BDream

      Если бы не обстоятельства…       – Рад, что ты согласился, мой милый, – ярко и совершенно не злорадно улыбается Чарли, разглядывая обнажённого покорного человека перед собой.       Щёки краснеют от стыда, но… Это пресловутое «но»…       Он сам согласился… Можно было продолжить бороться, искать, добиваться, но сил больше не хватало. Он сдался, сам пошёл в расставленные сети, зная, что это ему принесёт…       – Ты слишком красивый для бедняка… Такие не должны рождаться среди простого люда… Это бесит… – фыркает, мимолётно чуть хмурясь, юный лорд Слаймсикл. Однако он быстро возвращается к своей игрушке, наслаждаясь нежностью кожи и ярким стыдом унижения, что впрочем так и остаётся без ответа… Самый яркий студент Золотой Академии, простолюдин, сумевший по знаниям достигнуть просто невообразимых высот, обгоняя потомственных аристократов… Бесфамильный Клэйтон принадлежал теперь лишь ему одному…       А всего-то… Парень неспособен совмещать работу и учёбу, если конечно не хочет вылететь, упуская свой единственный шанс на светлое будущее…       Он старший в многочисленной бедной городской семье с одной только вечно усталой и уже не выдерживающей нагрузки матерью…       Он должен быть опорой, но упускать такой шанс… Это было бы преступлением по словам самой Дарьяны, так звали его мать… А не оправдать её ожидания он не мог, даже если для этого вынужден был заплатить такую цену…       Дрим молча кутается в тонкое покрывало, рассматривая пейзаж за окном и утопая в своих думах, пока внимательные глаза рассматривают каждую чёрточку его образа, перенося всё на холст…       – В следующий раз выберем ракурс поинтереснее, а теперь иди сюда, – откладывает наконец кисточки и краски Слаймсикл, окончательно скидывая и так уже давно расстёгнутую жилетку…       Вновь ничто его не скрывает… Жадный взгляд скользит по бледной коже…       – У тебя слишком бледные волосы и яркие глаза. Если бы твои локоны отливали золотом, то ты походил бы на самого короля… Впрочем… Откуда тебе знать, как выглядит наш король, не так ли?       – Неоткуда… – едва слышно бормочет Дрим, будто мантру про себя твердя, что всё это он делает ради своей семьи…       – Вот именно… – улыбается слишком по-доброму для кого-то вроде него Чарли, беззастенчиво касаясь чужого тела… Тонкая шея, мягкие скулы… Изящные ключицы, относительно твёрдая грудь, слабо проступающие мышцы на животе… Не слишком широкие бёдра, светлый пушок волос, мягкая плоть…       ***       Пустая зелень взирает на мир спокойно и совершенно незаинтересованно. Приговорённые к смерти помилования сегодня не получат. Плевать на цену, что пришлось ради этого заплатить, теперь он – король…       Семья Слаймсикл также в очереди на плаху и лишь яростный взгляд Чарли, единственного сына и наследника будто готов прожечь в нём дыру…       Если бы Дрим предусмотрительно не приказал избавить его от языка, тот наверняка бы высказал что-нибудь не слишком приятное и удобное…       – Не смотри на них столь внимательно. Преступники не заслуживают твоего взгляда, – мозолистые пальцы легко ухватывают подбородок, поворачивая голову блондина к лицу чуть более низкого шатена с широкими бакенбардами и небольшой бородкой…       – Верно… – с ухмылкой тянет ещё более низкий брюнет, глядя на своих мужей с… разными чувствами… Шлатта он любил и уважал. Тот был силён, властен, харизматичен, умён и крайне упёрт. Дрим же… Он был точно сломанная кукла, однако лишь благодаря его крови им удалось стать королями… Без Клэйтона Тейкена их обоих быстро попрут с этого места, так что его жизнь они будут беречь почти любой ценой… И его ребёнка от какой-нибудь вынашивающей они также воспитают сами… Так, как нужно им…       ***       Тяжёлый вздох вырывается из груди…       Однажды он увидел прекрасную картину, где его мать широко улыбалась рядом с отцом… Картину, где его младшие братья и сёстры смогли отучиться и занять приличествующие их знаниям места, избежав большей части негатива аристократии… Картину, где у него был любимый человек и собственный яркий точно солнышко ребёнок…       Теперь при взгляде на звёзды он видел лишь бесконечную пустоту собственных глаз и внешние приличия, скрывающие сотни пороков их «прекрасной» семьи…       У них был путь к счастливому финалу. Но столь шаткий и непонятный для маленького ребёнка едва ли лет пяти, что тот просто не сумел его осознать и добиться…       Теперь винить остаётся лишь себя…       Впрочем… Он хотя бы не мёртв…       Только он один…       Король Эсэмпи – марионетка своих мужей и козёл отпущения для них же, всей аристократии и народа…       …       Хотя бы не мёртв, да?       …       …       …       ***       Он знал, что всё так и будет, однако… Всё равно было больно…       Даже если Джей и Алексис просто использовали его, они всё же заботились… В какой-то мере…       Поэтому было больно…       Яркие зелёные глаза совсем потускнели от долгой болезни…       Теперь, когда у его мужей было пятеро его детей, в Дриме для них больше не было пользы… Поэтому сейчас он умирал… Одинокий и всеми покинутый…       Отчего-то перед глазами предстал образ Чарли… Его мучителя и того… Того, кто всё же его любил, пускай и так извращённо…       Лорд Слаймсикл не причинял ему реальной боли, никогда не наносил увечий и ни за что не согласился бы оставить его одного…       – Мой король… Я… Я должен поведать вам кое-что… – внезапно в его комнате появляется новое лицо…       Дрим не винил Джорджа за то, что тот не желал находиться в его обществе ни единой лишней секунды. Сейчас носитель королевской крови был просто инвалидом, что требовал постоянной заботы… И в этом заброшенном замке, продуваемом всеми ветрами, где едва ли можно было найти хоть миллиметр без грязи… Рядом с ним были всего двое…       Джордж, несмотря на свой талант, был подвержен редкой болезни, из-за которой почти постоянно спал, и потому сейчас оказался всего лишь слугой сломанной куклы двух королей… Даже если он на самом деле был кузеном Алексиса Квакити, то не слишком жаловал своих родственников, а с младенчества окружённого заботой и лаской Джорджа, тем более…       Сапнап же… Он был превосходным рыцарем маны, что был в сотни раз ценнее обычного рыцаря или мага… Однако он был верен Дриму настолько, что отказался от всех привилегий и остался фактически на голодной пайке, что и ему уже начал вредить… Впрочем… Они росли вместе… Были соседями в трущобах… И именно семья Дрима и он сам забрали рано осиротевшего ребёнка к себе, даже если лишний рот явно не был тем, что они могли себе позволить… Они были – смеет ли он так сказать? – братьями…       И сейчас он на пороге смерти, что уже ощущалась в стенах полных праха даже не холодом, но даже теплом…       И это чувствовали оба его спутника…       Сапнап уже не раз плакал у его постели, моля людей, королей, небеса смиловаться и позволить Дриму вновь встать на ноги… Вновь стать маленьким ярким немного стыдливым солнышком, что всего был рядом с ним, что был точно его пламя… Дрим дарил свет, а Сапнап сжигал всех неугодных…       Джордж, вероятно, был даже рад, что его мучения закончатся, однако… Было ясно видно, что его терзала вина…       – Ваша семья… Они не умирали из-за Слаймсиклов… Все средства и правда поступали на их счёт в главном банке. И лорд Чарли Слаймсикл не редко лично выбирал и отправлял с посланниками подарки для ваших родных… Однако они никогда не доходили, а вход в банк им был закрыт… И это всё… Это всё было приказом герцога Шлатта… С поддержкой барона Квакити и семьи НотФаунд… Я… Я искренне прошу прощения… Тогда… Тогда я верил Алексису и дорожил им, с радостью согласившись поддержать во всём, в чём только мог… Мне не было приятно подобное, однако на тот момент я не понимал ценности жизни… Вообще, а не только потому, что они были простолюдинами… И я правда… Я правда сожалею… И за их смерти, и за ложь, в которую вы верили…       Дрим слушает эту исповедь внимательно и почти без эмоций, ведь подозревал подобное… Да, сложно было поверить в милость столь жестокого на словах Чарли Слаймсикла, однако… Отчего-то зеленоглазому всегда казалось, что он не был человеком, что способен на подобное…       Камень сомнений и вины лежал на его груди неподъёмным грузом едва ли не с первых мгновений, когда его мужья предложили план по его воцарению на престол и мести семье Слаймсикл… Теперь он лишь обрёл вес и в то же время… В то же время, сомнения наконец были развеяны, оставляя только вину…       Бледная зелень выглядывает из-за белёсых, но всё ещё пышных ресниц… И парень читает в ней своё прощение… И прощание…       – Боже… Сэр Николас, скорее сюда! – в панике кричит Джордж, бросаясь к постели умирающего фальшивого правителя, которого ненавидели практически все…       Быстро меркнущее сознание, едва успевает ухватить последние образы родного испуганного лица, на котором наконец погасла надежда, оставляя только печать скорби…       ***       «Хочешь всё изменить?»       «Больше всего на свете…»       «Тогда живи».       «Я уже умер».       «С чего ты это взял?»       «Моё сердце, оно больше не чувствует боли».       «Правда? А мне кажется, что ты лжёшь».       «Разве я осмелился бы…»       …       «Кто вы?»       …       …       «Я – никто… И в то же время ты можешь называть меня Временем…»       «О… Как чарующе звучит… Благодарю…»       …       …       «Ты слишком добр…»       «Вовсе нет… Я слишком глуп…»       …       …       «Хорошо. Ты слишком наивен, а не добр».       «Как-то не слишком грубо это прозвучало… Вы жалеете меня? Почему?»       «У тебя была совершенно иная судьба… Реки памяти не двигались так, как должны были, а Пространство отказалось принимать реальность…»       «Это был такой жестокий сон?»       «… Думаю, можешь считать и так… Для тебя это станет сном… И об этом разговоре ты тоже не вспомнишь…»       …       «Ты ведь позволишь мне вернуть всё на круги своя?»       «Зачем?»       «Ты не хочешь быть счастливым?!»       …       …       «Я не знаю, что такое счастье… Слишком давно забыл…»       …       …       «Прости нас…»       «За что?»       «За то, что не уследили».       «Почему я должен винить вас?»       «Потому что именно Время, Пространство и Память следят за нитями судьбы! По крайней мере в этом мире точно…»       «Что за удивительное трио…»       …       …       «Ты правда не хочешь попробовать всё с начала?»       «С… начала?»       «С того самого момента, когда судьба изменилась, отказав тебе в жизни, что была тебе предначертана…»       «… Я…»       …       «Я безумно желаю исправить все свои ошибки…»       «Тогда позволь проводить тебя в начало…»       «Да… Благодарю за милость, дорогой Время…»       «Надеюсь мы больше никогда не встретимся… И, поверь, это будет лучшим исходом для тебя, ведь это будет значить, что твоя история более неподвластна высшим силам…»       «Значит, вы всё же бог…»       «… Да… Верховный бог Времени… Хотя твоему миру должна была покровительствовать иная сущность… Или даже не сущность, но… Что-то иное…»       «Как звёзды?»       «Ха-ха… Да… Как звёзды… Те самые, что шептали тебе ответы, что ты был неспособен понять, ведь уже сошёл с пути своей судьбы…»       «О… Значит, я был прав, и они говорили со мной… Как жаль, что я потерял возможность слышать их так рано…»       «… Прости…»       «Вам не за чем извиняться. Это был мой выбор. Моё упущение…»       «Твоя судьба начала слишком рано и потому именно я должен был направить тебя, а не они… Теперь я понимаю, в чём ошибся, но тогда… Тогда я был недостаточно… Тогда я не смог понять, что от меня потребовалось, даже если мир столь отчаянно меня звал…»       «Тогда почему мы встретились сейчас? Вы ведь могли просто уйти, верно?»       «… Я чувствовал вину… И с каждым событием всё больше… Я сожалею, что упустил момент и мог лишь наблюдать, ожидая, пока ты покинешь этот мир…»       «И всё же вы здесь».       «… Да… Я здесь…»       Израненной душе чудится улыбка и яркий, но слишком далёкий облегчённый смех…       ***       Малыш с бледным блондом, но невероятно яркими зелёными глазами, подскакивает на постели, дрожа и плача от ужаса… Едва слышно, но так испуганно, что материнское сердце всё же будит свою обладательницу и Дарьяна просыпается, ту же бросаясь едва слышно успокаивать своё маленькое сокровище… Даже если она не могла вспомнить его отца или родителей своих других детей… Даже если она забывала их имена… Даже если могла посчитать чужим ребёнком, случайно зашедшим в её дом… Она любила их… Всех и каждого…       – Мамочка… Мне приснился такой страшный сон…       – Всё хорошо, солнышко… Это всего лишь сон…       – Но он был совсем как настоящий… Такой подробный и живой… И чувствовал всё, я не вру!       – Тш-ш-ш… Я знаю… Знаю… Но это и правда просто сон… Ты ведь сейчас здесь и ничуть не изменился, правда?       – … – малыш растерянно молчит, пытаясь понять, остался ли он таким, как когда засыпал… – Нет, мама… Я изменился… Я не хочу больше быть добрым ко всем… Больше нет.       Дарьяна замирает и вглядывается в своё сокровище, в глазах которого внезапно поселилась какая-то усталость и отчаянная злость…       – Я не позволю тебе умереть, мама. Обещаю. В этот раз ни за что.       – … Мой маленький защитник… – ласково воркует женщина, укачивая быстро теряющего свой суровый вид и напряжённость мальчика, что зевает и почти сразу проваливается в сон… – Мой маленький отважный усталый мальчик… – на глаза наворачиваются слёзы…       Женщина продолжает укачивать своё драгоценное дитя… Даже если из-за его рождения она потеряла всё, вынужденная терпеть насилие и невзгоды… Даже если её память более не позволяла помнить золотые своды… Это малыш был её сокровищем…       Когда она родила его, она сама была ещё ребёнком. Ей было всего шестнадцать… И она точно помнит, что никогда до этого момента не знала нужды… А потом просто оказалась на улице, отчаянно желая защитить своё ещё не рождённое дитя от какой-то опасности, о которой она уже не могла вспомнить…       Она просто знала, что останься она в благополучии и беззаботности своего туманного прошлого, и её дитя не увидело бы этого света, даже если она могла бы быть счастлива и без него…       ***       – Мама, нам нужно выйти на рынок сегодня, – внезапно говорит Дрим, глядя на усталую женщину своими удивительными ярким глазами. Они всё же изменились и будто приобрели глубину, становясь не драгоценными камнями, но хищной зеленью обманчиво чистого и безопасного озера, названия которого она не могла вспомнить…       – У нас ведь всё есть?       – Нужно хлеба. Он совсем-совсем закончился. Я заработал на него, правда, но мне никто не продаст.       – Какой ты у меня умница… Хорошо, пойдём… – довольно усмехается вновь беременная женщина, что судя по его сну родит ему милую нежную, но стойкую точно полевые цветы сестрёнку…       – Мама Ника уже пообещала, что посидит с Сэмом, Люком и Карлом.       – Всё-то ты предусмотрел…       – Конечно. Мы не можем пропустить сегодняшний день!       – В нём есть что-то особенное? – растерянно спрашивает женщина, что не может вспомнить дату и оттого даже не знает, в чём особенность этого дня… Это ведь не может быть день рождения кого-то из её детей? Нет… Точно нет… Все её малыши родились летом… Один в августе, один в июне и двое в июле… А сейчас середина весны… Лето ведь ещё не успело наступить, верно?       – Конечно! Это день, когда наша судьба изменится!       – Моё ты солнышко… – ласково тянет женщина, что просто считает своего сына слишком рано повзрослевшим ребёнком… Ей невероятно жаль, однако теперь уже ничего не поделаешь…       Двое идут на рынок, где мальчик, под мягким но внимательным взглядом матери выбирает хлеб, придирчиво переходя от одного торговца к другому… Даже если в трущобах царило запустение и мрак, здесь, на маленьком рынке на самой границе между царством страха и миром света… Здесь было весьма оживлённо и даже тепло…       – Яна? – внезапно женщина слышит отчего-то такой знакомый и желанный голос…       – Простите? – растерянно оборачивается к статному очень дорого одетому мужчине бледная блондинка, вглядываясь в отчего-то знакомые черты своими удивительными бледно-розовыми глазами… На самом деле в их королевстве этот цвет не был столь уж редким, но её отчего-то казался совершенно особенным…       – Я… вас знаю?       – … Прошу прощения, вероятно обознался, – тут же охладевает мужчина, уже почти отвернувшись, когда замечает немигающий и какой-то даже жуткий зелёный взгляд. – Что ты так на меня смотришь? – с лёгкой настороженностью, но отчего-то без враждебности спрашивает мужчина с ярким точно золото локонами…       – Мама мало что помнит и постоянно всё забывает. А вы ей кажетесь знакомым. И это чувство впервые не заставляет её просто молча сбежать. Кто вы?       – А ты ещё не мал, чтобы так говорить со старшими?       – Может и мал, но мама Дарьяна тоже была маленькой, когда меня родила.       – Дарь… Яна? – вновь резко меняет выражение лица мужчина, пока поза будто теряет всё напряжение и приобретает некую робость, с которой яркие точно изумруды глаза смотрят на беременную растерянную женщину…       – Простите? – вновь извиняется женщина, что на самом деле кажется ещё совсем девочкой… Низенька, тоненькая, хрупкая. Такая, что кажется вот-вот сломится под весом пока ещё даже не слишком большого живота… Розовые глаза бледные грязноватые волосы под застиранной косынкой…       – Вы… Позволите вас коснуться? – внезапно спрашивает мужчина, пока девушка немного напряжённо застывает, но потом улыбается, расслабляя плечи, и подаёт мужчине длинные узкие пальчики с невероятно тонкой кожей… Даже если она в кровь стирала руки при работе, каждый раз её пальцы восстанавливались и были всё такими же хрупкими… Мозоли будто не желали появляться на её коже, хотя самую чуточку ладошки всё же погрубели…       Златовласый касается тонкий пальцев, будто те вот-вот могут исчезнуть…. Ждёт чего-то напряжённо вглядываясь в кривоватые ноготки…       И что-то и правда происходит, ведь на безымянном пальчике внезапно проступает розоватый бледный рисунок, похожий на колечко…       – Боже всемилостивый… Моя Дарьяна… Как же долго… Я считал тебя мёртвой! – не сдержанно обнимает растерянную и самую малость испуганную девушку незнакомец… Отчего-то ей не хочется терять эти касания, даже если такое положение вещей со стороны могли посчитать странным…       – Кто. Вы. Такой, – настойчиво почти угрожающе повторяет мальчик, готовый, казалось, вцепиться мужчине в глотку, если тот не прекратит молчать…       – Я… Дример… Дример Тейкен… А твоя мама – моя потерянная невеста, Дарьяна Тей…       – Простите? – в очередной раз растерянно извиняется девушка, что ощущает это имя… Оба их… Слишком знакомыми… Родными…       – Я нашёл тебя, мой свет…       – Мы и правда знакомы? Я… Ваша невеста?       – Верно. Самая любимая и драгоценная… Моя Дарьяна… Что же с тобой случилось…       – Я не помню, простите. Просто знаю, что потеряла бы Клэя, если бы осталась там, где была…       – Клэя?       – Я вам всё ещё не доверяю, но меня зовут Клэйтон, – хмуро произносит мальчик, складывая руки на груди.       Мужчина вглядывается в ребёнка уже совершенно иным, внимательным взглядом, который тому явно не нравится, однако… Как же они похожи!       Одинаковые глаза, даже если у обоих они когда-то были чуть светлее… Одинаковые пышные кудряшки, что отличаются лишь цветом…       – Значит… Ты всё же была беременна, когда сбежала… И этот ребёнок…       – Не говорите обо мне так, будто меня здесь нет!       – Солнце… Я знаю, что ты сказал, что больше не хочешь быть добрым, но ведь нельзя просто начать всем грубить? – ласково бормочет Дарьяна, касаясь рукой макушки своего первого сокровища…       – Что-то ты совсем не воспитываешь своего щенка, Дара, – растягивает слова неприятный голос. Чуть полноватый неприятный темноволосый мужчина подходит к трём людям чуть вразвалочку, окидывая девушку, откровенно сальным взглядом…       – Не трогай маму! – тут же разворачивается, почти кидаясь на подошедшего, Дрим, что пока просто не желает терять тепла материнской ладони…       – Что-то ты больно борзым стал в последнее время! – отчего-то злорадно тянет мужчина, что впрочем всё же разворачивается чтобы уйти. Посмотри, как ты запоёшь, когда все твои сокровища потонут в огне.       – В… Огне?… – нерешительно бормочет Дрим, провожая взглядом спину последнего из работодателей своей матери, что конечно же не отказал себе в удовольствии принудить одинокую беззащитную симпатичную девушку к близости… Дрим ненавидел тот факт, что у будущей дочери его матери будут такие же густые и чёрные волосы, как и у этого ублюдка…       Внезапно в голову врываются воспоминания о сне… Огонь… В тот самый день, когда он не уследил за своей судьбой и перестал слышать звёзды… В тот… В этот самый день сгорела часть трущоб и дом Сапнапа с его родителями в том числе!       – Нет! – тут же бледнеет и убегает Дрим, пока Дарьяна запоздало дёргается за ним, выскальзывая из рук Дримера… Которого в знающих кругах называли исключительно ИксДи и никак иначе, ведь накликать на себя гнев этого человека не желал бы никто… Дример было личным почти семейным и оттого называть его так могли лишь немногие…       Двое взрослых конечно же бегут за ребёнком…       Всего пара минут и начинают слышаться панические крики людей, а над крышами виднеется уже не лёгкий дымок, как от печи, а почти что смог…       Без раздумий мальчик устремляется в дымящееся здание, а мужчина, торопливо усадив испуганную женщину, бросается за ним…       Мгновения превращаются в ад, когда вокруг всё забито дымом, что режет глаза и крадёт дыхание…       ***       Дарьяна растерянно прижимает к своей грудь крохотную точно игрушечную малышку, что кажется куда меньше её сыновей…       Клэйтон, Сэм, Люк и Карл – все они в порядке. Живы и здоровы, ведь их вовремя удалось вытащить из задымлённого дома… Николас, сын их соседей, только и мог, что плакать, ведь его родители не выдержали и задохнулись дымом ещё задолго до того, как пришло спасение… Их комната оказалась первой, что начала окутываться ядовитым угарным газом…       Поэтому сейчас все пять мальчиком сидят в соседней комнате…       А рядом с ней её… жених… Даже нет… Уже муж, ведь терять своё сокровище, как и подставлять её под новые опасности его величество ИксДи не желал…       – Я так и думал. Она очень красивая, совсем как мама, – довольно улыбается Дрим, вглядываясь в бледно-розовые глазки своей сестрёнки.       – Спасибо, дорогой, – с нежностью проводит по золотистым волосам Дарьяна, поражаясь, насколько изменился её малыш не только характером, но и внешностью. Дрим был полной копией своего отца. Вероятно, в один момент она сама наложила на него заклятие, что скрывало его настоящий цвет волос. Поэтому сейчас маленький принц щеголял локонами цвета золота, что вместе с глазами делали его картинкой из книжек… Слишком красивый…       – Я так рад, что мамочке больше не нужно ни о чём беспокоиться. Папа ИксДи, кажется, действительно тебя любит. Но я всё ещё убью его, если он посмеет тебе навредить!       – Боже, ха-ха-ха… Мой маленький защитник…       ***       – Ты – странный ребёнок, ты знаешь это? Дрим…       – Что папа ИксДи хочет этим сказать? – голова склоняется на бок, а глаза приобретают тот самый неуловимый, но отчего-то страшный оттенок. Так что кажется, будто он тонет в них…       – Ты слишком взрослый для своих лет. Даже учитывая бедность и ответственность за младших братьев, ты всё равно СЛИШКОМ взрослый для пяти лет…       – Правда? Может быть… Но мне скоро будет шесть. Может быть поэтому?       – Дрим, я серьёзно. Твои глаза не принадлежат ребёнку. Даже мои стали такими только после пропажи Дарьяны, да и то не сразу, а лишь когда я потерял надежду… Что с тобой случилось? Прошу, скажи было ли что-то… Было ли что-то что причинило тебе столь невыносимую боль?       – … Мне приснился сон… Я рассказал только маме и только ощущения… Но это был очень страшный и реальный сон… Будто я прожил всю свою жизнь, но она была самым настоящим кошмаром. Каждое мгновение моего существования было мучением, из-аз которого было проще умереть, хотя я всё равно почему-то не желал смерти… Будто не желал себе свободы от этой пытки… Все вокруг умирали, рыдали, ненавидели меня за то, что я не делал, но взял на себя всю вину… Но я всё равно жил… Нет… Существовал… Я потерял почти всех, кого ценил, и сам убил оставшихся… А потом лишился даже собственной «крови»…       – Тебе приснилось, что у тебя были дети?       – Пять. И все возненавидели меня, как и народ… Потому что их так учили, а мне не дозволено было даже словом с ними обмолвиться… И в этом сне я убил тебя. И убил человека, которого любил. Испортил жизни столь многим, что противно от самого себя… Делал такое, что впору самому начать терзать своё тело, только чтобы тошнота от воспоминаний наконец сменилась хотя бы болью… – детские глаза будто смотрят в душу, однако при этом настолько пусты и равнодушны, что становится больно…       – Прости, что не был рядом с этом сне. Прости, что не спас, – шепчет мужчина, внезапно теряя всю свою выдержку и опускаясь на колени перед маленьким, но слишком взрослым мальчиком, что просто застывает в его объятиях…       – Ты не слышал? Я убил тебя в этом сне. Своими руками убил.       – Я слышал. И я сожалею лишь, что не смог стать тебе хорошим отцом, раз уж ты был настолько расстроен, что лишил меня жизни…       – Я не был расстроен… Я сначала не знал, что ты мой отец. Даже не видел ни разу. Потом встретил людей, что пообещали помочь мне с моей местью за смерти мамы и братьев с сестрёнкой… Они сказали, что мне нужно лишь убить тебя, и я получу силу, чтобы отомстить… И лишь под самый конец своего кошмара я узнал, что виновниками были даже не те, кому я мстил, а те, кто «помог» мне… Только я больше ничего не мог сделать. Никого больше не осталось. Сапнап был единственным, кто ещё жил и был на моей стороне, однако… я знал, что моя смерть отпустит его… Наконец позволит жить иначе, а не в холоде и голоде, присматривая за фактически инвалидом, что вот-вот должен умереть… Он не заслуживал такой доли… Поэтому тогда я был рад умереть и освободить его этой ноши… Я знаю, что он молил всех о милости, о моём спасении, однако на тот момент это уже было невозможно…       – Дрим… Я так сожалею… Если бы я просто был чуть настойчивее в поисках…       – То могли бы погубить маму. Если бы нас нашли не вы, её бы убили почти сразу же. Ещё до того, как вам удалось бы прийти. И не факт, что мы все остались бы в живых.       – И всё же…       …       – Я рад, что теперь я рядом с вами… Во сне ведь меня не было, не так ли?       – … Я был глупым и не послушал, что мне говорят звёзды. Я пошёл на рынок, но не позвал с собой маму. Поэтому вы не встретились…       – Звёзды?       – Не знаю, что ещё это может быть, потому что я смотрю на них и слышу, как они говорят со мной.       – Ты – просто удивительное дитя, Дрим… Знаешь… Давай, я найду тебе и Сэму учителя, чтобы вы могли начать учиться писать и читать? И тогда ты сможешь записать свой сон и никогда больше не позволишь событиям оттуда вернуться в твою жизнь. Записать, чтобы сон остался только на бумаге, но не в твоём сердце.       – И он правда уйдёт, если я его запишу? – теряет свою серьёзность и проявляется скорее детское любопытство мальчик, всматриваясь в такие же зелёные глаза перед собой.       – Мне когда-то помогло. Мне тоже приснился в детстве ужасный кошмар. Я не запомнил многого, но всё, что смог, записал, даже если многое забылось, пока я учился писать. И потом я больше не беспокоился о нём. Я иногда могу перечитать эти записи, но все события, что были связаны с ними уже произошли и кое-что мне даже удалось исправить… Даже если я не уверен, что всё происходило бы как во сне, если бы я не вмешался…       – Вот как… Тогда я обязательно запишу… – улыбается Дрим, а потом резко теряет улыбку, глядя на отца слишком испуганным взглядом… – Меня никто не учил писать, но… Я знаю, как это сделать… Я сейчас подумал, что написать и представил себе буквы слова и предложения, и я знаю, как это написать… Почему я умею писать и читать?       – Умеешь? Я… Я не знаю, Дрим… Даже представить не могу, честно… Я… Я бы сказал, что ты не тот, кто должен быть, однако ты определённо именно Клейтон, мой и Дарьяны сын… Слишком взрослый для своего тела, но всё тот же… Будто…       – Будто это и не сон был вовсе, а воспоминания, – внезапно чётко произносит Дрим, смотря на свои ладошки… Не детский взгляд сменяет сотни эмоций за пару мгновений, останавливаясь на отвращении… Пальчики сжимаются в кулаки, раня ногтями ладошки, а по телу проходится дрожь… – Я не хочу, чтобы это было правдой. Не хочу знать, что это были воспоминания, а не просто ужасный сон. Не хочу… Папа, мне страшно… Я не хочу снова быть просто телом, которое все желают себе заполучить лишь из-за моей крови! Я не хочу… Я не хочу снова это чувствовать… Мне так страшно…       – Тш-ш-ш… Я рядом, Дрим. И мама рядом. И Сэм. И Люк. И Карл. И Кристина. И Николас…       – Это… Я не хочу быть просто игрушкой. Просто куклой на ниточках. Не хочу быть козлом отпущения для всех и вся. Не хочу… Не хочу быть просто телом…       – Ты не будешь. Ни за что таким не станешь, обещаю. Я не умру. И не позволю тебе таким стать. Не позволю умереть никому из тех, кто тебе дорог… Я клянусь тебе, Дрим, я защу всех вас.       – … Почему ты такой добрый, папа? В том сне ты был холодным и злым… Почему сейчас ты… Такой…       – Потому что вы рядом со мной. Я не питаю никаких иллюзий по поводу себя. Я – монстр. И во многих смыслах. Я – чудовище для всех, кто недостаточно мне дорог. Тиран и деспот. Если бы Дарьяны и вас сейчас не было здесь, я бы снова кричал на советников, игнорируя плач народа из-за очередного повышения налогов на территориях аристократов, даже если свой народ я всё же в какой-то мере ценю… Просто эгоистично желал бы, чтобы всем было больно, как было больно мне…       – Ты глупый, папа… Разве можно справиться с болью, причиняя её другим?       – Ты прав… Нельзя…       – Нет. Это сможет стать частью преодоления, однако важно то, кто эту боль будет ощущать. Если пострадают невинные, вина лишь озлобит тебя ещё больше. Но если полетят головы виновных, тебе станет легче, ведь твои действия кому-то принесут облегчение и может даже радость.       – … Вот как… Я совсем не подумал об этом… Ты очень мудр, Дрим… Думаю, ты стал бы отличным королём…       – Вовсе нет. Я был ужасным правителем. Просто марионеткой, что плясала под чужую дудку. Я не могу управлять кем-либо. Мне просто противно иметь в своих руках власть над кем-то… Я не могу заставить себя руководить и потому всегда стараюсь отдать эти полномочия кому-нибудь ещё, даже если он будет вовсе не хорош в этом…       – … Ладно, это не важно на самом деле. Будущее наверняка более не будет таким, как в твоём «сне». Поэтому не беспокойся об этом и просто живи, хорошо? Позволь мне позаботиться обо всех невзгодах, а сам просто побудь ребёнком, делая всё, что пожелаешь.       – Мне правда можно так поступить?       – Почему нет?       – Но как же братья? Разве я не должен о них заботиться?       – Должен, но не во всём. О них заботиться будем мы с мамой и няни. Поэтому ты просто можешь играть с ними, если захочется. Или учить чему-нибудь, если это то, чего ты будешь желать.       – Ха… Ха-ха-ха… Звёзды… Теперь мне кажется, что всё происходящее сейчас – это сон… – плачет и смеётся мальчик, утыкаясь лицом в плечо отца… Руки наконец сдвигаются и цепляются за одежду мужчины, а тело начинает сотрясать дрожь… Как же долго он был сильным… Как долго думал обо всех, кроме себя… Он ведь и мстил не ради своего будущего, а лишь чтобы успокоить души своих родных, что продолжали являться ему в кошмарах, твердя, что он не смог их защитить…       – Всё будет хорошо, солнце. Просто живи и делай всё, что пожелаешь. Просто живи…       ***       Яркий точно солнце принц, освещает весь дворец улыбкой, затмевая даже нежный, но не мене яркий изгиб губ своей матери…       Младшие его братья также теряют постепенно настороженность и страхи, беззаботно веселясь в садах…       Одно время аристократы почти требуют встречи с принцами, даже если король всегда отказывал…       Затем успокаиваются…       А потом Дрим Тейкен внезапно рассылает приглашения на чаепитие, хотя для принца более подходящим событием была бы охота, турнир, или на худой конец бал… А тут, чаепитие, что больше присуще леди…       В академии начинают учиться с четырнадцати лет, а принцу как раз исполнилось столько… Однако последние дни лета он отчего-то не проводит в библиотеке, чтобы подготовиться к вступительному экзамену, что будет всего через пару дней, а развлекается проводя дни напролёт на улице, а теперь и вовсе высылая долгожданные приглашения, на которые никто просто не может не ответить… Что если это будет их единственный шанс встретиться с ним?       Поэтому дети аристократов до шестнадцати лет включительно приглашены во дворец… Все те, кто ещё не представлен обществу и по идее не должен появляться на подобных ознакомительных вечеринках, оставаясь в пределах круга общения своей семьи…       Вот только принцу, похоже, наплевать на все условности, ведь дети герцогов соседствуют с простыми поместными лордами, что обычно даже на балы приглашаются крайне редко…       Все настороженно переглядываются ожидая принца, однако в саду их встречают две девочки… Совсем ещё малышка с чёрными точно ночь прямыми волосами и розовыми как кварц глазами и златовласая красавица с яркой зеленью лукавых очей…       – Добро пожаловать на наше чаепитие, – ярко улыбаются девочки, заговорчески переглядываются и смеются.       – Простите… Наследник НотФаунд, Джордж, – отвешивает церемониальный поклон простой на вид парень с растрёпанными каштановыми кудряшками. – Могу я узнать ваши имена?       – О, конечно. Как невежливо с нашей стороны… – мягко смеётся старшая, поднимаясь со скамейки. – Дрим Тейкен, старший принц королевства Эсэмпи. А это, её высочество, принцесса Кристина Тейкен, моя дорогая младшая сестра.       – Прошу прощения… Наследник Слаймсикл Чарли. Могу я спросить, отчего вы выбрали столь прекрасное платье на эту встречу? Мне казалось, что мужчинам не принято использовать одежду подобного кроя? Прошу простить, если это прозвучало грубо, однако это и правда просто моё любопытство, – тут же выступает вперёд русоволосый парень, с приятными оливковыми глазами.       – Потому что мне так нравится. Отец когда-то сказал, что я могу делать всё, что пожелаю. Поэтому я хочу носить платья, ведь они куда красивее и удобнее камзолов и бридж… – спокойно пожимает плечами принц и указывает гостям на арку, ведущую в центр сада… Там ясно видно огромное количество скамеек и стульев, а также небольших столиков, заставленных чайничками с чаем и десертами… – Прошу, проходите, а познакомиться мы ещё успеем, обещаю…       Среди подростков и детей царит напряжение, однако младшая принцесса быстро очаровывает своей непосредственностью и нежностью всех малышей от шести до десяти лет, чьи матери сейчас сидят в замковой оранжерее с королевой…       Они смеются, непоседливо толкаются, болтают, играют…       – Разве моя сестрёнка не чудо… – нежно тянет Дрим, глядя на черноволосую малышку с такой нежностью, что многие ощущают неловкость, будто прерываются какой-то сокровенный момент…       Конечно же есть и те, кто испытывает не самые положительный чувства по отношению к затее принца, но получить его благосклонность сейчас куда важнее, чем проявить своё эго… Находятся и те, кто открыто высказывает недовольство и откалывается от основной массы, однако многие малыши всё же не выдерживают и возвращаются в общество более низких по статусу детей, только бы оставаться в свете сияющей малышки-принцессы… Старшие чуть более категоричны, но при этом осмотрительны, поэтому удаляются лишь не самые умный или излишне спесивые…       Каждого Дрим запомнит… Как и всех, кто держался и оставался рядом со всеми…       – Вы правы, её высочество великолепна и нежна точно цветок. Хотя я никак не могу подумать о каком-то конкретном, – улыбается Джордж, вновь беря себе первое слово. Герцоги НотФаунд растили своих наследников теми, кто может вести за собой массы и без страха спорить даже с самым влиятельными людьми… Оттого и Джордж не мог не начинать разговор, когда другие молчали…       – О, не сомневаюсь… Впрочем мне всегда казалось, что она похожа на полевые цветы… Они маленькие и хрупкие, однако удивительно стойкие… Совсем как моя сестрёнка.       – Хм-м… Мне кажется, вы правы… Полевые цветы, одни из самых прекрасный на мой взгляд… Они так разнообразны, даже если все объединяются этим названием… Однако именно в этом и очарование… Столько оттенков…       – Вам просто нравятся васильки, – фыркает черноволосый низенький для своих лет мальчик, что почти постоянно стоял за плечом Джорджа. – Меня зовут Алексис Квакити, рад познакомиться, ваше высочество, – почти по военному резко склоняет голову в поклоне парень, любопытно оглядывая десерты на столе…       – Голубой – единственный цвет, что я вижу, как все. По крайней мере мне так кажется… – пожимает плечами наследник герцогства НотФаунд, ничуть не обиженный на резкость своего кузена.       – О, я слышал. Кажется это часто называют заболеванием, хотя раньше дальтонизм считался проклятием. Думаю, мне бы было очень тяжело жить в мире без всех этих красок. Я искренне вам сочувствую, – кивает Дрим, прикрывая глаза в жесте сочувствия.       – О, не стоит. Я всё равно их не знаю. Было бы сложнее, если бы они у меня когда-то были, а лишь потом затухли. Однако я уже привык.       – С вами приятно общаться, – тихо смеётся Дрим, прикрывая ладошкой в перчатке рот… Будто и правда был леди, а вовсе не парнем… Если бы они не знали, ни за что бы не сказали, что перед ними мальчик… Слишком изящный и с такой идеальной пластикой…       – С вами тоже, ваше высочество…       Проходит ещё какое-то время лёгких бесед, к которым подключаются всё больше подростков, когда их внезапно прерывается громкий крик:       – Дрим, Сапнап снова загорелся! – почти в панике кричит русоволосый парнишка с бледно-зелёными глазами.       – Всё хорошо, Сэм. Ты ведь помнишь, что это ему не навредит?       – Но это так страшно… – со слезами на глазах тянет мальчик лет десяти в пушистыми каштановыми кудряшками и удивительно-яркими лиловыми глазами.       – Ну что же ты, Карл. Всё хорошо, правда, – ласково тянет Дрим, позволяя младшему прижаться к своей груди. – Где Панз?       – Он…       – Твою мать!!! Панз, придурок! – слышится ещё более громкий крик и ответ к нему:       – Сначала догони, идиот!       – Братик опять облил Саппи водой, чтобы потушить? – весело фыркает Кристина, стреляя лукавыми розовыми глазками в сторону старших братьев.       – Вы опять оставили меня одного, – обиженно тянет совсем маленький златовласый мальчик с яркими голубыми глазами, что были наполнены слезами.       – Томми, милый, никто тебя не оставлял. Просто все привыкли цепляться друг за друга, а ты цепляешься ко всем подряд, из-за чего мы всегда думаем, что ты с кем-то ещё, а не с нами. Прости, малыш, но за тобой очень сложно уследить, – мягко успокаивает самого младшего из принцев Дрим.       Томми был рождён через пару лет после того, как они переехали в замок. Маленький ураганчик отчего-то унаследовал голубые глаза от кого-то из дальних родственников, вот только он всё равно явно был сыном ИксДи и Дарьяны, так что на цвет глаз они не обращали внимания, хотя сначала и были несколько растеряны. Такой яркий цвет был достаточно редок, почти как яркая зелень королевского рода. Кто-то даже говорил, что голубые глаза, это лишь оттенок королевской зелени, ведь в родословной такие случаи бывали, да и оттенок был скорее бирюзой, нежели лазурью…       – Я не милый и не малыш! – тут же фыркает мальчик, якобы незаметно вытирая слёзы и складывая руки на груди.       – Конечно милый и маленький. Томми, ты самый младший из нас, и всегда будешь оставаться нашим дорогим младшим братиком. Нашим милым малышом! – немного ехидно тянет Карл, что вновь прятался за спиной Сэма.       – Дрим, Сапнап хочет меня сжечь, – как-то равнодушно произносит мальчик с пепельным блондом волос и бледно-голубыми глазами, что выбегает из-за кустов и быстро встаёт рядом со старшим принцем.       – Вернись… Сюда… – уже почти задыхаясь от бега вываливается оттуда же черноволосый мальчик с удивительным янтарным оттенком глаз и чуть смуглой кожей, больше свойственной южным королевствам.       – Саппи, всё хорошо? Тебе не стало плохо? – чуть хмурится Дрим, быстро подходя к более высокому и крепко сложенному мальчику, что кажется вот-вот упадёт. – Ты ведь знаешь, что тебе нельзя так много бегать после того, как тебя потушили. Это слишком большая нагрузка.       – Он облил меня! Хотя я и сам почти справился! – обвиняюще тычет пальцем в спокойного Панза брюнет.       – Он просто беспокоится обо всех вас. Ты ведь знаешь, что он никогда бы не сделал что-то, что тебе навредило.       – Почему ты звучишь как обеспокоенная мамочка? Дрим, какого чёрта? Ты ведь не госпожа Дарьяна!       – Но я хочу быт на неё похожим и у меня получается, разве нет? – довольно фыркает Дрим, самодовольно распрямляя спину и становясь ещё выше… Настолько, что даже Сапнап кажется немного ниже…       – Хватит использовать каблуки как подставку, ты ниже меня и всегда таким будешь! – довольно ухмыляется Сапнап, пихая старшего в бок.       – Это мы ещё посмотрим. Уверен, ты больше не вырастешь, а вот я вытянусь и не слабо!       – Спорим?       – Спорим!       – Дрим… – прерывает спор двух лучших друзей Сэм, что также имел достаточно спокойный характер этакого доброго дядюшки… Это не мешало ему пугаться и вести себя иногда достаточно громко, однако ему пока ещё всего двенадцать и он может побыть ребёнком…       – Прости, Сэмми. Мы и правда немного разошлись…       Дрим оборачивается к своим гостям, замечает любопытные взгляды… Вздыхает и представляет своих братьев, что быстро вливаются в общее веселье…       День и вечер проходят совсем неплохо. Все принцы и принцесса заводят не мало знакомств, а Кристина и Томми даже умудряются подружиться с парой человек вплоть до личных приглашений… Тина смеётся в компании пары мальчишек из двух не слишком известных, но старых родов, что однажды скорее всего станут рыцарями… Томми же бесится с сыном герцога Шлатта, с которым они уже кажутся не разлей вода…       Дрим удивлён на самом деле… Он слышал, что у его мужа из сна был ребёнок, однако это было просто фактом, а самого мальчика он никогда не видел и даже не слышал ничего о его жизни и достижениях. Хотя с таким отцом… Зеленоглазый не удивился бы, если бы Тюббо сбежал из дома ещё задолго до свадьбы Джея и Алексиса, до которой оставалось всего пара-тройка лет… По крайней мере если всё пойдёт также, как и в прошлом…       Тогда это был внезапный роман. Вернее все так говорили. На самом же деле, герцог Шлатт почти купил Алексиса у баронов Квакити, и у парня не особенно-то был выбор. Первые пару лет он даже в свет не показывался, а когда вернулся стал куда ехиднее, агрессивнее и жёстче…       Нынешний Алексис всё ещё завидовал своему кузену, но также и дорожил им, ехидничая больше в шутку, даже если и не всегда безобидно. Он плохо умел определять грань допустимого и ненавидел тишину, а потому много болтал, не всегда пропуская слова через мозг. Он вовсе не был тем циником и лицемером, которого знал Дрим с своём сне… Этот Алексис ни за что бы не согласился делиться своей любовью или использовать человека ради власти… Ни за что бы даже не подумал о том, чтобы как-либо навредить Джорджу…       ***       Старший принц у всех на слуху, ведь несмотря на экстравагантное поведение и почти показушное безделие вместо подготовки к экзаменам, он сдал все их абсолютно идеально. Ни единой помарки. Вообще. Будто он знал не только что писать, но и как, ведь проверяющие едва ли не рыдали над тем, как грамотно, точно и аккуратно были написаны его работы…       Дрим довольно улыбается, почти летя по коридорам академии и кивая всем, кто выказывал ему уважение, даже если ученики в академии по идее не должны были разделяться на классы…       – Доброго вечера, ваше высочество, – ярко улыбается наследник Слаймсикл, жестом приглашая принца присоединиться. – Честно говоря, я думал, что Николас поступит вместе с вами, что-то произошло?       – О, нет. Всё в порядке. Сапнап не интересуется магией или наукой. Никогда не отличался жаждой знаний или особым умом и даже сам это признаёт без стеснения… – мягко и самую малость неловко усмехается Дрим, который не любил как-либо не исключительно положительно отзываться о своих родных. – Сейчас он тренируется в рыцарском корпусе при дворце и уже начинает применять свою ману для сражений. Его огонь достаточно силён, но его очень сложно контролировать, так что собрать его в магический конструкт едва ли реально…       – То есть вы хотите сказать, что ваш друг планирует стать рыцарем маны?!       – Вероятнее всего да. Он не ставит такой цели, но ему интересно сражаться и использовать в битве свои способности, так что скорее всего он станет рыцарем маны, а не просто рыцарем или магом..       – Удивительно… Я, честно сказать, совсем не подумал, что он может выбрать подобный путь… НО что же ваши братья? Они собираются поступать в следующие годы?       – Сомневаюсь, что Сэм и Панз согласятся, хотя, быть может, попробуют. Хотя бы просто ради любопытства. Карл скорее всего замучает меня за четыре года, заставляя отправлять ему все конспекты, так что здесь даже сомнений нет. Кристине тоже магия пока интересна, однако я не уверен, сохранится ли это, а Томми пока лишь бы подраться, хотя и магическая сила у него не маленькая…       – У ваших родных столько талантов… – качает головой Чарли, резко одним только взглядом осекая какого-то парня, что явно хотел что-то съязвить… Ни для кого не было секретом, что Сэм, Люк, Карл и Кристина не несут в себе королевской крови. Они были не похожи на ИксДи и крайне мало черт взяли от Дарьяны, так что было очевидно, что их отцом был не его величество… Да и даже внешне друг на друга они походили не так уж и сильно…       – Верно. Моя матушка поистине удивительна. Принести в этот мир столько талантов… – мягко смеётся Дрим, хотя ядовитая зелень легко отмечает всех, кто реагировал на этот разговор не слишком положительно… Хотя, на удивление, Чарли вовсе не испытывал неприязни к факту происхождения младших принцев и принцессы…       Дрим помнил как сотни раз Чарли попрекал его за его происхождение, постоянно намекая, как он похож на королевскую семью и в то же время как бледен и отличается от короля… Может ли быть… Может ли быть, что это было не отвращение или грубость, но такой способ на что-то ему намекнуть? Слаймсикл вовсе не выглядел удивлённым, когда после смерти ИксДи короновали именно Дрима, ранее считавшегося безродным бедняком…       Почему-то эта мысль возникла в золотой голове только сейчас…       – Извините, я слышал, что вы неплохи в живописи… Не покажете мне что-нибудь из ваших черновиков? – внезапно для себя самого спрашивает Дрим, застывая, когда его глаза встречаются с глазами Чарли…       Что если…       – Конечно, почему бы и нет. Однако прошу не судить строго, ваше высочество…       В своём сне Дрим продержался два года, прежде чем совсем потерять силы и согласиться на предложение Слаймсикла… Ему было шестнадцать, а наследнику герцогства восемнадцать… Не совсем вовремя, однако эти отношения всё равно были тайными, выглядя со стороны как патронаж сильной семьи талантливому простолюдину…       ***       Сэм поступает, чтобы узнать побольше о технологиях работы с маной, даже если у него самого её нет совсем…       Люк поступает, чтобы изучить рынок и географию, хотя и тренировок не оставляет…       Карл порхает по академии будто яркая райская птица, любопытная и звонкая. Привлекает взгляды. Учится и весьма неплохо, даже если его запасы маны весьма скудны… Однако он оказывается благословлён богами, как и когда-то Дарьяна, так что после окончания академии его будет ждать обучение в церкви…       Кристина поступает лишь ради общества и этикета, хотя мало интересуется магией, которой у неё также нет…       А вот Томми почти запихивают в класс, едва ли не стоя над душой, чтобы парень наконец научился управлять своей магией и перестал крушить всё подряд…       К моменту поступления младшего, Дрим как раз поступает на свой последний учебный год, а Сэм посещает только лаборатории, где работает в команде исследователей маны и изобретателей, закончив только базовый курс в четыре года…       Люк также проучился всего четыре, благополучно получив у отца разрешения заняться контролем над добычей и торговлей продуктами животного мира. На данном рынке было так много коррупции и подделок, что контроль был просто необходим, однако люди не хотели этим заниматься и часто сами погружались в пучину, вместо того, чтобы от неё избавляться…       Карлу хотелось всего и побольше, однако, увы, силёнок на продвинутую программу у него не хватало, поэтому после этого года он отправится в храм изучать благословения и развивать свои способности в божественной магии…       Кристина уже не могла дождаться, когда эти четыре учебных года закончатся, хотя она едва начала второй…       А у Томми вновь не было выбора, ведь его почти оккупировали сильные маги, желающие развить его таланты… Благо, что свободы выбора не лишали, из-за чего парень надеялся попасть к чуть более спокойному магу-ворону. Так прозвали почти отшельника, что занимался лишь с парой учеников за весь свой век и отказывался от новых воспитанников… Впрочем, разве не сможет этот упёртый мальчишка получить то, что захочет?       Дрим смущённо вспоминает начало своего третьего учебного года… Как летом перед началом учёбы он получал письма, а уже в корпусе при очередном приглашении в мастерскую наследника Слаймсикла, тот внезапно открыл самую тайную свою картину, раскрывая принцу свои чувства…       Чарли тогда так переживал, что даже начал заикаться…       А Дрим отчего-то чувствовал себя на седьмом небе от счастья, хотя сердце скребло и ныло так болезненно, будто вот-вот разорвётся от вины за всё содеянное…       Он уже давно вырос. Давно понял, что это был вовсе не сон. Допустил несколько ошибок, увы, и лишь тогда осознал, что просто живёт во второй раз…       Дрим безжалостно избавился от герцогства Шлатт, стоило тем только мимолётно осечься и дать зацепку о своих планах на восстание… Он почти изничтожил их, оставив только Тюббо, как молодого герцога, и Алексиса Шлатт, как его регента, хотя даже до этой роли бывшего Квакити допустили только после долгой терапии с психологами и магами, сумевшими вытащить всю грязь, что сотворил со своим мужем герцог Джей Шлатт… Как насиловал, избивал, даже пытал. Морил голодом и использовал его страхи, фактически сводя с ума…       Клэйтону было жаль этого парня, однако он пережил не многим меньше во время их замужества в прошлой временной линии. Только над ним издевались так, чтобы это не было особенно заметно на публике, и уже оба его супруга… Квакити, для которого старая фамилия стала больше прозвищем, вредил мало и скорее из ревности, а Шлатту было не слишком интересно издеваться над слишком слабо реагирующим блондином, которому было почти всегда наплевать на боль и на своё тело… Ему доставалось и много, однако по большей степени о нём просто забывали, ведь тот Дрим был скорее тенью человека, нежели личностью…       ИксДи каждый раз впивался в Чарли тяжёлым взглядом, однако для парня важен был лишь его возлюбленный и муж, даже если их свадьба навела не мало шуму, ведь наследником ни у одного из них не было…       Свой второй раз, Дрим использовал по полной…       Всё ради семьи. Это не изменилось. Однако на этот раз он не только отдавал, но и получал…       Он получил любовь того, кто почти боготворил его, сотни раз расписывая его тело дивными картинами, точно самый странный, но при этом любимый холст… Любовь того, для кого был музой. Был всем…       Получил счастливую семью и нежную искреннюю улыбку матери…       Теперь, когда его тело более не было просто вещью в чужих руках. Когда он сам мог выбирать, кому будет дозволено касаться его и когда… Когда он даже мог отказать тому же Чарли, и тот лишь улыбнулся бы, стараясь найти что-то необычное или просто сделать что-то приятное, что подняло бы его любимому настроение…       Это было сказкой…       Не кошмаром, но дивным сном, просыпаться от которого он ни в коем случае не желал…