Вне игры

— Опять! Как ты это делаешь? Что за цыганские фокусы? Ларри с ненавистью отбрасывает от себя джойстик, в пятый раз продув Салли в игре на приставке. — Ещё? — спрашивает тот, не сводя взгляда с мигающего в темноте экрана. — Ещё?! Чтобы ты в очередной раз меня нагнул? Это, как бы, нечестно! Должна же быть хоть какая-то справедливость? Почему нельзя, как в жизни: то я тебя выебал, то ты меня? Что за фигня, а? — возмущается Ларри, откидываясь назад, растянувшись прямо на полу. — Ты ведь сам требовал, чтобы я не поддавался, — напоминает Салли, тоже отложив в сторону джойстик. — Кажись, я просто успел забыть какие у тебя умелые пальчики. Признавайся! Натренировался за прошлый вечер, пока я маме с уборкой помогал? Ларри переворачивается на бок и смотрит. В его глазах уже сверкает интерес, а на губах расплывается похабная улыбка. — Если только чуть-чуть, — признаётся Салли, вызвав у Ларри сдавленный смешок. — Может, тогда и мои кнопочки потеребишь, чтоб мне не было слишком грустно из-за проигрыша? С этими словами он задирает футболку и демонстративно оглаживает собственные соски, будто они действительно хоть как-то напоминают часть джойстика. — А тебе не кажется, что это слишком жирный подкат? — интересуется Салли, впрочем, придвигаясь ближе. — Но ведь сработало? Нет? Ты ж заинтересовался! — торжествующе лыбится Ларри, пока пальцы Салли мягко касаются его груди, скользят вверх и вниз, вызывая в итоге томный вздох, от которого внутри всё переворачивается. Каждый раз у них ощущается, как первый, но так даже интереснее. — Скорее потому, что ты слишком для меня соблазнительный. Не могу устоять, — шепчет Салли, переходя на тон ниже. — Ложись тогда. Хрен ли? Ларри тянет за собой и почти роняет Салли на себя. Тот же нависает над ним, выставив руки по обе стороны от его головы. — Почему мне кажется, что даже выиграв, ты всё равно бы начал приставать? — говорит он, оседлав бёдра Ларри и чувствуя его растущее возбуждение прямо сквозь джинсы. — Может потому, что слишком хорошо меня знаешь? — щерится тот и резко хватает Салли за зад. По спине тут же пробегают мурашки. Из груди вырывается протяжный вздох почти похожий на стон, а внизу живота начинает приятно тянуть. — Похабник, — отмечает Салли и, не удержавшись, потирается о Ларри прям в одежде, отчего тот чуть ли не рычит и лишь сильнее сжимает его ягодицы пальцами. — Кто бы говорил, читер, — шипит он, хотя ему явно это нравится. Салли отстраняется, чтобы расстегнуть ремни на протезе. Лишь когда щёлкает вторая застёжка, он просит: — Закрой глаза. Я хочу тебя поцеловать. Ларри удивлённо приподнимается на локтях. Смотрит снизу вверх, но не пытается силой отобрать у Салли его единственную защиту от чужих взглядов. — Серьёзно, чел? Сколько можно от меня прятаться? Чего я там не видел? Ты вообще можешь щеголять при мне без этого чёртового намордника хоть целый день! — Знаю. Но пока не готов. Дай мне время привыкнуть, что я всегда нравлюсь тебе таким. — А ко мне готов? — как бы между прочим осведомляется Ларри, поглаживая его бедро. Салли качает головой, не отнимая от лица протез, закрываясь им, будто щитом. — К тебе — да, а вот к твоим бесстыжим взглядам — нет. Меня иногда пугает то, как ты плотоядно пялишься, когда я без протеза. Это очень смущает. — Брось, ты даже тогда умудряешься так волосами занавеситься, что вообще ничего толком не разглядишь, — бурчит Ларри, но глаза всё же послушно закрывает. Салли убирает в сторону протез. Приподнимается, тянется к Ларри и целует его. Сначала мягко, будто пробуя на вкус, а потом более чувственно и настойчиво. Ларри с удовольствием ему отвечает. Ловит губами его губы и углубляет поцелуй, крадя дыхание. Получается очень сладко. Очень горячо. Даже жадно. И с каждой секундой градус желания нарастает. Становится жарко. Становится хорошо. Хочется большего, но сперва надо побыстрее избавиться от мешающейся одежды. Ларри тянет Салли за футболку и помогает её снять через голову, а тот, в свою очередь, возится с заевшей молнией его джинсов. Почти вслепую, почти на ощупь, почти не отрываясь друг от друга, ведь уже просто невозможно остановиться. Слишком много чувств, слишком много эмоций, слишком много всего, отчего поцелуй становится голодным. Хищным. Страстным. Почти болезненным, но при этом безумно приятным. Салли уже не ощущает собственных губ, терзая чужие. Стонет от прикосновений Ларри и щедро дарит ему свои, изучая руками его тело. Так вскоре на полу оказывается вся одежда, включая нижнее бельё. Теперь их не разделяет грубая ткань. Их не разделяет ничего. Они соприкасаются близко-близко, отчего ускоряется пульс. Салли опускается ниже. Прячется в ласках. Целует Ларри в шею, цепляя губами разгорячённую кожу и оставляя на ней влажные дорожки слюны. Впитывает запах сигарет и красок. Растворяется в них. Дышит ими, пока пальцы скользят по груди и впалому животу Ларри к паху, ещё больше распаляя и возбуждая его. Тот не остаётся в долгу. Прижимает Салли к себе. Сначала гладит спину и плечи, а потом крепко стискивает зад, потираясь снизу. Член Ларри давно стоит. Это трудно не заметить, учитывая его размер. Салли ощущает как он тычется ему в бедро, размазывая смазку. Такой большой. Горячий и желанный. Ларри берёт его в руку, прижимает к члену Салли, обхватывая пальцами. И начинает двигаться. Вверх и вниз, обжигая и заставляя подрагивать даже без проникновения. Но Салли этого явно не достаточно. Если уж начинать игру, то нужно идти до самого конца. — Давай не здесь. Не так, — просит он, придержав руку Ларри за запястье. — Чёт ставишь слишком много условий. А ведь ты даже как следует с моим джойстиком не поигрался, — мурлычет тот, но всё же останавливается. Салли благодарно выдыхает ему на ухо. — Нам будет удобнее на кровати. Я хочу, чтобы ты меня от души оттрахал. — Вот с этого бы и начинал! — с радостью поддерживает мысль Ларри, но его пыл тут же слегка охлаждают. — Не подглядывай. — Опять? Чел, совесть иметь надо, ну! — Совесть иметь не надо. Иметь нужно меня. Потерпи немного. Тебе понравится, — обещает Салли и тянет его за собой. Если Ларри и смотрит сквозь прикрытые веки, то не подаёт вида. Даже вполне натурально спотыкается по дороге и громко матерится, чуть не упав. — Пока мне не особо нравится. Чуть, бля, весь настрой по пути не выронил, — выносит он вердикт, уже устраиваясь на кровати. — Пока не открывай глаза. Подожди ещё минутку, — говорит Салли, доставая смазку и щедро смазывая пальцы. — То глаза мне завязывал, то на себя маску надевал, то теперь какой-то херней мается! — жалуется Ларри всему миру в целом. — Не обижайся, — примирительно увещевает Салли, усаживаясь на пол между его ног. Он гладит по животу, а потом целует, опускаясь от пупка всё ниже к паху. Медленно и удивительно нежно, больше дразня и волнуя, чем давая желанную разрядку. Он немного прикусывает кожу на внутренней стороне бёдер, а потом прохаживается по ней языком, распаляя чуть опавшее возбуждение новой порцией ласки, при этом тщательно обходя вниманием сам член. Пальцы Ларри касаются волос Салли, перебирают их и ненавязчиво направляют его голову в нужное место, будто намекая на возможное продолжение. Тот не ломается и не сопротивляется. Приоткрывает рот и обхватывает губами головку члена. Вбирает её в себя, помогая рукой. Неглубоко, но даже этого хватает на то, чтобы вызвать у Ларри вздох неподдельного удовольствия. — Вот как на тя долго обижаться, если ты умеешь так извиняться? Салли не отвечает. Его рот занят, как и язык. Он, прикрыв глаза, мягко посасывает горячую плоть, слегка покачивая при этом головой. Вверх и вниз. Вверх и вниз. Отчего раздаётся очень пошлое хлюпание, от которого лишь сильнее возрастает жар внизу живота и сводит от желания яйца. Надрачивая одной рукой Ларри, он не забывает и о себе. Сначала ласкает свой член, а потом начинает разрабатывать вход влажными от смазки пальцами. Это далеко не первый их раз, поэтому всё проходит довольно легко и быстро. Вскоре Салли может буквально насаживаться на них сверху. Ларри же тихо постанывает в такт его движениям ртом, что ещё больше подогревает страсть. Салли чувствует, что готов. Потому отстраняется, забирается на кровать и поворачивается к Ларри спиной. — Можешь смотреть. — Чё ты мне хочешь показать? Салли без лишних слов встаёт на колени прямо на кровати и прогибается в спине, выставив зад, как настоящая кошка, которой хочется немного весенней любви. Он наклоняется ниже. Ещё ниже. Настолько, насколько позволяет ему позвоночник: то есть почти до хруста и почти касаясь грудью скомканной простыни. Волосы голубой волной ниспадают на его лицо, закрывая от чужого взгляда. Теперь он чувствует себя развязно. Свободно. Даже сексуально. Его недвусмысленное желание и пошлая поза говорят гораздо красноречивее слов. Он буквально предлагает себя Ларри. Бесстыдно просит его воспользоваться собой по полной программе. В тот момент Салли не стесняется своего тела, представая перед ним таким возбуждённым. Теперь он может сказать то, чего хотел весь вечер. — Возьми меня, Ларри. Тот с пару секунд молчит, видимо оценивая открывшееся перед ним зрелище. А потом с восхищением присвистывает. — Охренеть ты гибкий. Не, ну я это и раньше знал, но растяжку ты себе натренировал знатную! Хочешь, чтобы я отжарил тебя по-собачьи? Салли недовольно дёргает плечом, но коленно-локтевой позиции не меняет. — Скорее зверски. — Мне безумно нравится твой вид с тыла. А фасад мне сегодня заценить дадут? — интересуется Ларри, подползая к нему ближе. Салли чувствует, как под ним слегка подрагивает кровать, отзываясь на его перемещение. — Может быть… Если ты перестанешь упоминать собак. — Эт оч сложно, когда кое-то ведёт как настоящая сученька. Салли делает попытку лягнуть Ларри ногой, но тот наваливается на него сверху и придавливает к кровати. Держит, не даёт освободится и так жарко дышит в шею, что подгибаются коленки и плавится мозг. Его горячие и немного грубоватые ладони скользят по спине Салли, вызывая мурашки и лёгкую дрожь, заставляя вновь до конца прогнуться. Ларри прижимается к нему сзади, но не спешит, растягивая удовольствие. Скользит членом между ягодицами, целует за ухом, слегка прикусывает шею, вызывая новую порцию судорожных вздохов. И всё мучительно медленно. Мучительно сладко. Настолько, что Салли в итоге сам начинает тереться о него задом. И тогда уже Ларри не выдерживает. Срывается. Осторожно входит в Салли и почти сразу начинает двигаться, крепко зафиксировав его руки. Тот же сжимает в кулаке простыню и ещё сильнее прогибается в спине, хотя кажется, что он вот-вот сломается не только морально, но и физически. Толчок. Ещё толчок. Почти до самого основания. До искр из глаза. Салли утыкается лицом в постель и приглушённо стонет, уже совсем потеряв над собой контроль. Ему кажется, что он горит. Что рассыпается искрами удовольствия каждый раз, как Ларри задевает какую-то особую точку у него внутри. Салли хорошо, а могло быть ещё лучше, если бы ему дали до себя дотронуться. Но Ларри держит крепко и властно — не вырвешься. Салли остаётся лишь извиваться под ним и поскуливать, пока его размашисто втрахивают в собственную кровать. А толчки становятся всё сильнее. Чаще. Яростнее. Они проникают всё глубже и резче, выбивая громкие вскрики, которые заглушают пошлые шлепки кожи о кожу. Салли плывёт. Его ноги разъезжаются в стороны. Он в шаге от того, чтобы кончить. Остаётся совсем чуть-чуть. Самая малость. Но Ларри вдруг резко останавливается, тянет Салли на себя и с силой переворачивает его на спину. Тот же инстинктивно прикрывает лицо руками, как испуганный ребёнок, которому уже однажды сделали очень больно. — Сал… хватит от меня прятаться… — часто дыша, выдаёт Ларри. — Я остановлюсь прямо щас, если ты продолжишь так делать. Игры играми, но, ты ведь должен понимать, что я тебя люблю и принимаю полностью. — У меня и так морда перекошена, — сообщает Салли, попытавшись свести подрагивающие от напряжения ноги. — А во время оргазма вообще будет лютый пиздец. — Я хочу видеть, когда тебе хорошо, — успокаивающе шепчет Ларри. — И, чтобы ты открылся сам. Давай, сделай это для меня. Я играл по твоим правилам. Теперь твоя очередь. Салли медлит. Он осторожно убирает ладони от лица и даже откидывает в сторону волосы, но его взгляд блуждает. Он смотрит куда угодно, но только не на Ларри. — А теперь погляди на меня, пожалуйста. Салли делает над собой усилие и смотрит. Его сердце тут же ёкает от вида разгорячённого парня. От блестящих страстных глаз напротив, взъерошенных волос и искренней улыбки. А потом у него и вовсе срывает крышу, когда Ларри наклоняется и целует в губы, чтобы затем отстраниться и продолжить сладкую пытку. Теперь всё ощущается как-то по-другому. Острее, ярче, естественнее. Ларри закидывает ноги Салли себе на плечи и входит уже так. Двигается в нём и смотрит, смотрит, смотрит, не отрываясь. И любит полностью. Часто, сильно и с удовольствием до самого конца. До поджатых пальцев на ногах, горячей наполненности внутри и финальных вспышек. Ведь должна быть хоть какая-то справедливость вне игры?