Не достоин

Вечернее солнце мягко освещало стены древнего монастыря, в котором веками собирались монахи высших чинов и особо ревностные прихожане, дабы снискать милость Богов. Храм Трикая. Храм мудрости, храм почета, храм, в коем не дозволены пагубные мысли и дурные слова. Место паломничества, место отдохновения, место, в котором ты ведешь беседу с богами один на один. Так, во всяком случае, задумано. Но сегодня в храме этой атмосферы не ощущалось. Нет, на первый взгляд, все было вполне благопристойно. Несколько послушников, проверяющих чадящие на стенах светильники, что то вспыхивали неровным зеленым пламенем, то притихали, два склоненных в образцовом смирении перед зерцалом Трех Ликов монаха высшего сана, два Санзо, сумевшие пережить войну с обезумевшими ёкаями, сами вестники Богов. Все чинно и благопристойно. На первый взгляд. А вот на второй… На второй становилось понятно, что все далеко не так смиренно и образцово. И виной такому разладу были Санзо. Стоящие сегодня пред святыми Ликами, несмотря на почтительное преклонение колен, почтения к тем, кто предстал перед ними, не испытывали. Более того, один из них прямо сейчас едва сдерживался, чтобы не подняться с колен, спустить обойму в стекло и, плюнув на весь этот фарс, отправиться прочь. Но уйти сейчас… уйти сейчас означало проиграть. Уйдя, он докажет им, а заодно и себе, что он действительно таков, как было сказано. Поэтому Генджо Санзо, 31-й Хоши Тоа, терпел, не шевелясь в ожидании вердикта. Второй Санзо, точнее, вторая, Шарак Санзо, 28-я Хоши Ракан, чуть покосилась на своего молодого коллегу. В ее взгляде читалось понимание его нетерпения и его негодования, но было ясно, что она смиренно отнесется к любому вердикту Трикая, каким бы он ни был. Генджо бесшумно вздохнул. Фаталистов он не понимал, хоть осуждать Шарак за ее позицию не собирался. Она в своем праве, точно так же, как и он в своем. Все началось несколько месяцев назад, когда им и его командой был разрушен замок Хото, в нелегкой схватке удалось победить «ворона» и образумить Бога Войны (пришлось использовать старый добрый веер и сутру, дабы утихомирить их с Гоку), попутно изничтожив всю технику и добрую половину ёкаев. При этом удалось отстоять свою сутру, выбить с боем Мутэн и добыть две другие. Им удалось выйти живыми из той резни. Вот только… благодарность за их деяния оказалась весьма сомнительной, и, когда Санзо и ко приехали в ближайший храм Трикая, дабы передать на божественное попечение две оставшиеся без хранителя сутры, их ожидал весьма неприятный сюрприз. Были изъяты… все сутры до единой. «Ты более не достоин титула Санзо. В новое время сей титул может носить лишь по-настоящему достойный человек, чьи руки не обагрены по локоть в крови». Дурацкое оправдание, на взгляд Санзо, так точно. Ведь получается как? Раньше их не смущала кровь на руках у него, ибо было выгодно делать из мальчишки, потерявшего почти все, цепного пса, а теперь, когда нет более нужды в палаче, его и его труды, значит, можно в утиль?! Никакие доводы не убедили Три Лика вернуть Генджо сутры его учителя, хотя, когда к дискуссии подключилась и Шарак, у которой под таким же предлогом изъяли ее писание, Боги несколько смягчились. И выставили условия: в течение определенного времени вести себя, как подобает Санзо. Истинный Санзо. Не ругаться, не хвататься за оружие, молиться, молиться и еще раз молиться за все чистые и грешные души этого подлунного мира. Соблюдать все катрены, посты и заветы. У кого получиться следовать всему этому, у кого выйдет усмирить свою мятущуюся душу и прийти к гармонии с самим собой, тому титул Санзо, а вместе с ним и положенная этому чину для сохранения сутра, будут возвращены. Тот, кто же не справится (до сих пор перед глазами у мужчины стояла мерзкая ухмылочка одного из Ликов), тот не достоин титула Санзо, и ему путь в монастыри заказан. Сроку было достаточно, и Санзо, несмотря на недоверие своих компаньонов, старался вести себя как истинный монах. Хотя было и очень нелегко. Сносить просьбы идиотов, стараясь даже в мыслях так их не называть, не пить и не есть то, что запрещено, медитировать, ворошить старые книги. И все ради права вновь стать собой. Стать Санзо. Да, он не рвался в монахи, он не хотел стоять во главе, но судьба распорядилась иначе, и теперь, он, если надо, глотку порвет любому, кто усомниться в его способностях. Любому, если это не божественные проекции. Они, увы, нематериальны. — Поднимитесь с колен, представители великих храмов Запада и Востока, — нарушили тишину храма и воспоминания мужчины Три Лика. Оба монаха поднялись. — Мы внимательно следили за вашими успехами, — произнесла Центральная проекция. — Вели счет молитвам, что вы возносили за верующих, наблюдали за тем, как вы наставляете младшее поколение, как блюдете все каноны и обычаи, — произнесла Левая. — И на основании всего этого мы выносим свой вердикт, — произнесла Правая. Ярко вспыхнул огнями до этого скрытый в тени постамент. На нем, в футлярах лежали все пять сутр творения мира. — Наш вердикт таков, — произнесла Центральная. — Шарак из храма Ракан, ты достойна титула Санзо и права на сохранение сутры Котэн. Твои молитвы искренни, твои помыслы чисты, твоя вера тверда. Ты восстанавливаешься в правах настоятеля. — А я? — поинтересовался блондин, наблюдая краем глаза за тем, как женщина облачается в хои и расправляет сутру на своих плечах. — Прости, но ты не достоин титула Санзо, — произнесла Левая. — Чего?! — вскинулся Санзо. — Это я-то недостоин?! После всего, через что я прошел, после всего, что я сделал, даже после того, как я доказал, что этот титул для меня не ширма и не ноша?! Вы серьезно или просто издеваетесь? — Твое сердце не смирилось, Генджо, ни одной твоей молитвы до нас не долетело, тебя все так же что-то гнетет, не давая покоя душе. Ты все так же не на своем месте, — мягко продолжила она. — Ах вы… Так значит, все из-за этого, да?! — сквозь зубы прорычал Санзо. Вот же мерзавцы! Все из-за этого! Даже этот фарс с так называемыми достойными-недостойными. Они же знают, что он молился, и за живых, и за мертвых, ради урожая, прибыли, во имя здоровья и для благополучия в быту. И смирял себя и переступал через себя ради исполнения догм и условностей. Но он не был достойным уже изначально… Шарак вздохнула и чуть качнула головой, но урезонивать бывшего коллегу вновь не стала. Он до сих пор, пока новый Санзо не будет оглашен миру, вправе перечить. Такова людская природа в конце концов. — Мы собрались сегодня в храме, дабы избрать Санзо, а не определять правильность выбранных дорог, — протянула Правая. Санзо почудилась издевка в голосе. — Выйдите к свету, те, кто был избран, — произнесла меж тем Центральная. Из-за колонн, повинуясь распоряжению, вышли четверо. Трое людей и… ёкай. Оба Санзо привычно встали в боевые стойки и извлекли оружие из недр одежды. Хоть огнестрел в храме и не положен, время все равно было еще достаточно неспокойным, дабы разгуливать безоружным. — Успокойтесь, Реукича тут по нашему приглашению, — произнесла Левая. — Он доказал, что вера его крепка, и ее не пошатнуть даже минус-волне. Знания его же велики, способность контроля ки и ци достойна. Он будет достойным хранителем сутры Матэн. Сутры, изначально отданной на сохранение во имя поддержания мира именно этой расе. Череда событий временно сделала тебя, Генджо, ее стражем. Но теперь, когда все разрешилось, пора возвращать ход вещей в привычное им русло. — Выходит, вы попользовались мной, как вещью, а когда я испачкался, выкидываете на помойку? Я правильно понял? — чиркнул мужчина зажигалкой. По храму поплыл сигаретный дым. — Не курите в храме, будьте добры, — мягко произнесла Левая. — А то что? Накажете, отлучите от храма? Может, уволите? — фыркнул Санзо, наблюдая за тем, как шустро разбирают сутры и облачения «избранники». — Вы и так уже отличились просто великолепно. Благородные Боги… Неблагодарные мерзавцы вы, не более этого. Придя семь лет назад к вам за помощью, я получил лишь рабский ошейник. — Будьте добры не богохульствовать, — произнесла Правая. — Я выполнял все, что вы мне поручали, не ропща. Убивал тех и столько, сколько скажете. Ловил психопатов и маньяков, искал артефакты и технические достижения. Оставив все, отправился к черту на рога в компании трех не самых приятных мне личностей по вашему приказу. Вы сказали, авось доедешь — я доехал. Невзирая на потери, невзирая на жертвы, невзирая на то, что вы попытались лишить меня шанса вернуть себе то, ради чего я собственно говоря и стал вашей собачкой. Я достиг цели, коснулся рукой, но вот ухватить не успел. Вы отняли. Решили все за меня наперед, не учтя, что я мог измениться за это время, и более не пойду на поводу. Я надеялся на честность Богов, но, помимо сил, вы ничем не отличаетесь от смертных. Это будет учтено. Прощайте. — Вот поэтому и невозможно вернуть тебе титул. Ты не в гармо… — начала было говорить Центральная, но Генджо ее перебил. — Эй вы, — обратился блондин к избранникам, коим достались сутры Сейтэн и Матэн, — эти сутры принадлежали моему учителю. Если вы не будете оправдывать моих ожиданий к вам в качестве Санзо, достойных этих сутр, то ожидайте самого пристрастного спроса с себя. И более не оборачиваясь, мужчина вышел из храма. Солнце уже клонилось к закату и, когда Генджо спустился по лестнице вниз, где в джипе его возвращения ждало трио его вот уже более двух лет как неизменных спутников и попутчиков, внизу уже зажигали фонари. — О, Санзо вернулся! — первым, как всегда, вскинулся Гоку и выскочив из машины подлетел к своему кумиру. — Как прошла беседа? Теперь тебе уже можно есть мясо и веселиться вместе с нами? — Заткнись, мартышка, — блондин достал из хои зажигалку и сигареты и уселся на низкую скамейку. Нужно же собраться с духом и сказать им, прошедшим с ним через ад, что он более не Санзо, не их начальник, и они имеют полную обязанность катиться куда угодно. — Ух, что-то наше святейшество не в духе, — потянулся Годжо в джипе. — Тебя уличили в курении? Или в сквернословии, блондиночка? Выстрела не прозвучало, хотя ханье этого подспудно ожидал. На выходе из храма Шоуреджоу у Генджо изъяли. Обычному человеку оружие, способное изгнать демонов, не положено. Даже если оно и было с ним более десяти лет. — Хм, Санзо, а где твоя сутра? — поинтересовался Хаккай, протирая монокль. Блондин смерил любопытствующего тяжелым взглядом и таки закурил. — Мне просто интересно, — улыбнулся Хаккай своей фирменной улыбочкой. В свете фонарей блеснули обновленные лимитеры. — И правда, святоша, как ты, да без своего главного аксессуара блондинки, — хихикнул красноволосый. — Убью, — буркнул Генджо, затягиваясь. — Пациент здоров, — заржал Годжо. — Так где сутру потерял? Ты ж выносил нам примерным поведением мозги ради ее возвращения, которое должно было состояться сегодня, не так ли? — Они что, не отдали ее?! — непонимающе уставился Гоку на блондина. — Верно, — ответил мужчина. Что делать дальше, когда его лишили даже того, ради чего он отказывал себе во всем, он представлял смутно. — Да как они посмели! Так, сейчас я пойду сам в храм, и разберусь, — взъярился Гоку. Бумажный веер, со всего размаху опустившийся на голову подростка, несколько поумерил его пыл. — Ай, какого хрена ты дерешься?! — возмутился Гоку. — Я, между прочим, тут волнуюсь не абы за кого, а за тебя! Будь хоть чуток благодарен! — Они были в своем праве, хоть с самого начала и не планировали ее мне возвращать, — Генджо посмотрел на зажигающиеся на ночном небе звезды. А может то, что он теперь не Санзо, и к лучшему? Не надо куда-то бежать, все за всех решать, подрываться ради молитв ни свет ни заря, носить дурацкое монашеское облачение, из-за которого и общей смазливости его до сих пор порой путают с девушкой. Можно будет заняться чем-нибудь другим. Правда чем? Он хорошо умеет две вещи: быть Санзо, со всеми вытекающими и убивать. Первого его лишили, второе же в этом тянущемся к спокойствию миру более не надобно. Хаккай — учитель, таракан найдет чем себя занять, пред мартышкой вообще все дороги открыты — иди по любой. Не в удел, пока что, по собственным прикидкам, только он. — Так значит, нас уволили окончательно? — полюбопытствовал Хаккай. — Уволили меня, а вас и не нанимали. Катитесь куда хотите, мне ваша компашка более не нужна в принципе, — выдохнул Генджо с последним сигаретным дымом. Тянуть неизбежное смысла нет. Чем раньше их пути разойдуться, тем всем будет лучше. Они и так слишком долго провели в компании друг друга. — Им тоже, поэтому не надейтесь. — Вот ты скотина, — восхищенно выдохнул Годжо. — А с чего ты, недомонах, ой, прости, бывший, выкинутый на помойку монашек, решил, что ты нам указ? Ты теперь никто, зовут тебя никак и командовать ты права более вообще не имеешь. Че. Ло. Ве. Чи. Ш. Ка. — Ну, я хотя бы человечишка, а не непонятное нечто среднее с тараканьими усами на башке, — стерпеть оскорбление блондин не смог. — И что нам теперь делать? — поинтересовался Гоку у чем-то гремящего в багажнике Хаккая, не обращая внимания на цапающихся на заднем плане друзей. Это уже довольно привычно, а насущные проблемы, внезапно возникшие, обсудить стоит. — Санзо больше не Санзо, что значит, что в монастыре нас не примут. Да и денег не густо. — А у нас с Годжо домик маленький, мы там все не разместимся, — произнес Хаккай, доставая из багажника новое колесо, хотя зачем, Гоку было непонятно. — Мы к вам проситься не будем, — замахал парень руками. — Личное пространство надобно уважать. — Но домой нам без денег особо быстро не добраться, — вздохнул Хаккай. В свете фонарей блеснули острые когти, запаска со значком Инь-Янь слетела с кузова Хакурю. — Да и надо ли нам домой… пока все так? — Плохо держат? — поинтересовался Гоку, кивая на лимитеры. — Желание рвать тех, кто окружает нашу компанию, на кусочки, гасит, но вот когти получается отрастить без труда, — вздохнул мужчина. — Слабоватенькие для меня они. Но во всем стоит искать плюсы, даже в нашем положении. Хотя бы от этого клейма храмового избавились. Давно мечтал сменить на что-нибудь другое, да все никак возможности не выпадало. Кстати, — Хаккай кивнул на уже катающихся по земле и увлеченно мутузящих друг друга Годжо с Генджо. — Разними-ка наших драчунов. Если хотим доехать до селения, пока не слишком стемнело, стоит выезжать сейчас. — Ты? — Гоку хлопнул глазами. — Мы слишком долго вместе шли к одной цели, чтобы, как только она исчезнет, броситься врассыпную, — качнул Хаккай головой. — Ну, или просто считай, что нам с Годжо по тому же пути, что и вам с Санзо, хотя он больше формально и не Санзо, и даже не монах, как таковой. Его же даже монашеского облачения лишили. Теперь, утверждать, что этот заядлый курильщик и сквернослов является монахом, даже как-то совестно. Ну, а теперь, Гоку, пожалуйста, все же разними их. Нам ехать нужно, да и к тому же, переломают друг дружке кости они самостоятельно, а вот лечить переломы придется уже мне. Вклиниться в драку человека и полукровки было непросто и несколько опасно, но блеск хаккаевского монокля придал Гоку мотивации, и уже через пару минут помятые, сияющие синяками драчуны сидели в джипе по своим местам. — Я, кажется, уже сказал… — начал было говорить Генджо, но был перебит сидящим рядышком Хаккаем: — А мы не услышали. Такое бывает… Ну, там, контузило при взятии Хото или еще чего. Я уже слишком привык к этому составу пассажиров в джипе, чтобы его резко менять, поэтому до пункта назначения, каковым он бы не был, мы доберемся вместе. Я понятно выразился? Санзо? Годжо? — Понятно, правда, зачем нам этот засранец, я все равно ума не приложу, — буркнул Годжо, доставая сигареты и зажигалку. — Ну, хотя бы затем, чтобы тебе в дороге скучно не было, — произнес Хаккай, заводя мотор. — Да я бы и так нашел, с кем себя занять, — зажег свою сигарету Годжо и привычно протянул зажигалку вперед, к блондину. — Столько девочек сочных, зачем мне костлявый монашек, да еще и не баба? — Вот и занял бы себя, урод, — буркнул Генджо в ответ, впрочем, прикуривая от предложенной зажигалки. Все было настолько привычно, что ни один, ни второй не придали этим действиям особого значения. Хаккай с Гоку понимающе переглянулись, и джип поеха… — Приветик, мальчики. Куда собрались? — внезапно прямо на капот Хакурю со всего размаху приземлилась… Канзеон Босацу. — Эмм… вы… — чуть кривовато улыбнулся Хаккай. — Чего тебе надо? — закончил за него Генджо. — Все уже завершилось, и мы более не твои подчиненные, и… — О, племянничек, ошибаешся, — потянулась богиня. — Все еще только начинается. К тому же, нравитесь вы мне, почему бы не совместить приятное с полезным? — Я не твой племянник, будь добра, не забывайся, — рыкнул блондин. — А я помню тебя своим племянником, — отмахнулся богиня. — Ладно, отставим лирику, вернемся к сути. Куда намылились?! Никаких распоряжений не было покидать окрестности храма. — Это более не ваше дело. Теперь мы вправе отправляться куда захотим, — влез в беседу Гоку. — С чего вы это взяли? — склонила Босацу голову набок. — С того, что прекрасно помним произнесенные слова, когда отказались на развалинах Хото от щедрого предложения быть засунутыми в золотую клетку. Помним о том, что более мы никто и не вправе даже на помощь рассчитывать, — скрипнул Генджо зубами по сигарете. — Небеса — не золотая клетка, хотя в чем-то вы правы, — вздохнула Босацу. — Но отвергнув приглашение самого Императора, даровавшего смертным беспрецедентное право на жизнь среди богов, какого отношения вы ожидали? Объятий и поцелуйчиков? За такое пренебрежение вообще убивают без права на перерождение в благополучном месте и воплощении в течение тысячи лет. Вам же вообще повезло, что титул «герои» был получен вами ранее приглашения. Героев не умерщвляют. Вас оставили жить. Как — другое дело, но оставили. Хотя право дальнейшего перерождения приличными людьми для вас все равно под вопросом. — Да, мы сглупили, не спорим, — вздохнул Хаккай, — но наше решение осталось неизменным. Нам не нужны Небеса. Хочется свободы, как-то. — Ваша верность своим убеждениям осталась все такой же, — вздохнула богиня. — Упрямцы вы. — И, если все формальности обсуждены, может, вы спуститесь с капота нашего джипа, дабы мы смогли продолжить езду? — поинтересовался Годжо. — Очень уж хочется в кроватку. — В кроватку? — оскалилась Босацу. — Могу организовать. — Эм, спасибо за предложение, но, пожалуй, я воздержусь и на этот раз, — замахал Годжо руками. — Как знаешь, — Босацу потянулась. — Ладно, коль уж вы такие нетерпеливые, то перейдем сразу к делу. Мне удалось-таки поболтать с Императором и выбить для вас возможность извиниться за нанесенное оскорбление. — Чего? — не понял бывший монах. — Работа по выбранному вами, из-за упрямства, профилю на дальних берегах. Помниться, был у нас в Тогенкё такой иностранный парнишка белобрысый. Хейзелом Кроссом звали, — улыбнулась Босацу. — К чему здесь упомянут он? — поинтересовался Хаккай. — Все просто, — Босацу легла грудью на лобовое стекло джипа (Годжо прикрыл Гоку глаза, ибо нечего детям, даже если им полтысячелетия, глазеть на упирающиеся в стекло соски за прозрачной тканью). — На его Родине в последнее время очень много прорывов из Подземного мира. Проще говоря, различные демоны, коварные и не очень, донимают тамошний люд. Хотя это и не под нашим ведомством, а под католическим филиалом, они, увы, без помощи не справляются. Просят подсобить. А раз вы уж так кардинально настроены против праздной жизни на Небесах, то вот вам и дело. Официальные охотники на демонов! А? Звучит-то как? Значит… — Отказываемся, — перебил Генджо Богиню. — Теперь, у каждого из нас сво… — А кто вам позволит это, мальчики? — вздохнула Богиня. — Вас лишали всего здесь ради возврата, пускай и этих версий, назад, домой. Вы же уперлись рогом: «Хотим Нижний Мир». Хотели. Получите — распишитесь. Но жизнь тут вам никто не обещал. Пускание самолетиков, школьные забавы, огород и девочки в ночных клубах отменяются. Вам позволили оставаться и жить среди смертных ради того, чтобы вы приносили пользу Небесам. Истребляли в их славу чудища, пока Бог Войны реабилитируется. Не хотите работать — отправляетесь на Небеса. Правда, не рассчитывайте на райские кущи после своей выходки. Карцер и кандалы. И это в лучшем случае. А в Нижнем мире у вас хотя бы видимость свободы… Выбор из нескольких вариантов есть всегда, но какой вам предпочтительнее? — Твою ж… — выругались негромко все четверо. Застенки, пускай и небесные, не прельщали никого. — Вот вам новая кредитка с внушительным счетом, подтверждающее ваши полномочия для тамошней организации по истреблению чудищ письмо, твой, племянничек, револьвер, Богине можно у служащих любые цацки забирать, и могу чмокнуть для напутствия, — на коленях бывшего монаха по взмаху руки Канзеон материализовалось все вышеупомянутое. — Ах да, вот вам еще билеты на пароход, что отходит через месяц от пристани портового города. Какого — точно не помню, но в билетах указано куда прибыть. В общем, бывайте, буду приглядывать. Внезапно в храме раздался крик, а через мгновение на плечи Санзо мягко спланировала сутра Матэн. Ее края сияли легким сиреневым светом. — Хм, вероятно, от должности тебе не избавиться, Санзо. Сутра, во всяком случае, менять хранителя не собирается, — протянула Босацу. — Я это уже понял, — огрызнулся… теперь уже Санзо, чего уж там. — Что ж, раз уж теперь вы снова все в сборе, то в добрый вам путь, — произнесла Богиня и испарилась с капота, словно ее там и не было. — Что ж, снова в путь? — спросил Гоку. — Снова на Запад, чтобы его, — ответил Санзо.