BDream

      Их знакомство началось ещё очень-очень давно… Тогда они оба ещё были достаточно беспечны и свободны, чтобы позволить себе это сложное и достаточно жестокое чувство…       Их любовь была похожа на всепоглощающее пламя, в котором они каждый раз сгорали без остатка лишь для того, чтобы возродиться и вновь продолжить это безумие.       Один был жесток и высокомерен. Он обожал вертеть чужими судьбами так, как ему заблагорассудится. Обожал хаос, что создавали другие по его указке. Любил наблюдать со стороны так, чтобы все последствия в итоге приходилось разгребать другим. Он был соблазнителен и страстен, бесстыдно подставляясь под чужие касания. Непокорен и силён перед другими, но ласков и мягок – насколько это вообще для него возможно – перед НИМ. Он обожал чужое внимание и был готов на многое ради него, но лишь рядом с НИМ он любил тишину и покой…       Второй же был спокоен и тих. Он был добр ко всем, и каждому хотел бы помочь. Однако он любил одиночество и тишину, а толпы его пугали. Он всегда боялся, что его помощь станет обузой для других, и поэтому почти никогда не предлагал её первым. И тем не менее влюбился он в само сосредоточие хаоса, что плевать хотело на чужие чувства и жизни, заботясь лишь о себе и, быть может, ещё о парочке наиболее близких для себя существ. Он считал, что ему невероятно повезло, когда невольно вырвавшиеся слова всё же оказались услышаны, даже сквозь шум сотен фейерверков… Услышаны и приняты… Рядом с НИМ он чувствовал себя самым счастливым существом на свете. Лишь рядом с НИМ он позволял себе открыто выражать свои эмоции, окутывая возлюбленного тёплым одеялом заботы и тревоги за НЕГО. Лишь рядом с НИМ он не сдерживал своей жажды касаний, с улыбкой наблюдая за хитрыми яркими глазами, щурящимися от удовольствия.       Когда им пришлось расстаться оба ощущали себя так, будто лишились сердца, навсегда отдав его другому…       А вот новая встреча стала по истине неожиданным событием…       ***       – Поклянёшься на мизинчиках? – точно дитя встрепенулся нахмурившись его возлюбленный.       – Серьёзно?       – Да. Это самая-самая честная клятва! – твёрдо кивнул ОН, продолжая настойчиво протягивать свой тонкий угловатый мизинец, оканчивающийся острыми когтем.       – Хорошо, – вздыхает гибрид-крипер, протягивая руку и сплетаясь мизинчиками с НИМ. – Клянусь, что никогда тебя не предам. Клянусь, что никому не позволю причинить тебе вреда. Клянусь, что всегда буду любить только тебя…       – Последнее самое важное, – серьёзно кивнул ОН, чуть надув губы. – Никогда не переставай меня любить!       – Никогда… – прошептал в ответ зеленоволосый, с мягкой улыбкой наблюдая за своим довольно ухмыляющимся возлюбленным.       ***       – Дрим? – ошеломлённо прошептал страж, глядя на экраны, что отображали тюремные камеры.       – Да-да… Дрим, кто же ещё? – брезгливо поморщился златокрылый, недовольно дёрнув плечом. – Я очень надеюсь, что твоя тюрьма и правда настолько надёжна, как ты обещал. Если он сбежит – лишишься своего кристалла.       – Ты обещал его вернуть!       – Но я ведь не обещал это сделать сейчас? – жестоко усмехнулся мужчина, ловко перебирая пальцами игральные кости. – Для начала я хочу получить от него кое-что, что мне очень нужно, а потом и ты получишь то, чего так желаешь.       – Разве постройка и содержание тюрьмы не были достаточной платой?       – Такая мелочь взамен на фактически твою жизнь? Ты и правда настолько себя не ценишь? Не-ет… Это будет стоить тебе куда дороже… Я буду приходить сюда каждый день, пока не получу то, что хочу, а ты будешь пропускать меня к нему и уверять всех, что встречи с ним запрещены, а сам он в полном порядке и просто никого не хочет видеть. Ты понял?       – У Пандоры есть свои правила, и ты их знаешь, – нахмурился страж, на что златокрылый лишь громко рассмеялся.       – А у меня есть твой кристалл, и ты будешь делать всё так, как я того пожелаю!       – Хорошо, но если ты солжёшь…       – Ты мне в любом случае больше не понадобишься, – легкомысленно махнул рукой мужчина и ушёл, оставляя стража наедине с его мыслями.       ***       – Поклянёшься на мизинчиках? – после недолгого ступора саркастично спрашивает заключённый.       Однако страж мог лишь стыдливо отводить глаза и молчать. Он всё ещё любил, но сберечь подарок своего возлюбленного не смог.       – Прости…       – Серьёзно? «Прости»? И это твои первые слова при нашей новой встрече? – нагло усмехается Дрим, бесстыдно потягиваясь. Спина изгибается плавной дугой, а затылок мягко ударяется о стену в то время как прямые русые волосы рассыпаются по плечам и спине, чуть щекоча мягкую кожу. Ладони, упираясь в пол, тыльной стороной касаются ягодиц сквозь грубую ткань штанов, от которых хочется избавиться также, как и от рубашки, небрежно отброшенной на грубую деревянную кровать с одним только тонким покрывалом.       – Дрим… – смущённо бормочет страж, когда взгляд всё же ненадолго падает на эту картину.       – Сэм, хватит мяться. Такое ощущение, что это не ты меня трахал до потери сознания всего каких-то два года назад, – заключённый продолжает насмешливо улыбаться ртом с ровным рядом острых треугольных зубов. Губы всё ещё тонкие и едва заметны при столь широкой улыбке, но мягкий красноватый оттенок всё же выдаёт их на фоне бледной кожи.       Они оба выглядели весьма специфически. Хотя… Они оба не были людьми…       Кожа рук Дрима ниже локтей имела достаточно яркий салатово-зелёный оттенок, и даже коготки практически полностью сливались, отличаясь лишь редкими отблесками на гладкой поверхности. В его боевой форме эта зелень расползалась на плечи и шею, полностью скрывая обычные человеческие тона. Кожа от верхней части грудины до бёдер имела чисто белый цвет, неровными пятнами переходя в чёрный, коим были окрашены его ноги, что мало напоминали человеческие, походя скорее на своеобразные копыта. А ещё его тело было почти полностью цельным. То есть он мог и ходил полностью голышом, однако всё продолжали верить, что это своеобразная одежда, ведь внешне никаких половых признаков видно не было. Они появлялись лишь тогда, когда Дрим сам желал их иметь. Также, в боевой форме, голова превращалась в белый шар с тонкими линиями «смайлика», и парила отдельно от тела. В то время как в человекоподобном виде у него была нормальная, твёрдо сидящая на плечах голова с мягкими округлыми чертами лица и длинными прямыми русыми волосами с пышной чёлкой, при необходимости с лёгкостью способной полностью скрыть его глаза. Достаточно широкие полоски вокруг глаз также были абсолютно чёрными, сливаясь с мягкими недлинными ресницами и чёрной блестящей склерой, ещё сильнее подчёркивающей большие ядовито-зелёные радужки с чуть более бледными зелёными же зрачками. На животе, кстати, также присутствовали чёрные линии, напоминающие глаза-точки и тонкую улыбку. Хотя на самом деле это был не просто рисунок…       Сэм же, будучи гибридом крипера, имел вместо пары ног четыре мощных покрытых грубой гладкой тёмно-зелёной шерстью лапы и короткий хвостик. Надо сказать, было достаточно иронично то, что нижняя часть туловища криперов была достаточно сильно похожа на кошачью. К тому же Сэму повезло, что у его лап было столько же подвижных суставов как и у кошачьих, а не их бедное слабо гнущееся подобие доставшееся криперам. В человеческой форме у него конечно же оставалось всего две ноги, причём совсем даже обычных и очень длинных, что делало его одним из самых высоких членов Эсэмпи, хотя сравняться с Техноблэйдом, Ранбу, Фулишем или Бэдбойхало он всё же не мог. Единственное, что даже в человеческом обличии его кожа частично была зелёного цвета, причём в большей степени пятнами разных оттенков, нежели плавными переходами. Да и глаза были полностью чёрными, так что разглядеть удавалось лишь крохотный тонкий белый контур зрачка. А ещё короткие кудрявые волосы тёмно-зелёного цвета, точно как листья тёмных дубов.       – Я не смогу тебя выпустить, – печально говорит Сэм, с трудом сдерживая желание вновь взглянуть на столь желанное тело его бесстыдного возлюбленного. Он считает себя недостойным подобной награды.       – Что ж… Похоже, что первая часть клятвы оказалась нарушена… – с лёгким капризным оттенком тянет Дрим, хотя взгляд моментально холодеет.       – Н-нет! – тут же вспыхивает Сэм, но, встретившись взглядом с холодными зелёными глазами, вновь потухает и стыдливо отводит взгляд. – Я-я не предавал…       – Тогда почему же ты выбираешь кого-то иного, а не меня? – надменно вопрошает заключённый. Его спина всё ещё изогнута, однако от соблазна, что присутствовал в начале, не осталось и следа. Лишь обманчивая расслабленность, которая в любой момент может перерасти в ярость.       – Я… П-прости…       – Не мямли! Громко и чётко, – жёстко командует Дрим, зная, что если не настоит сейчас на своём, то его глупый нерешительный возлюбленный ничего ему не скажет.       – У Квакити твой кристалл, – тут же машинально выпаливает Сэм, а затем замирает и бросает пугливый взгляд в сторону заключённого.       – Ох, как интересно… – уже чуть более расслабленно тянет Дрим. – И как же он к нему попал?       – Он украл его, когда был у меня дома. Он приходил договориться о постройке Пандоры и о работе, а когда ушёл, оказалось, что кристалл исчез. Отдавать его просто так он отказался, потому что я сказал, что от него зависит моя жизнь… Он хотел его разбить… Я не мог позволить ему узнать, что он связан с тобой… Он обещал, что вернёт его как только получит от тебя что-то, что ему очень нужно, – едва не ли не шёпотом заканчивает Сэм, не смея поднять взгляд от стыда за свою неосторожность.       – Что ж… Это было ожидаемо… Ты молодец, детка, – тут же значительно мягче добавляет Дрим, напряжение от возможного предательства отходит прочь, а настроение вновь поднимается до отметки «неплохо, но хочу трахаться!». Ноги чуть расходятся в стороны, и хотя всё самое интересное ещё не показалось, да и вовсе было скрыто совершенно ненужной одеждой, нерешительный взгляд стража всё равно моментально прилип к нескольким чёрным пятнышкам, едва выглядывающим из под кромки штанов.       – Прости… – трясёт головой и пытается отвести взгляд Сэм, однако это ему слабо удаётся, ведь желание хотя бы полюбоваться на своего возлюбленного слишком велико.       – Отчего же не коснёшься? – лукаво спрашивает Дрим, а затем негромко усмехается, ловя полный жажды взгляд стража. – Вперёд, Сэ-эмми, я соскучился, – продолжает подначивать он и удовлетворённо ухмыляется, когда гибрид-крипер всё же срывается и, мгновенно перетекая в человеческую форму, оказывается рядом. Дрожащие пальцы, будто не веря, застывают в считанных миллиметрах от мягкой кожи, ощущая лёгкую прохладу в контраст почти адской жаре камеры. Дрим сам подаётся вперёд, позволяя себя коснуться. – Я реален, детка, – будто самый сокровенный секрет шепчет он, удовлетворённо прикрывая глаза, когда ладони начинают мягко поглаживать его щёки и задевать шею и мочки ушей.       – Дрим. Дрим. Дрим, – со слезами на глазах шепчет Сэм до тех пор, пока тот, мягко усмехаясь, не подаётся ближе почти касаясь его маски губами.       – Сними, – коротко шепчет Дрим и довольно наблюдает, как страж быстро избавляется от маски и брони, а затем, одарив ласковым взглядом, стягивает с него столь надоевшие за это недолгое время штаны. – Хороший мальчик, – насмешливо хихикает заключённый, а затем судорожно втягивает в себя воздух, наблюдая как его возлюбленный припадает с жадными поцелуями-укусами к его бёдрам. – Как же я скучал… – едва не скуля тянет он, послушно опускаясь спиной на жёсткий обсидиановый пол, и со всё ещё широкой острой ухмылкой наблюдает за чужими руками, жадно шарящими по всему телу. – Даже если придётся нарушить первые две клятвы, ты никогда не нарушишь третью, верно? – во всё ещё высокомерном и насмешливом тоне проскальзывают мягкие ноты, а сам он жалеет, что не умеет мурлыкать, ведь проявить свою привязанность без слов было бы для него значительно легче.       – Никогда, – на мгновение отрывается от бархатной кожи Сэм, а затем едва не до крови прикусывает бедро у самой промежности, вырывая лёгкий визг, переходящий в мягкий смех. Ладони Дрима наконец отрываются от пола, тут же зарываясь в мягкие кудри, и настойчиво тянут стража вверх, пока их лица не оказываются друг на против друга.       В глазах у обоих жажда. Один всё ещё нерешителен и пытается хоть как-то сдерживаться. А второй ухмыляется, буквально источая вокруг себя флюиды страсти.       – Быть может теперь ты поприветствуешь меня так, как я того желаю? – его тело кажется стражу самым порочным и одновременно желанным ядом, а улыбка наверное должна была бы принадлежать демону-соблазнителю, а никак не самому крохотному и безобидному, в своём родном обличии, существу… Существу, сумевшему стать одним из самых сильных и опасных в мире.       – Не жалуйся, что я не буду нежен, – с трудом сдерживая себя почти рычит гибрид-крипер.       – Никогда. Я не люблю нежность, – ухмыляется Дрим, создавая наконец всё самое желанное, а затем глухо стонет в грубый жадный поцелуй, когда член коротко оглаживает чужая рука, тут же соскальзывающая к тугой дырочке и болезненно врывающаяся прямо на сухую.       Он скулит, ощущая как рвётся кожа, опаляющая его лёгкой болью. Зелёная кровь быстро упрощает процесс, помогая скользить пальцам всё глубже, а как только тем пару раз удалось чуть разойтись в стороны, они исчезают, а на всё ещё тугую дырочку начинает давить крупный толстый член, с трудом прорывающийся сквозь неподатливые стенки. Ему больно, но он это обожает.       Резкое движение вовнутрь, заставляет его оторваться от поцелуя и громко вскрикнуть, на мгновение сведя брови в жалостливой гримасе. Однако это лишь мгновение и на острую пылающую боль он усмехается, широко раскрывая почти безумные зелёные глаза:       – Да, детка, прошу ещё!       Сэм как всегда молчалив, но с удовольствием отбрасывает прочь все свои стопора, подхватывая возлюбленного под бёдра и болезненно впиваясь пальцами в упругую плоть. Не задумываясь он резко выходит полностью, вырывая жалобный всхлип, а затем врывается вглубь, с удовольствием вслушиваясь в звонкий крик.       Они оба скучали по этому безумию куда больше, чем могли представить.       Ещё одно глубокое жёсткое движение вырывает из горла Дрима низкий протяжный стон.       – Быстрее! – приказывает он, однако Сэм мягко усмехается и выходит полностью.       Зная насколько его возлюбленный гибкий, страж без сомнений поднимается с колен, складывая своего партнёра пополам, так что о пол он опирается лишь частично плечами, шеей и головой. Копытца упираются в стену, а руки скребут по полу, стараясь удержаться в заданном положении, однако недавние раны дают о себе знать, и Дрим заваливается дальше, практически касаясь коленями пола по бокам от своей головы. Под коленями виднеются достаточно глубокие раны, чуть воспалившиеся от движений.       – Ненавижу, когда кто-то причиняет тебе боль, – невольно рычит Сэм, проводя ладонями по бёдра, а затем возвращаясь к спине, чтобы помочь удержаться. К ранам он даже близко не приближается, уже планируя как заботливо перевяжет их, а может даже сможет раздобыть зелье исцеления… Быть может ему будет позволено зацеловать каждый миллиметр его тела… Хотя Дрим не любил лишних нежностей, так же как и долгих прелюдий.       – Конечно, ведь это дозволено делать лишь тебе, – сдавлено усмехается заключённый, ловко поднимая руку и касаясь собственной дырочки. Когтистые пальцы легко проникают вовнутрь чуть царапая нежные стенки, но для него это никогда не было проблемой. – Так пусто… – едва ли не хнычет Дрим, когда из-за неудобной позы руку приходится вновь опустить вниз.       Сэм молча смотрит на своего возлюбленного, жадно впитывая этот грешный образ. Именно это он любил в нём столь сильно… Это бесстыдство… Эту наглость… Это высокомерие… Эту страсть… Этот удивительный преступный ум… Эту необычную сумасшедшую улыбку… Эту любовь к боли, что имел право причинять ему лишь он один… Однако Сэм также просто обожал его тело, в любой его форме. Ему казалось, что, если бы ему было позволено, он мог бы молиться на него, бесконечно лаская каждый изгиб, каждое пятнышко необычного узора…       Слишком долго… Дрим обиженно кривится, однако, замечая взгляд Сэма, неловко замирает и растерянно смаргивает невольные слезинки. ТАК на него не смотрел никто… Даже сам Сэм лишь украдкой иногда бросал обожающие ласковые взгляды… Сейчас же… Он, казалось, каждой клеточкой тела ощущал его любовь. Тягучая забота, отражающаяся в тёмном взгляде, когда тот опускался на его лицо и ноги. Пламенная обжигающая страсть, когда руки ласково поглаживали упругий зад и поясницу. И безграничная ласка, готовая поглотить его всего без остатка…       Наверное он всё же мог себе позволить разочек уступить Сэму в его жажде. Ему совершенно не жаль своего тела, но видя, как бережно и ревностно его возлюбленный относится к нему… Ему начинало казаться, что возможно – только возможно! – имело смысл беречь себя больше…       Его мысли прерывается жёсткий толчок, вновь приносящий разрывающую боль, а следом обжигающее удовольствие. Воздух застревает в лёгких, а Сэм в это время наконец начинает резкие безжалостные движения, от которых у него просто сносит крышу.       – Быстрее, молю тебя, быстрее! – уже не приказывает, а жалостливо сипит Дрим, неловко пытаясь кончиками пальцев, коснуться его ног.       Но руки приходится быстро вернуть на место, поскольку Сэм вздёргивает его ещё выше, а давление за затылок и шею возрастает настолько, что, чтобы избежать нежелательных травм, стоит крепче упираться руками в пол. Он практически на весу, однако страж знает, что делает, с лёгкостью удерживая возлюбленного и всё сильнее и быстрее толкаясь в тёплую мягкую податливую глубину.       – Да, да, да! Сэм, только не останавливайся, умоляю тебя. Только не останавливайся, – прерывисто бормочет Дрим прерываясь на короткие вскрики и протяжные стоны. Каждое движение задевает то самое местечко внутри него, ради которого он некогда и решился попробовать создать эти отношения. Тогда он просто хотел иметь кого-то кто имел бы его, но людская мораль большинства его знакомых не позволяла себе подобного, поэтому и пришлось искать «постоянного» партнёра… И, надо сказать, что он всё ещё ни разу не пожалел о своём решении, ведь Сэм был действительно идеален для него.       – Кончай, – жёстко приказывает страж, вновь и вновь проходясь по чувствительной точке и попутно едва ощутимо лаская основание его члена, что уже был готов извергнуть беловатую густую жидкость.       – Да… – восторженно выстанывает Дрим, извергаясь и судорожно сжимая в себе член возлюбленного.       Когда он прерывисто выдыхает, ненадолго расслабляясь, страж мягко усмехается и вновь начинает быстро безжалостно вбиваться в теперь ещё более чувствительное тело, дрожащее от волн удовольствия пронизывающих его точно разряды тока. Теперь Дрима хватает лишь на неразборчивые стоны, не желающие как-либо обращаться в слова. Однако резко возросшая чувствительность вновь заставляет его естество окрепнуть. И как только это происходит Сэм резко выходит, бережно ловя начинающее заваливаться тело, и поднимает его вверх. Дрим достаточно быстро подстраивается, обхватывая чужую талию ногами, а шею руками, утыкаясь лицом в изгиб своего локтя, так что его чуть заострённое ушко оказывается у щеки гибрида-крипера. Страж не тянет более, он сразу насаживает возлюбленного обратно на свой член и одной рукой контролирует движения, грубо сжимая его зад, в то время как вторая едва ощутимо скользит по позвоночнику вверх, добираясь до загривка и резко сжимает в кулаке волосы, оттягивая его голову назад. Губы опускаются на шею, и он изредка несильно царапает её острыми клыками, массажными движениями лаская заднюю часть шеи и затылка.       Когда Дрим извергается во второй раз, Сэм наконец позволяет себе последовать за ним, делая шаг к стене и впечатывая его в неё спиной. После длинного глубокого стона заключённого наступает тишина, нарушаемая лишь тяжёлыми вздохами и лёгким шорохом, когда они опускаются на пол.       Сэм бережно придерживает возлюбленного, ласково поглаживая пылающую кожу. Он был бы вполне не против продолжить, но после столь долгого воздержания стоило бы всё же дать себе перерыв. В противном случае Дрим, наверное, всё же рисковал бы потерять сознание, а с его ослабленным на данный момент организмом этого допускать не стоило.       Страж спокойно выходит из мягкой глубины, вытирая с себя следы их страсти грубой тканью тюремных штанов, одевается и уходит прочь за перевязками и едой. Дрим лишь растерянно следит за ним чуть мутноватым взглядом, дожидаясь, когда его возлюбленный приступит к своей неизменной части их взаимодействия.       Это было их своеобразным договором. Вначале Дрим получает свой жёсткий безудержный секс, позволяя себе полностью расслабиться и подчиниться партнёру. А затем Сэм имеет полное право позаботиться о нём так, как того пожелает, одаряя мягкими бережными прикосновениями и тёплыми ласковыми взглядами.       Дрим никогда ранее не понимал этого отчаянного желания своего партнёра. Он никогда не считал, что его тело – это что-то, что заслуживает заботы. И стыдливые, жалостливые, нерешительные взгляды Сэма всегда ставили его в тупик. Он просто не мог понять, отчего его партнёр настолько дорожит его телом, он ведь всё равно рано или поздно восстановится. Даже лишившись конечности он вполне способен её полностью регенерировать, а боль никогда не была для него чем-то значимым, поэтому и эта забота казалась ему странной, хотя отказывать в подобной мелочи он всё же не решался.       Поэтому он, как и в прошлом, позволил Сэму бережно огладить каждый изгиб своего тела, осторожно смывая пот и сперму. Позволил обработать раны зельем исцеления, даже если и не считал это необходимым. Позволил осторожно уложить себя на твёрдые доски кровати и укрыть тонким прохладным покрывалом. Позволил заботливо расчесать чуть спутавшиеся волосы. Позволил мягко поглаживать себя по голове и спине, убаюкивая тихой колыбельной, которые, несмотря на все свои протесты, он действительно любил…       ***       – Ты и правда считаешь, что я отдам её кому-то вроде тебя? – издевательски ухмыляется Дрим, развалившись на своей тюремной кровати так, будто он был здесь царём и богом, а вовсе не беспомощным заключённым.       – Кому-то вроде меня? Это ты здесь главная шлюха! Так приятно было трахаться с моим бывшим? – ядовито шипит Квакити, уже готовясь достать из инвентаря топор.       – Шлюха? Трахаться? Что за вульгарщина, – почти не наигранно раздражённо тянет Дрим, не прекращая щурить наглые зелёные глаза. – Даже если бы я и согласился с ним переспать, уверен, ничего полезного я бы с того не получил, так что и выгоды мне никакой.       – И как же ты тогда выманил у него книгу, позволь поинтересоваться, – приторно сладко тянет Квакити, ни на грамм не веря словам ненавистного существа.       – А тебя это и не касается, – фыркает Дрим, рассматривая собственные, аккуратно недавно подпиленные когти. Сэм не пытался их смягчить, а наоборот заточил, превращая в ещё более опасное оружие, чем они были ранее. И эту сторону его заботы Дрим тоже очень любил, ведь он никогда не пытался хоть на мгновение ослабить или реально подчинить его. Он всегда давал ему полный контроль, будучи готовым остановиться в любое мгновение, даже если собственная жажда пожирала его, сводя с ума холодный разум и вымораживая горячее сердце. – Работать, знаешь ли, можно не только за секс, а ещё и за вознаграждение. Хотя тебе об этом, наверное, мало известно. Ты же, как никак, переходящий «приз», – жестоко заканчивает Дрим, чуть вскрикивая и тут же заливаясь хохотом, когда Квакити всё же не выдерживает и обрушивает на его руку удар топора, который предусмотрительно идёт вскользь, ведь убивать или безвозвратно калечить его златокрылый не желает. По крайне мере пока…       Рана глубокая и болезненная, но заключённому совершенно плевать. Его бесит лишь, что ранение было нанесено не его возлюбленным, из-за чего он становится ещё более раздражённым.       – Что? Правда глаза колет? Или скорее… В зад не лезет? – хохочет Дрим, получая ещё несколько порезов. – Даже странно… У тебя там не зад, а целый проходной двор! – продолжает насмехаться заключённый.       – Замолчи-замолчи-замолчи!!! – кричит Квакити, пряча топор обратно и просто ударяя его несколько раз в живот и голову, заставляя рефлекторно склониться, прикрывая достаточно уязвимую даже для него область. Он грубо дёргает за волосы, однако Дрим совершает резкое движение, повалив противника на пол и уже сам с почти маниакальной ухмылкой пытается разбить ему лицо, нанося удары обоими руками. – Сэм! – тут же хрипло кричит владелец казино, малодушно заставляя своего должника встать между ним и опасностью.       – Дрим, хватит, – негромко говорит страж. Но в его тоне не звучит ни приказа, ни твёрдости. Это звучит как робкая просьба, ведь он невольно нарушил одну из своих клятв. Он даже не пытается поднять мост и пройти в камеру, чтобы оттащить заключённого от своего «босса». Его едва слышно за звуками лопающихся на поверхности лавы пузырей.       Однако заключённый усмехается и тут же, ударив на последок ещё разок, слезает с крылатого, небрежно отряхивая с раненой руки ярко-зелёную кровь.       – С тобой чертовски скучно, – недовольно тянет Дрим, брезгливо осматривая раны, нанесённые топором Квакити. – Наверняка именно поэтому, каждый из них в итоге в тебе разочаровывался. В тебе нет ничего, что могло бы удержать другого человека рядом.       – Заткнись! – вновь грубо одёргивает его златокрылый, однако уже стоит за барьером, что в любой момент можно поднять, отрезая посетителя от заключённого. – Ты всё равно мне её отдашь! Не добровольно, значит насильно! – шипит владелец казино, трусливо сбегая прочь по поднявшемуся из лавы мосту.       – Ага, конечно, – саркастично тянет Дрим, небрежно отмахиваясь от слов крылатого и заваливаясь на прямо на пол в попытке найти более или менее удобное положение и при этом не запачкать те скудные тряпки, что у него имеются в виде постели. Грязь он не любил…              – Какого чёрта ты мне не помог?! – набрасывается на стража Квакити, как только стена лавы скрывает из виду камеру.       – Во-первых, я помог, – спокойно отвечает Асомдюд, отрывая чужие руки от пластин брони. – Или ты считаешь, что он действительно так просто тебя отпустил? Во-вторых, я ответственен за заключённых, а значит по идее не должен был пропускать тебя туда с оружием. И ты пообещал, что всего лишь пригрозишь… Про причинение вреда ни слова не было, так что на данный момент условия нашей договорённости нарушаешь именно ты.       – Не забывайся! – грубо вырывает руки из чужих ладоней крылатый. – Ты всё ещё в моих руках.       – И ты всё ещё должен соблюдать собственный контракт.       – Сэм, Сэм, Сэм, неужели ты и правда верил, что я верну тебе кристалл? Пока ты можешь быть для меня полезен, можешь даже не надеяться на подобное. А умру я – будет сломан и кристалл. Уж об этом я позаботился.       Глаза стража всё ещё спокойны и даже безразличны, что злит Квакити, раздражённо отворачивающегося и спешащего прочь.              Они всё ещё спокойны… Но внутри у гибрида-крипера бушует пожар. На мгновение возникает мысль, что он бы вполне мог сейчас просто взорваться, прямо как его суицидально-мыслящие собратья. Однако ярость заставляет губы под маской изгибаться в злом оскале, обещая владельцу казино долгую и жестокую кончину.       Как только он убеждается, что сегодня крылатый больше не вернётся, страж спешит собрать перевязки и оставшиеся полбаночки исцеляющего зелья, отключая лавопад и поднимая мост.       – Дрим… – негромко оповещает он заключённого о своём прибытии, ловя высокомерный холодный взгляд, тепло в котором отражается лишь тенью.       – Вторая клятва, – припечатывает русоволосый, раздражённый ранами, нанесёнными чужими руками. Он недовольно отворачивается, с отвращением оглядывая глубокие порезы, в глубине которых можно разглядеть чуть поцарапанные кости.       – Прости… Наверное, я никогда больше не прекращу извиняться, но я правда взял с него обещание не ранить тебя… – Сэм стыдливо опускает голову, коря себя за непредусмотрительность.       – Ты слишком наивен, – тяжело вздыхает Дрим, откидывая голову назад, и чуть сдвигается, садясь боком. Раненая рука находится со стороны стража, а значит это – безмолвное предложение. И Сэм с радостью следует ему, осторожно присаживаясь рядом и бережно промокая зелёную кровь, чтобы зелье не оказалось смыто вместе с ней.       – Прости, – вновь тихо извиняется страж, заканчивая с обработкой и бинтованием ран, от которых к завтрашнему утру останутся лишь шрамы, что полностью исчезнут максимум через пару дней. Он всё ещё в средней форме. Сидит, компактно сложив лапы под недлинным туловищем.       – Давай сменим вторую клятву? – неожиданно предлагает Дрим, заставляя своего партнёра недоумённо поднять на него взгляд. – Ты дал мне три клятвы и столько же их должно остаться, но если я согласен сменить их условия, то всё нормально. Мне не нравится, когда ты пускай и ненамеренно, но нарушаешь их. Проще хотя бы временно сменить условия.       – И… Какую же клятву ты тогда желаешь получить? – нерешительно спрашивает страж, рассеянно поглаживая кожу вокруг повязок.       – Дай подумать… – с лёгкими игривыми нотками тянет Дрим, в то время как его настроение значительно улучшается, а губы растягиваются в привычной нагловатой ухмылке. Он переводит твёрдый сияющий лукавством взгляд на своего партнёра, и тот уже понимает, что это будет нечто совершенно сумасбродное: – Я хочу… чтобы ты, Сэ-эмми, поклялся позволять мне делать всё, что угодно, даже если мы не наедине! – довольно усмехается зеленоглазый, уже зная, что он победил, и предвкушая огромное пространство для пошлых шалостей, что откроется ему благодаря данной клятве. Потерпеть увечья, наносимые чужими руками, не такая уж и высокая для этого цена…       – Дрим! – смущённо вскидывается страж, но не решается взглянуть на своего возлюбленного, отводя взгляд куда угодно, но только не в сторону этого бесстыдного, но такого любимого существа. Его хвост нервно подёргивается, хотя его лицо не менее выразительно, даже будучи наполовину скрытым маской. – Я клянусь, – всё же тихо отзывается он, ведь где-то в глубине ему тоже нравится эта идея. Даже если ранее он был категорически против…       – Ура! – по детски хлопает ладонями Дрим, после чего легко валит стража на пол, удобно устраиваясь на моментально трансформированных в человеческие ногах. Он широко улыбается, скользя жадным взглядом по броне и одежде, прекрасно представляя то, что скрывается под ними. – Ненавижу эту надоедливую одежду, зачем вы вообще её носите? – достаточно мягко ворчит он, пока Сэм быстро переносит броню в инвентарь, позволяя своему возлюбленному задрать свою футболку и пройтись когтистыми пальцами по животу и груди. Его руки быстро опускаются на колени заключённого, ведь тот сидит достаточно низко, чтобы ему было затруднительно добраться до бёдер.       Сам Дрим, конечно же, совершенно наплевал на необходимость носить тюремную робу, оставив её под кроватью лишь для того, чтобы при необходимости использовать в качестве тряпок.       – Таковы правила приличия, да и не все способны скрывать свои половые органы также, как и ты, – терпеливо повторяет Сэм, хотя этот разговор проходил уже наверное уже сотый раз.       – И именно поэтому я настолько восхитителен, – удовлетворённо тянет зеленоглазый, освобождая член партнёра от плена штанов. – Я всегда настоящий и открытый, а люди почти всегда прячутся за создаваемыми с помощью одежды образами.       – Именно поэтому ты прекраснее любого в этом мире, – ласково повторяет Сэм, с трудом сдерживая желание попросить о большем или просто податься вперёд, желая сильнее почувствовать касания когтистых рук.       – Сыграем в острый аттракцион? – насмешливо тянет Дрим, и страж, гулко сглатывая, кивает.       Ему нравится ощущать на себе чужой контроль куда сильнее, ведь Дрим всегда подсознательно избегает ограничений, что не может контролировать, а Сэм наоборот жаждет, чтобы им управляли, с удовольствием отдавая себя в шаловливые ручки своего личного бедствия. В конце концов он прекрасно знает, что Дрим не станет делать что-то, что не будет хотя бы одному из них приятно. Страж доверяет ему также, как и самому себе, и даже больше. Наверное это покажется ненормальным, но ему нравится, когда Дрим имеет возможность в любой момент причинить ему вред, но не делает этого, уважая нелюбовь партнёра к боли.       Тонкие губы быстро оказываются на груди гибрида-крипера, а язычок короткими движениями игриво скользит по плотной коже. Руки ухватывают запястья партнёра, поднимая и удерживая их с двух сторон примерно на уровне плеч, но он не протестует, жадным взглядом наблюдая за каждым движением возлюбленного.       – Ты такой послушный, детка, – ухмыляется Дрим, парой ловких движений избавляясь от маски стража, а Сэм невольно вздрагивает, когда нижней части живота касается прохладная влага. – Обожаю видеть тебя под собой не меньше, чем самому быть снизу, – почти шепчет он, используя свои особенности по полной…       Дрим не был человеком… Именно поэтому рисунок улыбки на его животе расходится острыми твёрдыми пиками огромной пасти, а живота партнёра касается узкий кончик второго языка.       – Ты так дрожишь, – весело тянет Дрим, когда зубы его второго рта легонько задевают живот стража. Однако этого достаточно, чтобы тот ощутил, как те, словно масло, прорезают несколько верхних слоёв кожи, достаточных, чтобы почувствовать, но недостаточных, чтобы навредить.       Второй язык широко проходится по напряжённому прессу, спускаясь к возбуждённому члену, что удобно ложится в мягкую влажную петлю. Это чертовски опасно, ведь зубы на животе Дрима способны без особых усилий разрезать даже алмазные инструменты и броню. Лишь с незеритом может возникнуть небольшая проблема, но и он в итоге поддастся…       Именно поэтому они называют это острым аттракционом. Всего одно неверное движение и Сэм может лишиться своей «возможности иметь детей»… Однако широкий прохладный язык ощущается просто невероятно, и, на взгляд стража, это достойная награда за предполагаемый риск. Да и его возлюбленному это очень даже нравится…       Он крепко охватывает член, ловко скользя короткими движениями вверх-вниз, и это ощущается почти также восхитительно как, когда его обхватывают тёплые стенки анального отверстия Дрима, что мастерски способен ласкать его там, даже не двигаясь с места.       – Такой твёрдый, – певуче тянет наездник, а Сэм срывается на тихий стон, от бесстыдства своего возлюбленного. – Ха-ха! Обожаю тебя дразнить, – весело и необычно мягко улыбается Дрим, достаточно серьёзным взглядом следя за своими действиями. Сделать всё правильно и безопасно при его возможностях весьма и весьма непросто, да и он действительно давно не практиковался, так что стоит быть вдвое осторожнее.       – Самый лучший, – едва слышно бормочет Сэм, с любовью глядя на немного напряжённого партнёра, а затем продолжает уже громче: – Не беспокойся. Ты самый восхитительный. Всё будет хорошо. Я знаю, что ты никогда не причинишь мне такой боли, – страж мягко улыбается, встречаясь с чуть хмурым взглядом, что через несколько секунд становится твёрже и спокойнее.       – Конечно же не причиню, – самую чуточку высокомерно соглашается заключённый, вызывая мягкий ответный смешок.       Второй язык крепче сжимает член, скользя круговыми движениями и одновременно продолжая двигаться вверх-вниз, однако уже быстрее. Зубы очень близко, ведь Дрим почти вплотную прижался вторым ртом к животу и бёдрам Сэма, полностью скрывая его естество внутри себя.       Через некоторое время он ощущает, что уже полностью контролирует себя и ситуацию, а потому позволяет большее, опускаясь головой к груди стража. Длинные волосы едва ощутимы на твёрдой коже, а вот прохладный ловкий язычок, касающийся соска, очень даже, и Сэм с трудом сдерживается, чтобы не дёрнуться и не помешать своему возлюбленному. Острые зубы в его человеческом рту не менее опасны, но всё же уступают зубам второго рта. Поэтому он с удовольствием позволяет себе слабо прикусывать тёмно-зелёные соски гибрида-крипера, что уже находится на грани, но держится ожидая позволения от возлюбленного.       – Дрим, прошу, – тихо бормочет Сэм, крепче сжимая кулаки, но не пытается вырваться или даже просто сдвинуться с места.       – Ах, мой нетерпеливый Сэмми, – Дрим с улыбкой отрывается от блестящих от слюны сосков, ласково глядя на напряжённое лицо своего партнёра, а затем начинает ритмично сжимать член стража, командуя: – Кончай!       И Сэм стонет в голос, извергаясь, пока движения второго языка не выжимают из него всё, что только можно.       – Умница, детка, – довольно ухмыляется Дрим, отпуская опавшее естество гибрида-крипера и смыкая второй рот так, что его вновь невозможно отличить от простого рисунка или татуировки. По его телу тоже проходят волны удовольствия, ведь он также успел кончить, поэтому он ложится сверху на своего партнёра, удовлетворённо потираясь щекой о плотную кожу и ощущая, как широкие ладони начинают мягко гладить его спину. Сэм чувствует эту дрожь и мягко улыбается, зная, что она значит.       Из-за того, что его половые органы оставались скрыты, ему просто нужно будет сходить в туалет, в чём он обычно не нуждается. Однако это не умаляет его удовольствия, ведь второй рот для него куда более сокровенное и чувствительно место, чем что-либо ещё.       Это особенность его вида, который в обычном состоянии лишён возможности заниматься сексом вообще. Блобы размножаются почкованием и всегда следуют за маткой, не имея ни малейшего понятия о похоти и любви в целом. Они просто верны и послушны, умеют ценить и симпатизировать. Куда более приземлённых человеческих нужд они лишены, питаясь в основном природной энергией или теплом, причём как солнечным, так и адским…       Хотя Дрим действительно иной. В начале он действительно был изгоем, будучи слишком маленьким и слабым, чтобы поспевать за всеми. Затем его не любили из-за превосходящей даже матку силы, хотя против толпы он всё ещё не мог устоять… Тогда он отказался следовать за маткой, желая попробовать создать собственную колонию, где его бы любили и ценили… Ему этого не позволили… А после долгих и достаточно жестоких попыток сородичей заставить его вести себя «нормально», он и вовсе решился на страшное – он позволил своему телу слиться с природным кристаллом человека, через сильнейшую боль обращаясь в гибрида. Это, кстати, одна из причин по которой он не боится боли. Эволюция была куда более жестока, чем любое ранение, когда-либо полученное им. Он убил матку и всех своих сородичей, что долгое время причиняли ему боль, хотя на тот момент он уже начинал считать, что их действия были не так уж и ощутимы по сравнению с эволюцией… Однако злость всё ещё сохранялась, и он считал справедливым, что отплатил им той же монетой, будучи даже более милосердным, ведь он убивал их быстро и почти без боли, в то время как они мучили его годами. Пощадил он тогда только одного своего младшего братика, что также, как и он когда-то, был слишком маленьким и слабым и оттого страдал. Дриму не хотелось, чтобы этот малыш пришёл к тому же, что и он. Поэтому он стал заботиться о Бутти, который стал для него первым ребёнком…       Кстати о природных кристаллах… Это особые предметы, остающиеся после смерти любого живого существа, однако они существуют в большей степени на энергетическом уровне и физическое воплощение могут получить лишь после долгой и упорной над ними работы. Что Дрим и сделал, самостоятельно напитав и воплотив ярко-зелёный камушек, ставший для него новым началом.       И именно этот кристалл он когда-то доверил Сэму, оставляя гарантом их новой встречи. И, казалось бы, можно было бы просто о нём забыть, однако он был связан с человеческой частью Дрима. Если кристалл будет уничтожен, то и он потеряет свою силу и человеческий облик. Конечно со временем можно будет создать новый и вновь пройти через эволюцию, однако это слишком долго, сложно и самое главное БОЛЬНО. Дрим вовсе не уверен, что сумеет добровольно пойти на подобное во второй раз… Да и не факт, что он сможет это выдержать, ведь в тот раз он выжил буквально чудом. К тому же, помимо этой связи кристалл также отвечал и за возможность Дрима обращаться обратно в блоба. Благо, что человеческая и боевая формы были достаточно близки, чтобы он мог совершать переход между ними самостоятельно. И хотя это было не так уж и серьёзно, однако то обличие всё же оставалось для него родным и невозможность свободно совершать переходя между всеми тремя формами его достаточно сильно тяготила.       Об этом Сэм тоже знал, поэтому дорожил этим кристаллом больше, нежели чем-либо иным. Вполне вероятно, что он ради него был готов даже жизнью рискнуть…       И это при том, что он не знает о книге Энергий, владельцем которой с самого начала был именно Дрим, создавший её, но, увы, потерявший во время одного из пожаров. Он знал, что книга не могла сгореть, но на пепелище её не оказалось из-за чего ему пришлось втираться в доверие ко всем, кто там был, медленно распутывая сложную цепочку передач из рук в руки. А теперь о ней стало известно, и, кого уж винить, он сам прокололся, позволив Квакити подслушать свой разговор с ДжейШлаттом.       – Я тебя люблю, – неожиданно даже для самого себя шепчет Дрим, утопая в нежности и ласке Сэма, что едва ли не ощутимо наполняют душный воздух камеры, окружённой лавой. Хотя… для создания, питающегося энергией, чувства тоже могут быть вполне материальны, и сейчас Дрим действительно утопал в них, впитывая точно самое прекрасное лакомство.       Ладони на его спине ненадолго замерли, а затем крепко обхватили чуть подрагивая от переизбытка эмоций. Сэм действительно был невероятно счастлив, что моментально отразилось и на эмоциональном плане, затапливая блоба освежающим коктейлем с лёгкой кислинкой. И на самом деле было даже отчего, ведь Дрим не разу за все их отношения не говорил, что действительно его любит. Он говорил «нравится», хвалил, флиртовал, соблазнял, командовал. Говорил о своих симпатиях и антипатиях. Но никогда не говорил заветной фразы, которую Сэм шёпотом не прекращал твердить в сонную макушку, пока не засыпал вслед за возлюбленным.       – Я тоже тебя люблю. Больше, чем что-либо в этом мире… – также тихо отвечает Сэм, ощущая лёгкий смешок Дрима.       – Ты меня утопишь, – тихо хихикает блоб от очередной волны, на этот раз сладкой и тягучей, а ещё пахнущей цветами, хотя он ни за что не смог бы сказать какими именно.       – За что? – не понимает страж, вновь останавливая ласковые поглаживания.       – Не за что, а чем, – вновь хихикает он. – Я питаюсь энергией, не забыл? Чувства тоже энергия, хоть и куда более тяжёлая, чем тепло или природные ауры.       – Ты знаешь, что я чувствую? – тут же скорее растерянно, нежели недоверчиво уточняет Сэм, а Дрим крепче обхватывает его тело руками и ногами и поясняет:       – Не всегда. Обычно эманации достаточно слабы, но сейчас их даже слишком много, и они очень сильные и тяжёлые.       – Это плохо?       – Нет… Просто чуть сложновато. Я не привык к такому количеству сладости, – смеётся Дрим.       – Они сладкие?       – Только положительные. Гнев, злость, зависть – все они иные, какие-то острые, какие-то кислые, какие-то пресные, сотни оттенков для каждого чувства и каждый значит что-то своё.       – И ты их все различаешь?       – А как иначе мне удавалось бы настолько эффективно управлять людьми?       – Тогда почему ты позволил себя поймать?       – М-м-м… Мои способности весьма обширны и необычны… Так что я просто хотел сюда попасть. Уверен, моя интуиция меня не подведёт и мне удастся сделать много чего полезного и интересного…       Ещё некоторое время они молчат, а затем Сэм всё же не выдерживает и спрашивает:       – Ты и правда спал с Шлаттом?       – Сэм! – возмущённо дёргается Дрим, в отместку осторожно, но достаточно болезненно прикусывая кожу на плече. – Конечно нет! На хрен он мне сдался?       – А… как тогда?       – Ты про книгу Энергий?       – Она так называется?       – Да… Это я её создал, но потом потерял и долго искал. В итоге она оказалась у ДжейШлатта. Он согласился обменять её на пару экспериментов по теориям, что были там описаны, но результаты ему не понравились, поэтому он просто попросил помочь ему в выборах. Я согласился передать ему по одному проценту голосов с каждого кандидата… Он и сам тогда считал, что проиграет, но… получилось, что получилось…       – Понятно… Спасибо.       – Просто не ревнуй. Всё равно не к кому, – мягко фыркает Дрим, вздыхая и закрывая глаза.       ***       Время в Пандоре и правда оказалось «весёлым». Сэм конечно же так не считал, каждый раз буквально за голову хватаясь от выходок своего возлюбленного, от которых уже успел отвыкнуть за время разлуки. Но Дрим веселился по полной, беся Квакити, и смеясь на все увечья. Убил и воскресил Томми. Прикончил мирного Гостбура, возвращая к жизни психа-подрывника. Едва не завалил самого Сэма в присутствии Техноблэйда, хотя всё же сдержался и потерпел, пока тот не свалит с тюрьмы. Хотя подкатов и даже откровенных приставаний Дрима к стражу его друг наслушался едва ли не до тошноты.       И всё же тот момент, которого так ждал Дрим настал.       Квакити в очередной раз пришёл «навестить» заключённого, опять срываясь и раня того, хотя Сэм всё же старался его одёргивать.       – И почему тебе так дорог этот камушек? – задумчиво протянул златокрылый, издевательски вертя его в руках.       Лава всё ещё не опустилась, ведь Дрим успел подать сигнал не делать этого. Барьер был частично поднят, но камера всё равно прекрасно просматривалась. Как и широкая ухмылка заключённого, готового в любой момент начать очередной раунд издёвок над владельцем казино.       – Он важен, – просто отвечает Сэм, даже не задумываясь.       – Насколько? – насмехается Квакити подбрасывая его в воздух в намерении поймать прямо перед носом стража, особенно если тот всё же попытается его схватить. Однако камушек резко улетает в сторону заключённого, заставляя крылатого растерянно дёрнуться, а затем замереть, бессильно наблюдая, как Дрим, издевательски ухмыляясь кладёт его на язык и «якобы» проглатывает, хотя на самом деле он врастает в его нёбо. – Т-ты! – не может подобрать слов он, а затем недоумённо смотрит на Сэма, что спокойно поднимает мост и полностью опускает барьер, а затем, быстро подходя к нему, жёстко скручивает руки за спиной, болезненно прижимая крылья. – Какого чёрта ты творишь?! – возмущается он, но получает почти безэмоциональный и лишь самую малость раздражённый взгляд.       – Ах, Сэ-эмми, ты просто чудо! – довольно и нагло усмехается Дрим, спокойно проходя по мосту в комнату контроля.       – Что происходит? Асомдюд! – притворно гневно выкрикивает Квакити, в то время как его глаза пугливо мечутся в поисках спасения.       – Отправь его на моё место, – просто говорит теперь уже бывший заключённый, продолжая ядовито усмехаться, смотря на хозяина казино сверху вниз.       – Ты на его стороне? Предатель чёртов! – ругается крылатый, отчаянно упираясь, пока страж достаточно просто тянет его в камеру, кидая на обсидиановый пол, после чего барьер моментально смыкается полностью обоими частями и Сэм спокойно идёт обратно, пропуская Дрима обратно к камере.       Он спокойно опускает мост, а затем и барьер. Златокрылый отказывается сдаваться, пытаясь напасть на Дрима, однако стоит ему только столкнуться взглядом с ядовитыми зелёными глазами, как он беспомощно замирает, не в силах сдвинуться с места.       – Выброси весь инвентарь, снаряжение и активную панель в сторону, – командует Дрим, указывая на место у своих ног, и Квакити, зрачки которого отчаянно дрожат от попыток остановить свои действия, машинально выполняет приказ. Дрим продолжает держать зрительный контакт и попутно притягивает к себе вещи, загружая их в свой инвентарь, после чего вновь командует: – Пять шагов назад и не шевелиться в течении десяти секунд.       Этого более чем достаточно, чтобы после прерывания зрительного контакта барьер успел захлопнуться прежде, чем Квакити вновь может управлять своими действиями. Он кидается к стеклу, но из-за эффекта ослабления не способен даже крохотной трещинки на нём оставить, отчаянно-зло глядя на жестокую высокомерную усмешку своей бывшей «жертвы».       Дрим же спокойно возвращается по поднявшемуся мосту, что вновь опускается, как только он делает первый шаг на пол комнаты контроля.       – Вы поплатитесь за это! – кричит Квакити извергая множество различных проклятий на их головы, однако слова ничуть их не трогают, а вскоре те и вовсе заглушает активированный лавопад.       – Я ведь говорил, что произойдёт что-то очень важное, – усмехается Дрим, бесстыдно потираясь прямо о вечно тёплую броню стража, что моментально опускает ладони на его спину, не желая сдерживать ласку, раз уж ему позволено это делать.       – Ты никогда не ошибаешься, – мягко улыбается Сэм, когда его возлюбленный быстро снимает его маску, небрежно отбрасывая её прочь.       – Верно. Я самый умный, самый красивый и несомненно самый-самый лучший во всём этом мире, – самодовольно урчит Дрим, вызывая у стража ещё больше нежности и мягкого смеха. – Оставим его здесь, – отмахивается Дрим от короткого взгляда возлюбленного, что тот кидает в сторону лавопада, когда они наконец отлипают друг от друга. – Пандора ведь не должна пустовать, верно? – игриво усмехается Дрим, после чего потягивается, глубоко выдыхает и быстро уменьшается, становясь блобом. И всё же он скучал по этому облику не меньше, чем по Сэму и их отношениям…       – Ты невероятно милый в этом обличии, – Сэм подходит к нему и опускается на пол, компактно поджимая под себя лапы. Он бережно касается маленького белого тельца, едва ощутимо проводя по круглой голове, что с удовольствием подставляется под его прикосновения. – К тому же Пандора не будет пустовать, ведь ты был здесь не единственным заключённым.       – Ме-еп? – вопросительно пискнул блоб, заставляя Сэма задержать дыхание, чтобы не начать сюсюкать от милоты. Дрим не особо любил подобное.       – В обычных камерах временами содержатся многие нарушители порядка. Но на данный момент из наиболее важных личностей можно выделить только Коннора и Ранбу.       – Мип-мипи?! – возмущённо-вопросительно пищит блоб и Сэм поясняет:       – Коннор вроде как пытался помешать Квакити в чём-то. А Ранбу сам попросил меня его здесь закрыть, хотя он изредка невольно телепортируется в соседние камеры или коридор.       – Меп! – блоб хмурит внезапно нарисовавшиеся над глазами-точками бровки, решительно требуя пойти к ним.       – Как пожелаешь, – тут же отзывается Сэм, более или менее понимая, что его возлюбленный имеет ввиду, и предлагает ему ладонь, на которую маленькой тельце легко запрыгивает, позволяя себя донести до простых камер временного заключения.       – Меп-пи, меп-ми, – начинает достаточно громко звать блоб, когда они оказываются в коридоре, полном дверей. И, на удивление Сэма, из-за одной из них почти сразу раздаётся грохот и тихий вскрик, а после слышен звук впечатавшегося со всего размаху в железную дверь тела и радостный возглас:       – Мип-пи Дими! – за решёткой мелькает довольно лыбящееся лицо Коннора, что старательно пытается найти взглядом блоба, а когда находит, вновь восторженно кричит: – Да! Мип-пи!       – Ты сейчас синяков себе наставишь, подожди, пока я не открою дверь, пожалуйста, – спокойно говорит страж, невольно всё же чуть огорчаясь, когда от его голоса парень едва не шарахается, резко отшатываясь от прохода. – Прости. Не хотел пугать, – коротко извиняется Сэм, открывая дверь и глядя на гибрида-ежа, что растерянно хлопает глазами от более яркого освещения коридора.       – А… Я не испугался, не беспокойся, – быстро трясёт головой парень, возвращая на лицо широкую улыбку. – Я просто не обратил на тебя внимания, вот и шуганулся немного… – отмахивается от извинений Коннор, вновь переводя сверкающий взгляд на маленького блоба. – Мип-пи.       – Меп-пи неп-меп, – гордо выпрямляется малыш на плече стража, а затем оборачивается к его лицу, чуть потираясь и тем самым привлекая к себе внимание, а получив его начинает что-то болтать, хотя вот этого монолога Сэм уже вообще не понимает.       – Это всё благодаря тебе, мип-пи, ты просто самый лучший, – довольно кивает Коннор после окончания монолога.       – … Пойду найду Ранбу, – после неловкого молчания говорит Сэм, осторожно передавая своё сокровище в руки гибрида-ежа.       – Ми-ип? – недоумённо тянет блоб, глядя вслед стражу.       – Он наверное просто не понял, мип-пи. Он ведь не блоб, чтобы понимать наш язык, – тут же успокаивает его Коннор, а Сэм благодарен ему за то, что не пришлось говорить об этом самому.       – Ми-ип, – понятливо тянет кроха, а затем начинает диалог с на данный момент единственным, кто полностью его понимает.       К счастью, Ранбу оказывается на своём месте, хотя немного паникует, когда Сэм выпускает его, ведя за собой.       – Мы уходим, или ты хочешь остаться в жилой части? – коротко интересуется страж, когда внимание блоба возвращается к нему. Ранбу растерянно смотрит поочерёдно на каждого члена их небольшого собрания, а затем залипает взглядом на смутно знакомом крохотном существе, сидящем на руке Коннора.       – Неп-неп, – кивает Дрим, и Коннор с улыбкой поясняет:       – Пока лучше здесь.       – Тогда следуйте за мной. Та часть полностью закрыта от внешнего мира и войти в неё можно только при помощи особых команд и личного отпечатка энергии, так что мне нужно будет настроить её на вас, – спокойно объясняет страж, ведя их в неприметное складское помещения, использующееся для хранения личных вещей заключённых. Каждый сундук надёжно заперт и подписан, но Сэм не останавливается чтобы отдать им вещи, а идёт дальше к одной из стен: – Интерференция, эволюция, маска, – твёрдо произносит страж, прикладывая руки в определённых местах, после чего стена начинает быстрое движение вверх, открывая проход. – Прошу.       Когда все заходят в совершенно не отличающийся от основных коридор, он просто щёлкает пальцами по одному из золотых блоков арки и проход так же быстро закрывается, оставляя лишь самый обыкновенный тупик с парочкой дверей по бокам. Над ними кстати висят таблички с надписями «лесопилка» и «шахта».       – Мип-ми-ип, – довольно тянет блоб, внимательно осматривая каждый миллиметр пространства.       – Да, ты абсолютно прав, мип-пи. Я тоже совершенно не подозревал, что Пандора скрывает так много секретов.       – Ми-ми неп-меп, – гордо кивает кроха, и гибрид-ёж негромко смеётся:       – Да-да, мип-пи, твой избранник самый идеальный.       – Пойдёмте, – коротко обрывает их Сэм, ведя дальше, хотя кроха точно заметил его смущение и даже немного жалел, что не может улыбнуться ещё шире. Когда неприметный коридор вывел их в огромный купол сада, полностью снаружи окружённый лавой, Ранбу и Коннор просто раскрыли рты от восхищения. А блоб, ловко спрыгнув с рук своего меп-пи, быстро обратился в свою человеческую форму и, восторженно пища, накинулся на стража с объятиями.       – Ты просто чудо, детка, – констатирует Дрим, мягко держа в ладонях лицо стража, зелёные пятна на щеках которого чуть посветлели до более мягких и тёплых оттенков. А затем просто бесстыдно целует его, не обращая никакого внимания на радостный свист Коннора и растерянное бормотание Ранбу, старательно отводящего взгляд.       ***       Сэм спокойно отвечает на все вопросы посетителей Пандоры и бережно следит за всеми заключёнными. Пропажу Квакити на него никто даже и не подумал повесить. К «Дриму» посетителей более не пускали, даже ненадолго не поднимая лавопад и не включая камер. И все жили относительно мирно, хотя Тюббо продолжал пытаться забрать своего мужа, а страж продолжал ему отказывать, ссылаясь на личную просьбу «гибрида-эндермена».       В это же время Дрим бережно следил за двумя парнями, осторожно исправляя свои бывшие косяки. Да, они оба были созданы им. В некоторой степени…       Коннор был одним из экспериментов, что запросил Шлатт. Он хотел заполучить шпиона, что способен проникать куда угодно и вредить его недругам, сливая информацию. Однако Коннор, даже не смотря на высокий интеллект и достаточно хорошие навыки скрытности, был не слишком вынослив и уж точно не мог проникать всюду, куда ему вздумается. К тому же несмотря на знание языка блобов, соответствующей формы у него не было, как и возможности практически беспалевно следить исподтишка. И именно над этим сейчас и работал Дрим.       Ранбу в свою очередь оказался не слишком удачным результатом эволюции. Дрим старался нивелировать болезненные ощущения при этом процессе, позволяя своему бывшему брату, а теперь и первому ребёнку, Бутти, заполучить собственное человекоподобное тело и соответствующую силу. За основу они взяли природный кристалл эндермена, однако оказалось, что при жизни он был разумным, а потому и эволюция пошла не так, как планировал Дрим. Две личности смешались воедино, мешая друг другу своими воспоминаниями и характерами, из-за чего Ранбу часто и много просто забывал. Теперь же, когда у него наконец было время, он мог спокойно разобраться в этом хрупком слиянии, приводя его в хотя бы относительное равновесие. К тому же, он не слишком был против воспоминаний и опыта другого существа. Риски всё ещё оставались, но иначе Бутти пришлось бы всему учиться с нуля самостоятельно, а это заняло бы колоссально количество времени и сил. Слияние двух личностей было довольно удобным решением, хотя он всё ещё опасался, что второй окажется каким-нибудь не слишком хорошим существом, не готовым принять строй блобов, а терять своего ребёнка Дрим не хотел.       В идеале ещё надо было бы найти Чарли, но выходить из Пандоры пока не стоило. Он был вторым экспериментом, что запросил Шлатт. И по части проникновения он был просто идеален. Но в этот раз пострадало сознание, и гибрид-слайм оказался слишком инфантильным и легкомысленным. Его было сложно контролировать, и слушать кого-либо кроме Дрима он на отрез отказывался, постоянно уводя тему в сторону игр или любопытных ему тем. То есть для Шлатта он был совершенно бесполезен, хотя Слаймсикл и приставал к тому, считая другом. А вот Дриму он вполне даже помогал, в основном путешествуя по подземным туннелям и следя за всеми вместо него, но и этого было предостаточно.       Вообще, несмотря на первоначальную задумку, Дрим всё же не пытался создать новую колонию блобов. Самым важным для него было обеспечение безопасности и спокойной жизни для своих «детей», а не увеличение их численности.       К тому же, он по сути обманул ДжейШлатта, ведь не стал издеваться над другими живыми существами, вызывая у них искусственное слияние, а отпочковался и провёл эволюции для своих собственных деток. И нет, это не было жестоко, поскольку первые три дня своей жизни, детки, отпочковавшиеся от матки, не имеют даже зачатков разума и сознания. Так что, когда следующую неделю оно будет формироваться, помнить о боли от эволюции они не будут, ведь памяти даже подсознательной о том периоде у них нет. Единственной проблемой при данном эксперименте оказалось то, что они не могли возвращаться в форму блоба, хотя и понимали язык. Их кристаллы потухали, делая невозможным обратный переход, однако также и не рассыпались, откатывая все изменения обратно. Просто «засыпали». И сейчас Дрим спокойно мог посвятить достаточно времени, чтобы аккуратно «разбудить» кристалл Коннора.       В итоге через пару месяцев он сумел полностью закончить с первым и вторым блобом, уча их переходить из формы в форму, а также объясняя порядок строения колонии и собственные небольшие поправки. Личность-соседа Бутти, кстати, звали Ран, и он оказался достаточно адекватным, чтобы просто принять всё с ним произошедшее и окончательно слиться с первым воедино. Теперь наконец можно было попрощаться с крайским лунатизмом и хаотичными телепортациями, и сказать привет нормальной памяти.       ***       – Квакити из Лас-Невадас, почему ты не возвращаешься ко мне? – обиженно протянул, зависший на потолке камеры слайм.       – Слаймсикл? Ох, прости меня, малыш, однако я не могу уйти. Меня здесь заперли, и выбраться сам я не могу, – необычно мягко для себя протянул златокрылый, вставая прямо под слабо колышущейся зелёной каплей на потолке. – Прости, – виновато тянет он, выставляя руки перед собой, и Слайм почти сразу падает вниз, приземляясь в объятья друга уже человекоподобной формой.       – Подкинь меня, – тут же просит он, и крылатый с улыбкой выполняет требование, заставляя его негромко смеяться.       Они общаются ещё некоторое время, после чего лавопад внезапно опускается, а по мосту к камере проходит Дрим, с лёгким удивлением осматривая открывшуюся ему картину. Квакити сразу же старается закрыть Слайма собой, хотя и знает, что тот достаточно любопытен и беззаботен, чтобы полностью проигнорировать любую опасность. И это его чертовски пугает. Хотя, ради справедливости, за всё это время Дрим ни коим образом ему не навредил. Они просто заперли его здесь и всё. Даже кормили весьма неплохо. Только барьер ни разу не размыкали. Наверное, чтобы у него не было соблазна попытаться искупаться в лаве…       Некоторое время они проводят в молчании, дожидаясь пока мост и барьер опустятся, а когда Дрим делает первый шаг в комнату, Квакити оглушает громкий радостный вопль:       – Мип-пи!       – Ну, здравствуй Чарли, – мягко отзывается Дрим, полностью игнорируя ошарашенного заключённого.       Слайм быстро перемещается на руки к блобу-матке в человеческой форме, тараторя обо всём, что произошло с ним с момента их разлуки:       – Мип-пи, мне было так весело! Я познакомился и подружился с первым, хотя он совсем о нас не знал. А ещё я познакомился с Квакити из Лас-Невадас и со многими другими. И попутешествовал, как ты и учил… Я так много-много узнал о прошлом, что у меня едва умещается всё в голове! Я даже видел старую колонию и маленького тебя. Они были нормальными, но к тебе почему-то всегда злыми, и мне это не нравится! Но не беспокойся, я и близко к ним не подходил! И ты такой сильный! Я видел твою эволюцию и это было очень-очень страшно! Я так рад, что ты провёл её для меня, когда меня ещё не было здесь! Ты самый-самый удивительный, мип-пи! Я так рад, что ты мой мип-пи!       – Умница, Чарли. Я тоже рад, что ты мой третий, – мягко и спокойно отвечает Дрим, поглаживая паренька-желе по голове, отчего тот быстро успокаивается и просто прилипает бесформенной полупрозрачной светло-зелёной жижей к боку своей матки.       – Ч-что всё это значит? – негромко настороженно спрашивает Квакити, когда взгляд посетителя падает на него, и на чужих губах расплывается раздражающая наглая ухмылка.       – Чарли – мой ребёнок. Он третий блоб моей колонии. Я – матка. В некотором роде, можно сказать, что я – их бог. Я забочусь и создаю новых, а они следуют за мной и любят меня. Последнее не обязательно, я этого от них не требую. Но такие отношения мне нравятся куда больше беспрекословного подчинения и почитания матки.       – Ч-что? Стоп. Почему ты вообще мне это рассказываешь? Мы ведь враги.       – Враги? Пф-ф… – негромко смеётся Дрим, закатывая глаза. – Ты никогда не был мне врагом. Досадная помеха? Возможно. Но только лишь потому, что ты позволял себе ранить меня, а я не люблю, когда это делает кто-то кроме моего избранника. Это раздражало. К тому же, кто сказал, что я сам не хотел здесь оказаться? Или я по-твоему настолько глуп, что не способен замести следы? Так вот, смею тебя разочаровать. Я вполне способен это сделать. Причём так, что все дружненько повесят всю вину на кого-нибудь другого, а он послушно с этим согласится. Тебе ещё далеко до моего уровня. Так что я не вижу смысла считать тебя врагом, – немного раздражённо махнул рукой зеленоглазый, а после недолгого молчания, коротко глянул на Слайма и вздохнув завершил: – К тому же ты понравился Чарли, а лишать своих малышей любимых игрушек я не собираюсь. Ему и так предстоят достаточно долгие исправления, ведь я не хочу навечно оставить его без возможности обрести истинный облик. Это было бы слишком жестоко с моей стороны. Твоё присутствие, раз уж он к тебе привязался, станет для него отличным якорем. Так что радуйся, условия твоего содержания ещё немного улучшатся, а если ещё и поклянёшься специальной клятвой, то и вовсе сможешь переехать в номер «люкс», так сказать, – насмешливо фыркает Дрим, уходя по поднявшемуся мосту. Барьер вновь был сомкнут, но златокрылый этого даже не заметил. – Подумай об этом на «досуге»… Хах.       ***       Конечно же Квакити немного поупирался, но согласился принести клятву и теперь ошарашенно оглядывал скрытую часть Пандоры.       – Это вообще тюрьма?! – шокировано вопрошает он у Сэма, спокойно стоящего поблизости с парой блобов на плечах.       – Это самое безопасное и неприступное место в мире… Поэтому я создавал его со многими целями, – немного уклончиво отвечает страж, не желая открыто признавать, что надеялся встретить Дрима и потому так старался создать для него идеальное убежище от любых забот.       ***       Слаймсикл также получает полный материнской заботы месяц и истинную форму с лекцией о строе колонии блобов. Хотя его «излечение» мало повлияло на характер. Просто теперь ему было легче себя сдерживать от безрассудств. Его разум наконец мог работать без сбоев, так что инфантильность поведения стала больше привычкой и своеобразной маской, ведь теперь он вполне мог быть таким же серьёзным и рассудительным, как и их матка.       Квакити же достаточно спокойно вернулся по окончании этого месяца в Лас-Невадас, судорожно пытаясь вникнуть во все события, что он умудрился пропустить. Слайм как всегда везде следовал за ним, хотя иногда мог ненадолго уйти в Пандору, чтобы пообщаться с собратьями и маткой. Но златокрылый был вовсе не против. Как бы ему не было противно, но он понимал, что находится на совершенно ином уровне и действительно является «игрушкой» для Дрима и его детей. Стоило, пожалуй, даже благодарить, что он был любимой игрушкой. Раны, что он нанёс Дриму, были просто забыты, будто это было что-то настолько же досадное и незначительное как укусы комаров. Это бесило. Но осознание этого всё же немного скрашивало печальную картину. Он хотя бы знал, какую роль занимает и мог даже достаточно свободно действовать. Всего-то нужно было не пересекать парочки границ, а взамен получать лучшую из возможных защит и достаточно верное существо рядом с собой… Чарли не желал оставлять его одного, как делали другие. И Дрим мог гарантировать, что это не произойдёт и в будущем. До тех пор, пока Квакити будет жив… А умереть ему будет очень и очень сложно…       Коннор с удовольствием устроился в качестве «помощника» Квакити. Хотя, если быть точнее, он был ответственен за слежку за Вилбуром, который, во-первых, немного странно помешался на их матке, а во-вторых – слишком уж активно лип к «игрушке» его младшего брата. Любого их этих пунктов было достаточно для ревнивых блобов, чтобы добавить его в свой лист потенциальных жертв, а оба сразу буквально требовали избавиться от предполагаемой опасности… Они не сделали этого до сих пор лишь из-за матки, которому зачем-то нужен был этот сумасшедший человек. Однако он всё ещё оставался угрозой, а потому требовал постоянного присмотра. К тому же он достаточно много общался с другими людьми и нелюдьми, а потому информации удавалось собрать просто огромное количество и так, что никто даже близко не подозревал об истинной осведомлённости колонии. А это тешило самолюбие блобов, что унаследовали от своего матки не только стремление к силе, развитию, свободе и семейному теплу, но и любовь к контролю и закулисным играм.       Ранбу вернулся к своей «семье». Теперь они окончательно перешли в разряд «игрушки», но как и Квакити для третьего, были любимыми и яростно оберегаемыми. Конечно же они не знали о том, что он был первым. Никто не знал, что он был слиянием старой игрушки бога и бывшего брата новой матки блобов. Обо всём знал только Дрим. И Рану было достаточно его обещания «основательно попортить этому божественному ублюдку его нервы и силу». Бутти же просто наслаждался вниманием заботливой матки и добрых по отношению друг к другу собратьев. Это было в сотни раз лучше, чем первая колония… Он о ней уже даже не вспоминал, лишь изредка ловя смутные неприятные образы, которые быстро бледнели рядом с достаточно счастливой реальностью настоящего.       Дрим пару раз выбирался из Пандоры в облике блоба просто чтобы посмотреть на небо… Там так красиво блестела иногда его любимая звёздочка…       ***       – Теперь мы только одни, детка, – ухмыльнулся Дрим, когда его малыши окончательно устроились на своих местах, плетя собственные паутинки игр. Он уже даже не хотел покидать маленького островка спокойствия, что создал для него Сэм. Неплохо развлечься можно было и отсюда, да и его малыши были достаточно умны и хитры, чтобы не давать матке заскучать.       – Никогда не хочу тебя отпускать, – шепчет страж, целуя мягкие волосы, а его возлюбленный негромко смеётся, наслаждаясь вниманием и заботой.       – Не отпускай. Я буду только рад, – насмешливо поддакивает Дрим, прикрывая хитрый ядовито-зелёный взгляд…       О… Он прекрасно знает, насколько сильно Сэм одержим им. Более того, он сам создал эту связь. Асомдюд уже никогда не узнает о том, что именно сделал Дрим ради получения этого результата. Он никогда не вспомнит того времени, когда проклинал своего мучителя, всеми силами стремясь его убить. Он не вспомнит как однажды просто сломался, полностью подчиняясь чужим желаниям… Он не вспомнит как превзошёл все ожидания своего жестокого возлюбленного, становясь самым верным и преданным существом, что только могло существовать рядом с Дримом. Он никогда не вспомнит как охотился, пытал и убивал, во славу своего личного бога…       Не вспомнит… Но весьма даже не против продолжить это делать…       Тонкий белый кант зрачка гибрида-крипера ненадолго чуть потемнел, переливаясь мягкими розовато-красными бликами, которые было практически невозможно заметить в его глазах.       А блоб-матка коротко сверкнул поверх чужого плеча своим ядовитым взглядом…       Он знал всё… Всегда и всё…       …       И всё это было не зря…