Обними его вовремя

      Последние бревно приземлилось на стеллаж, и Таббо с облегчением выдохнул. Затянув посильнее бинты, он утёр пот со лба и с гордо закинутым на плечо топором посмотрел на труды последних часов работы. Осенний ветер колыхал мокрую чёлку паренька на фоне уходящего за горизонт солнца. Такого же яркого, как и улыбка гибрида барана, который с наслаждением смотрел вдаль и думал о том, как много посиделок у камина он сможет устроить вместе с домочадцами. Таббо, казалось, совсем не заботила ноябрьская стужа, так как работал он в одной зелёной майке и рабочих штанах цвета хаки. Его влажные обнажённые плечи светились в лучах уходящего за холмы огненного шара, когда он подошёл к бочке под навесом и потянулся зачерпнуть воды. Сложенные лодочкой ладони брызнули живительной прохладой, которая приятно обожгла щёки. Таббо улыбнулся, надавив указательным пальцем на закрытое веко и потянулся к висевшему на стойке жилету. Мех, кое-где спутанный — даже где-то с опилками — в шарики, коснулся шрама на подбородке, и Таббо заблеял на собственную забывчивость. Аккуратно коснувшись огрубевший кожи, он тяжело выдохнул и потёр себя за локоть. Бурое пятно, заменившее ему правый глаз, в очередной раз заставило парня вернуться к старым воспоминаниям, но лишь на миг. Короткая вспышка из прошлого уже не вызывала того удушающего ужаса, как раньше, и Таббо, моргнув с пару раз, просто мысленно поставил галочку о том, чтобы в следующий раз накидывать капюшон с левой стороны.       Топор был приставлен к покосившейся стене сарая, охапка поленьев связана прочным узлом. Вставив последний гвоздик в белок ушка-застёжки на жилете, Таббо получше устроил дрова на спине и зашагал в сторону дома.       Гибрид ойкнул, зацепившись рогами за ветку дерева, которую они недавно высадили почти у самого порога.       Всё началось с саженца, свалившегося Майклу на голову во время их последней прогулки. Любопытному поросёнку очень хотелось посмотреть, чем там таким интересным занимается его второй папа вместо того, чтобы, например, катать его по особняку или учить Бенсона летать. Сколько бы не пытался Таббо сбить навязчивую идею Майкла сходить на «работу» Ранбу, пиглин со свойственным его возрасту упрямством топал копытцами по полу и указывал лапкой мягкой игрушки в окно — туда, где находилась ферма дерева. Гибриду барана оставалось только сварить горячего шоколада для любимого мужа и завернуть в тканевый узелок несколько арбузных долек для сынишки, прежде чем они отправились в путь.       Таббо несколько раз перепроверил, чтобы голубой платочек с пчёлкой на щеке плотно прилегал ко рту малыша. Пара по-прежнему не знала, насколько устойчив их адский во всех смыслах сынишка к морозам, так что негласным правилом среди них было кутать его с ног до головы, если они собирались выходить на улицу. К тому же это была его первая более-менее дальняя прогулка. Если Таббо ограничивался платком, шапкой и парой шерстяных рукавиц, то Ранбу просто носил Майкла с собой во время прогулки — не дай Прайд его ботинки угодят в лужу. Ранбу предпочёл бы сам встать босыми ногами в эту самую лужу, если это значило, что с их сыном все будет в порядке. Андерскода смешило и умиляло поведение мужа, но он прекрасно понимал опасение эндермена. Ведь и сам Таббо ни раз подвергался «нападению» заботы Ранбу, когда баран случайно резался об нож или, скажем, ронял стопку бочек себе на ногу. Гибрид позволял позаботиться о нём, но только Ранбу и только тогда, когда никто не сможет увидеть румянец Андерскота после очередного оборота бинта вокруг его запястья.       Тогда дорога до лесопилки не запомнилась ничем весёлым. Разве что маленький поросёнок, хлюпая ботинками по мокрому травяному покрову, внезапно остановился и указал пальчиком на пасущуюся неподалёку свинью, с полным гордость голосом восклицая: «Техноблейд!». Другая его рука повисла вдоль тела и крылышко плюшевой пчёлки угадило в грязевую топь. Доставая руки из тёплых карманов, Таббо подхватил сына вместе с неудачливой игрушкой и прижал к себе, хваля пиглина за внимательность. Весь остальной путь Майкл, перевалившись через плечо папы, махал на прощание косоглазой свинке, продолжавшей как ни в чём не бывало щипать траву.       Не удивительно, что ребёнку захотелось заиметь у дома ель. Наверняка он рассчитывал вырастить из одного саженца такое же высокое, величественное дерево, которое предстало перед ними. Майкл чуть не перевалился через руку Таббо, который к тому моменту всё ещё прижимал к груди сына. Не без упрёков опустив брыкающегося пиглина на землю, парень пустился за ним следом. Погоня длилась недолго, и уже через пару шагов ребёнок остановился и с широко раскрытыми глазами уставился ввысь. Сквозь незамысловатый узор из иголок лился золотистый свет, оседая пятнышками на голубом платочке. Майкл щурился, но не отводил взгляд, — настолько величественного зрелища он ещё не видел.       Поросёнок повёл ушком, когда услышал, как кто-то садится рядом с ним.       — Нравится? — спросил Таббо и положил руку на плечи стоявшему во весь рост малышу. Правое колено рогатого упёрлось в древесный поддон у подножья дерева.       — Да! — с таким же восторгом, с каким он недавно поприветствовал свинью, крикнул Майкл. — А где папа?       Таббо задрал голову и озорно прищурил глаз. Он долгие для детского времени секунды высматривал что-то в кронах гиганта, прежде чем улыбнуться и с наигранной растерянностью сообщить ребёнку:       — Не знаю. Не поможешь мне найти его?       — Конечно, па!       Схватившись за локоть своего бараньего родителя, Майкл с ещё большей старательностью стал высматривать среди веток знакомую фигуру. Вот на нижнюю ветку присела ворона — наверняка она потом расскажет Филу о маленьком подвиге смелого поросёнка; вот с ветки повыше упала палка, а вот на самой верхней головой сидела… маленькая овечка? Маленькая, необычная такая, двухцветная и с длиной шерстью… Пиглин помотал головой и тут же подпрыгнул на месте, чуть не повалив расслабившегося Таббо на пол:       — Хвост папы! Хвост папы!       — Да, малыш, ты его нашёл! — Он потрепал сына по макушке. — Тыж мой внимательный здоровяк.       Торжествующие хрюканья малыша без труда долетели до чуткого слуха эндермена, и пушистая кисточка сменилось озадаченным лицом. Увидев знакомый колтун каштановых волос и желтый дождевик, Ранбу быстро заморгал от приятного сюрприза и тут же бросился вниз — по специально вырубленной в стволе лестнице.       Пока Таббо доставал из рюкзака бутылочку с приготовленным напитком, Майкл подошёл к дереву ещё ближе. Он не решился коснуться кроны собственным копытцем, так что опять подставил под удар игрушечную пчелу. Белая мордочка плюшевого насекомого упёрлась в ребристую древесину, и Майкл тут же отпрыгнул, роняя пчёлку на поддон.       — Что случилось, малыш? — Ранбу вынырнул из туннеля по правую сторону от Майкла. Пиглин дёрнул ушком и поджал копытца, наблюдая за садящимся перед ним на корточки взрослым. — Всё хорошо, оно не кусается, — наклонив голову, улыбнулся Бу. Майкл кивнул и, закусив ноготь, потянулся за игрушкой.       — Приятель, вынь руки изо рта! — больше в шутку крикнул Таббо, подходя к парочке. Гибрид не особо ограничивал приёмного сына, но вблизи Ранбу всегда демонстрировал свои родительские качества. Которой, по большей части, просыпались только в присутствии супруга.       Ранбу дёрнулся, когда на его спину приземлилось что-то горячее. Поросёнок засмеялся, обнимая игрушку, когда Таббо приставил в молчаливом жесте палец. Затем он расправил по лицу чёлку и навалился на мужа, высовываясь сверху перевёрнутым вверх тормашками.       — Твой, — поднял бутылку с напитком со спины эндермена и медленно опустил его сверху перед глазами Ранбу, — шоколад.       Щёки Ранбу окрасились в розовый и зелёный цвет, когда он почувствовал, как свободная рука гибрида опустилось на его голову и нежно потрепала его. Обычно эндеремен не любил чужие руки на своём теле, но Таббо имел привилегию. К тому же, он принёс ему шоколад.       — Спасибо. — Мурлыкнул по-эндерменски мужчина и потянулся к подарку. Но тут, засмеявшись, Андерскот убрал тару и замотал головой:       — Эй, а ты нам что взамен?       Поросёнок тут же продемонстрировал, чему он научился у своего рогатого родителя:       — Да, что?       — О Прайд, — Ранбу зажмурился и прижал когтистые ладони к лицу. Его плечо дёрнулось, поправляя Таббо на спине. — К двум сразу я не готов.       — Ну тогда ничего не получишь! — маленький пиглин подбоченился и гордо поднял подбородок.       — Ну точно Техно, — засмеялся Ранбу, опираясь на подбородок. Таббо подложил свободную руку под щёку. — Нужно сделать ему плащ к Хэллоуину.       — И футболку с надписью: «Уничтожитель Л’Менбурга».       — Таббо… — эндермен беспокойно повёл плечом, поворачиваясь к лежащему на его спине гибриду.       — Что? Я по-прежнему обижен на него из-за этого, — беззлобно улыбнулся Андерскод и, ухватившись одной рукой за спину супруга, указал на малиновое пятно.       — Мне жаль.       Ранбу выскользнул из-под парня и в то же мгновение выпрямился перед ним. Чёлка всё ещё скрывала глаза Таббо, и гибрид озадаченно шмыгнул, когда когтистая рука убрала её с лица. Одинокий голубой глаз с белой молнией внутри выжидающе уставился на него снизу.       — Ты, — неуверенно начал Бу, оглаживая открывшийся ему лоб, — всё ещё переживаешь из-за… них?       Гибрид барана усмехнулся, услышав вопрос. То, как Ранбу перемещался между своим обычным состоянием и гиперопекающим поражало. Таббо понимал, что от ответа буквально зависит следующие пару часов жизни его мужа, — пока он не забудет о, так скажем, неудачном вопросе. Смотря поочередно в разноцветные глаза Ранбу, парень, недолго думая, искренни ответил.       — Неа, всё в порядке. — Он правда не солгал. Да, даже когда он привык смотреть на мир одним глазом, то всё равно избегал зеркал и прочих отражающих поверхностей. Вид огрубевшей кожи отзывался болью в груди и взрывами фейерверков в ушах, но, к счастью Таббо, каждый раз Беловед был где-то неподалёку. Эндермен аккуратно выплывал с боку, становился напротив барана и клал руки ему на плечи, нежно прижимал к груди. Торопливый шепот не переставал литься успокаивающими словами. Постепенно эта простенькая мантра убаюкала тревогу юноши, и о травмах он стал вспоминать только если невзначай коснётся их.       — Хорошо, — улыбнувшись, сказал Ранбу, и обхватил голову Таббо. Лицо барана оказалось покоящимся между двух когтистых рук, и он с облегченно повис в них. Ранбу еле уловимо вздрогнул, почувствовав напор на его ладони, и тут же пустил длинные пальцы перебирать каштановые локоны: черная рука с заботой проходилась по шершавой щеке, оглаживая впадины, веснушки и прочие очаровательные несовершенства, а белая лишь почесала за ухом, чтобы не повредить рубцовую ткань. Хвосты парней размеренно качались из стороны в сторону, и Таббо вдруг услышал тихое урчание.       — Эй. — Из-под чёлки сверкнул ледяной огонёк. — Я всё ещё жду оплаты, здоровяк***.       — Оу, — Ранбу отвёл взгляд в сторону и с неохотой выскользнул из-под ушей мужа, — чего ты… — Перед глазами стояла обворожительная улыбка рогатого мальчика, его покрасневшие от мороза щёки и счастливые глаза, выглядывающие из-под чёлки. Не сразу Ранбу удалось собраться с мыслями и сформулировать вопрос. Коснувшись шеи, эндермен наконец-то изрёк нечто законченное: — Что ты хочешь? Таббо открыл рот, но тут сквозь ноги протиснулась поросячья мордочка и восторженно захрюкала:       — Бу, можно наверх? Можно, можно? — Деревянный настил прогибался каждый раз, когда копытца малыша-пиглина приземлялись на него.       — Ну, ты его слышал, — захохотал Таббо, еле стоя на ногах. Сын держался за две его ноги и каждый раз приходилось прилагать усилия, чтобы не свалиться на любопытного Майкла.       — Майкл, отпусти Таббо, — умоляющи протянул Ранбу и снова присел на корточки. Поросёнок тут подался назад, выскальзывая из тисков ног бараньего родителя, и, чуть не упав, оббежал Таббо и плюхнулся в широко расставленные руки эндермена. Ранбу подхватил малыша, прижимая его к груди и довольно заурчал.       Майклу всегда нравилось сидеть на руках эндермена. Рост Беловед превращал его для маленького ребёнка в замечательный смотровой пункт, с которого так прекрасно можно было выбирать следующую цель для исследования. И в этот раз он обхватил одним копытцем шею Ранбу, а другой, словно стоящий на носу шхуны капитан, указал на подъём: — Полный вперёд!       — Сейчас будет полный назад, если не прекратишь проказничать, — беззлобно заметил Таббо. Он потянулся на носках и потрепал сына за щёку, а другую руку засунул в карман.       — Ну папа, — недовольно протянул поросёнок и нахмурил бровки. Заметив это, Ранбу прыснул и посмотрел на хвост. Двухцветная кисточка, будто обладая собственным разумом, качнулась с пару раз из стороны в сторону и поднялась на уровень лица пиглина. Длинный хвост гибрида встал столбом и слегка согнулся на конце, общим видом напоминая змею. Мальчик ахнул, но больше от удивления, а эндермен улыбнулся, предвкушая свою шалость. Через мгновение кисточка дёрнулась и коснулась слегка ладошки малыша, защекотав его. Майкл засмеялся, задёргав ножками и смущённо тюкнулся головой в грудь эндермена.       — Майкл сказал, — сдерживая смех, обратился эндермен к барану, — что он будет вести себя хорошо. — Ранбу прошёлся указательным пальцем по спине сына и почувствовал, как под его рукой задёргалась спина от сдерживаемого смеха.       — Угу-угу, — потёрся пяточком об пиджак отца поросёнок, прижимаясь к нему сильнее.       Таббо склонил голову набок, любовно глядя на семейную идиллию. В тот момент он понял, что ему ничего не нужно, кроме как стоять сейчас там, под высоченной елью, и наблюдать, как солнечный свет гуляет по лицу мужа, а тот лишь щурится, касаясь носом голого черепа пиглина. Дабы спрятать свой румянец, Таббо безмолвно кивнул в сторону подъёма и закутался сильнее в густой мех, стараясь не задеть повреждённую щёку.       Пяточек поросёнка против воли запрыгал от опилок, залетевших в него из-за восторженного дыхания. Мальчик остановился и посмотрел на свой нос так, будто на него села пёстрая бабочка, и сжал его, продолжая идти вверх. Узкий проем не давал воздуху разгуляться в тесных проходах, и приятные по отдельности запахи смолы и древесины забродили в узком пространстве и смешались в сбивающее с толку зловоние, от которого хотелось поскорее убежать. Изобилие новых ощущений, давящая со всех сторон темнота и липкая смола, иногда касающихся копыт, соединились в один большой ужас, через который Майкл шёл только благодаря поддержке родителей. Таббо шёл позади него, подбадривая, а Ранбу плёлся сзади, задевая рогами каждый бревенчатый выступ.       Солнечный свет ослепил пиглина, когда он опёрся копытами на последнюю самодельную ступеньку. Опилки продолжали щипать глаза, и он потянулся протереть их. Желание поскорее выйти из замкнутого пространства, поросёнок продолжал вышагивать вперёд, сморкаясь и кашляя в голубой платочек.       И вдруг вторая нога не почувствовала ожидаемого давления под собой. Сильный порыв ветра поднялся и окутал Майкла, когда он резко распахнул глаза и увидел под собой замёрзшую реку, заснеженные холмы и тайгу…       Ранбу выскочил на площадку и, оттолкнув мужа, бросился к обрыву.       Малыш даже не успел понять, что чуть не умер, когда эндермен со всей силой дёрнул капюшон его желтой куртки на себя, завлекая сына в самые крепкие за всю его жизнь объятья. Майкл удивился ещё больше, когда второй папа подбежал к ним и обхватил руками маленькое тело сына, всё ещё находящееся в отчаянной хватке.       — Майкл… — Таббо хотел закричать на него: сказать, что нужно смотреть по сторонам, что нельзя далеко отходить от них в незнакомом месте, что, в конце концов, нужно быть менее расторопным, но вместо этого лишь сильнее прижался к Бу. Поговорить они смогут и потом, — в спокойной обстановке, — а сейчас ему просто нужно перевести дыхание под успокаивающее вибрации, исходящие от груди мужа.       Спустя пару минут Таббо наконец отлип от парочки и неловко почесал рог. Всё-таки ему стоит держать себя в узде, если он хочет защитить семью, а не поддаваться на эмоции. Его слишком богатая фантазия уже успела представить самый страшный сценарий, и он слишком сильно окунулся в выдумку, совсем забыв о настоящем. Ничего ведь не случилось, так? Тогда зачем засорять себе голову?       Остальную часть их визита Ранбу не выпускал пиглина из рук. Брюки на коленях из-за резкого броска по деревянной площадке порвались, но Ранбу было плевать. Смотря на всё это, маленькому стало настолько неловко, что в какой-то момент он задёргал за пиджак отца и хрюкнул, как бы извиняясь — хотя он сам окончательно не понимал за что.       — Лучше посиди со мной, хорошо? Папе так будет спокойнее…       Пиглин обиженно повёл плечами, но не смел ослушаться родителя. Так они и просидели, наслаждаясь звуками ветра, карканьем ворон откуда-то издалека и сладким шоколадом, согревающим их изнутри. Почти мирно, если бы в какой-то момент Ранбу не коснулся промокших ботинок малыша. Таббо, только услышав недовольное мычание, тут же отполз, падая на пол, и в дурашливой манере дунул на чёлку. За колыхнувшийся шторкой из волос он схватился взглядом за тянущуюся к нему руку, уже готовившуюся дать ему щелбан в воспитательных целях, поэтому тут же вскочил и подпрыгнул к проходу, ловя спиной расслабленный смех.       Так и закончился тот день. Обратно по лестнице Майкл шёл уже смелее, самостоятельно минуя каждую ступень, но на выходе остановился, осмотрелся, протёр пяточек и аккуратно ступил на подстил. Следом на него легла когтистая рука, одобрительно потрепав его за ушком. Затем Ранбу кивнул в сторону барана, сидящего на пне, как бы намекая, что не собирается доканчивать начатое. Таббо с опаской подошёл к ним.       На самом деле Ранбу частично обманул его, потому что он резко дёрнулся с места, схватил мужа в тески своих объятий и поднял над землёй. Полностью обездвиженный Таббо протестующе задёргался в хватке, но тут же был остановлен лбом, коснувшимся его. Андерскод лишь театрально повёл глазами, прежде чем игриво баднуть мужа в ответ.       Саженец он увидел уже когда фигура Ранбу скрылась за деревьями, так как Майкл поднял его высоко вверх и выставил перед солнцем, чтобы получше рассмотреть. Насмотревшись, ребёнок повернулся к отцу и с щенячьим глазами уставился в чёлку Таббо. Тот лишь обречённо вздохнул, выдыхая облачко пара, и буднично махнул рукой, прежде чем ахнуть от внезапно прижавшегося к его ногам сына.       Ель они решили посадить прямо перед домом, ведь это было первое яркое воспоминания малыша после его усыновления.       Вспомнив эту историю, желание рубить ёлку покинуло его разум, и баран, поправив дрова в узелке, с почтением обошёл дерево и нырнул на крыльцо. Дрова легли недалеко от порога, и Таббо расслабленно потянулся, прежде чем открыть тяжелую входную дверь.       Не успел он ступить в дом, как путь ему пригородила знакомая фигура в деловом костюме. Баран хмыкнул, рассматривая пятнышко от чая на красном галстуке, и задрал голову вверх. Его удивление сменилось страхом, когда лицо мужа встретила его двумя пурпурными огоньками, бессмысленно пялящимися перед собой. В ушах щёлкнуло, когда парень сглотнул и, пытаясь не касаться Ранбу, притянул из-за спины дверь и также опасливо прикрыл её.       — Эй, приятель? — облизнув губы, начал он. Конечно, он понимал, что происходит, и времени на размышление не оставалось. Он поднял руку над головой и стал махать перед лицом мужа. — Опять тебя Дрим вызывает, а?       Гибрид совсем недавно узнал о природе ночных похождений эндермена. В последние время Сэм очень заинтересовался забывчивым гибридом. В частности, из-за отчаянного желание последнего быть запертым в Пандоре. Охранник в одну из ночей остался стоять на платформе недалеко от капсулы Дрима и в какой-то момент из-за лавовой завесы он услышал, как заключенный произносит имя эндермена вместе со словами вроде «освободи», «приди» и «повинуйся». На следующий же день он вызвал по коммуникатору барана, когда Ранбу занимался шахтой.       «Он пытался загипнотизировать его на расстоянии, — пеликнуло устройство, выводя на экран текст. — Пандора далеко от вашего города, так что ему требуется больше сил на свои паршивые фокусы».       «А что, если не только Дрим может управлять им?»       «В каком смысле?»       «Вдруг он лишь становится марионеткой, которой можно внушить свою волю или типа того?» — Таббо показалось, что он сморозил глупость. Однако, Осамдюд задумался.       «Ты всегда можешь попробовать. Вы ведь, вроде как, женаты».       И, кажется, наконец-то ему представилась такая возможность. Не то, чтобы он особо просил, но делать было нечего. Оставалось только идти наугад и молиться, что догадки его из прошлого хоть немного оказались правдивы.       — Ранбу, — повторил он после вопроса о Дриме. Эндермен продолжал неподвижно стоять, подметая хвостом пол. Таббо задумчиво почесал подбородок и, сдерживая панику в голосе, продолжил: — Ты меня слышишь?       На этот раз из глубины горла гибрида поднялось слабое урчание, прежде чем звук прекратился, а сам Ранбу прищурил глаза и попятился.       — Эй, — Таббо выставил руки перед собой и, наконец, оторвался от двери. Смотреть на то, как Беловед хватается за голову, скуля и прижимая к голове уши, а затем присаживается на корточки, затравленно мяукая, оказалось невыносимо тяжело. Баран пытался сохранять самообладание, чтобы не бросится сейчас на пол — успокаивать мужа, — поэтому действовал осторожно. Сейчас его друг явно боролся с голосом, зовущем откуда-то из обсидиановых глубин, и малейшее дёрганное движение могло спугнуть сражающегося внутри себя Ранбу.       Таббо хотел помочь возлюбленному, и у него было пару предположений, что могло удержать эндермена и частично развеять гипнотическую дымку, однако идея казалось ему граничащей с безумием. И всё же, мысленно пожелав себе удачи, он тихо и нежно, будто подзывал дикого волка, прошептал:       — Ну же, не бойся.       Его челюсть свело — настолько приторно-сладко прозвучала его последняя фраза, но Андерскод старался звучать полностью невраждебно. Дело в том, что его предположение состояло в том, что сейчас Ранбу был похож на напуганного зверя поведением, доверия которого нужно заслужить. — Можно я подойду, ладно? Я ничего тебе не сделаю.       Парень медленно двинулся в сторону мужа. Эндермен резко затих и поднял затуманенный взор. Его рот разорвался от мутации: сквозь решётку из кожаных образований сочились пурпурные выделения, а по бокам от изуродованных губ выглядывали острые клыки. Зрачки помутнели, мерцая лавандовым огнём, а выражение лица, — ох, у Таббо тут же сжалось сердце от этого зрелища, — потерянное. Как будто маленький ребёнок только что случайно разбил вазу и теперь смотрит на родителей, ожидая неизбежного наказания. Кажется, у Таббо ещё был шанс образумить мужа, так как теперь он выглядел скорее испуганным, чем безучастным. Неужели его предположение было верным?       — Ранбу, приятель, давай мы встанем с пола и сядем за стол, хорошо? Иди просто за моим голосом, здоровяк.       Таббо использовался все прозвища, которые приходили ему на ум. Он хотел воззвать к внутреннему Ранбу, разбудить его воспоминания, отложившимися на подкорке мозга эндермена.       Сидящий на полу заскулил. Голоса в его голове смешались в непонятное щебетание, и пока Таббо говорил одно, они шептали абсолютно другое. Борясь с желанием подойти к двери, Ранбу встал на ватных конечностях и тут же склонился в сторону барана. Хрипловатый, непривычно нежный голос звал его будто с глубины колодца, и эндермен подвинулся ближе почти к сонному ведению, пытаясь сделать знакомое звучание громче.       — Вот так, хорошо. — Таббо потёр руки и затем постучал по бедру. Он всё ещё пытался отделаться от неприятного чувства, что ведёт себя с возлюбленным так, будто тот маленький щенок. — У тебя отлично получается.       С трудом отрывая туфли от скрипучего пола, Ранбу двинулся на него. Его спина низка склонилась над полом, волоча массивное тело в сторону знакомого голоса.       — Да-да, правильно, иди за мной.       План Таббо состоял в следующем: он проведёт его до стула, усадит, а дальше сядет перед ним и попытается вразумить. Главное привлечь внимание спящего Ранбу и понять, что может разбудить его окончательно. Также он планировал незаметно достать из бочки пару поводков, если эндермен всё-таки окончательно потеряет самообладание и сорвётся с места.       Под медленные шарканья они вдвоём дошли до места, где они обычно обедали. Каждый шаг давался длинному гибриду с трудом, так что у Таббо оставалось время приготовится. Не отрывая взгляда от мужа, он пустил руку в бочку, в надежде сразу же ухватиться за поводок, но как на зло под ладошкой от почувствовал лишь пару несчастных ниточек, тут же прилипших к его пальцам. Выругавшись, парень полностью развернулся к складу. Уже две руки скользнули в неизведанное пространство и без труда, практически одновременно, вытянули из глубин грубоватую верёвку. Выдохнув, баран повернулся, и тут же вскрикнул, потому что эндермен стоял прямо позади него.       Тут же Ранбу дёрнулся, поджав заострённые уши, и повалился на Таббо. Баран брыкнулся в хватке, но всплывшая в памяти догадка усмирила его. Чтобы не делал Ранбу, казалось, он не собирался причинять ему вреда.       Таббо вздохнул, чувствую, как когтистые пальцы оглаживают его плечи. Они делали осторожно, но не интимно, а будто изучающе. Баран старался не двигаться, терпеливо ожидая дальнейших действий мужа. В ушах стучало от напряжения, ноги прижимались к деревянной поверхности, а костяшки до треска сжимали край бочки. Таббо старался отогнать от себя мысль о том, что если сейчас он не вдарит одержимому по изуродованной морде, то Ранбу вопьётся когтями в его разгоряченную после работы плоть и зубами вгрызётся в плечо, прокусывая ткань. Он всеми силами пытался усмирить в себе барашка и попытаться довериться мужу, а главное — довериться себе.       Немного побродив по предплечьям, руки эндермена внезапно переместились на капюшон Таббо, от чего тот вздрогнул. Беловед смял густой мех под пальцами и, как ни странно, потянул его вверх. Медленно она натянулась над его головой, и Таббо почувствовал тянущую боль в плечах и на подбородке. Стало понятно, что таким, немного дикарским действием, Ранбу требовал снять её. Недолго думая, парень трясущимися руками кое-как протянулся к застёжкам и спешно скинул петельки с гвоздиков; затем он вытянулся, позволяя эндермену завершить начатое.       Лёгкий морозец прошёлся по мокрой коже, стоило Таббо предстать перед мужем в одной зелёной майке. Тёплая желетка была небрежно отброшена в сторону стола, и эндермен снова повернулся к другу. Всё происходящие казалось таким странным и непривычным, что Таббо съёжился под взглядом возвышающейся над ним фигуры. Зачем ему понадобилась снимать с него верхнюю одежду? Неужели для лучшего доступа к аппетитной и сочной баранине? Парень сглотнул, смотря на заострённые зубы, торчащие из бурлящего фиолетовой субстанцией рта. Фиолетовые капли скопились у краешка губ и одна из них упала, когда Ранбу глубоко вздохнул. Он наклонился к барану, и следующая капнула на его майку, оставляя едва заметный след.       — Ты же не собираешься есть меня, да, приятель? — Голос ломался под напором Ранбу. Меньше всего Таббо хотел звучать как загнанный в угол ягнёнок. В обычные дни гибрид без труда мог бы отбиться от эндеремена, но кто знает, каким его сделал эндерволк, так что лучше было не показывать свою слабость.       Ранбу продолжал тяжело дышать, так и оставив вопрос возлюбленного без ответа. Он слышал его, пытался разомкнуть губы для ответа, но вместо этого с его подбородка капало только больше пурпурной слюны. Он заскулил от бессилия и лбом прижался к плечу Таббо. Такое действие в очередной раз ошеломило гибрида, и он, ведомый адреналином, положил одну руку на макушку мужа, а другой принялся поглаживать его плечо.       — Ну-ну, с кем не бывает. Сейчас достанем тебе слюнявчик.       Таббо прикусил щёку. Он что, только что пошутил? В такой ситуации? Кажется, он боится намного больше, чем его подсознание.       Что стало следующим открытием для барана, так это то, что он услышал странное, прыгающее урчание, которое обычно издавал Бу, когда пытался сдержать смех.       Неужели? Он слышит, он слышит его! Таббо подавил в себе приступ радости, продолжая расчёсывать двухцветную капну возлюбленного. Всё ещё было опасно совершать резкие движение.       Не прошло и пару мгновений, как Таббо почувствовал на шее обжигающее дыхание. Он сглотнул, когда руки Ранбу переместились на его бёдра, и эндермен, обвив хвостом бедро барана, поднял его на бочку. Пятая точка Таббо аккуратно приземлилась на крышку, а спина упёрлась в бревенчатую стену. Ему пришлось немного поджать колени, чтобы Ранбу стало удобнее обнюхивать его.       Прикусив указательный палец в кулаке, баран лучше открыл шею для занятия эндермена. Тонкие вибриссы*** щекотали размякшую и податливую после рубки кожу, и Таббо съёжился, когда почувствовал что-то липкое на себе. Язык Ранбу, длинный и раздвоенный на конце, лениво прошёлся сверху вниз, останавливаясь за ухом. Этот кислый запах пота, это грубые рубцы на щеках, которые он не мог увидеть из-за дымки, но могу почувствовать под влажным теплом… Затуманенному разуму казалось это таким знакомым. С губ всё ещё сочилась слюна, и Таббо чувствовал, как она стекает по ключицам и приятно охлаждает кожу. Его глаза по-прежнему оставались закрытыми, когда Ранбу внезапно прижался губами к горячей коже. Острые зубы царапнули плоть, прежде чем с осторожностью надавить на неё.       Таббо еле сдержал крик, когда почувствовал, как два острых клыка впиваются в него.       Если это поможет Ранбу, то он стерпит. Если это поможет вернуть его в чувство, то он выдержит.       Однако надежду улетучивалась с каждым толчком острой челюсти. Неосознанно рука сложилась в кулак, готовясь смело выбрать из «бей или беги» первый вариант, как Бу оторвался от его шеи и тут же прижался к губам возлюбленного. Таббо широко раскрыл глаза хватаясь за плечи эндермена.       Ранбу не выносил воду ни в каком виде. Поэтому настолько сакральная и привычная для многих форма выражения привязанности, как поцелуй, была для них недоступна. Андерскорд мог позволить себе лишь мимолётное касание к губам Ранбу, когда чувства били фонтаном из юного барана, но не более. Для них это почти ничего не значило.       Ранбу зарычал, отстраняясь от Таббо. Всё не то, всё не то! Он чувствовал, что что-то упускает. Сила по-прежнему тянула его к Пандоре, когда Ранбу внутри кричал и бился в истерике, убеждая самого себя, что дом здесь и ему никуда не нужно уходить. Он знал, что сейчас перед ним, сжимаясь от холода, сидит кто-то очень важный, но голос Дрима звучал громче, убеждая, что Ранбу лишь чудится всё происходящие вокруг. Его судьба далеко отсюда, его судьба — спасти настоящего друга из тюрьмы, его судьба…       Голоса затихли. Ранбу тряхнул головой и схватился за ухо. Моргнув сначала зелёным, потом красным глазом он заурчал, услышав размеренное сердцебиение.       Таббо прижался к его груди. Ноги в штанах цвета хаки обвили его торс и притянули так близко, как смогли. Баран руками обхватил его талию и, совсем не стесняясь, плакал и шептал имя любимого.       Ранбу вдруг увидел в муже маленького Майкла, вот также прижимающегося к нему там, на вершине ели. Такая же отчаянная хватка, такое же глубокое дыхание и такая же необходимость прижаться к Ранбу.       — Хей? — эндермен положил руку на рог с кольцом возлюбленного. — Я здесь.       Таббо ничего не ответил. Лишь надрывно всхлипнул, выплёскивая в пиджак Ранбу все накопившиеся эмоции.       Беловед продолжал поглаживать барана, всё ещё прижимающегося к нему так, будто он вот-вот исчезнет. Таббо всё ещё не верилось, что они справились и, как бы он это не сделал, Ранбу снова вернулся к ним.