ещё за новости? Что за «ай донт гей»?       — Но я действительно… — пытается сказать Юнги, но Донук мгновенно перебивает его.       — Да неужели? Правда не гей? — спрашивает он, поднимаясь со стула.       — Я не гей, — твёрдо говорит Юнги. — Мне девушки тоже нравятся.       И взгляд так отводит, чтобы не видеть реакции старшего. А там реакция прекрасная. Очень хорошая и бурная реакция. Так и запишем в лабораторную работу: «Реакция бурная. Объект исследования приобрёл красный оттенок».       — Это какие девушки тебе там нравятся? А? — нет голос Донука не повысился ни на тон. Точно. Просто немного воздуха не хватило, не то от смеха, не то от попытки сохранить спокойствие. Донук просто размеренно дышит и медленно тянется за тапкой. Так, на всякий случай.       — Никакие! — выпучив глаза отвечает Юнги и осторожно отступает. Вот прямо за диван и отступает. За диваном не пыльно (благо робот-пылесос Миранда добросовестно выполняет свою работу), за диваном совершенно прекрасно. Юнги на одной стороне, Донук на другой, и рука с тапкой вроде как не дотягивается. Диван — идеальное укрытие. Именно так думал Юнги и даже почти начал улыбаться победно, когда осознал, что у тапок есть неестественная способность — они летают. И прилетает ими очень болезненно, особенно по больному плечу. Но Донука это не останавливает, и вторая тапка мгновенно оказывается в захвате его руки. И теперь Юнги снова улыбается победно, пусть и шипит немного от обиды и боли, но зато победно. У тапок есть другая особенность — однажды они заканчиваются. Вот и Донук похоже понимает, что терять последний боезапас сейчас не выгодно, поэтому придумывает новый план.       — Извини! — испуганным, виноватым голосом говорит быстро Донук и прячет тапку за спину, а второй рукой тянется к Юнги. — Родной, сильно больно?       «Актёришко», — думает младший.       — Не пытайся обмануть меня, — серьёзно отвечает Мин и отступает из-за спинки дивана в противоположную от старшего сторону. — Зайчик.       — Э, — выдаёт сбитый с толку Донук. — Зайчик?       — Любовь всей моей жизни, — продолжает, отступая, одаривать Донука прозвищами Юнги. — Спутник моей души.       Это работает. У Донука сейчас череп по швам разойдётся от шока. За всю их совместную жизнь Юнги максимум (!) называл его «любимым» или «красавчиком». Никогда он даже не пытался придумать что-то новое. Да и не нужно это было — они и так живут душа в душу, деля одну любовь на двоих. А тут на тебе. Зайчики и спутники подъехали.       — Ты Шрек, я Фиона, ты Осёл, я Дракониха, — пытается сказать репом Юнги. — Ты чайник, я чашка.       — Это я-то осёл! — возмущается Донук, и Юнги понимает, что надо было идти по пути зайчиков и солнышек. Хип-хоп мёртв — он не спасёт его от злополучной тапочки!       — Я так сильно люблю тебя, хён! — кричит Юнги, пробегая второй круг вокруг кухонного стола. Донуку словно вовсе и не сорок лет, а всего лишь тридцать. Бегает как обезумевший за бедным рэпером, ни себя ни его не жалеет.       — Кричи громче, чтобы весь Сеул услышал это, Любовь, — не хуже младшего кричит в ответ актёр. — Пусть весь мир узнает о твоей всеобъемлющей любви, иначе ты помрёшь прямо здесь, забитый до смерти шлёпкой Ли Донука.       — Зато какой громкий судебный процесс будет! Ты только представь! — впечатлённый, кричит Юнги. Идея кажется ему интересной и заслуживающей как минимум пары минут. — Плохой и Сумасшедший убил своего без пяти минут супруга резиновой тапочкой! Прекрасно!       Юнги в моменте гениальности, а у Донука вдруг всё желание сражаться с младшим пропало. В миг рука Ли опустилась, а тапка глухо шлёпнулась о пол. Мин продолжал говорить, не замечая перемен: — Получить срок за убийство тапкой. Тогда тебе не выдадут вообще никакой обуви в местах, где заключат тебя! Донук молчит. Смотрит на младшего и даже слова из себя выдавить не может. Еле сдерживает слезу, которая то и дело пытается выскользнуть и проделать путь до ткани кофты.       — Ты только представь, хён. — Юнги вдруг замолкает. Он наконец-то замечает, что с его парнем что-то не так. — Хён, я сказал что-то не то? Прости, я…       — Ты не сказал ничего плохого, — в сторону говорит Донук и мимолётно смахивает слезу ладонью. — Всё лучше, чем когда-либо до этого.       — Хён, прости меня, — Юнги подходит ближе к мужчине и берёт осторожно его ладонь в свои руки. — Хён, конечно же это не смешно. Я несу такие глупости.       — Нет, это не глупости, — отрицает Донук. — Просто ты сказал одну вещь, которую раньше никогда не говорил. Это так тронуло меня.       — Назвал тебя зайчиком? — недоверчиво спрашивает Юнги. — Нет, ну я конечно могу называть тебя так почаще, но ты только без слёз воспринимай это, пожалуйста.       — Какой к чёрту зайчик, — фыркает Ли. — Зайчик, блять.       — Тогда что я сказал?       — Без пяти минут супруг, — повторил слова младшего Донук. — Ты сказал это.       — Ой, — пришло время Юнги удивляться. — Э-э, да? Ты не хочешь? То есть я…       — Я люблю тебя, — прерывает его Донук. — И хочу быть твоим супругом.       — Ой, — Юнги краснеет и опускает взгляд в пол. Уши краснеют тоже, когда Донук говорит:       — Я действительно хочу сделать тебе предложение.       — О-ой, — тянет ещё больше шокированный Юнги. Выдержки смотреть в пол больше не хватает, и взгляд сам по себе поднимается и находит лицо Донука. — Я бы хотел согласиться.       — Блять, — шепчет Ли и не контролирует себя, когда хватает лицо младшего в руки и целует. Так чувственно целует. Просто прижимается к губам любимого так сильно, как только может, чувствует попытки Юнги целовать его и отвечает. Позволяет сминать свои губы, встречается с кончиком юркого языка, словно здороваясь, пытается вдохнуть хоть каплю воздуха носом, но тщетно. Донук задыхается, но поцелуй Юнги не та вещь, которую можно бросить по такой пустяковой причине. В груди Донука всё горит, но это любовь.       Это Любовь.       Это Юнги забрался так глубоко в него и сидит теперь, удобно расположившись, подкидывает дрова в камин, чтобы огонь горел сильнее. Донук написал бы песню о том, как сильно горит этот огонь, но будем честны. Песня — для всех, любовь — только для них двоих. И здесь она и останется — с ними наедине.       — Ты пытаешься уничтожить меня? — спрашивает Донук словно одурманенный, когда Юнги отпускает его губы. — Скажи честно, ты собираешься победить меня?       — Разве мы не выиграли эту битву вместе? — отвечает Юнги и ищет взгляд старшего. — Разве не выиграли эту жизнь в тот день, когда встретились впервые? В тот день, когда ты вернулся в больницу? Мы точно выиграли тогда, когда поцеловались впервые.       — Да, мы выиграли вместе, — соглашается Донук, чувствуя, что Юнги тот, кто действительно разделяет все его чувства. — Мы сочинили нашу жизнь вместе.       — Как песню, да? — улавливает аналогию Юнги, и да, это именно то, о чём думал Донук. — Мы вместе песня. Точно, это про нас.       — Кстати про песни, — оживляется Донук. — Уверен, что ты не гей?       — Ещё какой, — смеётся Юнги. — Если единственный человек, в которого я безумно влюблён — мужчина, то так и быть. Я такой гей, потому что люблю тебя.       — И я такой гей для тебя, — улыбается Донук и притягивает младшего в крепкие объятия.       — И вообще, там не «ай донт гей», а «ай донт кеар», — объясняет Юнги, положив голову на плечо Ли. — Но я всё равно буду геем для тебя.       — Хах, — выдыхает Донук смешок, принимая свою ошибку. — Всё ещё хочешь остаться геем?       — Конечно, — без раздумий отвечает Юнги. И Донуку стоит увидеть сейчас эту хитрую улыбку. — Конечно же я буду геем вместе с тобой.       А Донук чисто на рефлексе отвечает:       — Я не… — и понимает свою ошибку. Юнги довольно улыбается. — Конечно, я гей для тебя, Юн. Для нас обоих.              И тапки больше не нужны. Никакие споры больше не нужны. Слова вообще лишние. Какая разница, кто ты, когда теперь ты одно целое вместе с кем-то? Правильно. Слова - это пустое. Важны чувства и тёплые руки, обнимающие друг друга. А всё остальное чепуха.