Родная Бабочка

Дом Глицинии. За пределами операционной Шинобу сидит на полу, обняв колени. Её разум сейчас в сметении, она находится здесь на протяжении трёх часов, не шевелясь. К ней в панике бегут пять девушек. «Шинобу-сама!» Услышав этот знакомый голос, Шинобу подняла голову и посмотрела на пятерых детей. «Хорошо, что вы все пришли». В тоне Шинобу нет радости, только грусть и небольшой след гнева. Но она заставляет себя улыбаться, даже если не хочет. Аой спрашивает дрожащим голосом: «К-Канаэ-сама! Как она!?» Когда они услышали состояние Канаэ от вороны, Аой попросила несколько какуши привести их всех сюда. Шинобу покачала головой. «Я не знаю...» «««Канаэ-сама...»»» Аой, Суми и Киё выглядят так, будто могут расплакаться в любой момент, в то время как Канао продолжает смотреть на Шинобу без всякого выражения. Шинобу встала и обняла их всех своим маленьким телом. Двух родительских фигур сейчас нет рядом с ними, одна умирает, а другой внезапно исчез. Шинобу должна быть тем, кто поддержит этих детей. Внезапно дверь операционной открылась, и вышла женщина-врач средних лет с четырьмя медсёстрами. Все девушки оборачиваются, чтобы посмотреть на доктора. Шинобу поспешно спрашивает доктора о состоянии её старшей сестры. «Д-доктор! Моя сестра! Моя сестра, Канаэ, как она!?» Доктор посмотрела вниз и покачала головой. «Пожалуйста, поговорите с ней». Услышав, что сказал доктор, сердце Шинобу замерло. Если врач говорит что-то подобное, ответ один, надежды нет. Сердце Канаэ всё ещё бьётся, хотя и очень слабо. Она думала, что, возможно, они смогут её исцелить, но теперь вся её надежда исчезла. Врач объясняет, что инфекция в её легких уже достигла такой степени, что её невозможно вылечить. Даже операция не сможет её спасти, она только ускорит её смерть, потому что тело Канаэ не выдержит. Она как маленький огонь, который можно погасить лёгким ветерком. Аой, которая понимает, что имеет в виду доктор, в шоке прикрывает рот рукой. Её глаза расширяются от ужаса. Дети и Канао не очень понимают, что доктор имеет в виду. «Мы старались изо всех сил, Шинобу-сама, пожалуйста, простите нас». Доктор и медсестра одновременно кланяются с извиняющимися лицами, прежде чем уйти. То, что Канаэ выжила до сих пор, уже чудо. Шинобу кусает губы, пока из них не вытекает небольшая струя крови. Она чувствует металлический вкус собственной крови. Шинобу вытирает рот и смотрит на детей с грустной улыбкой. «Давайте навестим нашу старшую сестру». Они послушно следуют за Шинобу в комнату. Внутри есть односпальная кровать. А наверху мирно спит красивая девушка. Вокруг неё много капельниц с большим количеством медицинского оборудования. Все они стоят вокруг кровати и смотрят на лицо своей старшей сестры. Она очень бледная, как белая простыня, даже губы уже потеряли весь свой цвет. Пальцы Шинобу мягко коснулись лица её любимой сестры. Её кожа кажется очень холодной. «Сестра...» Услышав голос Шинобу, Канаэ медленно открыла глаза. Она слабо улыбнулась и осмотрелась. «Канао... Аой... Суми... Киё... Нахо... Вы здесь...» Дети начинают плакать и обнимать Канаэ, которая всё ещё лежит на кровати. «««Канаэ-сама!!»»» Канаэ очень хочет погладить их по головам, но она слишком слаба. Она больше не может поднять руку, даже говорить очень трудно. Аой начинает рыдать, она стоит рядом с Канаэ. «Канаэ-сама...» «Аой... Суми... Киё... Нахо... будьте... хорошими девочками... ладно...?» «...Да...» Суми, Киё и Нахо слабо кивнули. ««« ...Да, Канаэ-сама...»»» Они изо всех сил стараются не прерывать Канаэ своим плачем. Их тела сильно дрожали, когда они изо всех сил сдерживали слёзы. «Канао...» «Да?» Канао стоит рядом с Канаэ без особого выражения, но несколько капель холодного пота начинают появляться на её лице. Судя по её состоянию, она уже более или менее знала, что происходит с Канаэ. «Однажды... ты сможешь... слушать... своё сердце... Не... волнуйся... слишком сильно...» «Да, Канаэ-сан». «Шинобу...» «Да...» Шинобу твёрдо смотрит в глаза сестре. Пока Канаэ говорила, её голос становился все слабее и слабее, до такой степени, что всем в комнате приходилось задерживать дыхание, чтобы услышать её голос. «В этом... мире... есть... ещё... много... красивых вещей... Однажды... ты... увидишь... что даже... ужасные вещи... могут расцвести... во что-то... прекрасное... И ты... поймёшь... что жизнь... не... так плоха... как... кажется...» Слёзы навернулись на глазах Шинобу. «Да, сестрёнка». Канаэ не хочет, чтобы Шинобу навсегда погрузилась в ненависть, пусть даже и немного, она хочет стереть её. «Этот демон... очень... жалок... он не может... наслаждаться... всем... этим...» Даже в умирающем состоянии Канаэ всё ещё беспокоится о демоне, который сделал с ней такое. Это заставило Шинобу потерять дар речи. Прямо сейчас Канаэ чувствует себя немного счастливой, она окружена своей драгоценной семьёй. Однако одного конкретного человека не было. «На… о…?» Услышав это имя, глаза Шинобу расширились. Она снова кусает губы и выдавливает болезненную улыбку. «Нао покупает цветы для тебя, сестрёнка, чтобы пожелать тебе выздоровления». «Правда...?» «Ага...» Она никак не может сказать своей умирающей старшей сестре, что её возлюбленный охотится на очень опасного демона, который стал причиной её собственной смерти. Если Шинобу скажет ей это, её сестра не сможет уйти мирно. Внезапно Канаэ произносит слова, которые всех ошеломляют. «Шинобу...? Где... ты...?» Слёзы начинают катиться из глаз Шинобу. Пора... «Темно... Канао...?» С лица Канао начинает струиться холодный пот, на сердце становится очень неспокойно, становится очень трудно дышать. «Суми... Киё... Нахо... Аой? Где... вы... все...?" Трое маленьких детей обнимают Аой и начинают громко орать, они не выносят такого. Глаза Канаэ всё ещё открыты, но она больше не может видеть. Все её пять чувств медленно угасали. «Холодно...» Шинобу сжимает холодную руку Канаэ изо всех сил, это посылает ощущение тепла Канаэ. Внезапно Канаэ улыбнулась, ей очень хотелось спать. Её глаза медленно закрылись, когда она начала вспоминать прошлое. (Наото берёт зонт у Канаэ, он больше наклоняет его к Канаэ, потому что он совсем маленький. Он будет чувствовать себя плохо, если одежда Канаэ намокнет от снега. Канаэ поняла, что он наклонил к ней зонт, она чуть улыбнулась и сняла варежку. Она держит Наото за руку и притягивает его ближе, чтобы зонтик мог накрыть их обоих. Лицо Наото мгновенно покраснело.) («П-подожди, Канаэ.») («О~, твоё тело на удивление тёплое. Думаю, ты не лгал, когда говорил, что невосприимчив к холоду. Смотри, даже моя рука всё ещё холодная после ношения варежки. Сегодня ты можешь стать моей личной грелкой~».) (Канаэ радостно обнимает руку Наото, и Наото чувствует, как его лицо становится ещё теплее. Он чувствует что-то сладкое от Канаэ, он знает этот запах, это запах мыла, которым она обычно пользуется. Из-за этого Наото стал застенчивым.) («П-просто делай, что хочешь».) («Хе-хе-хе~, спасибо~».) (Они оба продолжают ходить под зонтиком посреди снегопада. Им должно быть холодно, но они чувствуют только тепло.) «Ах... ...На...о... спасибо... тебе... мне... очень... очень... тепло...» «...» «...» В комнате становится очень тихо. Шинобу медленно поднимает голову, чтобы посмотреть на Канаэ. Её сердце уже перестало биться, она выглядит очень умиротворённой. Даже в своём вечном сне Канаэ всё ещё улыбается. Она выглядит очень красиво, как статуя, сделанная искусным мастером. ... Наото теряет Доуму из виду. Сейчас он отдыхает в лесу. Желудок начал урчать, сигнализируя, что ему нужно что-нибудь съесть. «Еда… Прежде чем продолжить поиски, мне нужно восполнить запасы энергии. Он не сможет далеко уйти, так как сейчас утро». Пока он роется в рюкзаке, карманные часы выпадают из его кармана. Наото поднимает карманные часы и открывает их. На стекле огромная трещина. Несколько секунд он смотрит на треснувшее стекло. Его палец мягко водил по картинке в карманных часах, сердце снова начинало болеть. Но он быстро сунул карманные часы обратно в карман. Наото достал коробку бэнто. Он совершенно забыл, что эта коробка с бэнто находится в его сумке. Внутри много мамэ дайфуку. Ему на ум приходят лица Шинобу и Канаэ, он должен был поделиться этим с ними обоими. Но сейчас он ест всё это один. «Ух... всхлип, это хорошо... всхлип, очень хорошо... ух... Канаэ... уххх... это очень вкусно... Шинобу... ух... ухуху...» Он хочет поделиться этим с ними и насладиться этим вместе, но понимая, что его желание никогда не сбудется, он чувствует себя очень опустошённым. Наото продолжает поглощать всё дайфуку, захлебываясь собственными слезами. Его плач очень громкий, если бы мимо него проходили люди, они были бы шокированы тем, как взрослый мужчина плачет, как ребёнок. Успокоившись, он начинает лечить свои раны, полученные в бою с Доумой. Он перевязывает кожу на левой руке, которая обмёрзла, кожа потрескалась от сильного холода и из неё текла кровь. Пока он лечит все свои раны, рядом с ним приземляется белый журавль. Без всякого выражения, монотонным голосом, Наото говорит: «Широ... Что ты здесь делаешь? Как ты смог найти-, забудь, я ношу ожерелье из агарового дерева, в конце концов, ты, конечно, можешь меня найти... Ты тоже собираешься сказать мне, чтобы я вернулся, как Куромару?» Когда он преследовал Доуму, Куромару также продолжал преследовать его и говорить ему вернуться. Но Наото игнорировал его и отмахивался от ворона. Широ стоит перед Наото и несколько секунд смотрит на его несчастное лицо, прежде чем начать писать на земле. «[Я слежу за неким эгоистичным отродьем. Я уже пообещал моему бывшему хозяину защищать тебя, мой новый хозяин. Кроме того, если ты умрёшь, это расстроит детей, а я останусь без еды]». Наото нежно улыбнулся и погладил Широ. «Спасибо, Широ, я рад, что ты здесь… Ты поможешь мне отомстить за Канаэ?» «[Я буду помогать тебе, пока ты в этом нуждаешься. Я не прощу того демона, который забрал моего прекрасного ангела Канаэ]». «Я вижу, ты тоже злишься… Спасибо, Широ… Спасибо… хе-хе-хе~, Широ очень милый». Наото начинает обнимать Широ со счастливой улыбкой. Это заставило Широ сильно испугаться, Наото никогда раньше не вёл себя так жутко. Почувствовав усталость, Наото внезапно засыпает на теле Широ. Широ сочувственно смотрит на Наото, он использует своё тело как подушку и позволяет Наото положить на неё голову. Наото не хватало отдыха, потому что он продолжал искать Доуму на протяжении многих часов. Как только солнце начало садиться, Широ клюнул Наото в голову, чтобы разбудить его. Наото мгновенно просыпается и хватает свой рюкзак. «Спасибо, Широ. Можешь помочь мне обыскать местность? Демон носит красную шапку и одежду, у него два золотых веера». Широ издаёт визг в знак подтверждения и начинает улетать. Когда Наото побежал к ближайшему городу, он увидел, что кто-то тянет тележку, полную соломенных шляп. Воспоминания всплыли на поверхность, лицо Канаэ и её слова всплыли в его памяти. («Я же всегда говорила тебе брать с собой соломенную шляпу, когда уходишь».) «Да... как я мог забыть об этом...» Наото останавливается и подходит к тощему старику, который тянет тележку. «Старик, я хочу купить вот это». Услышав, что Наото хочет купить его товар, старик выглядит очень счастливым. Сегодня он не продал ни одной вещи. «Да, да, пожалуйста, выберайте, какой вам по душе». «Спасибо...» Наото случайным образом берёт соломенную шляпу и надевает её. Он даёт старику единственную монету и начинает убегать. Старик ошеломлён, потому что деньги, которые он получил, были не иенами, а золотой монетой. Он очень благодарен за деньги, которые получил, он начинает кланяться в направлении, куда бежит Наото. Теперь ему нужно продолжить свой путь к мести. ... Через два дня после этого инцидента каждый охотник на демонов уже получил сообщение о том, что Кочо Канаэ, Столп Цветка, был убит в бою с демоном второй высшей луны. Мало того, Столп Облака, Карасума Наото, пропал без вести. Ворона Касугай, которая была с ним, сообщила, что он чуть не убил Доуму, но Доума сбежал, и Карасума Наото предположительно преследует его, чтобы отомстить за Кочо Канаэ. После этого от вороны-касугая больше нет информации, так как ворона тоже потеряла его из виду. Новый приказ был отдан каждому охотнику на демонов, любой, кто увидит Наото, должен немедленно сообщить о его местонахождении. ... На кладбище охотников на демонов. Женщина и группа девушек стоят на коленях и громко плачут перед могилой. Надгробием, с надписью «Кочо Канаэ». Шинобу начинает молиться. Суми, Киё и Нахо начинают плакать. «Всхлип, Канаэ-сама!» «Канаэ-самааа!» «Угхх! Канаэ-сама!» Слёзы также навернулись на глазах Шинобу. Она поворачивается, чтобы посмотреть на Канао, Канао совсем не плакала. Но на её лице неловкое выражение, и она продолжает потеть. Она очень переживает, потому что не может плакать. Шинобу поняла, что Канао хочется плакать, но она не может, она не знала, что ей нужно делать в этой ситуации. Шинобу махнула рукой Канао, сигнализируя ей подойти ближе к Шинобу. Канао послушно села перед Шинобу, и она неожиданно обняла Канао. Канао взволнована, она обняла Шинобу в ответ и по какой-то причине чувствует себя немного лучше. Всего за два дня произошло так много всего, что разум и сердце Канао не успевают за этим. «Шинобу-сан, Канаэ-сан, она…» «Будь сильной, Канао, продолжай тренироваться». «Да, Шинобу-сан… Эммм, Наото-сан…» «Тебе не нужно беспокоиться о нём, он силён. Ты слышала новости, он чуть не убил демона, убившего Канаэ». «Я понимаю». ... В Поместье Бабочки атмосфера кажется очень мрачной. Все опечалены внезапной смертью Канаэ. Обычный вишнёвый воздух не чувствуется. Суми, Киё, Нахо и Аой уныло сидят на веранде. «Это не то же самое без Канаэ-самы и Наото-самы». «Да, мы должны подбодрить Шинобу-саму». «Даже Наото-сама ушёл». «Я хочу увидеть его...» ... Прошла неделя, а информации о Наото до сих пор нет. Прямо сейчас Шинобу стала новым Столпом Насекомых. В своей комнате Шинобу лежит лицом на столе, наблюдая за золотыми рыбками, плавающими в аквариуме. Помимо аквариума, есть одна катана, это клинок ничирин Канаэ. Ранее катана Канаэ уже сломалась, поэтому она попросила кузнеца перековать ей её. Шинобу взяла цветочную цубу и надела её на свой клинок ничирин. Она начала вспоминать время, когда они пошли на фестиваль фейерверков, она действительно наслаждалась в тот момент. Но сейчас она одна. Она вспоминает небрежное отношение Наото и его улыбку, время, проведённое вместе с Канаэ и Наото, для неё незаменимо, её охватывает огромное чувство ностальгии. Это был самый счастливый момент в её жизни. Но теперь, когда Канаэ мертва, а Наото внезапно исчез, это сильно повлияло на Шинобу. Множество воспоминаний захлестывает её разум. «Канаэ, что мне делать, я не смогу остановить Нао. Нао, ты идиот... Где ты сейчас... Поторопись и возвращайся... Ироха... Пожалуйста, скажи мне...» Она понимает гнев Наото, потому что сама чувствует то же самое, она бы убила Доуму своими руками, если бы это возможно. Канаэ - особенный человек для Шинобу и Наото, для Шинобу это её единственная и любимая сестра, а Наото глубоко любит её сестру, Канаэ. Сейчас единственное, чего она хочет, это услышать его голос. Просто без Наото и Канаэ всё было иначе. Слёзы Шинобу покатились по щекам, она начала тихонько всхлипывать. Она просто хочет, чтобы Наото вернулся как можно скорее. Но Шинобу также понимает, что не может вести себя так вечно. Она встаёт и вытирает слёзы. На стене висит белое хаори с узором в виде крыльев бабочки, она смотрит на него несколько секунд и надевает хаори. Шинобу стоит перед зеркалом и смотрит на своё отражение. Она укрепила свой взгляд и закалила своё сердце. Медленно... уголки её губ изогнулись, образуя улыбку.