***
В светлом уютном кабинете психолога, где витает знакомый и приятный аромат освежителя, где на стене висит написанный Альбедо пейзаж, а на окнах — те самые зеленые занавески, всё пропитано знакомой атмосферой дома. Нигредо старается работать, хоть пока что клиентов у него немного. Слепой психолог не внушает людям доверия, но сам он уверен, что со временем сможет заработать себе имя, и тогда всё наладится. Пока что он продолжает заниматься онлайн с Ависом, и офлайн — с братом и некоторыми новыми пациентами. Начиная жизнь с чистого листа он решил все же вернуться к работе психотерапевта, а не ограничиваться психологией. Альбедо лежит на кушетке, уложив голову брату на колени, и смотрит в потолок. Его руки сложены на животе, пустой взгляд упирается в маленькое пятнышко на белом пластике. Нигредо сидит, закрыв глаза, и медленно поглаживает близнеца по волосам. Психолог уже приспособился жить вот так — в постоянной темноте. Он открывает глаза лишь тогда, когда хочет увидеть зрительный образ, хоть и появится он в голове спустя несколько минут, а в остальном он приучил себя не «видеть», а «чувствовать». — Безнадёга… — простанывает Альбедо. — Док, это вообще возможно хоть как-то исправить? — Глупый, — Нигредо прикладывает ладонь к его горячему лбу. — Не нервничай и не торопи события. Ты за год должен был заново пережить все двадцать восемь лет своей жизни… очевидно, твоя менталка пострадала. Но ты хорошо держишься. — Ага… в этот раз без уколов, — усмехается. — Как у тебя на работе дела? — Нормально… трупы хорошие, непривередливые, спокойные и покладистые, хотя в карты иногда меня обыгрывают. Коллега мой тоже норм, правда мне кажется, что он меня немного боится, но ничего, это пока… — Аха, да, «пока», потому что потом он будет тебя «много» бояться, — психолог запускает пальцы брату в волосы и слабо массажирует его голову. — Справедливо… — А с Кадзухой у вас как? Он очень повзрослел… столкнулся с ним позавчера, когда мы со Скаром в продуктовый ходили. Мне кажется, будто Кадзуха с каждым днём всё взрослее… — Ну должен же хоть кто-то из нас не быть ребенком, — усмехается. — К тому же, ему уже девятнадцать… не тот пятнадцатилетний подросток… Глубоко вздохнув, Альбедо поворачивается на бок и утыкается близнецу лицом в живот. Он вдыхает приятный запах порошка, что исходит от мягкого бежевого вязаного свитера брата и трётся щекой о его бедро. — До сих пор в голове не укладывается, что я правда влюбился в него. — Не стоит винить себя за чувства, — Нигредо осторожно гладит его по голове. — Ты сделал максимум, чтобы его не травмировать. — Ага… а ещё я уже четыре месяца пытаюсь справиться с сексуальной дисфункцией, и заканчивается это всё знаешь чем? — Ох… догадываюсь. — Может, мне попить ещё каких-то таблеток, а? — Альбедо прижимается к нему в поисках защиты. — У тебя и так там разнообразное меню, — Нигредо проводит ладонью по его плечу. — И что тогда делать…? Он иногда смотрит на меня такими голодными глазами, а я вообще не могу дать ему того, что он хочет… Неделю назад я уложил его на спину, возбудил, но так ничего и не смог… просто оставил его в таком состоянии и пошел в ванную приходить в себя. Никак не могу избавиться от этого навязчивого ощущения насилия… — Думаешь, что давишь на него? — Ощущаю себя кем-то вроде его отца… но сам под него лечь не могу… И страх… И это дебильное желание все держать под контролем, всем помогать, за всех переживать… конечно, с того дня, как мы с тобой начали заниматься, я уже понимаю, что не несу на себе ответственность за каждый пук во Вселенной, но все же… — И ты огромный молодец, что за эти три месяца перестал так много брать на себя, — ладонь Нигредо скользит по щеке Альбедо. Большой палец проходится около глаза, смахивая слезу. — А ещё ты перестал задерживаться на работе… ты учишься заботиться о себе… я горжусь тобой. — Как ты узнал…? Я же даже не всхлипнул… — судмедэксперт обреченно вздыхает. — Жопой чувствую, аха, — Нигредо аккуратно вытирает чужие слёзы. — Док, за что ты мне такой хороший, а? — Это был бартер, — психолог слабо усмехается. — Знаешь… спасибо тебе, Бедо. — А? За что? — он поднимает голову и хмурится. — Если бы тогда… Ещё в самом начале… четыре года назад ты не отступил, то… — Эй, ты чего? — Альбедо кладёт ладони ему на щеки. — Дурной. Скар любит тебя, и даже если бы я не отпустил его, он ушел бы к тебе сам. — Я ведь знаю, что нет, — усмехается. — Между тобой и ним уже что-то было на момент, когда мы с ним познакомились… а его любовь ко мне зарождалась и медленно развивалась почти год… Если бы в тот год ты не отталкивал его… — Аж втащить тебе захотелось, — судмедэксперт сжимает его щеки и растягивает в улыбке. — Мы не экстрасенсы, чтобы знать, что и как было бы. Скар любит тебя, ты любишь Скара, вы узаконили отношения, живете вместе и оба счастливы. Что тебе ещё нужно? Хватит зацикливаться на том, что когда-то было. Это в прошлом, Док. — Знаю… — Или Скар к тебе плохо относится? Ты только скажи, и я ему ячейку подберу. — Аха, — нащупав ладонями плечи Альбедо, Нигредо слабо обнимает близнеца, склонив голову. — Ты тоже дурной. — Ну, я-то хотя бы не отрицаю этого.***
Стоя в душе под потоком тёплой воды, его взгляд невольно цепляется за кисти рук и запястья. Царапины, которые он сам себе делает из-за извечного ощущения грязи, уже начали сходить. Похоже, терапия все же идёт на пользу, ведь раньше его кожа практически постоянно была исполосована алыми тонкими дорожками от ногтей. Сердце предательски быстро колотится, и, хоть за спиной уже далеко не один сеанс, да и сейчас его никто и ни к чему не принуждает, отсутствие интимной близости на протяжении целого года заставляет его нервничать, чувствовать страх и неуверенность в себе. «Видимо, и в этот раз ничего не получится…» — он вздыхает, уже успев накрутить себя, что портит жизнь Кадзухи, и юноша из-за него может считать себя непривлекательным. У Альбедо нет сексуальных фобий, но почему-то стало слишком сложно принять решение вступить в интимные отношения. Возможно, это из-за амнезии, которая разворошила старые травмы и вынудила переживать их снова, а возможно из-за разницы в возрасте, которая не раз заставляла медика считать себя плохой парой для юноши. Он уважает и ценит выбор Кадзухи, поэтому не пытается из-за своих переживаний оттолкнуть его, но менее спокойно от этого не становится. «Ладно… — обреченно вздохнув, он ступает на полотенце на полу. — Нет смысла забивать этим голову… Казу ведь сказал, что готов ждать и не будет давить… — подумав об этом, в голове невольно проносится воспоминание, как юноша повалил его в кабинете и прижал к полу. — И почему у меня ощущение, что я был бы и не против повторить это…? Наклонности, как у Нари…? Нет, скорее отголоски сломанной психики…» Альбедо надевает домашнюю одежду в виде мягких серых штанов и широкой белой футболки с принтом, которую когда-то подарил ему адвокат, и, шаркая по полу тапками-собачками, выходит из ванной комнаты. Желание покурить прокладывает ему маршрут на балкон, куда он и направляется, прихватив с собой вязанную кофту и пачку сигарет. Морозный ветер взъерошивает влажные после душа растрепанные волосы, подкидывает светлые пряди вверх и небрежно бросает их медику в лицо. Мотнув головой, Альбедо берёт сигарету и прикуривает. В последнее время он пытается избавиться от этой пагубной привычки, но пока что получается не очень хорошо. Курение дарит ему спокойствие и душевное равновесие, чего на работе просто не получается добиться иным способом. — Не замерзнешь? — на его плечи опускается мягкий плюшевый плед и чужие ладони. Голос Кадзухи звучит с особой нежностью и заботой. — Спасибо… — Альбедо натягивает плед посильнее, ведь тело и правда уже пробрала мелкая дрожь. — Угостишь? — юноша кивает головой на сигарету в руке медика. — Курить вредно, ты не знал? — усмехается, выпустив дым куда-то в сторону. — А как же «лучше дома, чем с кем-то в подворотне»? — юноша улыбается, приподнимая брови. — Я же тебе не родитель, — Альбедо пожимает плечами. — Но ты вроде как не куришь? — он неспешно подносит сигарету к губам и делает очередную затяжку. — Никогда не поздно начать, — так легко и ветрено отвечает Кадзуха. Эти слова, такие «порочные» и не свойственные образу, который успел сложиться в голове Альбедо, словно в который раз напоминают, что Каэдэхара — далеко не «раскрытая книга». Усмехнувшись с собственных мыслей, медик кладёт ладонь на щеку юноши, поворачивает голову и приближается к его лицу. Сквозь приоткрытые сухие губы, истерзанные от волнения острыми зубами, он выпускает облако дыма, которое Кадзуха послушно принимает, открыв рот. Неглубокий вдох, и на языке юноша чувствует привкус фруктов. — Хватит с тебя, — усмехается Альбедо, отвернув голову. — Детям много курить нельзя. — Как хорошо, что я уже давно не ребенок, — Кадзуха берет медика за подбородок и поворачивает его голову на себя. Алые глаза так пристально всматриваются в бескрайнее синее небо, которое он видит во взгляде Альбедо. Такое холодное, леденящее, равнодушное, но при этом — завораживающее. Медик тихо хмыкает, сдерживая саркастичный смешок. — Хочешь что-то сказать? — Кадзуха осторожно забирает у него из рук сигарету и подносит к своим губам, но парень молчит, наблюдая за каждым движением юноши. Сделав слабую затяжку, Каэдэхара выдыхает Альбедо в лицо, и медик, прикрыв глаза, приподнимает голову и ловит этот дурманящий запах дыма. Он глубоко вдыхает, искренне наслаждаясь ароматом фруктов и цитруса. Атмосфера между ними становится непривычно странной. Судмедэксперт чувствует себя довольно необычно, но как-то расслаблено. Возможно, виной тому сегодняшний душевный разговор, в котором он высказался, что устал брать всё на себя, а, возможно, — взгляд, которым Кадзуха смотрит. Заинтересованный, вовлеченный, любящий и слегка голодный. Юноша бросает окурок в пепельницу на балконе и берется пальцами за края пледа, чтобы тот не соскользнул с чужих плеч. — Зайдем в комнату…? — тихо шепчет, придвинувшись к чужому уху. Его голос пробирает до дрожи. Такой аккуратный, мягкий и ненавязчивый, он проносится волной по телу Альбедо, задевая тонкие струны его души. Так и не получив внятный ответ, Кадзуха осторожно тянет парня за собой. Он идёт спиной вперёд, продолжая придерживать плед на узких плечах. По сравнению с тем, каким Альбедо был раньше, сейчас он выглядит куда более здоровым и даже постепенно набирает вес, но все равно в глазах Каэдэхары он остаётся маленьким и хрупким. Юноша считает его сильным, до безумия сильным, настолько, что ему бы не хватило словарного запаса, чтобы выразить свое восхищение, но при этом — хрустальным. Для Кадзухи он словно фигура из тонкого стекла или осторожная корочка льда на снегу. Одно неверное движение, и он рассыплется навсегда. — Тебе спокойно? — Каэдэхара заходит в комнату, утягивая Альбедо за собой. — Да… — тихо, но без раздумий отвечает тот. — Потанцуем…? — он кладёт ладони медику на пояс, прижимая к нему мягкий плед. — Напоминает твой день рождения три года назад, — усмехается Альбедо. — Правда, тогда ты был менее смелым, хоть и более наглым. — Верно… — юноша заправляет светлую прядь Альбедо за ухо. — Позволишь мне сегодня быть менее наглым и более смелым? — Если хочешь практиковать бдсм, тогда ты саб, а нашим стоп-словом будет «Donaudampfschifffahrtsgesellschaftskapitaenswitwe», идёт? — Я это в жизни не выговорю… — А ты захочешь остановится? — бледные губы растягиваются в ехидной улыбке. — Цветочек испугался? — Нет, — Кадзуха сминает пальцами плед, — но ты разве не хотел отдохнуть от ответственности? Не надоело всегда всё держать под контролем? — Очень надоело… — Альбедо падает головой на плечо юноши. — Я поведу? — руки на поясе скользнули чуть выше, принимаясь осторожно поглаживать медика по спине. В ответ тот лишь угукает, прикрыв глаза. Он облегченно выдыхает и поворачивает голову вбок, утыкаясь носом в чужую шею. Музыки нет, но они двигаются неспешно, соблюдая единый ритм. Кадзуха ведёт, а Альбедо поддается. Это мимолетное чувство, когда наконец-то не нужно ничего контролировать, когда можно переложить всю ответственность и себя самого на другого человека, когда есть абсолютная уверенность, что тот не подведет, тёплым облаком окутывает израненную душу медика. Плед соскальзывает с плеч и опускается на пол. Каэдэхара присаживается на корточки около ног медика и поднимает упавшую накидку. Юноша ненадолго замирает, сжимая в руках мягкую плюшевую ткань. Он поднимает голову и смотрит на Альбедо снизу вверх, будто бы пёс, который ждёт команды. — Разве по полу не тянет холодом? — медик протягивает руку, чтобы помочь юноше встать. — Жопу простудишь. — Да… — выдыхает. Алые глаза безотрывно смотрят в голубые, зрительный контакт становится настолько четким, что, кажется, они оба начинают ощущать его физически. Конечности покалывают, пульс учащается. Мотнув головой, юноша выравнивается и набрасывает плед на чужие плечи: — У тебя губы дрожат, Бедо… замёрз? — Возможно. Согреешь? — ехидничает. — И вновь флиртуешь и даже не замечаешь этого? — юноша слабо улыбается. — В этом есть особый шарм, конечно… Но… — он заключает Альбедо в объятия. — Согрею… — шепчет на ухо. — Тогда… оставляю это на тебя, — медик трётся носом о его щеку. Обняв Кадзуху за шею, Альбедо тянет его за собой, делая неспешные шаги назад, пока ноги не упрутся в постель. — Ну же, — медик целует юношу в шею, — дальше сам, Казу… Или хочешь, чтобы я тоже подписал «согласие на проникновение в живого человека»? — усмехается. — Пойдём по списку? — юноша проводит мягкими подушечками пальцев по золотому ромбу на шее Альбедо. — Что там было… Кажется, что-то про госпожу и коней. — Хах… а свидетелей звать не будем? — Альбедо отклоняет голову назад, открывая Кадзухе больший доступ к своей шее. — Можем снять на камеру, а потом показать? — Давай лучше стрим запустим, заодно и семейный бюджет пополним, — хмыкает. — Кроме шуток… — Каэдэхара берёт руку Альбедо и подносит к своим губам. Он невесомо касается красных полос и ведёт дорожку из мокрых поцелуев по кисти и дальше — переходя на предплечье. — Кроме шуток… — повторяет за ним медик, ни на секунду не отводя взгляд. Он, словно зачарованный, наблюдает за осторожными и неспешными поцелуями. Положив ладони на талию Альбедо, Кадзуха усаживает его на край кровати, а сам опускается напротив. Он устраивается на полу на коленях у ног медика и проводит ладонями по чужим бёдрам, несильно сминая их пальцами. Для себя юноша подмечает, что парень и правда немного поправился, что не может не радовать, учитывая привычную болезненную худобу, связанную с расстройством пищевого поведения и постоянным стрессом. — Ты похож на пёсика, — Альбедо смотрит на него наклонив голову. — На красивого, маленького и верного пёсика… — бледная ладонь опускается на пепельные волосы. Холодные пальцы накручивают алую прядь, пока взгляд голубых глаз постепенно теплеет. — Для тебя буду кем угодно, — усмехается юноша. — Хочешь, купим мне поводок, будешь выгуливать меня в парке? — он осторожно поглаживает бёдра медика, не решаясь заходить дальше. — Если будешь конём, то мы можем выполнить один пункт из того соглашения, — усмехается. Кадзуха выдыхает через нос и роняет смешок. Альбедо гладит его по голове, смотря с теплом и любовью, он словно сбросил с себя маску равнодушия и холода, отказался от попыток держать все под контролем и решил расслабиться, отдавшись моменту. — Бедо, ты знаешь, что я тебя люблю…? — юноша смотрит на него щенячьими глазами и укладывает голову на бедро. — Очень сильно люблю… — Да, я знаю… конечно, я это знаю… Тонкие длинные пальцы медленно перебирают пепельные пряди. Мягкие подушечки проходятся по щеке, вырисовывая четкую линии скулы. — Казу, вставай с пола… холодно же… не хочу, чтобы ты простудился. — Мне так спокойно, Альбедо… — бубнит, не поднимая головы. — Не хочу вставать… — Вставай-вставай, — судмедэксперт протягивает руки, — если будешь сидеть на полу, я не дотянусь поцеловать тебя. Я же старый уже, спина не сгибается и всё такое. — Хочешь, я буду называть тебя «папочкой»? — смеётся, неспешно поднимаясь. — Папочкой с файлами? — Альбедо опускается спиной на кровать и утыкается взглядом в потолок. — Эти фетиши у тебя после Паймон остались? — Мой единственный фетиш — это ты, Альбедо… и где мой поцелуй? Усмехнувшись, медик отползает на кровати назад, чтобы полностью лечь на неё. Кадзуха нависает над ним, уперевшись одной рукой в подушку, и гладит второй рукой по щеке. Альбедо покорно лежит под ним, смотря в глаза без сомнений и страха. Юноша неуверенно опускает голову и накрывает сухие искусанные губы медика ласковым поцелуем. Альбедо же обвивает его шею и приподнимается, оторвав лопатки от постели. Он пропускает язык Кадзухи в свой рот, углубляет поцелуй и жмется к чужим устам так осторожно и нежно, но при этом откровенно и пошло. Кадзуха запускает руку в его светлые непослушные волосы и придерживает голову Альбедо под затылок. Этот смазанный поцелуй длится лишь несколько секунд, но время словно замерло. Вся жизнь стоит на паузе, пока неловкие прикосновения становятся чуть более уверенными, а взгляд алых глаз наполняется желанием. — Ты самое дорогое, что у меня когда-либо было… — шепчет юноша ему в губы. — Альбедо… Медик молчит, смотря сквозь полузакрытые веки. Кадзуха осторожно укладывает его голову на подушку и убирает волосы с лица. Юноша склоняется над Альбедо, подносит белокурую прядь к своему носу и глубоко вдыхает: — Твои волосы стали длиннее… и пахнут так же, как и три года назад… — А ты и правда осмелел, — усмехается. Его холодная ладонь ложится на щеку Кадзухи, а большой палец принимается поглаживать скулу. — Эстетично… — Оставишь всё на меня? — юноша смотрит ему в глаза со слабой надеждой. — Оставлю… — вздыхает. Это решение далось ему непросто, но все же слишком хочется наконец избавиться от дурной привычки всегда брать ответственность на себя. Легкий страх связан лишь с тем, что у него давно не было близости, но доверие к Кадзухе пересиливает. — Спасибо, — Каэдэхара припадает губами к его шее, проводит языком и мокро целует, вычерчивая тату в виде ромба. Прикрыв глаза, Альбедо запрокидывает голову и вжимается в подушку. Юноша осторожно кладёт ладонь на его плоский живот и ведёт вверх, пробираясь мягкими холодными пальцами под легкую ткань домашней футболки. Он скользит ногтями по выпирающим рёбрам, пока влажные пухлые губы продолжают оставлять мокрые поцелуи на шее и скулах. Подушечки пальцев касаются твердого соска, и по телу Альбедо проносится волна дрожи. Медик поджимает губы, чтобы случайно не застонать от ласки, по которой безумно соскучился, но этот жест лишь раззадоривает Каэдэхару. — Стараешься оставаться холодным и сильным? — проговаривает юноша, заметив, как острые зубы впились в нижнюю губу. — Боюсь спугнуть тебя, если начну кряхтеть и разваливаться, — усмехается. — Бедо… — Кадзуха задирает его футболку и смотрит на исполосованную тонкими порезами кожу. — Ты прекрасен… просто расслабься и ни о чем не думай… не нужно сдерживаться, не нужно пытаться сохранять маску холода… просто побудь собой… Тем «собой», которого ты всегда прячешь… Ничего не ответив, Альбедо отворачивает голову в бок, что вызывает на лице юноши слегка обреченную улыбку. Он знает, что парню слишком тяжело показывать себя настоящего, а образ, за которым тот привык скрываться, уже стал донельзя родным и привычным. — Нестрашно, если не сможешь… я люблю тебя любого, — шепчет юноша. Поддевая футболку пальцами, Кадзуха без труда снимает её с Альбедо и опускается с поцелуями на его торчащие ключицы. Горячие губы обводят мелкие шрамы, словно стараясь не пропустить ни единой отметины, которую Каэдэхара всей душой ненавидит. Каждая эта царапина, каждый след, каждый шрам — как напоминание о том теракте, что разделил жизнь на «до» и «после». Ненавидит. До боли в груди ненавидит. И точно так же любит. Жаркие поцелуи скользят ниже — на впавший живот. Как только язык касается торчащих костей, Альбедо прогибается в пояснице. Его ладонь опускается на голову Каэдэхары, и пальцы принимаются перебирать мягкие пепельные пряди. Кадзуха осторожно берётся за резинку домашних штанов и спускает их вместе с бельем, оголяя возбужденную плоть. Юноша слышит шумный выдох сверху и поднимает взгляд. Он смотрит в глаза Альбедо, который осторожно поглаживает его по голове. Каэдэхара показательно глубоко вдыхает запах чужого тела, улавливая привычный аромат цветов. Один и тот же шампунь, один и тот же гель для душа, один и тот же парфюм… за три года все эти запахи уже настолько чётко поселились в голове Кадзухи, что стоит ощутить их хоть где-то, как воображение сразу же подкидывает ему образ Альбедо. Высунув язык, юноша проходится по нежной коже от основания и выше. Медик нервно сглатывает, а пальцы сильнее зарываются в пепельные волосы. Зубы с новой силой впиваются в искусанную до крови губу, пока рука на голове юноши подрагивает. Кадзуха пропускает в рот влажную головку и проводит кончиком языка по уздечке. Кожа Альбедо тут же покрывается мурашками. Долгое отсутствие близости сделало его слишком чувствительным к таким прикосновениям. Тело изнывает от жажды, пока разум ещё пытается противиться. Кадзуха втягивает щеки, заставляя ноги Альбедо дрожать. Юноша опускается головой ниже, пытаясь взять глубже, и останавливается на половине. Он кладёт ладонь на основание и несильно поглаживает. Чувствуя на языке солоноватый привкус, он отстраняется — вязкая слюна тянется по подбородку. Каэдэхара размазывает предэякулят по всей длине и вновь опускает голову. Высунув язык, он водит кончиком по отверстию уретры, смотря при этом в голубые глаза, что с таким интересом наблюдают за ним. Сделав глубокий вдох, Альбедо тянется рукой к верхнему ящику комода около постели. Кадзуха прослеживает каждое его движение, продолжая ласкать языком головку. Он готов был бы ждать столько, сколько понадобится, ведь понимает, что прошлый год заставил Альбедо пережить все двадцать восемь лет его жизни заново. Алые глаза округляются от удивления, когда рука медика протягивает ему тюбик со смазкой и презерватив. Юноша поднимает голову и несколько раз растеряно хлопает ресницами. — Да, ты все правильно понял, — Альбедо отвечает на немой вопрос. — Только… осторожно, ладно…? — он отводит взгляд в сторону, словно смущаясь своей просьбы. — Бедо, ты не обязан… — Но я хочу. К тому же, ты ведь обещал, что я могу на тебя положиться и просто ни о чем не думать, да…? Юноша быстро кивает и принимает у медика из рук смазку и презерватив. Выдохнув, Альбедо откидывается на спину, сгибает ноги в коленях и вжимается затылком в подушку. «Он правда передает инициативу мне…? Вот прям полностью…? — Кадзуха несколько секунд просто смотрит на вещи в руках. — Хотя… днём он сказал, что устал все контролировать…» — Ты можешь на меня расчитывать, Бедо, — Каэдэхара целует его в колено, получая в виде ответа судорожный выдох. Теперь Альбедо кажется ещё более хрупким, чем раньше. Хочется защитить его от всех и вся, дать ему чувство спокойствия и безопасности, помочь ему расслабиться и полностью довериться. Щелчок тюбика со смазкой заставил медика вздрогнуть. Комната наполняется приятным запахом фруктов. От нервов раненое бедро начинает неприятно тянуть. Словно почувствовав это, Кадзуха, устроившись у Альбедо между ног, наклоняется к нему за поцелуем. Легко поддев бежевое худи, медик стягивает с юноши верх одежды и проводит пальцами по его крепкой спине. Осторожный поцелуй отвлекает Альбедо от ощущений в ноге. Кадзуха проводит языком по нижней губе, подхватывает её и несильно всасывает. Во рту сразу ощущается привкус металла. Не отрываясь от бледных уст Альбедо, юноша проталкивает первый палец, обильно смазанный лубрикантом. Чувствуя, как напряглось чужое тело, Кадзуха поднимает голову. — Расслабься, Бедо… — тихо шепчет, потираясь носом о его щеку. — Расслабься и доверься мне… Голубые глаза, такие чистые и невинные, смотрят на юношу с надеждой и сквозь слабый страх. Альбедо кивает, и Кадзуха невесомо целует его в висок. Нежно и едва уловимо, будто бы боится лишний раз прикасаться. — Вот и умница… — Каэдэхара ласково шепчет ему на ухо. Светлые волосы хаотично рассыпаны по всей подушке, в голубых глазах стоят слёзы, а в груди застрял стон. Дыхание сбилось ещё давно, стук сердца эхом отзывается в голове, бледные щеки покрываются румянцем, а по лбу стекают едва заметные капли пота. Теряясь в возбуждении и жажде, Альбедо совсем пропустил тот момент, когда Кадзуха добавил второй палец. Парень не чувствует боли или дискомфорта — лишь желание не останавливаться. — Бедо, не забывай дышать, — напоминает юноша, заметив, как прерывисто и судорожно тот выдыхает. Медик лишь кивает в ответ. Он боится, что если попытается что-то сказать, то связный текст будет прерван стоном, когда пальцы юноши заденут простату. Третий палец заставил Альбедо свести брови к переносице и болезненно нахмуриться. Кадзуха целует его в уголок глаза, чувствуя привкус слез на губах. Медик цепляется руками в его плечи и тяжело выдыхает тому на ухо. — Ещё немного… — шепчет юноша. — Чуть-чуть потерпи… — К-Казу… — Альбедо довольно высоко простанывает, отчего тело Каэдэхары пробирает крупная дрожь. Поцеловав возлюбленного во влажный от пота лоб, юноша выравнивается и вынимает пальцы. Альбедо тихо выдыхает, ощущая внезапную пустоту. Он с интересом наблюдает за тем, как Кадзуха раскрывает зубами упаковку, быстро избавляется от одежды и раскатывает презерватив по всей длине. Понимая, что в таком положении бедро будет слишком сильно и неприятно тянуть, Альбедо переворачивается на живот и поднимается на колени. Юноша проводит пальцами по его хрупкой спине, словно пересчитывая позвонки, и медик несильно выгибается и пятится назад. — Скажи, если будет неприятно или больно, — Кадзуха целует его в плечо. — Угу… Медленно и стараясь сделать все как можно осторожней и аккуратней, Каэдэхара входит, растягивая узкие мягкие стенки. Альбедо ничего не говорит, он замер и будто бы вообще не дышит. Кадзуха продвигается миллиметр за миллиметром, постоянно останавливаясь и прислушиваясь к реакциям чужого тела. Он сам уже изнемогает от возбуждения, слишком долго ждал этого момента, но ужасно страшно сделать больно, а ответственность неподъемным грузом свалилась на плечи. — Альбедо, дыши, пожалуйста, — напоминает, ощущая чужое напряжение. — Д-да… — прерывисто отвечает тот. Войдя до конца, Кадзуха вновь замирает. Он ждёт, пока Альбедо привыкнет, а его дыхание немного выровняется. Устилая узкие плечи поцелуями, юноша осторожно поглаживает медика по талии, несильно надавливая короткими ногтями. Подобное заставляет кожу покрываться мурашками, а тело — дрожать. — Я… я готов, Казу… — Альбедо подбирает под себя подушку и падает в неё лицом. — Ты можешь двигаться… — Хорошо. Оставив ещё с десяток поцелуев, чтобы максимально расслабить любимого, Каэдэхара выравнивается и, опустив ладони на ягодицы Альбедо, медленно начинает двигаться. Сегодня, кажется, второй раз, когда медик позволил себе занять нижнюю позицию под Кадзухой, но ощущается он совсем не так, как первый. После амнезии их отношения в принципе кажутся им обоим не такими, как были до. Каэдэхара заметно вырос, он стал серьезнее и взрослее, а Альбедо начал понемногу принимать себя. Не отвергать, скрывая эмоции за масками равнодушия, безразличия и холода; не отталкивать «того» себя, слабого и неуверенного, которого он столько лет прятал глубоко в душе; а слышать, понимать и принимать. Внезапный резкий толчок прошелся по простате, и Альбедо громко простонал, закинув голову. Сам от себя не ожидая подобного, он спешит уткнуться лицом в подушку. — Ты звучишь просто прекрасно, Бедо… — прерывисто из-за сбитого дыхания проговаривает юноша. — Я бы хотел слышать это постоянно… — Извращенец… — Альбедо поворачивает голову и смотрит через плечо. — Перкосрак Озабоченный. — Есть такое… и кто в этом виноват? — Кадзуха сжимает в руках его ягодицы. — Это же ты сводишь меня с ума, Бедо… Очередное попадание по простате вынуждает медика вновь уткнуться в подушку и тихо проскулить. Каэдэхара усмехается: — Не знал, что твой голос может звучать так высоко и невинно… Альбедо ничего не отвечает. Медик запускает руку под себя и обхватывает пальцами пульсирующий от возбуждения член. Тело просит разрядки, и он подстраивается под неспешный ритм Кадзухи. Размазывает по всей длине проступившую влагу, скользит к основанию и сжимает пальцы в кольцо. — К-Казу… быстрее, пожалуйста… — Хорошо, милый… Постепенно наращивая темп, Каэдэхара ускоряется. Он знает, что долго не продержится, но, похоже, Альбедо и сам уже на пределе. Его мышцы напряжены, а тело дрожит, он хныкает в подушку, подавляя в себе стоны. Кадзухе хотелось бы слышать их, хотелось бы попросить Альбедо не закрываться, но комфорт превыше всего. Если медик не готов настолько обнажать душу, пусть будет так. Несколько рваных и грубых толчков на всю длину выбивают из легких Альбедо остатки воздуха. Он отрывает голову от подушки и закидывает назад. Рука скользит вдоль истекающего члена, ускоряется и сжимает, большой палец проходится по уздечке и, простанывая имя Кадзухи, парень изливается на мягкие простыни. Тело сразу становится слишком чувствительным. Мышцы сокращаются, и он довольно сильно сжимает член Кадзухи внутри себя, отчего юноша кончает следом, заполняя презерватив. Альбедо безвольно падает на бок. Дыхание постепенно выравнивается, а взгляд упирается в стену. Кадзуха ложится рядом и осторожно обнимает парня за плечи. Юноша выдыхает ему в затылок, раздувая слипшиеся от пота влажные пряди. — Нам нужно сходить в душ… — Каэдэхара невесомо обнимает медика за талию, прижимая к себе. — Как ты себя чувствуешь…? — Я… в порядке… — он поворачивает голову. — А… а ты, цветочек? — Тоже… — юноша трётся носом о волосы Альбедо.