В каждом маленьком ребенке

Ноэ Локид, магистр факультета прикладной магии, прикрывшись иллюзией потягивал кофе и черкал наброски нового артефакта, пока тянулась эта бессмысленная процедура зачисления. Хотя, тут и иллюзия почти не требовалась. Ректор и по совместительству лучший друг, официально — уважая право преподавателей на частную жизнь, а скорее всего — не желая плодить гарем из восторженных поклонниц как из стройных рядов студенток, так и преподавательниц, постановил носить мантии с такими глубокими капюшонами, что можно было бы и из носика чайника хлебать — никто бы не заметил. Впрочем, мороки создавать — одно удовольствие, а отказывать себе в удовольствиях Ноэ не любил. Ещё лучше было бы создать фантом и отправить вместо себя, но сыпать остротами материальную копию научить сложно, а молчаливого магистра раскусывал не только Влад, но и почти каждый встречный. — Следующий! Тишина, воцарившаяся в зале, его поначалу нисколько не смутила. Ручка-самописец выводила очередной неуд на творчестве кого-то из дохлых котят магистра Нолана. Хотя, нет, дохлые — это к Владу, там скорее слепые, судя по тому, как мажут летающими мечами. А он говорил ректору Дракуле выписать по программе обмена узкоглазого основателя пути меча, но тут же друг детских лет, как можно его оскорбить. И криволапые котята не только контрольную списать не могли без ошибок, но и имели шанс скорее прикончить себя, чем противника. А учебный план так и не пересмотрели, не вернули примитивные файерболлы на законное место лучшего друга боевика. Так вот, он бы не поднял головы, если бы в чашке не обнажилось дно. На обнажённое дно смотреть было грустно, поэтому (и только поэтому, а не потому, что магистр Бернелл особенно противно ахнула) магистр перевёл взгляд на очередного претендента. — Откуда ты, дитя? — озвучил кто-то из сидящих на противоположном отроге полукруглого стола общую мысль. И удивителен был не возраст поступающего (года четыре, хотя привратник детей младше шестнадцати не пускал), а ярко горящий двухцветный огонёк дара. — Я беру его к себе в ученики! — едва не хлопая в ладоши заявила выскочка, получившая звание магистра всего пару лет назад. — Ваш факультет славится своими многочисленными и образованными выпускницами, магистр Бернелл, — подчеркнул Ноэ, жадно разглядывая юное дарование. Чужая пульсация дара резонировала с его собственной, а какой потенциал… — Господин ректор, я готов взять этого юношу в личные ученики. После недолгих мучений буриданова осла, ректор разрубил этот гордиев узел. — Факультет ясновидения. Магистр Локид, для ваших артефактов и иллюзий мальчик ещё очень мал. Ну да, отправить из академии подрастать ребёнка не могут — Карниван утащит в свои адепты, он-то на возраст не смотрит. А сломать мальчику судьбу просмотром сериалов про прошлую жизнь вещей или прыжками в будущее — пожалуйста. Это ведь артефакты опасны, а многие знания — нет. — Как тебя зовут, мальчик? — засюсюкала магистр факультета ясновидения, и даже из-под капюшона чувствовалось, что она улыбается. — Максимилиан. Ну и имечко. Ребёнок извелся, пока его выговаривал, о чем только родители думали. К вопросу о них… — А тебя родители не потеряют, Максимилиан? — Магистр Локид! — Магистр Бернелл, вы же не думаете, что детей приносят аисты. А отнимать ребёнка у отца с матерью во имя своих амбиций нехорошо, — покачал головой Ноэ, под прикрытием широких рукавов наполняя свою чашку. Впрочем, он мог бы сейчас хоть станцевать на дубовом столе, все равно все внимание почтенных коллег забирало это растрепанное чудо, внимательно всматривающееся в самого Ноэ. — Папа? — пискнуло оно. Затем ещё более виновато и уверенно добавило, — папа! Я не специально стащил артефакт, только маме не говори. Мрак! Все артефакты работали: и сережка в ухе, и тот, который был установлен поблизости от области применения, но вот она — недопустимая погрешность артефакторики стояла перед ним и сверкала разноцветными глазами, исключающими особое сомнение в правдивости слов неучтенного сына. — Магистры, на сегодня приём окончен, продолжим завтра! — Влад рыкнул на разбушевавшееся стадо чёрных балахонов, и стало тише, но шепотки все равно плыли по залу. — Лале, останься. Магистр Лайя-это-я-но-называйте-меня-Лале Бернелл, которой лень в магическом паспорте имя поменять, опустилась перед малышом, погладила по голове и что-то шепнула. Его сыну! Захотелось поднять ребенка и унести подальше от влияния этой ходячей катастрофы, чтобы она ещё его проблемы решать не сорвалась. Они как-нибудь сами решат. Ноэ подхватил Макса — мало того, что имя длинное, так ещё и безвкусное, кошачье, явно мать выбирала — унося подальше от милосердной заступницы всех и вся. — Ноэ, я хотел предложить тебе помощь Лале, — Влад расхаживал по залу, заложив руки за спину, — у неё ведь у самой сестра младшая есть, она знает, как обращаться с детьми. — Сестра — не сын. Не бойся, детёныш, что-нибудь придумаем и без женского присутствия. Выскочка замерла, кажется, всхлипнула и сбежала — только двери и хлопнули. — А у неё вкусное печенье, она сказала, — протянул русоволосый сладкоежка. — И она меня на чай пригласила, можно даже с тобой. Мама тоже печёт печенье, пекла, — печальный шмыг, — когда я пропал. То, что помощь все же нужна, Ноэ понял слишком поздно, когда, похолодел от осознания, что этот недоделанный артефакт — маховик времени — его самая грандиозная задумка, к которой он ещё не приступал по причине непростительной краткости суток, видимо, в будущем оказался создан. А юная копия его самого, за исключением цвета волос — Ноэ умел уступать, иногда — проявляла исключительный интерес к артефактам и только артефактам. Усыпить маленький вечный двигатель сказками не удалось — Макс требовал артефакты. То, что это могла быть книжка, а не оригинальные образцы, будущий отец понял спустя две сломанных наработки, которые маленькие ручки с удивительным проворством раскрутили до исходных элементов. — И как у тебя получается? — Я весь в маму, ты же сам вечно вздыхаешь. Смотрю, как ты собирал и раскручиваю. Похоже, он выбрал самую неподходящую кандидатку на роль матери своих детей — с диверсионными способностями. Но кого? Ноэ перебрал в памяти лица своих пассий и понял, что выбора у него особо не было — все, как на подбор, в матери не гордились. Ему плевать было на их дар, да и на ум тоже, он же не на конференцию их приглашал вести высокоинтеллектуальные беседы. — Папа, я есть хочу! И молока на ночь! Взъерошив идеальную укладку, словно собирался играть сцену безумия, Ноэ отправился искать в своей холостяцкой берлоге продукты, но не нашёл того, чем маленький сын не отравился бы. Пришлось активировать артефакт связи и заказывать полезную пищу на дом, пролистывая вместо привычного справочника магических проводников кулинарную книгу. Отсутствие женской руки и присутствие ребёнка к ночи чувствовалось острее. — Папа, а где мама? Почему ты домой не идёшь? Ноэ вдруг показалось таким заманчивым: уйти в затвор на какой-нибудь остров, презреть волнения плоти и просто творить артефакты. И ни одной женщины в округе и в его объятиях! Да он от них шарахаться будет. — Влад, — склеп отозвался гробовым молчанием. — Влад! Да чтобы всю кровь комары выпили, братья твои меньшие, а тебе не досталось! До пробуждения сладко посапывавшего Макса оставались считанные минуты, до пар у великовозрастных оболтусов — час. Как совместить сына и студентов Ноэ знал чисто теоретически: за сыном присматривает мать, за студентами — он. Но загвоздка в том, что мать Макса осталась в будущем, а маховик времени, Макс и Ноэ в прошло-настоящем. — Убью! Нет, ректор — милейший человек, который и человеком, строго говоря, не является, но к утренним подъёмам относится категорически плохо — жаждет крови будильника. Будильники в академии — отдельная статья расходов, кстати. — Я к тебе вот по какому делу, — Ноэ облокотился о склеп, обтирая бежевым и совершенно неуставным камзолом старую известку. Впрочем, щелчок пальцев и нет пыли — нет проблем. Талант навлекать на себя гнев проявился в нем раньше всех остальных бесчисленных талантов, так что иммунитет к чужим ближнеубийственным намерениям выработался крепкий, и на горящий взгляд Влада он лишь изогнул бровь. — У меня пары, студенты, приёмная комиссия и сын на руках. Он же все разнесет! В нем кажется, соединились взрывчатка и вечный двигатель и, главное, он ужасно огорчится, если я его не возьму с собой. У тебя только приёмка, не мог бы ты? — Нет, — Влад обвел рукой свой склеп, — и не думай, у меня тут приличный склеп, включённый в список культурного наследия, картины хранятся ещё времен моей молодости. Ты знаешь, сколько труда стоило Лале отреставрировать их? Да она едва в прошлом не осталась! А вот Лале, кажется, как раз свободна и детей она любит, можешь поговорить с ней. Знаю, терпеть не можешь, но даже твой Макс ведёт себя не столь по-детски. Вернулась из прошлого… Ноэ исчез в портале легко и незаметно. Ещё бы, прыгать с места на места порталами он научился раньше, чем ползать. Ну, может быть он слегка преувеличивает и ползать все же начал раньше. Идея поговорить с магистром ясновидения — будем надеяться, что Влад дал ей звание не за красивые глаза и неясную симпатию, потому что в отношениях, тех самых, они не состояли, на это у Ноэ глаз наметан — становилась все более привлекательной. — Мы идём пить чай с печеньем, — Макс запрыгал от счастья, разулыбался и вприпрыжку помчался по указанной отцом тропинке. — А ты знаешь, почему в гости ходят по утрам и это правильно? — Почему? — машинально отозвался Ноэ, прикидывая, чем придётся расплатиться с магистром Лайей-всем-помогаю Бернелл. Выходило, что нервами точно, возможно, настроением. — А с утра печенек больше. А потом их прячут в животики. И все, — Макс развёл руками, а Ноэ все-таки не удержал ползущие вверх губы и фыркнул. Может, не настолько и большая ошибка то, что сын родился. — А когда мама перестанет сердиться, мы вернёмся? Там меня братик ждёт. — Братик? — о нет, того Ноэ жизнь ничему не учит? — Мама хочет девочку, а я просил братика. А ты согласен и на мальчика, и на девочку, и на обоих. А если мальчиков больше, мы же сила, мог бы меня поддержать, — кто бы его поддержал. Один раз — погрешность, два — закономерность, а три, подумать страшно, — система. — Мы пришли? Пап? Ноэ кивнул, нашарил взглядом колокольчик и требовательно дёрнул за верёвочку, едва не обрывая золотой звонок. За дверью послышались торопливые шаги — Бегу! Влад, прости, я припозднилась, они только подрумянились, — дверь скрипнула, выпуская из недр коридора пушистую, явно только что вымытую и не досушенную голову и удивительно чистое личико — никаких иллюзий. Магистр покраснела, ойкнула, вспоминая, что на ней нет мантии — только футболка с обнимающимися вислоухими кошками и юбка в клеточку, а потом пошатнулась, потому что Макс бросился к ней, обнял, утыкаясь лицом в колени. — Мама! Я не специально! Папа предатель! Ноэ стянул с головы капюшон, провожая в последний путь надежды на здравомыслие своей будущей версии. В карих глазах магистра отразился тот же ужас. — Но это невозможно! Увы, прошлое вязаных носков в кошмарную черно-красную полосочку, увиденное Лайей-все-сгорит Бернелл, не противоречило словам Макса. И как Ноэ угораздило так? — И что делать будем? Десятое печенье из спасенной Ноэ партии у его сына отобрала тонкая, но безжалостная рука. — Попа слипнется. И кашу доешь, а то сил на день не будет. За маму, за папу. Вот молодец. Прожевав овсянку, Макс смерил остатки мрачным взглядом, набрал ложку: — За братика, — и съел, глядя на маму с явным намёком. Она намёка не поняла, развернулась к Ноэ и спокойно заметила: — Вы были правы, магистр, я не думаю, что детей приносят аисты, это делают бракованные артефакты. Так как будем сообщать родителям? — а она ехидна, оказывается. Даже зевота прошла, а то достала своей вечной жертвенностью. Если все чужие проблемы становятся своими, то это уже патология. Ноэ закинул в рот ещё пару печений и поднялся. — Лайя, — сейчас будет коронное «называйте меня Лале». О, он угадал. Только что-то новенькое «в честь прапрабабушки» добавилось, — Вы приглядите за Максом? Боюсь, иначе академия не устоит и мы останемся безработными. «Вот так жил ты, Ноэ, в преподавательском особняке, не тужил, но в одночасье появились жена, которая не жена, и ребёнок, который ребёнок, но не совсем его. И как дальше выкручиваться?» — он почти покинул территорию ясновидцев, как сзади его ухватили за мантию и не по погоде раздетый ребёнок зашептал горячо и печально: — А где мой братик? — Его ещё нет, детёныш, — уставная хламида запеленала сына идеально. — Это прошлое. Сказать правду стоило, иначе его ребенок когда-нибудь увидит прошлое, а себя в нем не найдёт. Это лишь вопрос времени. Но как она только додумалась выпустить Макса без верхней одежды на улицу? Мозги куриные? — То есть, вы с мамой ещё не познакомились? — дети всегда переносят удары судьбы достойнее взрослых или это ему с сыном повезло? Ноэ выдохнул, радуясь, что истерика обошла его стороной. — Тогда я тебе все расскажу. Мама любит нас с тобой и братика, лаванду и в чай, и в букетах, ещё лысого кота дяди Лео, ещё рисовать картины. Не любит, когда ты пытаешься избежать визитов к прадедушке. И моё имя ей не очень нравится, мама говорит, что это ты придумал. А мне нравится, пап, я всегда хотел быть Максимилианом, ты в будущем знай. Временная петля затянулась на шее. Кажется, Ноэ понял, кто дал ребёнку это имя. Только трое — это все же перебор. Два максимум.