забытые гортензии

с давних времен у Стэнли была одна странная привычка: каждый раз, когда он встречался с Ксено, тот дарил небольшие соцветия гортензий, и как бы ученый не спрашивал – ответа по поводу подарков он не получал. — не ищи объяснений, Ксено, я просто срываю их по пути, — Стэн мило усмехается еще детским личиком и искоса следит за действиями друга. Ксено раздраженно думает, что ни по пути к домам друг друга, ни к школе гортензии не растут, но смиряется с этой традицией. со временем он перестает концентрировать на этом внимание и просто снова и снова складывал цветы в переплеты детских книжек, хранившихся в дальних углах полок, на которые он не заглядывал после того, как открыл для себя невероятно привлекательный мир науки о вселенной. Стэнли следил и через года, но с сигаретой в зубах и с усмешкой своим былым ожиданиям. цветы не использовались, как красивые закладки в научных книжках, не украшали рамочек милых фотографий, которых и не было в комнате Ксено, они даже не доставались ради воспоминаний – лишь одиноко гнили среди таких же ненужных и бесполезных историй о счастливом будущем. Стэнли где-то лет в пятнадцать признается сам себе, что на счастливое и светлое рассчитывать не стоит, а это где-то после сотого засохшего в книге цветочка, что, на самом деле, болезненно много, — шепчет созание. Ксено счастливое светлое не интересует – он жаждет все оттенки черного и изредка серого. поэтому Снайдер укутывается в чужие убеждения и идет в самые темные пучины, дабы самому стать желанным. оттенки нежно-голубого и фиолетового в последнйи раз пополняют ранее яркие, но ныне выцветшие переплеты. Стэнли уходит в армию, и к тому времени даже тени под его глазами глубже неизведанной черноты бермудов. его желания велики, так что Стэнли тренируется усердно – настолько, чтобы быть умелее любого прирожденного бойца: он учится быть еще тише – достаточно, чтобы молча терпеть цветущие хризантемы, еще скрытнее – достаточно, чтобы скрыть от одного конкретного ученого все самое страшное-светлое, учится выжидать часами, прежде чем нажать на спусковой механизм винтовки, и фантомные брызги красного чудятся Снайдеру, когда соломенные чучела разлетаются на части. он сминает красные гортензии, когда разговаривает по телефону с Ксено, а после выкидывает их вместе с докуренной сигаретой. Стэнли нужно быть достаточно сильным ради Ксено, так что неудивительно, что его обучение затягивается. вот только теперь вместо чучел от его пуль разлетаются люди, так отчетливо накладываясь на образ тех самых алых соцветий, которые преследуют военного уже сколько лет. что ж, гортензии действительно настолько же жалкие и ненужные, как букет из человеческих внутренностей. Стэнли снимает униформу и с усмешкой встает под душ, чтобы красные реки размытой крови свободно покинули его тело. снайпер, и столько кровищи – Ксено оценил бы комедийность ситуации – вот только ему, конечно, знать такие подробности ныне повседневной жизни друга не обязательно. военный утыкается лбом в холодную плитку и дышит в унисон с расцветающим и так же быстро опадающим оттенкам белого по алому. Стэн вымотался словно бродячая псина, шпыняемая от двери к двери. вот только все живое и бездомное тянется к свету, а он словно сумасшедший от света пытается бежать. Снайдер официально закончил службу и даже выскребал себе звание командира, так что, когда он встречается с Ксено лицом к лицу сквозь долгие года, выглядит еще более задолбавшимся, чем перед отъездом. — похож на черта из табакерки, — Ксено ухмыляется. Стэн выдыхает на доктора струйку дыма и сипло смеется над раздраженно закашлявшимся мужчиной. о нарушенной традиции никто из них не вспоминает. происходит феномен ласточек, и Ксено конечно же заинтересован, и Стэнли сопровождает его со своей командой из-за возможности масштабного терракта, но исследований не происходит – зеленый луч покрывает землю, а рука до ученого снова не дотягивается. возможно, потому что именно эта рука была усеяна самым большим количеством порочного светлого. тысячи лет Снайдер ждет, как и был обучен – тихо и терпеливо в темноте, где нет ничего, кроме его самого. вот только даже тут оттенки светлого не покидаю его. Стэнли просыпается, окруженный цветами рассветного неба, вот только вместо солнца среди них сияет самая черная сторона луны. — удивительное совпадение, разве не так, Стэн? я очнулся, а ты был окружен точно такими же цветами, как те, что ты приносил мне в детстве; честно, я даже забыл о той тра– иронично но не удивительно, — думает военный в ответ и лишь срывает с корнем цветы с рук, пока ученый не понял, откуда они берут начало. красный капает на земную имитацию неба, придавая хризантемам их истинный – правильный – облик. луна никогда не взойдет на утреннем небе, поэтому Стэн лично позаботится о том, чтобы это небо закрасить.