оберегать сон.

❝от дождя укрою, спрячу за спиною разгоню те тучи, что собою закрывали солнца свет я мосты построю, для тебя буду супергероем мне с тобою по колено море, будем жить, не зная бед❞ //miyagi — я по уши в тебя влюблён//

— Передай привет моим подписчикам, — просит Антон, поддавшись порыву запечатлеть Арсения, вот такого расслабленного, уютного в своей забавной тельняшке, очищающего мандарин от кожуры и тончайших прожилок, в уголочке офисного дивана. — Подписчики, привет, — на лице играет улыбка, растягивая уголки губ, являя Антону и его подписчикам нежные ямочки, — смотрите, сижу тут, как собака, сторожу эти украшения, — Арсений кивает на восхитительную коллекцию цепочек, браслетов и колец Антона, разложенных по всей поверхности журнального столика, и имитирует собачий лай, раскатывая одиночный мягкий рык на языке. Шаст рассыпается фырчащим смехом, не в силах сдерживать нежность к этому человеку. — Ты такой блестящий, — мурлыкает Антон, глядя то поверх экрана телефона на Арсения, то возвращаясь к уменьшенной его версии, запечатлённой на дисплее, с наложенным эффектом "night shine" в популярной социальной сети. Арсений подвисает на несколько секунд, не ожидая услышать комплимент, мгновением после приветствия с поклонниками. Боже, яркий, несдержанный Антон, который иногда совсем не фильтрует, что говорит, плавит до состояния разжижки. Шестерёнки в мозге крутятся, медленно вставая в пазы, пока Арс раздумывает какой вариант из десятка фраз, вертящихся на языке, озвучить вслух — съёмка не для личного архива. — Это блеск от твоих украшений, — нежность колебанием голосовых связок прорывается наружу, обволакивая, лаская слуховые рецепторы. Одно нажатие на кнопку "отправить" и пятнадцать секунд сокровенного момента разлетаются на миллионы скриншотов по всей стране, занимая гигабайты памяти на электронных устройствах. Антону не жалко. Не жалко делиться таким Арсением, домашним в офисной обстановке, находящимся под боком, поддерживающим каждую единицу времени. Какая-то часть Антона хочет кричать на весь мир, как ему повезло, что у него есть Арс. "Смотрите, какой блестящий. Мой". И Антон без зазрения совести кормит это желание, хвастается в череде обманчиво случайных сторис, позволяя любоваться плоской картинкой с наложенным эффектом. В жизни Арсений сияет без всяких фильтров. И ярче всего — для него. Шаст приглушённо фырчит, переливает смешинки, трескается котячей улыбкой, собирая морщиночки вокруг глаз, ловит ответную улыбку с нежными ямочками, и находит спокойствие в мягком взгляде — на море штиль. Оксана, не отрывая взгляда от телефона, сообщает, что до следующего мотора около получаса и покидает комнату, оставляя их наедине. — Устал? — мягко спрашивает Арсений, одним своим присутствием заставляя Антона чувствовать себя лучше. — Немного, — произносит в ответ Шаст, шумно вздыхая. Трёт лицо ладонями, с нажимом массируя глазные яблоки через веки. Сегодня уже третий съёмочный день. Два мотора по полтора часа позади, впереди ещё два, энергия заканчивается, а через тридцать минут нужно снова быть в строю, поддерживать команды и быть достойным своего шоу ведущим. Усталость накапливается, концентрируясь фоновой ноющей головной болью в надбровных дугах. — Иди сюда, — тихий голос греет спокойствием и уверенностью. Арс убирает на край стола кожуру от мандаринов, вытирает пальцы салфеткой от терпкого сока и двигается ближе к краю дивана, устраивая подушку себе под спину, пока Шаст плетётся к нему, топая ногами в своих массивных кроссовках. Антон садится рядом, бодается головой в плечо, ластится как огромный кот, тут же оказываясь под крылышком — в самых тёплых, таких нужных сейчас, объятиях. Хочется по-детски захныкать и канючить, как он устал и хочет домой, но Антон лишь сопит и трётся лицом о грудную клетку Арсения, вдыхая родной запах. Он и так, совершенно эгоистично, просто ради приличия — даже не пытается заводить шарманку о том, что Арс давно уже мог бы уехать и отдыхать, а не сидеть тут с ним, охраняя его покой, и не слоняться по углам, пока он работает на сцене. Нет, Шастун молчит, и его внутренний ребёнок в ладоши хлопает от факта, что его любимый человек находится с ним рядом, всё своё внимание уделяет именно ему, Антону. Да и, в конце концов, Арсений Попов никогда не делает что-либо, если сам этого не захочет. И кто такой Антон, чтобы что-то ему запрещать. Арс мягко прикасается губами к виску Шастуна, разворачивая его в своих руках и укладывая на себя. Вытягивается вдоль дивана и Шаст неуклюже мостится между его ног: кряхтит, тычется носом в ярёмную ямку, сползает чуть ниже, пытаясь найти удобное положение, копошится, обвивая руками чужой торс и, наконец, затихает на уровне четвёртого межреберья, слушая размеренный ритм биения сердца. Крепкие арсовы руки плавным уверенным движением прижимают ближе к груди, через мгновение, ослабляя приятную хватку. Одна рука спокойно накрывает лопатку, а пальцы второй скользят вдоль шейных позвонков и ныряют в мягкий шёлк на затылке. Шаст тут же прикрывает глаза, вдыхает глубоко и медленно, шумно выдыхает, расслабляясь всем телом, распластавшись по груди Арсения. — К ранам души.. — шепчет Арс, и Антону не нужно поднимать голову, чтобы увидеть тёплую улыбку на его губах. — И я тебя люблю, Арс, — бормочет, с трудом размыкая губы, словно объятия Арсения вырубили тумблер, переключая на режим энергосбережения. Арсений, чуть склонив голову, убирает со лба кудряшки, открывая себе доступ, и целует, припечатывая нежностью в лобный бугорок. Дует легонько на висок, помогая себе кончиками пальцев убрать прилипшую к коже прядку. Заправляет вихорочек за рельефное ушко и мягко, невесомо почти, почёсывает плюшевую щетину вдоль края нижней челюсти, спускаясь к подбородку. Шаст размякает окончательно, неосознанно поддаваясь навстречу ласке и едва не мурчит, но сил на это не находит — проваливается в полудрёму. Арсений перебирает вьющиеся прядочки, легко укладывая их кончиками пальцев — один непослушный кудрявый локон постоянно спадает на лоб и едва задевает трепещущиеся реснички, и Шаст хмурится. Арс пальцем аккуратно разглаживает межбровную морщиночку. Гладит брови, сейчас расслабленные, но в любой другой момент времени постоянно находящиеся в движении. Проводит подушечкой большого пальца по наружному уголку глаза, где хранятся следы лучиков «гусиной лапки». Антон красивый. Особенно красивый, когда улыбается и ярко смеётся. А ещё красивый вот такой расслабленный, с отпечатками эмоций в виде маленьких морщинок. Арс чуть склоняет голову, чтобы коснуться губами лба Антона, и пристраивает свой нос-кнопку аккурат у кромки роста волос. Вдыхает родной запах, дышит Антоном. Пахнет теплом, чуть-чуть потом, защитой, домом. Как здорово, что им обоим, для того чтобы почувствовать себя дома, не нужно находиться физически в месте их проживания, достаточно просто быть рядом друг с другом. Голова Антона приятной тяжестью давит на грудную клетку, и Арсений мерно вдыхает и выдыхает, млея от ощущения тепла. Говорят, коты укладываются на те участки тела человека, где болит. У Арсения давно уже не болит. Но Антон всё также прикладывается к уже зажившим ранам души. Зализывает рубцы любовью, нежностью, заботой. Некоторое время они так и лежат: Шаст тихо посапывает, а Арсений охраняет его сон, легонько поглаживая по лопаткам и по сосцевидному выступу височной косточки за ушком. Жамкает вьющиеся локоны и пропускает шёлк между пальцев. У Антона волосы очень мягкие, нежные, непослушными волнами набегающие на виски. Антон чуть дёргается во сне — уставший перегруженный мозг не даёт перейти в более глубокую фазу сна — и неосознанно стискивает Арсения сильнее, вздыхая. — Тиш, мой хороший, — шепчет Арс, баюкая в колыбели своей любви и спокойствия. Любуется идеально ровным носом, словно высеченным из мрамора руками Микеланджело, с родинкой на кончике, чуть подрагивающими веками с едва заметными пролегающими тенями усталости, пухлыми губами с безупречным контуром. Залипает на рельефное ушко с закручивающимся завитком и родинкой на козелке — мишенью для арсовых поцелуев. Антон весь состоит из очаровательных деталей, которые хочется рассматривать сто лет, трогать и целовать. Пару раз в их уютное убежище заглядывает сначала Крап, тут же пятясь, как краб назад, наткнувшись на идеалистическую картину, и скрывается за дверью, а затем Оксана, красноречиво показывая на циферблат часов на своём тонком запястье. Арсений на это лишь молча смотрит исподлобья, обнимая Антона руками в защитном жесте, словно оберегая своего детёныша от нападения хищника. Но очевидно хищник здесь только один — любящий и заботливый, оберегающий своего хорошего мальчика с необъятным желанием защитить от всего остального мира. Когда несчастная казённая дверь открывается снова и в комнате появляется сначала нос, а потом и его обладатель — сам Стас собственной персоной, Арсений едва сдерживает утробное рычание. — Арс, Шасту пора на сцену, даже опаздывающий Серёга уже подъехал, — сбавляет тон под конец фразы, закатывая глаза под испепеляющим взглядом, и добавляет тихо, но безапелляционно: — у вас пять минут. Арсений вздыхает и принимает волевое решение разбудить своего уставшего мужчину. Да, работа не волк, волк — это ходить. Но Антон не любит подводить людей. Будет потом корить себя за то, что задерживал участников команд и съёмочную группу. И чем быстрее закончатся съёмки, тем быстрее Антон и Арсений окажутся в своём гнёздышке, где их уже никто не потревожит. Арс целует внешний уголочек глаза, скулу, спускается губами по щетинистой щеке, трётся носом о плюшевую мягкость и массирует осторожно затылок и область за ушами. Антон реагирует: — Ммм, — стонет недовольно, жмурясь и пряча нос под рёберным углом арсовой грудной клетки. — Тебе пора на сцену, родной. — Не хочу, — канючит, как маленький, постанывая и тиская Арсения в объятиях. — Давай, мой хороший, твои люди ждут тебя, — шёпотом в висок, припечатывая нужные слова касанием губ. — Ты мой человек, — тихо бормочет Шаст, вставая с нагретого местечка у Арса под сердцем. — Я никуда не денусь, — мягко, касанием ласковых слов подкрепляет уверенность. Приглаживает кудряшки, примятые в беспорядке с одной стороны. Улыбается невольно, наблюдая за Антоном — тот после сна похож на взъерошенного воробушка. Садятся оба рядышком лицом к лицу. Антон упирается своим лбом ко лбу Арсения. Прикрывает глаза на пару мгновений, не желая расставаться с этим чувством монументального спокойствия и защищённости. — Обещаешь? — Обещаю. Конечно, Арсений никуда не денется. Они уже никуда друг от друга не денутся. Состыковались деталями огромного пазла в картине мира и отныне и навсегда рядом, рука об руку. Поддерживают друг друга, мотивируют, заботятся, подставляют крепкое плечо, дарят покой и охраняют сон. Любят.